ЗАПИСКИ ВОЛОНТЕРА (посвящается дочке Катюше, помогающей в госпитале наравне, а иногда и больше взрослых)
ПРЕДИСЛОВИЕ
Мы живем в приграничье. 24 февраля разделило жизнь нашего региона на до и после. Мы проснулись под звуки канонады и поняли, что НАЧАЛОСЬ. Что должно начаться понятно было уже давно. На границе неспокойно не первый год. Уже были и прилеты и диверсионные группы о которых знали только местные, но вслух говорить было нельзя. Область разделилась на тех, кто сразу принялся помогать нашим солдатам, кто побежал в глубь страны и тех кто стал наблюдать, а что же будет потом. Мы принадлежим к числу первых - с начала операции мы и технику покупали, и готовили, и ездили к солдатам на границу, но в мае 22 года, волею судьбы пришлось зайти в подшефный госпиталь, в который возили лекарства — просили помыть полы в палатах и коридоры — ждут какую-то проверку. Идем после работы со старшим сыном — этаж большой, а нас только двое. Оказалось, что народа, готового мыть полы и не истерить при виде раненых, не так много, поэтому стала ходить туда сначала 2, потом 3 раза в неделю. Мою палаты, подстригаю солдат, многие не мылись и не стриглись по нескольку месяцев. На каникулах ко мне подключилась дочка Катя - ей 14. Я сначала переживала, как мой ребенок будет себя чувствовать среди раненых солдат порой с ампутациями, с трубками, воткнутыми в тело, но она заходит в палаты как солнышко - с улыбкой во весь рот — «здравствуйте» и бойцы улыбаются в ответ, отвлекаются от своих забот и проблем. Моем палаты, часто это не грязь, а засохшая кровь, но оказалось, что барышни мы не кисейные и со всем справляемся на позитиве. Столько человеческих судеб проходит мимо, но некоторых особенно хочется запомнить.
1. МАРЕСЬЕВ ЭТОЙ ВОЙНЫ
Стою, как всегда, подстригаю, мою головы после стрижки. На кресле-каталке приехал солдат, ну ничего, мы и таких уже приловчились стричь, начинаю подстригать и в какой-то момент понимаю, что он сейчас начнет плакать. Спрашиваю, может так больно и нужно обезбол уколоть, говорит, что нет, просто он один вышел, а остальные сослуживцы все погибли. Закрываю дверь, открываем окно — боец курит и рассказывает, как их позиции накрыла арта противника, как он видел части своих товарищей раскиданные по полю, как потом с перебитыми ногами порядка двух недель полз через территорию подконтрольную ВСУ, боясь попасть в плен, а потом думал, что его могут по ошибке пристрелить наши, т. к. он ползет со стороны противника. Четкой линии фронта нет, ему повезло, что на него случайно наткнулись наши разведчики и не стрельнули сразу, а стали выяснять, кто он и откуда. Он говорил, что не понимает, почему Маресьев хотел есть, что у него была с собой банка из сухпайка и он силком глотал 1 ложку каждый вечер, т. к. просто понимал, что есть надо, но чувства голода не было совсем. Что он похудел примерно на 30 кг, но ему очень нужно встать, что б вернуться обратно. Что тут можно сказать, какие слова утешения можно найти, когда человек вышел из ада. Единственное, что приходит на ум, что теперь должен жить «за себя и за того парня». Встреча с ним и сподвигла меня начать делать эти записи — никто не узнает, сколько героев породила эта война, каждый из них совершит свой подвиг молча, без огласки и часто даже родные не узнают какого ему там пришлось. Наш долг - не забыть и потом рассказать, что происходило на самом деле.
2. ДАЕШЬ КАТЮШУ!
Покупаем колонку с микрофонами — теперь провожаем автобусы с ранеными под «Донецкий аэропорт» и «Не воюйте с русскими», бойцы, оставшиеся в госпитале открывают окна — свистят и хлопают, в автобусе улыбаются. Поем в столовой. Каждое выступление начинаем с визитки - «Катюша» теперь звучит совсем по другому — песня запрещенная на Западе после начала СВО — стала символом России. Теперь мы останемся в их памяти поющим госпиталем.
3. КРАПОВЫЙ БЕРЕТ – ДУХ СИЛЬНЕЕ ПЛОТИ
Разношу обед по палатам с лежачими. После операции привезли бойца с одной ампутированной, а второй рукой в гипсе. Этого нужно кормить с ложки. Парень видимо еще не совсем отошел от наркоза, он крутится, ему неловко, что его кормят как ребенка. Начинаю шутить, что у меня 2 сына, дочка, что я имею большой опыт кормления с ложки, зову его «сыночка», прошу не капризничать, вроде поладили. Ест, за шутками-прибаутками рассказывает, что у него уже второй брак, дети, что он краповый берет и не очень дипрессует, что лишился руки, т. к. он мастер спорта и прекрасно может орудовать ногами. Что он уже знает где заказать протез, совместимый с автоматом калашникова и теперь ему только надо дождаться, когда затянуться раны и можно опять в бой. На следующий день спешу в госпиталь, т. к. нужно его покормить, семья уже в курсе событий — шутят, что завела себе нового сыночку и убегаю к нему, подхожу к дверям — мой подопечный уже на своих двоих в курилке смолит сигаретку, прикуренную товарищем. Говорю — «сЫночка , пошли кушать» — выплевывает сигаретку с послушно идет обедать. После обеда мы его подстригли, помыли голову, привели как говориться в более-менее приличный вид. На следующий день я его потеряла — пришла, а «сЫночки» в палате нет, оказалось, что мой подопечный, который еще день назад не мог сам пошевелиться, решил искупаться и хотя было нельзя - так достал всех санитаров, что ему одели пакеты бинты и он ушел купаться в ванну, конечно не без помощи более счастливых обладателей 2 рук. Тут не зря обращаются к любому первому встречному «брат». Надеюсь, все у него сложится хорошо, а что он вернется в строй с его то характером, я даже не сомневаюсь.
4. ТИГР
Погода не летная, бойцов не эвакуируют вглубь страны, но это позволяет наблюдать, как человек, которого привезли практически без сознания, через день другой начинает сам ходить, кто на костылях, кто на каталке, но самостоятельно! Я смеюсь, что самая мощная сила — поднимающая полуживых бойцов с кровати — это тяга к никотину — какие только курильщики не встречаются на улице, где разрешено курение - и без рук, и без ног, с перевязанными головами, с банками с оттоком жидкости из легких, но как говорят — охота пуще неволи. Палаты переполнены. В одних начинают ставить кровати в 2 яруса, в других уплотнение — там, где раньше лежало 2 человека, теперь поставили 4 кровати. На этаже появился очередной заводила на кресле — каталке с позывным Тигр. Когда начинает не просто просить, а настойчиво требовать достать ему тельняшку и именно с черными полосами, а не любую, понимаем почему именно Тигр. Моряк и в зеленой форме остается моряком — так было и так остается. Кто-то идет на рынок, ищет ему флотский тельник — счастливый боец «рассекает» по коридорам на «бэхе» (многие смехом так и зовут кресла-каталки) при полном параде — сверху тельник внизу отрезанная штанина и нога в гипсе. Сколько позитива мы получили от Тигра, как он помогал с юмором смотреть на любую ситуацию своим соседям. От этого человека остались в памяти очень светлые воспоминания. Верю, что у него все получится и он встанет на ноги.
5. НОВЫЙ ГОД
Столовая заработала, но продуктов хватает только на ребят, которые оформлены, а вновь поступающие пока еще не на балансе госпиталя. Теперь волонтеры готовят только небольшой объем, человек на 30-50, но зато какими деликатесами после окопной жизни девчата радуют бойцов. Тут и голубцы, и различные пироги и блинчики с начинками на любой вкус. В столовой всегда стоит шведский стол и любой может зайти, перекусить. А какие торты – это просто произведения искусства. Три дня до Нового года и три после устраиваем «новогодние чаепития». Не должна вся страна праздновать, а наши подранки быть в стороне от этого праздника жизни. Хочется как-то отвлечь и вызвать хотя бы улыбку. Ходим то с дедом морозом, то со снегурочкой. Со всей страны идут посылки со сладостями, вот было бы здорово, если бы такая помощь шла всегда, но понимаю, что это из области фантастики. В последний день Катя больше не хочет бегать снегуркой, надеваю костюм и что б посмешить ребят говорю – вчера была Снегурочка, а вам досталась снежная баба. Торты сначала носим по палатам с тяжелыми, что б ребята могли оценить картинку – многие фоткаются – смех, шутки. Я вижу, как стараются прикрыть тортом штифты на руках или повязки, что б они не попали в кадр и не расстроили домашних. Один просит так сфотографировать, что б было непонятно, что он совсем лежачий и весь побитый – он сказал дома, что в госпитале с воспалением легких и все хорошо. Звонит по видео – слышу, как детки удивляются тортику, папа хвастается, как его тут хорошо лечат и как весело он проводит время. Ну что парень – ты кремень, никто ничего не заподозрил, ну потом придумаешь как объяснить откуда с тебе столько новых дырок и от осколков, и от штифтов, а пока у твоей семьи Новый год особо и не омрачен ничем – папа в госпитале, ну а воспаления легких – со всяким может случиться.
6. СИЛА ВОЛИ
На этаж поступил боец с повязкой на глазах на кресле-каталке. Взяла за руку, т. к. понимаю, что человеку, который оказался в ситуации, когда лишился зрения и не понимает, что вокруг творится и где он находится, важно не ощущать себя брошенным. Узнали куда его оформили, повезла в палату. Ноги целы, предложила встать и помыть руки в раковине. Встал... Пожалела, что предложила — оказалось — сильная контузия и стоять он почти не может. Его качает и он почти падает. Кое как добрались до кровати. Моя первая задача покормить, но когда стала выяснять, когда последний раз ел и что ел, оказалось, что у бойца осколки прошли через глаза, вышли через небо и есть он ничего не ел несколько дней, т. к. у него до сих пор осколки в небе, порван язык и нет части зубов. На такой случай в нашей группе варят бульон, всегда есть запас детского питания. Развели, выпил через трубочку. Оказался очень голодным и очень общительным. Вместе переживаем, удастся ли сохранить зрение, смотрел врач и обнадежил, что есть шанс сохранить один глаз. Боец в мирное время занимается художественной ковкой, а на войне он снайпер, рад, что это именно тот глаз, которым он целится. Человек еще всеми мыслями на войне. Прооперировали, достали осколки, зашили язык. Что смогли сделали с глазами. Бегу на следующий день кормить, т. к. кроме волонтеров никто бульонами и пюрешками детскими заниматься не будет. Так и получилось — сидит без завтрака, приветствует - «здравствуй, кормилица». Эвакуации не было несколько дней и мне посчастливилось увидеть, как ему сняли повязку с глаз, и он сказал, что видит свет лампы, покричала негромко «УРА!» - человек не останется незрячим, а остальное все залечат. На следующий день уже гуляет по коридору самостоятельно. Опять поражаюсь насколько быстро может восстановиться человеческий организм, если сильна сила воли и тяга к жизни.
7. МАЛЬЧИКИ
Привезли мальчика — совсем мальчик — ровесник моего среднего сына. Лежит на каталке в горло вставлена трубка, Весь побит мелкими осколками, глаза почти заплыли. Говорить не может, но в руках бумажка с карандашом, видимо так общался с медиками на прошлом эвакопункте. Пишет, что хочет пить. Пить нельзя — скоро операция. Спрашиваю, знают ли дома, что живой, а то неоднократно наблюдала, как попавшие к нам ребята звонили домой, а там уже несколько дней их считают погибшими. Пишет вслепую телефон мамы и его увозят на КТ. Номер записан так неразборчиво, что попадаю к разным людям, перед всеми извиняюсь, т. к. иногда звоню по второму кругу и никак не могу дозвониться до мамы. Все -таки дозвонилась, сообщила, что ранен, но живой, говорить не может. Опять услышала кучу вопросов, на которые у меня нет ответа, пытаюсь объяснить, что я волонтер и не знаю, как его ранило, где, почему и когда прооперируют. Рядом с регистратурой стоит каталка с носилками, на ней человек, у которого вместо лица кровавое месиво с землей вперемежку — ни рта, ни глаз. Над ним собрались врачи и обсуждают, что если не делать операцию — умрет, а делать, то они толком пока не поняли, как подступиться, но хуже все-равно не будет. Просят помыть лицо и шею — видимо будут ставить катетер. Я в замешательстве — с таким я еще не сталкивалась, мою и приговариваю — «зайка я тихонечко, потерпи» и вдруг он мне вполне внятно отвечает, что все нормально — он на препаратах и ничего не чувствует, т. е. он все это время лежал и слушал, как решалась его судьба. Глаза отмыть так и не смогла — увезли оперировать, сказали, там все доделают сами. Привезли моего подранка с трубкой в горле, оставили в коридоре. Звоним маме, что все нормально, процесс идет, предлагаю сказать что-нибудь сыну — прикладываю ему телефон к уху, смотрю, как слушает маму, слеза катится, начинает быстро-быстро дышать, понимаю, что парень нервничает, а это нам совсем не надо. Забираю телефон, он показывает из пальцев сердечко, передаю маме, что любит. Сижу с ним в коридоре — на операцию очередь, все хирурги заняты, а парень плохо видит, т. к. глаза — один сплошной синяк, видимо не очень понимает, что он лежит на каталке и периодически пытается встать. Что б занять его хоть чем-то, начинаю смывать окопную грязь и кровь. Домылась, что стало видно на запястье татуировку елочек с волками, периодически звонит плачущая мама бойца, пытаясь прояснить ситуацию. Часа через 3-4 его все-таки увозят оперировать. На следующий день он уже лежал в палате с одним полностью открытым глазом, говорить, естественно по-прежнему не может, но пишет, что хочет купить телефон, что б связаться с мамой по видео. Привозят телефон и организовывается целая видеоконференция — там и мама и бабушки дедушки, возможно, тетя. Все нормально, я на счет него успокоилась. Пытаюсь узнать, как прошла вторая операция с моим недомытым бойцом, ищу и боюсь — фамилии не знаю, медики сменились — его никто не помнит. Нашла в палате. Немного начал пить, если заливать из ложечки щель, что должна быть ртом. Щека и один глаз заштопан, что со вторым непонятно, спросила у медбрата, что с глазом, ответил — не знает, но назначены капли и мазь. Говорю — куда же вы мажете и капаете — если глаз залеплен гноем с грязью. Пожал плечами — сказал, что видимо поэтому и не капают. Пошла размачивать и отмывать глаз. Мою, а сама боюсь, вдруг сейчас все смою, а глаза не окажется на месте, как он без обоих, второго то точно нет. Опять везение на стороне солдата — под слоем гноя показался глаз. Помню, что сообщила солдату, глаз на месте, спросила такого ли цвета глаза? Он, естественно, подтвердил, но столько глаз видела, что сейчас не скажу это был серый или карий глаз. Главное, что он был и реагировал на свет. После операции он все искал цепочку и часы, мы никак не могли найти всем отделением, а они оказались у него под подушкой. Цепочку намотали на руку, я еще удивилась, что за понты — с толстой золотой цепью пошел на войну, он ответил, что это не понты — мама дарила — видимо, как оберег воспринимает. Говорю — ну раз мама, значит она и помогла. Эту пару так и эвакуировали
8. ЭВАКУАЦИЯ
Бегаю, как всегда, одеваю ходячих, укрываю тех, кого вывезли на каталках. Очередной раз пробегая по коридору обращаю внимание на бойца, который сидит весь согнувшись и начинает качаться — видимо человек уходит в «штопор». На голове капюшон, под ним одни бинты - только маленький просвет в месте где должен быть рот, соседи говорят, что солдат практически не слышит. Обе руки в гипсе, видны только кончики пальцев. Понимаю, что не могу пройти мимо, но как же подступиться к тебе боец — ты не видишь, почти не слышишь, ты сейчас один в темноте со своей бедой и болью. Сажусь рядом, беру в руку торчащие из гипса пальцы — они ледяные. Держу эти пальцы – единственную ниточку, что нас сейчас связывает, понимаю, что говорить бесполезно, сидим молча. Боец наклоняется и упирается головой в мои руки. Терпи солдатик, ты не один. Глажу как маленького, пальцы постепенно теплеют, качаться перестает. Периодически убегаю набросить одеяло, на очередного лежачего на каталке, но опять возвращаюсь - чувствую, что пальцы под моими руками согрелись и отвечают приветствием каждый раз как я беру их в свою руку. Так и проводила его дальше в автобус — не знаю, как тебя зовут, кто ты, но переживаю, как доехал. Удачи тебе боец.
