Ты кишки вскрыл?

               
       Иечка роется в воспоминаниях: копается в прошлом в поисках занятных или забавных моментов. Кроме того, когда она погружается в воспоминания, то неизбежно всплывают детали, которых, казалось, и не было или которые тогда казались незначительными и не достойными памяти.
        Вот  одно из них: семидесятые давно-уже-прошлого века. Ещё не перестройка, но уже начало лёгкого подтаивания, которое впоследствии получит название «оттепели». Из-за приоткрывшегося железного занавеса повалил разнокалиберный иноземный любопытствующий люд как из стран социалистического лагеря, дружественных нам в силу действия Варшавского договора, так и из натовских выкормышей.
       Повсюду царило дружелюбие, российские лица учились складываться в непривычные улыбки,  и это у них неплохо получалось. Интурист процветал, но бдительности, как водится, не утрачивал.
       Иечка только что с блеском окончила прославленный университет и гидовские курсы  и приступила, правда, на правах временного сотрудника, вернее, на его бесправьи,  к совершенствованию своего английского  и навыков общения с «немчурой».
        Вскоре ей предложили так называемый кемпинг-тур, означающий, что туристы приедут на  микроавтобусе и будут путешествовать по стране своим ходом, ночуя в палатке кемпинга, а не в респектабельном отеле. Вряд ли такой режим работы и образ жизни могли показаться заманчивыми постоянным гидам, поэтому эта блестящая перспектива открывалась, как правило,  перед  юными дурочками, какими мы, первые выпускницы курсов Интуриста, на тот момент и являлись.
       Тем не менее Иечка охотно и сразу согласилась на грядущий весёленький тур. Дело в том, что  маршрут  пролегал, не поверите, через Украину, где жили в ту пору Иины родители  -- прямёхонько через их город.
       Настал день,  и Ия встретила группу. Перед ней забрызганный грязью, повидавший виды на наших дорогах, вернее, на бездорожье, микроавтобус, битком набитый весёлыми молодыми австралийцами обоих полов. Волосатые мальчишки и патлатые девчонки в замызганных шортах и рубашонках являли собой разительный контраст нашей супер-ухоженной Иечке, нашей цирлих-манирлих, как её прозывали.  Вся из себя…
      Делать нечего – предстоит  отправиться в неблизкий путь по просторам Родины чудесной. Пробыв в Ленинграде два-три  дня, они покатили по маршруту. Австралийский английский звучал странновато для Иечкиного уха, обученного «королевскому английскому», как он официально именуется,  и которому обучали в вузе, поэтому долгих доверительных разговоров с девчонками она не вела, да и вообще держалась особняком, брезгливо относясь к их виду. Теснее всего она общалась с Майклом, который был водителем и руководителем группы в одном флаконе.
      Вспышки воспоминаний мелькают в Ииной голове: вот они в центре Новгорода, в двух шагах от Кремля  -- тогда город  ещё не назывался Великим. Картина маслом: посреди узкой дороги яма метра полтора шириной и пока-неведомо-какой  глубины, заполненная водой. Все, включая Майкла,  в шоке замолкают, а Иечка прячет глаза, не зная, что и сказать.
      Едут в Тулу. Дорога на каком-то участке перекрыта, и их посылают в объезд. Они делают приличный крюк и, наконец, выезжают на прямую, совершенно пустынную трассу. Автобус то и дело вздрагивает на дорожных швах. Туристы поясняют: это бетонка, стратегическое шоссе для русских танков. Ие становится страшно от невольного разглашения государственной тайны.
        Москва. Все вываливаются гурьбой на Красную площадь. Тут же подбегает милиционер: в джинсах нельзя! Они смеются, а Майкл доверительно говорит Ие: «В таких случаях я всегда говорю: ‘Australia. One day in Moscow. Australia. One day in Moscow’. И меня не наказывают».  То бишь, санкций не применяют. Но, честно говоря, вид Майкла  в драных,  затёртых шортах близ святого для-нас-той-поры места Иечку тоже коробит. Но она улыбается в ответ…
       Вечером ни много ни мало балет в Большом театре. Девчонки просят написать на бумажке по-русски просьбу парикмахеру просто вымыть голову и не делать начёс, который был в ту пору в жутко-повсеместной моде. Ия не знает этого слова по-английски, и  только благодаря их  жестам понимает, о чём речь.