9. ЗАЙКИ С ЛАПКАМИ
Стою в столовой, разливаю чай лежачим, слышу сзади: «налейте и мне тоже», отвечаю, что сейчас кормлю лежачих, мол налей сам, он говорит смехом, фразой из старой рекламы — «я не могу - у меня лапки»— поворачиваюсь, а боец с двумя перебинтованными руками. Стоит улыбается, как будто нет человека более счастливого чем он. Извинилась, посмеялась с ним, напоила чаем, покормила с рук бутербродом. От него и прижилась фразочка «у меня лапки», так и обращаюсь к очередным ребятам с нерабочими руками - «зайки, которые с лапками». Им нужно и голову помыть и покормить с ложки, а парням сначала неловко, если хоть один пальчик рабочий, то тогда однозначно «я сам» и пытаются им ложку удержать. Сколько их проходит, кого приходится кормить с ложки и нужно не обидеть, что б человек не подумал, что мы воспринимаем его инвалидом-калекой, тут хорошо подключается Катя – «да они у нас практически здоровы», сколько раз ребята слышали эту фразочку – всегда работает безотказно – улыбки до ушей и дальнейшее обсуждение, куда они такие здоровые применят свою немеряную энергию. Когда бойца эвакуировали мы как раз разгружали продукты для столовой, я где-то бегаю, пытаюсь найти каталку, что б завезти продукты, и муж идет раздать часть пирожков ребятам, сидящим на улице и ждущим автобус. На обед они не попадут ни у нас, ни там куда их привезут вечером. Все вежливо отказываются, говорят, что все хорошо и они сыты, но, когда выходит Катя, сразу гул – «О, так это же наши», – вот тогда пирожки уходят в лет. Муж помогает есть парню с «лапками», тот потом благодарит и говорит, что если б мог, то пожал бы руку и вместо рукопожатия прислоняется лбом к плечу нашего папы. Это просто рвет душу. Это мы не знаем, как поддержать и выразить свою благодарность ребятам, попавшим в кровавый замес, годящимся нам в сыновья, а слышим от них какие-то слова благодарности.
10. ПАПЫ И ДОЧКИ
Кормлю парня с ложки, а он ел и вдруг начал давиться от смеха, спрашиваю — «смеешься, что в рот не попадаю?», а он говорит — «нет — вспомнил, как перед отъездом дочку кормил с ложки, а она пузыри пускала.» Говорю, «ну что папа, ради дочки должен быстрее встать» (а там и руки в гипсе и ноги побиты), говорит, конечно встану. Жена звонила – дочка пошла, а папа не увидел первый шаг.
Еще раз убедилась, как трепетно относятся папы к дочкам — пластом лежал боец — еду в кровать носили и вдруг на следующий день приехал подстригаться, бриться. Спрашиваю, как и зачем встал, отвечает — позвонил домой по видеосвязи— дочка увидела и стала реветь в голос, что папа страшный бомж. Говорит — сделайте что-нибудь, что б дочка не пугалась. Ради четырехлетней доченьки, встал скрипя зубами и поехал стричься-мыться.
Профессиональный разведчик – кадровый вояка. Подстригаю – рассказывает на полном расслабоне как в дрг работают, как глотки молча режут, что б тихо было. Как своим может и трубку в трахею затолкать, если надо и при пневмотораксе где то там что то прокалывал, что боец задышал, и за излишний садизм к нацикам его к психологу отправляли, а потом перешёл на семью и рассказал, что у него вторая дочка родилась 2 месяца назад, как ему отпуск дали, домой съездить и он её в недельном возрасте на ладонях держал такая она маленькая (там что то 2 кг с небольшим) и как руки дрожали и он боялся её сломать и на жену орал, что она не аккуратно с ребенком обращается. Вот такие суровые романтики.
11. ЧУДО
Сегодня стала свидетелем чуда, хотя как физику мне трудно его принять и я во всем пытаюсь найти логическое объяснение. Сидел боец в коридоре из вновь поступающих и стал доставать из нагрудного кармана документы для регистрации. Достал военник, паспорт, а они не расцепляются, как склеены — стали разбирать, а документы одним осколком прошиты и на нем держатся. Пробиты насквозь военный билет и весь паспорт, в котором цела только первая корочка, на которой под обложку вложена картонная иконка — вот на ней осколок и остановился, прошив бронежилет, и содержимое кармана. Солдат был настолько ошарашен находкой — он даже не заметил удара этого осколка, летевшего прямо в сердце — что сидел и рассматривал свои документы в полном недоумении, а соседи стали говорить — смотрите какое чудо, ну тогда уже и я не удержалась и подошла глянуть. Можно сказать, что бронежилет принял на себя всю силу удара, а можно сказать — чудо. Хочется верить, что наших ребят хранят высшие силы, что слова «с нами Бог» не просто слова. Это был первый раз, а сколько потом еще встретилось просто невероятных и необъяснимых свидетельств присутствия высших сил, оберегающих наших ребят, просто не перечислить. Пусть хранит их всех Господь, не важно кто как его называет, главное, что б хранил.
12. ПРОСТО МЫСЛИ
Наши пытаются наступать под Харьковом, раненых очень много, идут потоком. Пол недели ночую дома — пол на работе в офисе, что б успевать и работать, и побольше находиться в госпитале. В субботу к моей бездомной жизни присоединяется Катюша и мы уходим из госпиталя, когда уже ноги не держат, бывает в 10, а бывает в двенадцатом часу. Ночуем вместе в офисе — на следующий день опять в госпиталь. Иногда посещают мысли, что я плохая мать, но, с другой стороны, было бы странно, когда рядом такое горе и война, если бы мой ребенок сидел дома и, например, смотрел кино или играл на компе. Её там ждут, спрашивают, придет ли завтра. Периодически мы поем, и я вижу, как взрослые суровые и не очень общительные мужики плачут. Мне кажется, что это редкая возможность им расслабиться, снять стресс, даже оплакать погибших товарищей. Люди много чего видели, много чего накопилось, а выхода нет — не должен настоящий мужчина жаловаться или плакать, а под песню вроде и ничего — никто не осудит и не заметит.
13. ПОЗЫВНОЙ ПЕС
Бывает нужна помощь раненым и физическая и психологическая, а бывает – поступил боец и как только оклемался, хоть немного – начинается вокруг движуха, вся палата оживает, да и мы заходим к нему не спросить, чем помочь, а как будто получить новых сил и заряд энергии от человека. Фронтовой медик Пес, как только смог сесть на кресло – каталку, сразу включился в работу медперсонала госпиталя – периодически видели его со шприцами и системами капельниц. Оказалось, что позывной Пес не просто так и вовсе не от свирепости характера, а что до СВО боец был начальником кинологической службы, так что это дань его профессии. Их бригада медиков выбрала себе на шеврон пингвинов из Мадагаскара с надписью «Лучше бегите – мы конченые», ну эти действительно конченые. Главное, что б из любой передряги выходили сухими. После госпиталя Пес снова вышел на связь – он получил инвалидность и не смог больше вернуться к братишкам за ленту, но Пес не был бы Псом, которого мы запомнили – боец стал волонтером и помогает военным медикам, причем помогает так, что помощь его компании из трех человек соизмерима, а порой превышает помощь крупных волонтерских организаций. Недавно они отправили бронемобиль для эвакуации раненых на фронт – воистину - «Святая троица».
14. ЛЮДИ ВОЙНЫ
Сейчас зима, поступил боец с обмороженными руками и лицом, но мне почему-то запомнился не он, а другой обмороженный. Еще в сентябре среди поступающих как-то сразу выделился небольшой щуплый солдатик, ходящий на ногах, замотанных бинтами. Когда подняли его на этаж, то с руганью усадили в кресло, что б дальше он не разгуливал, а ездил, раз уж лежать не может. Не могу объяснить, чем он меня привлек – сказать, что удивилась его молодости, так вроде уже и привыкла, что «война – дело молодых», как слышала когда-то, но не вникала в смысл, стойкости, что встал на забинтованные ноги, так уже и такое видела, нет, тут было что-то другое – что-то необычное было в его взгляде, как у хищного зверя что ли (не загнанного, а именно хищного), что сразу вызывало уважение и отличало от остальных ребят. Как всегда, разговорились во время стрижки – это был первый ЛНРовец с которым я столкнулась так близко. Парню 22 года, воевать пошел, как только получил паспорт, всю войну на фронте, уже и ранен и кантужен неоднократно. Как к нам попал, да довольно банально – спали, к ним прилетело, все вокруг убиты, он один как был босиком, так куда-то и побежал, продолжался обстрел, залег в воронку, когда все закончилось – понял, что наши отступили, а он оказался на территории врага; стал выходить, через пару дней понял, что босиком совсем несподручно, снял ботинки с близлежащего поляка, натянул и пошел в них. Ботинки оказались маловаты, но за неимением лучшего продолжал идти в них, т.к. это был самый «свежий» поляк из всех ему встретившихся. Ноги стали воспалятся и когда он вышел в расположение наших частей, то думал, что ему скажут, что он занес себе какую-нибудь заразу с ботинок, а оказалось, что он много ходил, по воде, а ботинки были тугие и ноги он себе обморозил. Не знаю, как можно обморозится в плюсовую температуру, но первый диагноз обморожение был поставлен именно в сентябре. Потом были и соревнования-гонки на каталках по коридору и приезжали к нему сослуживцы и они все напились у входа в госпиталь, т.е. вполне нормальный хулиганистый солдатик, но этот опыт восьми лет войны за плечами, на которую он ушел прямо со школьной скамьи, отсутствие любых других навыков и желаний, кроме как идти обратно и бить врага, пришедшего на ЕГО землю, к НЕМУ домой, убившего ЕГО родных – это очень отличало его от наших контрактников и добровольцев. Следующий ЛНРовец – многодетный отец, рассказывающий, что и старшие сыновья воюют и он, а жена сейчас с маленьким дома сидит. И выбор был или убегать или брать в руки оружие. После признания республик их, воевавших все эти восемь лет, будет в госпитале больше, если честно, то мне стыдно перед этими людьми, как будто мы не сделали все что могли, что б этот срок был хоть немного поменьше. Восемь лет непрерывной войны – это страшно даже представить – кто-то вырос на войне, кто-то на ней родился и не видел другой жизни. Взрослые люди начали забывать, кем они были до войны, а молодежь никем и не успела стать, т.к. из детства сразу ушла в солдаты.
15. ДОБРОВОЛЕЦ
Столько народа проходит через госпиталь, что сесть и что то записать просто нет времени, но я понимаю, что начинаю забывать чьи-то судьбы и лица. Нужно записывать.
Молоденький мальчишка с очень откровенным взглядом, очень светлый человечек, позвал меня в палату подстричь и привезти его в порядок. Ампутирована нога по колено. Пока стригла, брила и мыла, слово за слово, выяснилось, что парень доброволец из Белоруссии, ему 24 года, он рос в детдоме, на СВО поехал на борьбу с фашизмом, вот именно так и сказал. Я поразилась патриотическому воспитанию белорусских детдомов – он был готов подписаться за воссоединение Советского Союза – такого от наших детдомовцев я не слышала. Да, была обида на мать кукушку, а к воспитателям, его вырастившим, самые светлые чувства. Сегодня он у нас последний день, он в списках на эвакуацию, вечером увезут дальше, а парню понравилась наша госпитальная медсестричка. Он заказал букет цветов, подстригся и ждал, когда она придет на вечерню смену. Просит Катю попеть в палате, когда разобрались со всеми делами на этаже идем к ним, ворчат, что уже больше часа нас ждут, и мы про них забыли. Отшучиваемся, что нет, не забыли, спешили как могли. Поем «Катюшу», наш белорус подпевает с такой детской откровенной радостью. Поем «Виват, Победа», там от оригинала осталось очень мало авторского текста, остальное я переписала, и дорифмовала. Теперь есть строчка «тот май был один для всех, русский, чечен, белорус, вы как прежде плечом к плечу, снова встали за наш союз», сегодня это особенно актуально.
16. КАТИН «БРАТИК»
Завезли на каталке «тело» после операции в палату, да так и оставили – санитаров мало – перекладывать некому. Подошла глянуть – дышит нет – очень уж тихо лежит. Голова забинтована, то, что видно – все осколками побито, глаза заплыли; одна рука на штифты собрана, вторая вроде целая. Прошло время отходить от наркоза – проснулся, а его так и не снимают с носилок, пошла искать санитаров, опять хожу, где ною, где ругаюсь, короче мешаю медперсоналу спокойно работать. Переложили все-таки на койку, ну тут уж он теперь в полном нашем распоряжении. Тазики, губки – что смогла поотмывала, поразмачивала; пытаемся поговорить, но как я понимаю язык не очень слушается, но бодрится, предлагаю домой позвонить, что живой, говорит, что пока не будет, что б маму не расстраивать. Пытается смотреть щелью глаза, не уверена, что видит, но глаза на месте – все нормально. Рассказал, что погулять после армии недолго пришлось – попал под мобилизацию, что мама пожилая ей 40 с чем то, ее расстраивать нельзя, думаю, ну тогда ты деточка меня совсем не видишь – мне то 50 с гаком. Вечером разрешили покормить – кормлю из ложки, т.к. и садиться еще нельзя и капельницу одновременно капают в целую руку. На следующий день идем с Катей к нему к первому, проверить как там наш парнишка. Говорю – «Привет, ты меня наверное не помнишь», нет, оказывается хоть по голосу, но помнит. Катя кормить остается – я куда-то бегу с очередным тазиком, короче перепоручила его в Катюшины надежные руки. Слышала потом, как он не ел у других волонтеров, говорил – «я Катю жду, меня Катя кормит.» Он один из немногих, кто не стал к Кате свататься, а спросил у нее, можно ли звать тебя сестричкой. Его привезли в чем мать родила, только на руке был самодельный плетеный браслет, он подарил его Кате, она так теперь с ним и ходит не снимая. Бойца эвакуировали, но Катя с ним периодически на связи, рука заживает, но процесс будет очень долгим, т.к. там отсутствует большой фрагмент кости. А вот лицо, так сильно побитое осколками, зажило полностью – остался только небольшой шрам на щеке. Но это мы уже увидели потом, по видеосвязи, смеялись – «ну давай знакомится, хоть посмотрим, как ты выглядишь».
17. ПРО НЕЗНАКОМУЮ ДЕВОЧКУ
Солдат спрашивает у Кати сколько ей лет, та отвечает, что уже 15, а он начинает рассказывать, что у них там на позициях тоже ходила девочка лет десяти. Что-то им приносила, пыталась помогать, а они ее подкармливали чем могли; просила дать ей винтовку или пистолет, что она дальше с ними пойдет; как вроде сначала было приятно и забавно, что ребенок так к русским солдатам тянется, пока не узнали что у нее всю семью расстреляли, что она осталась совсем одна. Солдат был ранен, и он так и не узнал, что командиры решили по этой девченочке, куда ее определили, нельзя же так одну и бросить. Для нас это как новости из параллельного мира, а люди так живут.
18. ПЕСНИ НА ВОЙНЕ
Извечный вопрос - должны ли молчать музы, пока говорят пушки? Мы поем, да выглядит немного странно, те для кого поем порой корчатся или стонут от боли, а мы стоим перед ними, и все равно поем. Нет, мы сначала спрашиваем, нет ли сильно контуженых, у кого на любой звук в голове начинается звон, не болят ли головы, но чаще нас зовут или сами ребята, а иногда и медики, когда в палате кто-то сильно дипрессирует и они сами не могут с этим справиться. Бывает поем где-то в коридоре и вдруг приезжает на каталке боец, который не вставал, говорит – «вас услышал, сам не знаю как вскочил на каталку и к вам, не мог пропустить «концерт»». Потом правда бывает обратно не знаем как уложить, т.к. вскочил-то на адреналине.
Стрижем в сан комнате на втором этаже, а перед нами палата с тяжелыми, только с операции. Пока распеваемся, фоном слышно стон – боец от наркоза отходит – все болит, но он цыган, не против песен, продолжаем петь. В какой-то момент мы видимо переборщили – «ВСЕ ПО МАШИНАМ» - в палате напротив грохот – раненый попытался вскочить, забыв, что нога ампутирована, да и с руками проблемы – оперся на тумбочку, та развалилась. Нам неловко, его всего трясет, предлагаю лечь, нет – требует каталку, хочет сидеть прямо у нас под дверью, что б быть центре событий. Он и обезбол долго потом не просил, а цыган оказался не позывной – он и вправду цыган. Пошел добровольцем.
С этажа приходит девочка-волонтер – у парня ампутация – не ест, не разговаривает. Зовут петь – это последний козырь, мы больше ничего не можем сделать. Идем. Парня почти не видно – мы стоим в коридоре, а он лежит головой к входу. Мы не говорим, что пришли именно к нему, встаем, здороваемся со старыми знакомыми из соседних палат, ребята галдят, кто-то спрашивает, что новенького в репертуаре, т.к. записывает. Но, я-то знаю зачем мы пришли и краем глаза слежу за бойцом. На второй-третьей песни он начинает плакать, сначала просто вытирает слезы, а потом начинается просто истерика – парня прорывает – кто-то то ли просто из соседей по палате, а может сослуживец, зашедшей проведать, встает и закрывает его спиной, что б его особо никто не видел. Потом вижу, что наш «пациент» просит друга отойти и начинает выглядывать – ему становится интересно глянуть на незваных «артистов», видит, что Катя вся в шевронах – копается в своих вещах и передает ей шеврон разведки. Потом начинает жевать яблоко. Все – человек вышел из штопора. Когда мы уходили у него в палате сидели и другие ребята и волонтеры, что-то разговаривали. Мы заглядывали на следующий день в его палату, но парня уже эвакуировали. Хорошо, что он не ушел дальше в свой дипресняк, все понятно, вчера ты был сильный, верткий профессионал-разведчик, а сегодня просыпаешься и нет ноги, но это такая мелочь по сравнению с нет головы, что даже и не стоит обращать внимание – надо жить в новой реальности и должно хватить сил, что б встать. Поем на этаже и вдруг откуда-то с видом привидения появляется боец с трубками и банками – ну типичный лежачий. Стоит, держась за дверь, говорит я услышал вас и решил, что не могу это пропустить. Мы пол дня что-то делали, ни на минутку не садились, ноги гудят, папа звонит, ругается, что пора домой, потому что уже 9 и почти ночь, но ребята хотят отвлечься и мы поем, порой у меня хрипит и срывается голос, порой невпопад по словам, потому как не успеваю за Катей учить слова – нам простят, т.к. от души.
19. О ЛЮБВИ К ОРУЖИЮ
Мыла палату и слушала, как ребята обсуждали тактические характеристики своих винтовок и различных к ним «прибамбасов», встретились два снайпера и прямо языками зацепились – пол этажа слушало их спор. А вспомнился другой спец, его привезли в самом начала то ли в июне, то ли в июле 2022. Лежал на койке – человек гора, можно описать как «шкаф двустворчатый с антресолью». Ну не перевелись еще богатыри на земле русской. Штатный вояка – спецназ. Ладно, это я отвлеклась. Ну у него было сломано практически все – ребра, руки, нога все в гипсе, да еще и голова забинтована. Когда разговорились я все-таки поинтересовалась под какой каток его угораздило попасть, что он теперь в таком виде. Оказалось, что попал под взрыв и на него упала стена дома и он так и лежал под ней несколько дней – вроде и живой, но не пошевелиться, пока проходившие мимо наши ребята не обратили внимание на часть его снайперской винтовки, торчащей из обломков, винтовка им приглянулась и они стали пытаться ее выкопать, ну вместе с хозяином и откопали. Будь на его месте кто то менее крупный и мощный, то винтовка досталась бы как трофей копателям, а его - ну поломало маленько, но ведь живой, а кости заживут.
20. ШТОРМ Z
Пол этажа перекрыли, заходить волонтерам туда категорически запрещено, под угрозой исключения из списков на вход в госпиталь. В коридоре появилась военная полиция. Все напряглись – непонятно и никто ничего не объясняет. Медперсонал и санитары продержались так меньше недели, сначала разрешили вход по предварительному запросу от медиков, заходим в палаты - те же наши ребята, ничего не понимаю – «здравствуйте, зайки». Зайки в шоке, переспрашивают «здравствуйте кто?». Так мы первый раз встретились с бойцами группы Шторм Z. Добровольцы из мест не столь отдаленных сначала были в шоке, что в нашем госпитале куча «сумасшедших» теток (а волонтеров за этот почти год стало гораздо больше), готовы кормить их с ложки и разговаривать как с маленькими больными детьми. Потом уже заходим, как и обычно, т.е. в любое время, а не только с позволения персонала. Практически все ребята со статьями за убийство. Многие убили кто по неосторожности, кто по пьяному делу, кто от ревности – так сложилась жизнь. И по мне, раз эти люди откликнулись на призыв и взяли в руки оружие, когда это было нужно стране – они достойны уважения. Все что не досидели – они уже смыли кровью. Когда стригу по татуировкам догадываюсь, кто мобилизованный, а кто сиделец, но бывает и на мобиках такого понабито, что мама не горюй – можно и ошибиться. Что б быть в курсе событий – лезу в интернет смотреть значения татуировок, ну такой уж характер – надо быть в курсе всего с чем столкнулась в жизни. Эти ребята более организованы и самостоятельны – пытаются наладить свой быт в любых условиях. К нам привыкают быстро – мы от души пришли помочь и реально переживаем за каждого, наверное, это чувствуется. Волчата приручаются быстро.
21. ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
Дни рождения бывали и раньше, то сам боец скажет, то соседи по палате, ну соберем что-то, споем песенку и дальше побежали. А тут захожу в палату, а подранок лежит с головой укрывшись и носом к стенке, начинаю ребят спрашивать тихонечко, «что ему так плохо, что лежит отвернулся?», нет говорят – юбилей у него. Понимаю, что совсем дело плохо. Катя еще не пришла – звоню ей, идет с папой м магазин, что-то собирают из джентельменского набора и приходим с поздравлениями. Надо было видеть этого человека. Сказать, что он обалдел – это ничего не сказать. Ну мы отпели – выложились как смогли, ребята в палате откуда-то рулеты к чаю добыли. Мы уходили, и я сказала, что это, наверное, самый странный день рождения, но этим и запомнится, а именинник ответил, что это самый лучший день рождения. Я потом долго думала, а какие же тогда остальные были?
22. ШЕВРОНЫ – ЛУЧШИЕ ДРУЗЬЯ ДЕВУШЕК (Кати точно)
Была осень 2022, ко мне на стрижку сел очень спокойный, совершенно неразговорчивый солдат, по некоторым фразам понимаю, что это профессионал, но у меня-то они все «зайки», какой бы опыт и погоны у них не были. Звонок, что привезли продукты, а рук заносить, как всегда, нет. Обращаюсь к недостриженному солдату, что раз он с двумя руками, то ему придется нам помогать. Видимо это звучит не как вопрос, а как констатация факта – вижу, что он немного озадачен, а точнее говоря просто офигивает, что к нему просто так кто-то пристает, но идет помогать. Так мы первый раз встретились с Вагнерами. Они держались сначала обособленно, их было в палате несколько, по разговорам можно было понять, что они не очень понимают в каком статусе они сейчас находятся, переживали будут ли их вообще лечить в госпиталях МО, куда их дальше повезут. Ребята привыкли воевать в статусе наемника на чужой территории и не очень понимали, что для нас они НАШИ. Потом они обращались к Кате с какими-то бытовыми просьбами, и она заходила к ним в палату. Катя и сказала, что это Вагнер, т.к. у них на всех вещах была нашита их символика, даже тактические рюкзаки были с символикой Вагнер, причем у этих первых надпись была «Ничего личного - нам заплатили», больше такой слоган не попадался именно у Вагнера ни разу, видимо у этой войны другой смысл и потому сейчас на их шевронах «Кровь, Честь, Родина, Отвага», или «Любимый музыкальный коллектив», по инэту гуляет много видов шевронов Вагнера, но вживую видели только такие. Им захотелось что-то оставить Кате на память и так у нее в руках оказался первый шеврон, нет это был не шеврон Вагнеров, это была неброская узкая полоска с емкой надписью «Военная разведка». Ребята ушли, но они положили начало традиции – все, кто хотел сказать Кате спасибо – оставляют ей свой шеврон. Иногда ребята переживали, что он весь грязный в крови и картинку не видно, т.к. он ползал, а потом его тащили по грязи, но в этом и есть их ценность – все шевроны имеют свою историю, глядя на многие в памяти всплывают лица и их истории. Теперь на стене целая коллекция, многие были отшиты в единичных экземплярах и мы понимаем, что для ребят они имели ценность, каждый раз, когда говорят, что таких только допустим 4 штуки, или такие только у нашего взвода, или мы сами придумали эту картинку, такой больше нет ни у кого, тогда Катя спрашивает, «а не жалко отдавать?» и очень приятно слышать, что «нет, тебе не жалко», т.е. ее приняли в свой ограниченный круг доверенных людей, для которых не жалко, или «жалко, но тебе отдам».
Идет второй год войны, пусть ее и называют СВО, для нас это война. Появляются бойцы, кто проходит через наш госпиталь и второй и третий раз, недавно встречался солдатик, прошедший путь госпиталей по четвертому кругу. Удивляются изменениям в госпитале – они не в лучшую сторону, слишком много стало нельзя, одно неизменно – улыбки девчонок – волонтеров и Катя, рассекающая по коридорам в футболке с кучей шевронов. Бывает находят шевроны своей части, спрашивают, давно ли были ребята, куда дальше их повезли.
Май 2023 Один боец пришел послушать наши песни, потом ушел, думала не понравилось, или в голове звенит, нет, ушел поплакать. Потом нашел нас в другом крыле, дождался, когда закончим и отдал Кате шеврон со словами, что это шеврон его погибшего друга, что у Кати точно сохранится. Мы помним, мы храним, чтим память этого неизвестного нам солдата. Катя на связи с тем бойцом, в августе звонил из госпиталя в Воронеже. Очень переживает, что его хотят комиссовать - нога (оскольчатый перелом) не срастается. А ему обратно надо... Повоевать с мая опять успел, Орден дали и списать хотят. Вот такие дела. Рассказал, как ему было у нас неловко, когда стригли и голову мыли, как маленькому; ну хоть какие-то у человека положительные от госпиталей воспоминания. На песню Донецкой аэропорт его подсадили - прямо кусками цитирует. Видимо выучил.
У каждого шеврона своя история, тут нет покупных, многие в крови. Я перечитываю с какими лозунгами идут наши парни на врага и горжусь нашими ребятами. Для этой страны не все потеряно, раз на солдате надпись «За Христа и Россию – верные до смерти», «Не путай мою доброту со слабостью», «Не важно кто напротив – важно, кто рядом». Это новая субкультура – рождающаяся прямо у нас на глазах. Мы еще не осознаем, но люди жившие, хоронившие друзей, воевавшие, под этими лозунгами, вернуться домой и будут жить среди гражданских, для части которых война была параллельным миром. И эти два мира не поймут друг друга.