        Они расстаются до вечера, договорившись встретиться у входа в театр. Иечка стоит в оговорённом месте и терпеливо наблюдает, как  мимо проходит красивая, нарядная, ухоженная публика.  Ей уже заранее неловко за вид своих подопечных, которых всё нет и нет. Внезапно от нарядной толпы отделяется красивая девушка и с улыбкой направляется к Ие, которая глазам не верит – это одна из её девчонок! Все остальные тоже как на подбор: в красивых длинных юбках и платьях, с косметикой на лице, с уложенными волосами – просто загляденье! Мальчишки тоже в достойном прикиде. Вот так сюрприз!
       После балета  неблизкий путь до Бутова, богом забытой деревни в тридцати километрах от Москвы, где недавно создали новое для советской действительности заведение – кемпинг. Холмистое чисто-поле, по колено заросшее густой травой. Огороженная зона с кое-где торчащими, наскоро поставленными палатками. Невдалеке виднеется серое одноэтажное здание администрации кемпинга. Удобства на лоне природы, соответственно. Кстати, теперь это если и не центр Москвы, то, во всяком случае, территория города, где есть даже четыре станции метро.
       Худо-бедно возвели временное жильё и разместились на ночлег. Иечку устроили в корпусе  как ответственное лицо.  Внезапно среди ночи  её будит отчаянный стук в дверь. Ничего не понимающая Иечка, с распущенными волосами, в длинной ночной рубашке и почему-то босиком бежит вниз по склону, заросшему мокрой от росы высокой травой.  Вслед за сотрудницей она подбегает  к палатке с откинутым пологом, возле которой, переминаясь  с ноги на ногу,  демонстрируя нетерпение,  стоит человек в белом халате и пытается что-то выяснить у находящихся внутри.  Ия призвана в переводчики. Её пытаются втолкнуть в палатку, но она замирает на пороге: перед ней во всей красе, со спущенными до колен штанами валяется какой-то мужик с огромным брюхом. Он перекатывается с боку на бок и, держась  за живот, вопит что есть мочи: “Oh, those fucking pains! Those fucking pains!” Вроде и без переводчика скоро-помощному врачу должно бы стать всё ясно, но  нет,  он требует, чтобы Ия спросила, когда у того был стул.  Мозг Ии задёргался от усилий вспомнить, как это называется.  К счастью, он  не подвёл и  оперативно выбросил выученную когда-то красивую фразу “Did you open your bowels?”  --  «Вы опорожняли свой кишечник»? Это была достаточно изысканная фраза, чтобы вопиющий  от боли  её понял и отреагировал. Другой же , разговорной лексикой, такой как piss и shit, действительно необходимой в подобной ситуации,     Иечка ещё не владела,   поскольку  в университете  низменным словам,   в прямом и переносном смысле,   не обучали.
        Наконец Иечкина память выплёскивает последние кадры, на которых видно, как многострадальный автобус катится по главной улице города, где многие знают как Ию, так  и её родителей. Из-за непрезентабельности своего вида Ие совсем не хочется быть узнанной, но Майкл назло ей жмёт на клаксон и долго его не отпускает. Прохожие, среди которых много знакомых лиц, останавливаются и в недоумении смотрят на авто, в котором сидит Ия, плотно закрыв лицо руками.
       Впервые австралийцы ночуют не в палатке, а в хорошем отеле. Завтра Ия довезёт их до границы, где они с ней расстанутся и продолжат путь уже без неё. А сегодня вечером прощальный ужин, на который они пригласили Иечку. Расставание прошло дружески и очень тепло.
       Рассказав сегодня эту историю,  Иечка вдруг вспомнила, что уже полвека на полке в кладовке стоит невиданно-красивая-по-тем-временам чёрная с золотом банка  с подаренным одной из девушек тальком, о существовании и пользе которого  Ия тогда и  не подозревала. Она сняла банку с полки, смахнула осевшую полувековую пыль, встряхнула её и подумала, что содержимого, пожалуй,  ещё на полвека хватит.
      « Но откуда такое одиозное название зарисовки?», вправе спросить читатель. Ах, вы об этом? Ответ очень прост: Иечке захотелось озадачить гугл вопросом, заданным ею больному той ночью.  Вот так гугл и  перевёл. Не верите? Попробуйте сами.