22. ГРУЗ ДВЕСТИ – МЫ ВМЕСТЕ
В палату привезли парнишку со странной корейской или китайской фамилией, пока его капают – немного помогаю помыться, разговорились – оказалось, что он с дальнего востока – мама русская, а отец, действительно кореец. В семье трое детей – двое восточной внешности, а он совершенно славянской. Вот так природа порой шутит. Как только докапался, встал и стал пытаться помогать нам перекладывать вновь поступившего соседа по палате. Как я не ругалась, что сам на ногах не держится, ничего не поимело воздействия – он и нам помог и себе стал кровать перестилать, как ему показалось удобнее. В общем оказался гиперактивный и очень неспокойный раненый. Что неспокойный – это мы убедились позже. На завтра мы только пришли и видим, как он идёт по коридору нам навстречу и вдруг его шатает и он начинает сползать по стене, зовёт - Катя помоги (как смог вспомнить как Катю зовут осталось загадкой). Катя, естественно, маму зовёт, она молодец – когда видит, что не справляется с ситуацией всегда ищет кого-то на помощь, а не стоит и не охает рядом. Оперся на нас, еле дотащились до лежака в коридоре, положили, давление померила - норма. Он сказал, что ему что-то прокапали и пошла крапивница. Он пошёл ко врачу разбираться. Пока шел совсем плохо стало. Парень белеет. Ну положили мы его, все волонтеры вокруг крутятся, врачей нет. Он стеклянными глазами смотрит, говорит - мои парни в очереди стоят перед кабинетом. Это которые двухсотые. Опять измеряю давление 150 верхнее, пульс 120. Начинаем все уже орать медсестрам врача зовите. Врач пришёл, мне говорит, зачем вы его сюда привели? Ну естественно я, кто ж ещё? Возмущаюсь, что он уже у вас тут с двухсотыми общается, а вы выясняете откуда он тут под дверью кабинета появился. Сахар потом померили, у него 3,0 оказался. Стали спрашивать нет ли аллергии на препараты, а он откуда-то с Дальнего Востока, там только восточной медициной пользовались. Не знает. Капать стали глюкозу с чем-то, я тряпки на голове меняла, Катя шоколадку ему нашла. Пока лежал, я видела и слышала, как он со своими погибшими ребятами общался, но это пару минут было, если не меньше, а когда вернулся, сказал минут 20 там был. Стало лучше – отвели в палату. Через полчаса он мимо прошёл меня вообще не узнал, а часа через 2 пришёл спасибо сказал, видимо только в себя пришел окончательно. Потом разговаривала с ним, сказал кто-то из своих двухсотых его пинком из очереди в кабинет врача выгнал (они типа все в очереди стояли) и он к нам выпал обратно. Видимо такое он потрясение получил, что оно не прошло бесследно, через пару дней пришла Катя, которая над ним шефство взяла, и позвала меня к нему в палату, говорит, что ему совсем плохо, что он весь день чушь всякую порол, под конец сказал, что будет президентом, хорошим, добрым, пенсионерам пенсии поднимет, воровать не будет, может его уже выбрали, а он не знает. И ревел и песни громко включал. Трезвый, не на наркоте. Долго убеждала медсестер на посту, что это не нормально. Вечером ему вызвали психиатра. Сломался парнишка, видимо слишком добрый, все так близко к сердцу воспринимал. Не знаю, что с ним дальше – уехал от нас и потерялся, сначала появлялся в просторах интернета, а потом пропал. Уже месяц как его нет в сети, не знаем, может за ленточку обратно ушел, уж очень он хотел за ребят отомстить.
23. ТЕЗКИ
Сегодня бегала между двух тезок, обоим чуть больше 20, один детдомовец из Шторм Z , с кучей трубочек из него торчащих (ну его я третий день пасу, сегодня чуть получше, даже разрешили детское питание и из носа трубку вынули, всего 5 осталось в нём) , второго привезли вчера вечером – механик-водитель БМП в них дрон камикадзе попал, обгорели лицо, руки, ноги. У первого уже пролежни, пока мыла, ругалась, почему не шевелится, что такие уже по коридорам бродят – все банки в пакет сложат и вперед. Девчата вечером его на противопролежневый матрас переложили. Он ещё раскапризничался, мазаться не буду, вдруг мазь не та, хотя на ней написано, что та самая, для обработки пролежней; шевелится тоже не буду, а то вдруг швы на животе разойдется и вообще - больно. Ну больно, а загнивать заживо нормально, не больно. Ему врач велит шевелиться, а он сказал, что боится, что скобы разойдутся. Я потом поняла, что парнишка с детского дома и, наверное, первый раз ощутил чью-то заботу, ну и решил пользоваться по полной. Забота – это хорошо, но тут уже пошло какое-то членовредительство, типа «я буду лежать до упора, не шевелиться и загнивать лишь бы эти тетки вокруг меня плясали, мыли, кормили».
Мехвод БМП – забинтованы руки, ноги, голова, но идет по коридору в перевязочную, а она в другом крыле. Он когда еще поступал, просто выбил меня из колеи тем, как он ходит на перебинтованных ногах, очень медленно, видно, что с трудом, но ходит. Беру каталку, командую – сидеть – едем в перевязочную. Спрашиваю - «как ты вообще ходишь, ты на обезболе?», - отвечает, что нет, не хочет привыкать, что колет только на ночь, что б спать можно было. Перед перевязочной очередь, встали поодаль, рассказывает, что пробило сверху и разорвалось прямо у него под ногами, что БК в машине не было, ничего не взорвалось, что он видимо из экипажа всех хуже выглядит, т.к. вылезал самый последний, что ему надо ребят найти, они тоже где-то тут должны быть. Спрашиваю звонил ли домой – нет телефона. Набираю на своем сначала маму, потом жену. Держу трубку у уха – руки-то перебинтованы. Всем говорит, что связь плохая, поэтому пусть кричат громче. Мне-то сразу сказал, что контужен, слышит плохо, но для домашних – плохая связь. Спрашиваю, как дома-то сильно в обмороке, нет говорит, они уже привыкли, что они с женой столько уже прошли, что это ничего. Он давно воюет. Думаю, про себя, ну да, привыкли – это просто молодцы, что не истерят. Он им говорит, что связь плохая – они ему, что все нормально, так и берегут друг друга. Дождались очереди, теперь нужно не упустить момент, когда он выйдет из перевязочной, что б опять пешком не ушел – на кресле-каталке он сам тоже не сможет – руки-то нерабочие. Бегаю, что-то делаю, но слежу краем глаза вышел он или нет. Проходит 10 минут, 20, ребята выходят и заходят, а его все нет. Начинаю переживать, спрашиваю у парней не выходил ли обгоревший боец, нет, пока все там - сажусь под дверь в ту же каталку ждать, когда же он выйдет. Периодически открывается дверь и видно, как с него срезают бинты и прилипшую кожу. На перевязках часто кто стонет, а кто и кричит, а тут уже практически пол часа экзекуций и ни звука с его стороны. Руки, ноги ему перебинтовали, а лицо очистили и оставили так. Врач вышел, посмотрел на меня и сказал, что раз я взяла над ним шефство, то его надо обрабатывать из баллончика лекарством раз в 1,5-2 часа, что б мясо на лице не подсыхало и когда заживет струпьями поверхность не была. Я очень впечатлена словом «струпья», везу его в палату, обещаю найти сослуживцев, а сама начинаю отсчет по часам, что б не пропустить следующее запенивание вверенного мне «пациента». Несколько раз захожу, пшикаю из баллончика, размазываю марлей – все как врач велел и замечаю на какой-то раз как он на мгновение морщится. Оказывается, лекарство тоже болючее, печет, а он все молча терпит. Вот тогда я реально поняла, что, если такой солдат и попадает в плен, но хоть режь его, хоть жги – такой будет молчать. Что истории из Великой Отечественной совсем не художественный вымысел, и что наши солдаты как были носителями и хранителями древней крови воинов-победителей, так ими и остаются.
А экипаж его вечером точно к нам привезли, все на своих ногах. Они и телефон ему сразу раздобыли и кормить его сами стали – братишки встретились и нет братства крепче чем фронтовое. Я его раз потеряла, нужно было по времени обработать, а два часа уже проходит - не могу его найти. Потом пришел в палату - начала ругать, что "совсем за временем не следишь - это же твое здоровье". Он был со своим экипажем и так рассудительно отвечает, что он ведь будет быстрее поправляться, если у него будет хорошее настроение, а настроение — это его ребята. Тут не поспоришь.
24. БУДНИ
Дверь в палату закрыта, а там тяжелые всегда, к ним двери не закрывают, что б было слышно, если звать будут. Удивилась, пошла проверять что, как и почему. Причина оказалась очень банальной – из четырех парней двоих рвет, один то ли оторвал трубку с отводом желчи, то ли сама вырвалась и все течет на пол (ну там пеленку подложил кто-то, что б не совсем растекалось), а четвертый просто лежит и офигивает от всего этого – жуткий запах, вот их и закрыли. Посмотрела по этажу – санитары все попрятались, видимо что-то подозревают. Ну что ребята, раз я в футболке с надписью «Своих не бросаем» и это я написала сама и вполне осознанно, то я и беру в руки швабру и ведро. Ребята с контузиями и ранениями живота, отовсюду трубки торчат – они даже не жалуются, я вообще ничем им не могу помочь, им даже воды не надо, т.к. пить нельзя. А вот создать более-менее человеческие условия – это в моих силах.
Вечер, вроде собралась уходить, но найдя Катю в палате у послеоперационных, звоню, что задержимся еще на час. Бойцу после операции нельзя засыпать, медики попросили Катю с ним разговаривать, за этим занятием я ее и нашла. Оценила обстановку, решаю, что у него достаточно сил, что б его немного пошевелить - помыли ноги, руку. Вторая есть, но никак – вся переломана и в гипсе. Бывший спецназовец, пошёл добровольцем. У жены рак, нужны деньги. Вот такие дела.
На эвакуацию вывозят парня из реанимации. Горло практически перерезано от уха до уха, из трахеи трубка, соответственно не разговаривает. Укрываю, спрашиваю сообщил ли домой, что он трехсотый. Пишет, что нет. Говорю – «давай я позвоню, что б знали, что жив и уже в России». По мне это лучше, чем неизвестность. Пишет номер телефона и подписывает ласковыми словами, какими пользуется только он, имя жены, что б она смогла узнать, что это именно от него обращение. Звоню, на том конце провода полный ступор, оказывается он звонил вчера вечером, все у него было хорошо. Никак не может поверить, что это действительно он. Но т.к. обращаюсь как он подписал – сомнения отпадают. Опять вопросы без ответа: что случилось этой ночью, как так быстро его переправили к нам в госпиталь – я ничего не могу сказать. Это и для меня останется тайной. Парня уже увезли, мне еще звонит его брат, несколько раз жена; могу только их успокоить, что руки-ноги на месте, а раз голова тоже, то все нормально.
Мою пол, а по коридору раздался крик – «Чебурека привезли!» и началась какая-то суета, я прислушиваюсь, т.к. мы своего пса Черкеса периодически зовем Чебуреком. Часть ребят заинтересовываются происходящим «Чебуреки привезли? Где?». Кто-то вниз бежит, несколько человек в окно выглядывают я в их числе - я угадала – действительно привезли Чебурека – фронтовую собаку – проведать раненого хозяина и его сослуживцев. Пес визжит от радости, ребята наперебой его обнимают.
25. ПРАВИЛАМ НАЗЛО ПРИРОДЕ ВОПРЕКИ
Считается, что если сонная артерия перебита, то шансы на выживание сводятся к нулю, но я своими глазами видела уже двоих, кто вопреки это горькой статистике, вполне даже неплохо себя чувствовали. Первому правда переливали много крови и быстро от нас увезли, но вполне в здравом уме и твердой памяти, и если б не травма ноги, то он бы встал и бегал по коридорам, а вот со вторым мне удалось пообщаться и во время стрижки и потом пересекались неоднократно. Он сел ко мне на стрижку, а я никак не могла сообразить, как завязать на шее парикмахерскую накидку, т к с одной стороны шеи был, как я сначала решила какой-то огромный отек. Я никогда ничего сама не спрашиваю, что ребята захотят рассказать, той информацией и владею. На одну песенку стрижка не уложилась, значит есть время поговорить. Начинает рассказывать, как начался обстрел, как осколки прошивали все вокруг, как шаркнуло по шее, а он зажал рукой, понимая в принципе, что сделать ничего не смогут. Но тут все идет не так как учат и рассказывают – кровь перестает литься наружу, а уходит под кожу, набирается в такой плотный объём, что зажимает артерию изнутри и он еще пытается отстреливаться, когда начинается атака со стороны хохлов. Когда его увидели медики их батальона, то срочно отправили на эвакуацию. Он и попал к нам на своих ногах, вполне себе здоровым, но с неимоверно раздувшейся шеей. Через пару дней мы пересеклись в столовой – это был уже вполне нормально выглядевший боец, сказал, что откачали из него около 1 литра крови, а так все нормально. Мы решили, что у Бога на него были другие планы в этот день, поэтому так легко и отделался.
26. КАЗНИТЬ НЕЛЬЗЯ ПОМИЛОВАТЬ
Мы родом из СССР и еще помним, что была срочка по 2-3 года и ни для кого не секрет, что была там дедовщина, где-то на уровне шутки, а где-то очень жесткая. Но речь сейчас не об этом, а о том, что единственный род войск, где дедовщины не могло быть по определению – это пограничные войска. Вовсе не по тому, что туда шли какие-то другие особенные ребята, а просто потому, что у пограничников всегда в магазине боевые патроны и тот, кого ты решил зачморить сегодня, завтра окажется у тебя за спиной. Недавно я поняла, что эту простую истину начали подзабывать современные «отцы-командиры». Второй раз уже к нам попадает боец, второй раз совсем плох – сломаны ребра и травмировано легкое, поэтому он лежит, а когда лежишь, то иногда бывает настроение и поговорить. Сначала, когда очухался, а медсестра пришла ставить очередной укол, он стал себя рассматривать, удивился, сколько дырок в нем уже накололи и сокрушенно сказал, что стал как решето. Мы так и стали звать его с Катей, на что он потом удивлялся и возмущался, зачем мы его так назвали, нет, дружек, - это не мы, мы бы так не придумали – это ты сам. Ну лежит он, когда стонет, когда в телефоне торчит, а раз что-то зацепились мы с ним языками. Привезли их в окопы и оказалось, что окопы уже очень давно и хорошо пристреляны хохлами, поняли это после первых потерь, т.е. оставаться на этих позициях – это стать фигуркой в тире. Когда нет рядом здравомыслящих командиров, кто-то должен встать и начать руководить, а то солдаты превратятся из армии в стадо, а потом в мясо. Короче отдал наш боец приказ отходить с этих позиций в сторону. Они перебазировались и уже со стороны наблюдали, как хохлы продолжали лупить по уже пустым окопам и блиндажам. Суть не в этом, а в том, что когда в их расположении появился, наконец, их офицер, то он пришил нашему подранку статью дезертирство, сказал, что он не имел права принимать решения о передислокации, т.к. это ему не по чину и не по должности. И я видела, как в глазах появился стальной блеск, когда Решето вспоминал, как его поставили на колени, держали у виска пистолет и собирались расстрелять. Не скажу точно, чем там кончилось дело, но раз парень с нами, то расстрел не состоялся – это точно, вот у меня один только вопрос, как собирался командир дальше нести службу рядом с солдатом, которого он держал недавно перед строем на коленях под дулом пистолета. Я ведь вижу, что помнит, не забыл. В руках у каждого автомат, патроны боевые, лесополос много. Видимо не собирался этот «командир» с ними на штурм ходить. Мне как внучке, дочке и жене офицера стыдно за то, как много не лестных отзывов об офицерах в зоне СВО. Много случайных людей попало в армию и сейчас, во время боевых действий, это стало видно особенно сильно. А простой русский солдат все так же верен Родине и своему долгу, поэтому не благодаря, а вопреки, победа все равно будет за нами.
27. ДОМОВЕНОК КУЗЯ
Лето, жара. Приехала очередная партия бородачей, сели стричься – извиняются, что так заросли – ребята уже скоро как четыре месяца без бритвы и парикмахера. Это они зря, просто не представляют КАКИХ мы тут видели. Сентябрь 2022. В палату привезли нечто не описуемое – ноги перебиты, одна рука тоже не совсем рабочая, но дело не в этом – густая длинная борода и огромная шевелюра все залеплено глиной и засохло в один ком. Я даже не смогла примерно определить сколько лет этому человеку, прикинув размер бороды, стала разговаривать с ним, ну если ни как с дедом, но как с возрастным дядькой. В первый день ему было совсем плохо, ну руку помыла, немного лицо, покормила, предложила домой позвонить, отказался, сказал, что позвонит, когда будет лучше себя чувствовать. Когда говорит, что надо маме позвонить, а на вопрос есть ли жена – отвечает, что не успел еще обзавестись, я начинаю подозревать, что передо мной явно не дедушка. Начинаю звать его домовенок Кузя. Прихожу на следующий день – вроде ему получше, решили стричься, вот только как не очень понятно – он сесть не может, только лечь на бок. Мыть невозможно – глина размачивается и просто скользит, стричь – машинку непонятно куда пристроить. Беру ножницы и по старинке отрезая по клочку пытаюсь вынуть человека из волос. То, что состригается, напоминает шкуру барашка, когда их стригут – так и снимается одним сплошным пластом. За один день мы не управились, помыли с тазиками что смогли, а остальное на завтра. Завтра можно уже было под машинку достригать. Ну что, я его подстригла, помыла, глянула на то, что получилось, удивилась и спрашиваю – «деточка, тебе сколько годков-то?». Оказалось 22. После армии немного погулял, работы не нашел и пошел на контракт, прослужил меньше года, а тут и СВО. Воюет он с самого начала, т.е. с февраля и возможности подстричься и побриться до сентября не представилось ни разу. Я потом спрашивала, а как же он такой весь грязный получился, ну прямо весь с ног до головы – был бой, кто погиб кого ранило, он пытался ребятам помогать, но ему второй раз прилетело, т.к. бьют прицельно по местам, где раненых собирают. Тяжелых стали выносить, но тяжелые – это когда уже совсем без сознания, а он был в сознании, по сравнению с остальными – легкий получается. Стал он сам выбираться, но даже ползти с одной рукой невозможно, поэтому он перекатывался по дороге, ну и собрал на себя всю глину и все что можно было по пути. А домой мы потом все-таки позвонили – маме. Сказал, что все нормально, но он немного ранен.
28. ВРЕМЯ ВОЗВРАЩАТЬ ДОЛГИ
Вот кто из нас помнит, что был геноцид армян турками? Мы все помним, про геноцид евреев, а что в начале прошлого века Российские солдаты остановили Османскую империю, истреблявшую армян за христианскую веру – этот факт как-то под забылся. Уж больно насыщенная событиями история была у России в ХХ веке. А вот в Армении, оказывается забыли не все.
По коридорам ездит на кресле-каталке боец и заглядывая во все палаты ищет кого-то. Оказалось, он только поступил, ищет командира. «У них самый лучший командир и он не успокоится, пока его не найдет». Я стою стригу, Катя поет рядом – наблюдаем за поисками, отправляем на пост узнать по фамилии поступал ли такой. Нет, по фамилии не получится – только позывной. Командира он потом нашел, но к нам все-таки вернулся позже. Катя поет, а он оказался учителем музыки, вроде как на гитаре. Рассказывал, что и в оркестрах где-то играл, но понравилось преподавать – ушел совсем в эту сферу. Его ругали, что дети ему на голову садятся, а он говорит, ну как им можно вообще что-то запрещать или ругать – они такие классные. Я сама педагог – очень его понимаю. Я опять отвлекаюсь – ухожу от сути. Гитарист наш оказался армянином, я спросила, как же он сюда попал, ведь по возрасту он ближе к рожденным в СССР. Доброволец. Причем очень мотивированный, он мне целый экскурс в историю устроил, что был геноцид Армян, что спасла их русская армия, что русские солдаты, которые не поехали домой в Россию, основали в Армении три села (он мне и названия их говорил, но я, к своему стыду, не запомнила), потомки этих солдат живут там до сих пор. Очень чтут в Армении память тех солдат и погибших и выживших, а их праправнуки очень гордятся своими предками. И сейчас он поехал сюда потому, что на Донбассе идет геноцид русских, что не смог он смотреть, как убивают русских детей. У нас одна вера и приехал он сюда отдавать долги русским людям, которые отправили своих сыновей для защиты его Родины, когда им это было очень нужно. Я когда-то сталкивалась с ребятами из Армении и один тоже сказал, что приехал отдавать долг, но я тогда не поняла какой. Российская империя ушла в историю, Советский союз распался, а человеческие братские отношения между народами остаются. На том и стоим. Брат за брата.
29. ЖИЗНЬ ЗА ЖИЗНЬ
Новое поступление, медики приводят возрастного бойца, позывной не очень помню – то ли Дед, то ли Батя – голова и шея посечены осколками, сейчас будут вынимать – просят сбрить все что можно перед операцией. Побрили, попели, поболтали. На следующий день он привозит бойца на каталке – весь забинтован – это говорит мой товарищ (называет его то ли Молодой, то ли Малой, что-то в этом роде), спрашиваю – чем я могу вашему Малому помочь, если он весь в бинтах, ну максимум брови побрить. Нет, привез просто песни послушать, что б не грустил в палате. А их история достойна описания. Сначала Малой прикрыл Деда от взрыва и принял на себя практически все осколки, а потом Дед тащил этого Малого под обстрелом, уговаривал не терять сознание. Рассказывал, что вышли они несколько раненых, как сели на броню и орали весело песню «На поле танки грохотали». Мы спросили почему весело, песня уж больно грустная, нет, сказал – мы живы и нам было весело. Вот и непонятно, кто из них кого спас, по мне они квиты, главное оба живы и идут на поправку.
30. ПОГИБАЮ, НО НЕ СДАЮСЬ
Обычно это последние слова и парни уходят на небеса, кто один, а кто, прихватив с собой нескольких "попутчиков". Пришли плохие вести. Солдатская почта донесла, что недавно подорвался друг, по связи сообщил, что уже совсем рядом хохлы, что он ранен, ребята сказали – держись, еще минут 10 и подойдем, но у него этих 10 минут не было. Ушел еще один герой. Мне же повезло видеть живым парня, решившегося на подрыв. Экипаж танка погиб, остался один он, смог вылезти из танка, отползти в сторону. Там и остался лежать с гранатой в руках, у которой он сразу вырвал чеку, ожидая очередной атаки укров. Пролежал он так с этой гранатой около суток – руки, лицо, грудь обгорелые, нога сломана, в руках граната и неизвестно кто появится из-за кустов спасительный друг или озверевший обколотый враг. Честь и хвала нашей разведке, они ходят по самым невероятным маршрутам и благодаря им многие, часто уже отчаявшиеся ребята, которые числились или 200 или пропавшими без вести оказываются в расположении наших частей. Гранату из рук у него вынули, но рука при поступлении в госпиталь, так и не работала - висела плетью. Врачи сказали – это от нервного перенапряжения, когда восстановится неизвестно. Еще, что зацепило мое внимание, что на обгорелой руке была светлая полоска целой кожи, по виду как от браслета часов, спросила, что было на руке, ответ заставляет задуматься – поясок с молитвой «Живый в помощи». Сам пояс оплавился сверху и его срезали медики, но кожа под ним была абсолютно цела. Спросила, принести новый пояс с молитвой, раз свой пропал, он с радостью попросил достать, если можно. Церковь внизу была открыта на мое счастье и мне выдали, то, что я попросила. Завязала теперь уже на поясе, т.к. руки были забинтованы. Поправляйся – был не твой день уходить на небеса. Рано
31. СЛУЖИТЬ БЫ РАД – ПРИСЛУЖИВАТЬСЯ… НЕ СМОГУ
Подошел боец, просит привести его в порядок – сейчас подлечат чуток и едет на награждение в столицу. Слово за слово – разговорились. Пошел на фронт из колонии, статья серьезная – убийство двух и более. Обычно начинают рассказывать что-то героическое и что «сижу за зря», тут нет, за что сел не говорит, но посадили говорит правильно. Побегал он штурмовиком, оказался видимо фартовым, т.к. и ранен серьезно не был, и уже награды имеет. У парня высшее образование и к его удивлению, после награждения и снятия судимости ему дают офицерское звание. А он даже срочку не служил. Я говорю, ну ты уж не позорь честь русского офицера и так в ходе этой операции не лестные отзывы бывают, но вижу, что честь и долг для этого человека не пустой звук. Не он, но кто-то из раненых бойцов сказал, что тюрьма никого еще не исправила, а на вопрос, что же исправляет, ответил – ВОЙНА. Сейчас, как во время ВОВ появляется новая каста Российских офицеров – выходцев из рядового и сержантского состава, да они не учились в военных училищах, но науку воевать они постигали прямо в окопах; они не мечтали с детства о погонах, но мечтать – это одно, а реально взять командование, а значит и ответственность на себя в не учебной, а боевой ситуации – это под силу не каждому. Я не знаю, останется ли в армии мой тогдашний знакомый – его напрягала армейская субординация и он возмущался, что когда начальство вызывало на ковер, то ему велели бриться и учиться отдавать честь - время покажет. Только одно я знаю точно - честь русского мундира он будет беречь и жизни солдат для него не пустой звук. Честь имеет
32. ХУДОЖНИК
Первый этаж идет поступление тяжелых. Шторм Z идет на штурм. Везде носилки. Кого укрыть, кому подушку под голову. Вижу, как один кутается с головой в простыню, понимаю, что мерзнет – подошла, укрыла, перекинулись парой слов, - пошла на этажи. Через пару часов бегу по третьему этажу, вдруг с одной каталки меня окликают – «это вы меня укрывали?», наверное, я, но узнаю только по одеялу – голова перевязана, повязка сползает, лица почти не видно. Так все и мерзнет немного – меряем температуру, ну да, температурит, ищу медсестру, колем укол. Парень несколько раз обращает внимание, что у него все руки в крови, а я все не могу понять, что его так напрягает, ну кровь и кровь – дала салфетки. Просит пить – нельзя – врач еще не смотрел. Опять жалуется, что руки не оттираются, тогда я начинаю подозревать, что кровь-то видимо не его, от своей крови никто так не нервничает. Спрашиваю – действительно – кровь чужая. Рассказал, как они пробирались по какой-то трубе, выход в которую был полностью завален убитыми хохлами. И свежими и не очень. Тогда я поняла, что за навязчивая идея у человека помыть руки. Воду к носилкам в коридоре не притащить, но дезинфицирующих средств, слава Богу, в госпитале достаточно. Набрала всяких разных – отмыли парню руки, вроде успокоился. Тут и врач дал добро на обед, а в палату не везут, пока не определились куда – мест нет. Спросила будет ждать пока в палату отвезут или будем на каталке обедать, нет, хочет есть, значит на каталке. Принесла все на подносе, а он и сесть не может, только на бок повернуться. Бегаю по палатам и его продолжаю контролировать, температура вроде спадать начала. Разговорился – оказалось, что мы «коллеги» - я преподаватель физики, а он рисования. В тот день было много поступающих и он выпал из моего поля зрения. Через пару дней мне сказали, что на другом этаже боец зовет меня по имени, спрашивает, куда подевалась. Удивилась, пошла в ту палату и не узнала давешнего знакомого – повязку с головы сняли, ранение оказалось не таким ужасным, как мне показалось сначала, руки он себе отмыл. Если бы не контузия и температура, то можно было бы сказать, что парень вообще неплохо выглядит. Потом ему стало лучше, и он начал рисовать – монашек, что ходили по палатам и благословляли ребят, волонтеров, Катю, пейзажи. Сейчас он уже в Луганской республике, на связь выходит очень редко. Мы так и не спросили какой у него позывной, т.к. стали звать между собой – художник. Я знаю, что он у нас в подписчиках. Надеемся, что потом ты опять возьмешься за карандаш и мы увидим твоих сослуживцев в лицах. Ты там держись, пусть хватит сил не озлобиться, не отчаяться и храни тебя Бог.
33. БРАТСТВО
Братишка – такое обращение появилось еще во времена царской армии на военном флоте – перед смертью на море все равны, погибает корабль, погибает весь экипаж. Море всех делало братьями. Эта война вернула в обращение такое родное и теплое – братишка. Сколько таких братишек проходит перед глазами – кто-то знаком давно, а кого-то побратал один короткий бой.
Молоденький мобик, рассказывает, что дружили во дворе компанией, как, бывало, рвали кореша рубахи на груди за бутылочкой пива, что уж они бы разобрались с нациками в случае чего. Как пришла его другу, с которым дружили с первого класса, повестка и он тоже пошел за ним добровольцем, т.к. не мог представить, что тот уйдет один. А остальные их «друзья» попрятались кто куда и даже провожать их не пошли, что он видит их сейчас в соцсетях, но никто даже не спросил, как он тут. Раскидали их с другом по разным частям и пока еще даже не встречались, но общаются через мам, а те говорят, что пока оба живы – здоровы и переживают друг за друга как братья. И ему не будет стыдно, когда он вернется домой, что братишка ушел один. Только переживал, что такая гнилая компания у них оказалась. Я только и смогла сказать – «когда вернётесь и Победу будете отмечать, не садитесь с ними за один стол – не их это будет Победа.»
Декабрь. Холодно, идет эвакуация – ребята едут дальше в центральные госпиталя. Кто не уезжает сейчас, провожает сослуживцев. На кресле – каталке, один боец привозит второго, тот передвигаться сам не может – и ноги битые и руки в бинтах. Я несколько дней наблюдаю эту не разлей вода парочку – они и в курилке вместе и в столовую он возит друга и там кормит с ложки. Наша помощь не нужна – ребята сами справляются. Я думаю, что это давние друзья и вдруг слышу при посадке в автобус – «эй, братишка, а как тебя звать-то?». Ребята познакомились, автобус ушел. Спрашиваю, «а вы что не знакомы были?», получаю ответ, что нет – тут вместе в палате оказались. Вот такая она фронтовая взаимовыручка.
По коридорам ходит боец – обе руки перевязаны – пока прогнозов никаких, сделали рентген и непонятно оставят руки или нет, так мелко раздроблены кости. Но его волнует совсем другое – он одной рукой прижимает телефон, там просит открыть фотку – на фото боец, явно ранен, ищет его. Говорит, что он более тяжелый и его раньше должны были привезти. Посмотрели с Катей - нет, мы такого не помним. Продолжает ходить искать, понимаю, что это ему очень важно, когда выдалось время посвободнее, подошла. Спрашиваю фамилию, имя бойца, которого ищем – ничего не знает – только позывной братишки. Так, к сожалению, не найти. Спрашиваю – «друга ищешь, что ж даже имени не знаешь?». Оказалось, что они передислоцировались и нашел он этого братишку раненым, рассказал, как тащил его сколько-то километров и все переживал, что не донесет живым, что тот попросил его сфотографировать, что б если он умрет и его не вынесут – можно было его идентифицировать, что б он не попал в списки без вести пропавших. Как попали они под минометный обстрел и прошило ему обе руки и он бежал до распологи своих, что б за тем вышли и вынесли, т.к. сам уже не мог. Вывозили их разными транспортами, и они потерялись. Он и ходил переживал, что если тот умер, то он зря рук лишился, а если жив, то все было не зря. После такого взяли мы у него телефон и пошли по этажам искать, был у нас его братишка или нет. И нашли-таки, что лежал на другом этаже – вчера проездом был, сразу дальше повезли. Пришли, нашему, с руками который, рассказали – жив, как зовут его спасенного ему записали. Говорю, ну все – теперь у тебя крестник есть. Он ушел довольный – все не зря было – жив братишка
34. ДНИ БЕЗ ПРИКРАС
Подняли двух ребят из реанимации после трепанации черепа. Медсестра попросила их помыть – в реанимации держат в памперсах. Один - голова зашита, постоянно дремлет, но разговаривает, как зовут отвечает. Второй, тоже со штопаной головой - совсем плохой, пол лица перекошено, пол тела парализовало, не говорит толком, я сначала подумала, что совсем голова не работает, а пока мыла, ворочала его, все что-то разговаривала и поняла, что он пытается отвечать. Так страшно, получается, что голова работает, а язык и тело не слушается. Он все спрашивал "за что?" и пить просил, а нельзя. Когда никого нет рядом его привязывают, а то он крутится постоянно, а ему вообще нельзя шевелится. Нога самопроизвольно дергается, трубку из носа выдрал, катетер подключичный я уже пришла не дала оторвать, он послушался. Пока я сидела рядом не давала ему копошится не привязывали, а ушла опять. Чувствую себя виноватой. Там вообще какая-то ужасная палата - один ничего не чувствует ниже пояса (возможно парализован) и тошнит - 26 лет ребенку, и двое с головами битыми, вообще непонятно как они, оклемаются или нет. Пришли сегодня и сразу в палату к тяжёлым. Сегодня ребятам пить разрешили, это явный прогресс. Парня отвязали, значит он уже в себя приходит - перестал биться и крутиться. Памперс сняли, опять помыли всего. Сегодня он явно лучше по сравнению со вчерашним. Ноги в таз поставила, поняла, что он второй шевелить начал. А я вчера испугалась, что у него половина тела парализована останется. Лицо правда так и перекошено, но уже поменьше. Он сегодня явно стеснялся и нервничал, что я его голым мою, а вчера совсем все равно было. Хороший знак, значит оживает. У него типа потнички началось под памперсом. Сказала девчонкам, они и что-то сбегали в аптеке купили, я пока стричь встаю, смотрю - Катя бегом бежит, кричит, «твоего приёмыша увозят на эвакуацию, уже в лифт грузят», я парня со стрижкой бросила, говорю, что подождешь, и побежала лифт обгонять. Короче догнала, примочки ему на попу приклеила на последок. Он правда пытался возмущаться, но там было без вариантов - не отбиться. Катя говорит, он ей, когда прощались попытался улыбнуться и руку протянул кулаками стукнуться. Значит все хорошо будет у него. Держитесь ребятки, молодость должна свое взять.
35. ЭТО НАШ КОМАНДИР
Прохожу мимо палаты, мельком заглядываю в дверь, по инерции бегу дальше, но что-то заставляет притормозить и вернуться. Не знаю какая сила частенько меня останавливает и заставляет куда-то или возвращаться или заходить, но так было не один раз, поэтому я уже не анализирую, раз ноги ведут обратно – надо возвращаться. На кровати боец, вроде ничего особенного, то ли дремлет, то ли под успокоительным. Стою, рассматриваю, не могу понять почему так лежит неестественно, вроде никаких ранений нет. Потом замечаю, что пока я стояла подушка под головой пропитывалась кровью. У парня разбит затылок, а это не бросается в глаза сразу. Пошла за пеленками, по дороге узнала, что ждут, когда освободится хирург, будут штопать голову. Вернулась, а боец лежит и разговаривает, сначала подумала, что со мной, но потом разобрала речь – «я пустой, отходим», поняла, что он не тут еще, а продолжает бой. Пока подкладывала пеленку под голову, он вдруг вернулся в реальность и спросил тут ли телефон, поискали в вещах, попросил дать в руки, оказалось, что правая половина тела нерабочая - ни нога, ни рука не слушаются. Вот почему мне показалась такой странной его первоначальная поза. Телефон разблокировать не смогли, домой звонить с моего не стал, сказал номеров не помнит. Голова так и кровит потихонечку, продолжаем ждать врача. Я мою ему руки и лицо, он то со мной разговаривает, то выпадает из реальности и начинает отдавать приказы. Так урывками я понимаю, что он командовал штурмом, заняли лесополосу, но потом «немцы» (я сначала думала, что реально немцы, но нет – это так генетическая память сработала, наступали все-таки хохлы, а не немцы) начали контратаковать и их выследили птичники (дроны – птички, операторы дронов - птичники), видимо они вычислили, кто командир и устроили за ним охоту, как он пытался уберечь ребят, как пробило осколком каску. Видимо ребята и вынесли, дальше он не в курсе и поэтому все дергался и переживал, всем ли удалось выйти. Сказал, что устал, попросил помочь повернуться на бок; отвернулся лицом к стене. Так и не поняла, то ли правда задремал, то ли просто отвернулся переварить, что произошло. Половина то тела не шевелится и прогнозов никаких. Так и ходила потом периодически к нему заглядывала, пока не увезли на операцию. Утром сразу к нему – заглядываю, а кровать пустая, одни часы на тумбочке лежат, которые вчера с него сняла, когда руки мыла. Часы тоже помыть попросил от грязи, сняли, но так и не одели. Сначала подумала, что его эвакуировали ночью, но потом поняла, что рюкзак его тоже тут. Тогда вообще непонятно стало – оперировали вчера, на перевязку он уйти не мог, т.к. не ходячий, куда делся, прямо переживать начала. Пока ходила у медиков выясняла, где пациент увидела в коридоре картину маслом – один на каталке, один на костылях и третий ходячий закатывают в палату моего вчерашнего знакомого. Это его ребята утром поступили, нашли своего командира и решив, что ему скучно одному лежать в палате, посадили его в кресло-каталку и увезли с собой на улицу «погулять и подышать воздухом», пока они курят (сам то он не курящий, но видимо его особо не спросили). Я потом возмущалась, куда мол его таскаете везде, но они сказали – «это наш командир и мы лучше знаем, что ему нужно». Хорошие такие ребята – все битые перебитые, но так заботились о своем командире. Потом подошел то ли друг, то ли брат кого-то из сослуживцев, принес кучу продуктов, так в палате появился здоровый человек с двумя руками. Пока эту компанию не эвакуировали, он так и приходил несколько дней. Помогал переворачивать, поднимать их командира. Мы и в ванну смогли его свозить, там побрили наголо, а то макушку выбрили на операции, а вокруг куча волос осталась; пока брили – его ребята все вокруг крутились – после каждого прохода машинкой ржали и кричали, что так и оставляем – замечательная прическа получилась. Я понимаю, что это все для того, что б поддержать и отвлечь от мыслей дорогого им человека. А телефон они разблокировали, и я поняла, что мне хотел показать и про что думал в первый день этот человек, только-только пришедший в себя, он показал мне фото маленькой дочки – крохи лет трех не больше. На фото он был с ней рядом, но его я совсем не узнала – там был совсем другой человек. Мой знакомый выглядел значительно старше и сильно похудевшим. Его увезли первым, ребят на следующий день. Я встречалась с ними позже, они переживали, что их раскидают по разным госпиталям и они потеряются. Спросила, что хороший командир, раз так за него переживаете, ответили, что самый лучший, что они за ним и в огонь, и в воду. Потом кинули Кате фотку, что опять в один госпиталь попали. Он кадровый военный – они Шторм Z, такое вот боевое слаживание.
36. НЕ ХОЧЕТСЯ ВСПОМИНАТЬ, НО НЕЛЬЗЯ ЗАБЫТЬ
На полу в коридоре сидит парень, качается, рычит. Подошла, села рядом. Сначала на контакт не шел, но вижу, что очень ему плохо. Ушла, пришла с чаем. На конфетку как-то отвлекся, начал хоть как-то разговаривать со мной. Предложила подстричься, спросил смогу ли стричь, если у него голова дергается, отвечаю, что, конечно, смогу, т.к. у меня два сына особо не любителя стричься – их надо было маленькими сначала догнать, а потом на бегу быстро подстричь. Вроде улыбнулся, пошли стричься. Оказалось – разведчик, попали в засаду, остался один, пошел дальше, вышел в село, заглянул к окно крайнего дома, а там семья – муж, жена, ребенок лет двух-трех и куча Азовцев вокруг. У меня пока нет сил повторить его рассказ. Ребенок был уже мертв, муж прибит к стене. В общем закидал он их всех гранатами, т.к. больше ничего не мог сделать. Вернулся к своим, попал в госпиталь. И я понимаю, что его больше не физические раны тревожат, а эта душевная рана, с которой теперь ему, да и мне теперь жить. Как успокаивать, говорить, что ты сделал, все что мог, когда стою, стригу руки трясутся, и единственная мысль, что реветь нельзя, я тут для другого, ему хуже и я должна найти слова поддержки. Будет ли новый процесс, аналогичный Нюрнбергскому, не знаю, но хочется верить, что будет
37. ПЕРЕЙТИ ЧЕРТУ
Боец из Дагестана, взрослый мужчина – доброволец, такие, «сделанные в СССР», попадают на фронт не просто так, они знают и понимают куда и зачем идут. Он хороший стрелок, но попадает в штурмовики, и снайперы тут не предусмотрены, у него хватает слов и аргументов, что б ему нашли СВД, а не калаш. Мы не знаем, какие слова он нашел, но факт остается фактом, несговорчивое обычно начальство пошло бойцу навстречу и в бой он идет с целью прикрывать своих ребят. Начинается штурм и поживший жизнь человек, знающий цену этой жизни, видя в оптическом прицеле лица, понимает, что не может выстрелить в этих живых людей. Рядом падает один товарищ, у второго оторвало взрывом руку, помогает перетянуть жгутом, все – черта пройдена – напротив не люди, а враги, убивающие твоих братьев, начинается отстрел. Атака и контратака, первый бой и никто не может вспомнить точно он был длинным или коротким. Ребята штурмовики отходят, а снайпер держит позицию, оставшись в лежке на лесополосе. Начинается штурм со стороны хохлов, наш снайпер понимает, что одной СВД уже не обойтись, начинает собирать автоматы и рожки к ним, которых вокруг достаточно, чтобы отразить небольшой контрнаступ. Его поражает то, что на него идут толпой – он стреляет из автомата, как косит, первые наступающие падают, а следующие продолжают идти. «Падают как колосья». Атака отбита, можно передохнуть и осмотреться через оптику где свои, а где чужие; вдруг в установившейся тишине слышит, что сбоку кто-то шуршит, разворачивается рывком в ту сторону, готовый выстрелить и успевает сообразить, что видит в прицел шеврон с флагом России. Как он тогда благодарил Бога, что отвел его руку и он не выстрелил сразу, хотя еще не отошел от боя и был весь на адреналине. Подошел к бойцу, оказалось, тот лежит уже несколько дней, ранен в предыдущем штурме, смог отползти и замаскироваться, через него уже несколько раз проходили и наши, но он не мог подать сигнал, и украинцы, для которых он тоже остался невидимым. Вот так и закончился первый бой. Оборвав множество жизней врагов, закончился спасением своего.
38. НЕРАЗЛУЧНИКИ
Разбился телефон, поменяла и поняла, что, к сожалению, потерялись многие контакты, сохраненные не на симку, а в телефоне. Многие сами не позвонят, не те у людей обстоятельства, но хотелось бы знать, как у них дела, как справляются.
С одной такой парой нас свела судьба в самом начале января 23 года. Со второго этажа подошли ребята и зовут в палату к сослуживцу, он не ест и почти не разговаривает. Прихожу – лежит парень, достаточно крупный (про себя отмечаю, что пару-тройку дней ему не поесть – это не беда), но действительно совершенно не контактный. Мою руки, то, до чего могу дотянуться, начинаю потихонечку расспрашивать, за разговорами понимаю, что ранение спины и ноги не шевелятся и ничего не чувствуют. Рассказывает, что у него дома дочки, жена, мобилизован, повоевать успел немного – взрыв сзади и вся спина в осколках. Я видела счастливчиков, у которых вся спина была посечена осколками, но все прошли мимо важных нервов и позвоночника, но тут другой случай. Все говорит, про операцию, что надо ехать в Москву и там должны сделать операцию и вынуть осколки из позвоночника, врачи сказали, что будет лучше. Спрашиваю, звонил ли жене, говорит, что нет, и пока не хочет, начинаю объяснять, что жене лучше знать, что живой и в госпитале, чем жить в неизвестности, что могут домой и известие прислать, что он 200, что так уже было несколько раз – ребята к нам попадали, домой звонили, а их там уже несколько дней оплакивали. Нет, разговаривать, категорически не хочет. Приходит врач и говорит, отведя меня в сторону, что ему нужно есть, какие-то показатели в анализах стали ухудшаться. Пристаю с кормежкой более навязчиво: суп будешь? – нет, а котлетку – нет, а бутерброд – нет, говорю, ну чем же тебя еще совратить, что за забастовка? (грустно улыбается, но от всего отказывается, говорит – «я не бастую, просто ничего не хочу») Последний козырь, больше ничего не придумать - предлагаю шоколадку, задумался и вдруг согласился, а я уже и не чаяла. Приношу шоколадку с чаем, съел мой боец и вдруг у него такой жор проснулся – он и пирожки подмел и бутерброды. В общем проблему с питанием решили. Согласился, что надо звонить – звонит с моего номера – ухожу из палаты, что б не стоять над душой. Когда разговор закончен и телефон вернулся мне в руки – через пару минут звонок - его жена перезвонила, спрашивает адрес – сейчас пристроит детей и едет сюда. Я спросила у медиков, не будут ли его эвакуировать в ближайшее время, успеет ли жена доехать. Узнала неутешительную информацию, что у него паралич – позвоночник перебит полностью, ему не говорят, что б не расстраивать, потому его и не спешат куда-либо везти, да он и не особо транспортабелен пока. Слышать такое жутко и страшно, а кому-то с этим теперь жить. Через пару дней приехала жена бойца она ехала сюрпризом, мы ничего не говорили, я встретила ее на входе, помогла пройти через КПП, показала, что где находиться, объяснила ей ситуацию, сказала, что там плакать нельзя, если будет, то пусть тут поревет, потом пойдем. Нет, она ответила, что для нее главное, что живой. Что они со школы вместе, их друзья зовут попугайчики-неразлучники, что она рада что жив, а остальное уже неважно. Я преклоняюсь перед этой женщиной, так стойко принявшую большую беду, пришедшую в их дом, хотя там, где есть любовь, действительное самое главное, что бы любимый человек был жив, а все остальное вторично. Пришли в палату – говорю – «встречайте Снегурочку», он сказал, ты все-таки приехала, так и знал, что дома не усидишь. Я больше не ходила в ту палату – переключилась на других ребят, с ней мы пересекались в коридорах, она могла выйти, поплакать, когда в уголке, когда у меня на плече, потом вытирала слезы, улыбалась и шла обратно в палату. У него в силу большого веса появились пролежни – она маленькая и хрупкая старалась его ворочать, а потом выходила и висела на телефоне с кем-то ругаясь – так в госпитале появились первые противопролежневые матрасы – ей удалось их где-то выбить. Она подняла какую-то администрацию и им пообещали обеспечить транспорт, чтобы встретить его с борта самолета. Ребят эвакуировали, она поехала следом, в следующий госпиталь. Потом мы несколько раз перезванивались. Я понимаю, как им будет трудно поменять свой жизненный уклад, но она действительно счастлива, что он вместе с ней – неразлучники остались вместе – в этом их сила
39. НАШИ «МАЛЫШИ» /текст написан до указа президента, приравнивающего пограничников и срочников к участникам боевых действий, до мобилизации/
СРОЧНИКИ, как только не называют их между собой волонтеры (в основном, чего уж греха таить, это женщины) и «ребятки» и «дети» и «малыши». Они первые кого мы заметили в нашей области, это они копали окопы по границе и спали в полях, их мы видели и им первым начали помогать. У многих из нас дети, у кого младше, а у кого и старше этих мальчишек. Официально они не воюют, но мы – волонтеры - ездим в поля и возим им мешки – укрыть окопы от осколков, теплые вещи – одежда просто горит иногда в переносном (сносилась, порвалась), а иногда и в прямом смысле, да ребят обстреливают из чего только могут дотянуться с той стороны. Госпиталь – сначала заносят на носилках двух пограничников, один совсем смурной (ранение не очень серьезное, но кровопотеря), второй (с ногой побитой осколками) бодрячком – предлагаю отрезать штанину, нет, не согласен – штаны только купил, потом зашьет и будет носить дальше. Форма дорогая для его оклада, все тратит на прибамбасы к автомату. Потом привозят следующую партию из тех же краев. На одних носилках приносят мальчика, сначала думала, что ошиблась – нет, по мне так реально ребенок совсем. Спрашиваю – «срочник?», кивает - ответить не может, так как весь трясется. Лежит на животе – осколочное ранение ног, на первый взгляд не очень страшно – крови немного, ноги шевелятся, но мальчишка испытал такой шок, что почти не может говорить и его трясет, как осиновый лист на ветру. Руки ледяные, а это явный признак стресса. Ребят везут много – в приграничье заходила ДРГ, стоять над ним некогда, а одного бросить тоже не могу. Зову Катю. Ох, она потом мне и выговаривала, что она от него заразилась и тоже трястись начала, что «мама, ты забыла, что я еще ребенок и не знаю, что делать, как успокаивать в таком случае», но это она мне скажет потом, а пока осталась нянькой с трясущимся парнишкой. Я ушла на этаж стричь кому-то голову перед операцией. Ребят тоже поднимают на этажи – мест нет – их ставят в коридоре, тут они будут лежать до вечерней эвакуации, пока бортом не вывезут предыдущих и не освободятся койки в палатах. Пограничники вполне себе бодры, один перебрался в кресло-каталку и решил, что ему надо подстричься и помыться и дороги. Срочник все равно трясется и смотрит на мир безумными глазами… (Я подходила и разговаривала с ним, я знаю причину этого безумного страха в его глазах и на этом месте в дневнике текст, но пока идет СВО не время все обнародовать и поверьте парень испугался отнюдь не боли от ранения). В палате с тяжелыми видят, что я встала стричь - просят петь, ну спрашиваем у остальных не будем ли кому мешать, нет – никто не против. Поем, что-то громкое, задорное – в области ДРГ и все только об этом и говорят, нужно хоть как-то поднять дух. Отправляю Катю проверить, как там мальчишка, успокоился или нет. Приходит и говорит, что как стало громко и шумно он уснул. Мы уходили уже поздно вечером, а он так все и спал на носилках в коридоре. Утром собираясь в госпиталь, решили как-то поддержать нашего срочника, у Кати уже набралось несколько повторяющихся шевронов с надписью «Вежливые люди» - они все с боевой историей, от раненых ребят, Мы решили, что кадровый военный не обиделся бы, если бы узнал, что его шеврон отдали мальчишке-срочнику, участвующему (а по закону вроде и нет) в боевых действиях. Приходим в госпиталь и не можем найти в палате нашего парнишку – он уже на костылях где-то разгуливает. Потом, увидев в коридоре удаляющуюся худенькую мальчишескую фигурку, так контрастирующую со взрослыми ранеными бойцами, я отправила Катю его догонять – это действительно оказался наш вчерашний знакомый. За ночь поступило еще несколько ребят с его части, они нашли друг дружку, стали ходить по палатам «в гости». Вручили ему шеврон. К обеду приехало начальство, долго трясли бумажками, что-то скрупулёзно записывали, а потом мальчишки с детской радостью и гордостью хвастались, что их представят к наградам. Вечером эту компанию повезли дальше в столичные госпиталя.
Поехали в поля, отвозим очередную гуманитарку. В машине мешки, что-то из строительного инструмента, домашние вкусности, что с материнской любовью готовят наши труженицы «горячего цеха». Проезжаем пригородные районы за ними поля, пару сел со вполне мирной жизнью, дальше «линия Вагнера», проходящая через все поля и пролески – цементные пирамидки – они делят районы области на мирную и прифронтовую жизнь. Снимаем видеорегистратор – раз нас останавливала военная полиция и просили снимать – зона прифронтовая, что б ехать дальше без замечаний, Катя напоминает, что нужно снять (даже если родители забыли). Знаем, что часть ребят готовятся на дембель, значит нужно брать машинку и наводить марафет. Подъехали – ребятки высыпаются из своего «бункера» как горох – «с чем приехали?». Мы тут не первый раз, так бы не встречали так радушно. Командир предупрежден, поэтому нас ждут, а так детвора вполне себе обстрелянная, в руках у постового автомат и заряжен отнюдь не холостыми, броники. Эти мальчишки не играют в войну – это их каждодневная реальность. Машину нужно быстро загнать в укрытие – неизвестно когда с противоположной стороны пожалуют птички. Быстро разгружаем машину. Ребята все перетаскивают в свой подвал, туда же направляемся и мы – сверху появилась птичка, пока не определят чья – будем сидеть в подвале. Пока стриглись с песнями и хохмами, приехал и командир с позиций. Командир ребятам попался опытный, про такого можно реально сказать «Батя», он за свою ребятню горой. С гордостью сообщает, что смог выбить для своих ребят, боевые награды, после очередной вылазки ДРГ со стороны противника, именно эти срочники оказались на первой линии и смогли отразить удар так, что их заметило начальство и наградные листы были подписаны. Смехом рассказывает, что приезжало телевидение, все красиво снимали, а потом как узнали, что у него СРОЧНИКИ, сказали, что показывать такое не разрешат, т.к. срочники у нас не воюют, собрались и уехали. Не знаю, пустили ли тот репортаж позже, но мне в телефоне показали запись награждения ребят. Боевые награды вручались тем, кто официально не принимает участия в боевых действиях. И 200 среди них уже были, но это отдельная боль и отдельная история. А птичка оказалась в итоге не наша. Посадили.
40. БЫВАЕТ И ТАК
Помогаю парню - вся грудная клетка и плечо загипсованы (видимо к ранению еще и ключица сломана) и слушаю очередную историю. Наступали, их осталось немного, а вышли на укропский блиндаж, предложили сдаться и оттуда вроде ответили согласием. Вышел один, второй, третий, причем выходят так спокойно, а сами крупные взрослые дядьки спортивного телосложения. Под началом нашего парня, который шел командиром отделения, вновь прибывшие, которых он в свои 20 с небольшим, называет молодняком, а себя считает взрослым и опытным, т.к. у него уже есть какой-никакой, но боевой опыт. Он понимает, что в блиндаже еще не один человек и что они с ними в рукопашную не справятся, т.к. вид у «дядек» уж очень серьезный – добегает до своего бойца, отталкивает его в сторону – «я пленных не беру» и расстреливает всех из автомата. Блиндаж они закидали гранатами, а потом уже после горячки боя, когда посмотрели по нашивкам с кем их свела судьба, он все поражался, кто там на небесах ему подсказал так быстро сориентироваться, т.к. потом ему бывалые солдаты сказали, что тут было без вариантов – им бы открутили головы как курятам и этим поступком он спас своих ребят. А ранение заживает плохо – он все рвется назад к своим, пытался писать отказ от лечения, но (спасибо доктору от меня лично) его не отпустили с нерабочей рукой. Долечишься и еще повоюешь.
41. ПОДАРОК ОТ БАНДЫ
Подошел автобус с очередной партией раненых; встречаем ребят на первом этаже – кому нужно подобрать костыли, а кому найти кресло-каталку, ну и всем с дороги нелишним будет просто стакан чаю и бутерброд. Когда они поднимутся на этажи, то встречают нас уже как старых знакомых. Что бы Катю не звали «малая», «ребенок» и все в таком роде она уже давно ходит в именной футболке с надписью «Катюша», некоторые правда воспринимают это за позывной и удивляются, что она действительно Катюша. Я где-то на этаже, а к Кате подходит один боец с вопросом, где заказали такую футболку, ну Катя ему отвечает, что сами написали, ну в смысле на сами, а мама написала. Он немного расстроен и уходит. Потом находит ее еще раз и говорит ей, что у его дочки скоро день рождения и он хотел бы ей футболку подписать. Катя ведет его ко мне, видно, что ему не совсем ловко просить, пытается предложить заплатить за футболку, лишь бы послали подарок дочке. На это у нас всегда один ответ, что с раненых за помощь денег не берем. И конечно я согласилась, как можно было отказать отцу в просьбе помочь поздравить дочку. Начинаем придумывать надпись, что б и со смыслом, и на улицу можно было выйти, несколько раз встречаемся и все не можем договориться – он уже потом и с группой поддержки в виде сослуживцев приходит, наконец определились, что спереди будет надпись «Банда Zа Настю», а сзади просто «Настя» и Z. Почему банда? – это они так свое подразделение называют и домашние это знают и сразу поймут. Он взял с меня слово, что, когда буду звонить жене, что б не говорила, что он в госпитале с ранением. Он дома никому не сказал, что б не расстраивались. Ребята уехали дальше. Футболку я подписала, домой позвонила, что б встречали подарок от папы. Сказала, что я просто волонтер и мне велели переслать, что ничего не знаю. Так что кто встретит в Питере девочку Настю в именной футболке – знайте, что у нее героический папа, который очень любит свою дочку и бережет покой своей семьи.
42. ПРОСТО ДНИ
Моем очередную палату, вроде ничего необычного: в палате боец с загипсованной рукой, сидит гипс с пальцев оттирает, он молчит, я пол мою его не трогаю, Катя в раковине марафет наводит; уже собрались уходить, поворачиваюсь сказать дежурное «удачи» и вдруг понимаю, что палец, который он отскрёб от гипса совершенно синий и по виду уже как неживой, а он сидит и смотрит на него с удивлением. Швабру бросила, пошла разбираться, оказалось, что он всегда ходил в обручальном кольце и на СВО поехал не снял, кость осколком раздробило, тут не до колечка стало – руку загипсовали, а палец видимо отек. Причем он это и не чувствует, то ли боль от перелома все заглушает, то ли обезбол уже подействовал. Больше я полов в тот вечер не мыла, все оставшееся время мы пытались снять кольцо – палец мылили, палец кремом мазали, пытались скручивать, ничего не получалось. Одно утешало, что он не жаловался, что больно, но цвет пальца заставлял меня нервничать. Уже думала, что надо звать медиков и звонить в МЧС – пилить колечко, но у меня муж из МЧС и я вспомнила, что когда-то он рассказывал, как с одного чудака снимали гайку, которую тот нацепил себе на палец, накрутив по пальцу нитку, сделав подобие резьбы для гайки. Стали пробывать так и, к моей великой радости, мы смогли снять с него это колечко. Ну жена его и крепко окольцевала – чуть пальца не лишился. Развязали шнурок с крестиком, одели на него кольцо. Так и стал ходить - крестик рядом с обручальным кольцом. Сказал вернется домой - венчается
Я стою стригу, Катя ходит палаты моет, потом пошла с чаем-кофе, кто просил. Короче не вижу ребенка пол дня. Потом приходит в кепке с Z-кой и флагом России – говорит ребята в палате подарили – покопались в вещах – шевронов не нашли, решили кепку ей на память подарить. Приходит боец на стрижку, видит Катю и начинает рассказывать, что у него такая же кепка, что они с друзьями себе на заказ таких несколько штук отшили, Катя начинает что-то подозревать, идет потом с ним в палату и точно – друзья подарили его кепку. У себя ничего интересного не нашли, решили по-братски у него позаимствовать. Хотели ему вернуть – не берет, говорит я и сам бы подарил, для такого дела не жалко. Но как-то неловко получилось и смех и грех. Вот такое боевое братство – все общее.
43. АНГЕЛЫ-ХРАНИТЕЛИ
Медики на передовой – это и врачи и солдаты. И цена за них выставлена противоположной стороной выше, чем за просто солдата и охотятся на них если не в первую, то во вторую очередь точно. Фашисты второй мировой охотились и расстреливали машины и поезда с красными крестами, новые решили ничем им не уступать; медиков поступает все больше и больше, практически в каждой партии вновь прибывших раненых есть медики, а иногда и не по одному. Поступил боец с заклеенным глазом, ходит ругается, что ничего не могут тут сделать с глазом, говорит, что если не заштопать роговицу, то видимо потеряет глаз, время уходит, а самолета как не было, так и нет. По сравнению с неходячими соседями он вообще выглядит здоровым и я не очень понимаю, чего он так суетится и переживает. Подошла поговорить, успокаиваю, что он и с одним глазом вполне нормально будет жить – молодой, симпатичный, ну, говорю – будешь как пират. Вроде отвлекся от своей беготни и объяснил, что ему не глаза жалко, а что он медик, но на передок его пустят, только если он сможет нормально стрелять, а он этим глазом целиться, а другим не умеет. Такие дела. Я думала он за себя переживает, а человек боится, что его обратно на фронт не пустят. Вот такие они военные медики. Плюсик у Кати от него на память остался и история, как вынесли несколько раненых, погрузили в автобус и по ним прицельно били из чего только могли; часть раненых они потеряли – добило ребят осколками, медиков тоже достали осколки; наш знакомый почувствовал кровь на лице – заклеил сам себе глаз и стал дальше ранеными заниматься, потом так и ходил по госпиталю – проверял кто где из его ребят лежит и как их лечат. Тех, кого он смог вытащить и вывезти в тот свой последний день на передовой.
44. РУССКИЙ ТЕРМИНАТОР
Разносим обед, захожу в палату, где обычно лежачие – на койке новенький; по тому, как лежит одеяло, понимаю, что у бойца нет обеих ног. Он дремлет; спрашиваю сколько в палате неходячих, что б знать сколько порций нести в эту палату, когда пересчитываю, то считаю и его, на что он мне отвечает, что он не лежачий, а вполне себе самостоятельный. Я даже не знаю как помягче объяснить, почему я считаю его в числе лежачих – ну я же явно вижу, что нет обеих ног, про себя думаю, может он еще от наркоза не отошел и не в курсе. Начинаю намекать, ну вы же пока лежачий, вы только после операции, нет отвечает, я не после операции, а просто сильно контужен, но на обед сам схожу. Я вообще ничего не понимаю и не знаю, как себя дальше вести, а боец просит вытащить из шкафа его тактический рюкзак. Достаю рюкзак с пол меня размером, тащу по полу к кровати – он открывает, достает два протеза надевает их и уходит в столовую. Сцену в палате можно сравнить с немой сценой в конце комедии «Ревизор» — это была действительно немая сцена – я и раненые - соседи по палате - смотрели на это с открытыми ртами, а он просто взял и ушел как ни в чем не бывало. Потом до меня дошло, что он ведь так добровольцем на фронт ушел, сразу на протезах. Потом как-то пересеклась с ним у кулера с водой, когда кофе разводили и пусть простит мне любопытство не удержалась, спросила, как он так попал на фронт в таком возрасте, да еще и без обоих ног, на что получила ответ, что он потерял ноги еще в Афганистане, да так все и бегает по горячим точкам всю жизнь. Я слышала про отделение саперов, в котором каждый без одной ноги, а командир без обоих, и они так и работаю, да еще и смеются, что теперь не страшно на мину наступить, ногу-то уже не оторвет повторно, но сама ни разу не видела штурмовика на протезах. Его от нас повезли дальше и когда поступили ребята с ампутациями ног, а один сильно дипрессировал, я, для поднятия духа, начала рассказывать, какой вояка-терминатор только что у нас был, и отозвался парень из коридора, оказалось, что тот был его сослуживец, он подтвердил, что действительно есть у них такой боец и что они (молодые) за ним по полю угнаться не могли. Вот такие удивительные люди встречаются на войне
45. КАЛЕЙДОСКОП ЛИЦ
Захожу в палату, а на кровати сидит очень крупный дяденька в памперсе и болтает босыми ногами (причем первое, что приходит на ум, что он мне напоминает мужичка из мультфильма «Рапунцель», который в виде купидона в памперсе и с крылышками висел в домике у бандитов под потолком) невольно такое сочетание вызывает у меня улыбку. Радушно улыбается в ответ и сообщает мне, что на прошлой точке на него не смогли ничего подобрать из одежды, а так как из своих вещей у него только жетон на шее, то теперь он и сидит в таком комичном виде. Катя — это специалист по добыванию элементов одежды самых невероятных размеров и расцветок — находит трусы с дельфинчиками, которыми можно было бы зачехлить небольшой автомобильчик (спасибо швеям-волонтерам, именно благодаря их невидимой работе можем одеть практически любого бойца), и самые большие шлепки. Приносит с возгласом – «модно, стильно, молодёжно» и разворачивает трусы на всю ширину – в палате дружный хохот, восторженные восклицания, кто то просит такую же расцветку. Опять смогли поднять парням настроение, чего в принципе и добивались.
Пришли медики и выяснилось, что боец такой огромный не только из-за роста — у него диабет и помимо ранения, в принципе не такого и серьезного — наложилось еще и обострение заболевания. Медики начинают суетиться рядом, нас просят принести сладкий чай, больше мы тут ничем помочь не можем.
Катя ходит по палатам с лежачими, кто просит чай-кофе принести, кому-то надо позвонить — каждодневная суета. Потом пропала так надолго, что я начинаю нервничать — где ребенок? Звоню, оказалось, что она одной палате «зацепилась языками» с бойцами. Один боец без правой ноги стал рассказывать, как он подорвался на мине, пока лежал — приехали минеры и, внимание, - он показывает пальцем на койку напротив (а там лежит парень без левой ноги) «это - минер». Оба хохочут и продолжают троллить друг друга. Ну Катя подключилась, что они с одной футбольной команды - один правый нападающий, а второй левый; те согласны, говорят, нам еще вратаря, что б без рук не хватает. Юмор черный, но без него не выжить. Катя сначала удивлялась, почему они такие веселые и перевозбужденные бывают, а я объяснила, что заглянули смерти в лицо и поняли, насколько хороша жизнь.
46. ПОВОРОТ
Возвращались от границы и опять проехали мимо домика, стоящего на крутом повороте у самой дороги, сейчас стену уже восстановили, а в сентябре 2022 в этот домик рано утром въехал БТР с ребятами на броне. Они лежали у нас в госпитале и один все рассказывал, что он не любит надевать каску (ну ребятам больше нравится называть ее шлем, говорят, что каска – это у строителей, но по мне все-равно каска), но тем утром почему-то решил надеть и именно она его и спасла, когда он полетел с брони и пробил головой стену. Поворот там очень крутой, а ребята не знали трассы, соскочили с дороги и протаранили дом, благо хозяев в комнате не было – они на кухне завтракали. Когда он это рассказывал, то вся палата просто валялась со смеху, но реально представить это жутко – они все, кто поломан, кто с сотрясением, пыль оседает, открывается дверь с кухни, в дверях стоит хозяин в трусах, с чашкой чая в руке, а они ему говорят «здрасьте».
47. НОГА
Поступают новые ребята, опять весь коридор заставлен носилками. Крутимся рядом – кому-то нужно принести подушку под голову (лежать им так в коридоре может час, а может и больше – это как медики будут успевать), кто-то будет звонить домой – «мама, я живой», кому-то нужно померить температуру, такие лежат тихо и ничего не просят, тогда нужно точно подходить и спрашивать в чем дело. Один боец зовет санитара (санитарами в госпитале часто работают срочники, которые сами недавно лечились тут допустим от бронхита, а потом их так и оставили при госпитале, некоторые будут косить от работы и их отправят обратно в часть, а кто-то будет стараться помочь раненым от души, действительно выполняя все обязанности санитара), я подумала, что наверное солдату нужна утка и он меня просто стесняется, ну ладно, зову санитара. Солдат просит выкинуть его рюкзак, висящий на ручке носилок, так обычно вешают рюкзаки с личными вещами, поэтому просьба звучит довольно странно. Интересуемся, что такое в рюкзаке, что нужно выкинуть? Ответ обескураживает – «нога», не понимаем – наш срочник открывает рюкзак и бросает его на пол, сам белеет и прислоняется спиной к стене. Вижу нужно вмешаться, что-то идет не по плану, санитар из новеньких, еще не привычный к нашей специфике. Подхожу, начинаю вникать – в рюкзаке действительно часть ноги – ботинок и что-то чуть выше, парни сначала думали, вдруг пришьют и положили ее раненому братишке с собой, но так как возят уже давно, то он понял, что пришить уже не судьба, вот и просит выкинуть. Срочнику дали нюхнуть нашатыря, с ногой разобрались, а ее хозяин потом через пару дней смешил этой историей соседей по палате. Такая сила духа вызывает восхищение и гордость.
48. ДУЭЛЯНТ
Работал телевизор, и я фоном слушала, как какой-то эксперт вещал с экрана, что в современных условиях боя не бывает снайперских дуэлей, как в фильмах про Великую Отечественную, т.к. как только понимают, в каком квадрате находится снайпер противника, туда начинают бить из всего, что стреляет, в итоге квадрат перерыт полностью и снайпер уничтожен. Наверное хорошо, если бы так и было в действительности, но через госпиталь проходят ребята, которых вывел из строя вражеский снайпер и много рассказывают, что не получается быстро ликвидировать этих снайперов. И участники снайперских дуэлей, по сценарию которых можно снять небольшой фильм, тоже проходили через наш госпиталь, не считая свою работу чем-то особо выдающимся.
Под капельницей лежит боец, ему переливают кровь, ранения пулевые плеча и руки – не страшные, все по мягким тканям, но видимо где-то пробило сосуд. Есть не хочет просит только крепкого чаю. Вечером он уже на своих ногах, стоит в коридоре на стрижку и обсуждает с ребятами, что они с одного направления – они стояли правее церкви, а он левее, мне это ничего не говорит, но парни начинают его благодарить, кто-то обнимает. Когда приходит его очередь, не удержалась, спросила, что за суматоху устроили в коридоре, по какому поводу такая радость. Оказалось, что он снайпер и его с напарником пригласили как антиснайперов на этот участок, т.к. кошмарили наших ребят тут наши бывшие побратимы из социалистического лагеря. Солдату где-то за сорок, поэтому он, как и я, впрочем, где-то в душе обижен на поляков и прибалтов, которым именно мы помогли сохранить их государственность. Который раз на ум приходят слова Жукова, что «они никогда не простят нам того, что мы их освободили». Это была снайперская дуэль в лучших канонах этого жанра, если так можно сказать о дуэли. Лежали пару дней пока не поняли, что снайпер противника, вышел в их квадрат на охоту. Работал там реально профи, они даже сначала не могли понять один человек работает и перемещается по точкам или двое. Напарника вывели из строя, он не сказал, а я не стала переспрашивать триста или двести, про такое не спрашивают. Его ранило и он затаился, типа убит, так и лежал тихонечко, истекая кровью, но не прекращая искать в прицел цель, за которой он сюда пришел. Они выстрелили практически одновременно – ему пробило руку, а женщина, он явно разглядел в прицел, что там была «баба», получила пулю в лоб. Он все потом говорил, что ей дома не сиделось – детей бы рожала, мужика с работы ждала. Его ребята-сослуживцы потом слазили, проверяли точно убита или нет, сказали, что вроде полька – «красивая дура». Зачем она пришла на Донбасс? На сафари поохотится на русских или за деньгами, что более вероятно, теперь уже не важно
49. ИВАН
Через третьи руки на нас вышел солдат, представился разведкой, позывной (или имя) Иван. Узнали откуда наши координаты, списались с ребятами – подтвердили, что дали наш номер, тогда ладно, свои, работаем. Нашли, то, что ребята просили, поехали отвозить; до кучи кто-то голубцов наготовил, кто-то блинов, закруток взяли, все чин по чину, что б не с пустыми руками. Проблема в том, что и мы не местные и ребята, кружимся по их ориентирам и никак не можем встретится, то мы пишем – «Ваня, вроде доехали, где вы?», то он отвечает – «вышли из леса, вас не видим». Навигатор не работает, видимо глушилка где-то рядом; потом все-таки скинули нам геолокацию, появился сигнал ненадолго, едем – видим из кустов парни в форме выходят. Вот честно, если бы мы не знали, что именно сюда едем и нас встречают, то мы бы развернулись и дали деру – вышли нас встречать заросшие бородатые чеченцы с автоматами, оказывается это у одного из них был позывной Иван, а мы к ним с голубцами свиными. Ну посмеялись, извинились – мол не хотели обидеть, не знали, а ребята сказали, что у них и русских процентов 30 есть, поэтому и голубцы есть кому съесть, а остальные блинам рады и консервам домашним. Вот такие «Иваны» порой встречаются, а для запада все они – русские солдаты
40. КАРТОШКА
Бойца привезли с операции – сильно побит осколками, первое что спрашивает, когда отходит от наркоза, – «а где картошка?». Вопрос настолько странен, что похож на бред, говорю – «какая картошка – тебе даже пить нельзя». Немного приходит в себя и начинает опять про картошку что-то говорить. На ужин были макароны, пока кормила – мы с ним разговорились, оказалось, что они попали в такую ситуацию, что до них не доходили с роты обеспечения, причем так, что даже воду не возили. Их командир потом сам сел в бтр и поехал разбираться, а ему сказали, что у вас стреляют сильно, потому к вам ехать никто не хочет, тот сказал, что или он стреляет по машине с водой или они к ним на позиции везут эту воду. Короче с продуктами беда была, они сходили в село и у кого-то в погребе разжились картошкой, принесли к себе, стали жарить ее, все слюнями обтекали, ждали, когда дожарится, и как только решили, что готова их картошечка - к ним прилетело, можно сказать прямо в их импровизированную кухню. Он больше в сознание не приходил и как его эвакуировали не знает, и как сюда попал, и что операцию сделали только потом узнал, единственное помнит, что сели картошку есть и так и не попробовали. Нажарили потом девчата картошки, принесли в госпиталь, как он был рад, говорит, только о ней и мечтал, никак не мог успокоиться, что ту пожарили и не съели.
41. ВОИНЫ СЕВЕРА
На наше направление перекинули ребят из Бурятии. Теперь встречаем их в госпитале чаще. Когда садятся на стрижку уже не спрашиваю, как стричь - без вариантов - будет под ноль. У многих головы битые-перебитые – все в старых шрамах. Смеюсь – тяжелое детство или бурная молодость – отшучиваются, не признаются. Улыбчивые добрые ребята, знаю и понимаю, что это суровые воины, а сердце не верит и в голове не укладывается, как они такие добрые и стеснительные сыскали себе на поле брани такую славу, что даже папа римский к ним неровно дышит. Садится очередной боец на стрижку, снимает футболку, а на шее на веревочке вместе с жетоном висит амулет, я сначала подумала, что это чей-то зуб очень старый, потому черный, что-то размером с мой указательный палец, нет не зуб. Сняли, кладу на подоконник и понимаю, что не смогу успокоиться, пока не узнаю, кто и зачем повесил на него эту непонятную вещицу. Спрашиваю – «вроде и на зуб похоже, но не зуб», отвечает, нет не зуб, смеется - коготь. И тут я понимаю – точно коготь – медведя, как я сразу не догадалась, подтверждает, «да – мишка еще молодой был, небольшой». Коготь ему повесила на шею его родная бабушка – их шаман. Сказала «будет много соблазнов в другой стороне, но ты на них не поддавайся, ничего с собой домой не прихвати оттуда, тогда домой живым вернешься, и жизнь дальше счастливая будет». И еще он сказал, что иногда слышит свою бабушку, видимо, когда она обряд дома проводит (в транс что ли впадает), что раз она его по лесополосе выводила – он явно слышал, как она ему говорила, куда поворачивать и как выходить. Чудно, но я уже ничему не удивляюсь. А волосы свои сбритые он собрал и в палате сжег, под какой-то странный напев.
42. С КЕМ ВОЮЕМ?
Когда слышу, как люди обсуждают, что воюем мы с Украиной и она «бедная и маленькая» так долго и самоотверженно против нас держится, очень хочется влезть в такой разговор, но понимаю, что абсолютно бесполезно. Люди, которые выбрали свою сторону уже не слышат никаких аргументов. Мы же безоговорочно на стороне наших парней, тех у кого в руках «автомат-братан» и кто держит его за Россию, как бы трудно не было и кто бы не стоял напротив (опять вспомнился шеврон «НЕ ВАЖНО, КТО НАПРОТИВ – ГЛАВНОЕ, КТО РЯДОМ»). Мы в Белгороде – прямо перед нами харьковское направление, когда там оживление, то всей областью слушаем канонаду, когда на границе поспокойнее, то слышим только прилеты ракет и работу наших ПВО и молимся, что б осколки не пробили крышу. Ездим к ребятам к линии разграничения, а по сути, к линии фронта и узнаем, какие «друзья» стоят у нас на той стороне. Пришла мысль, что как по законам философии исторические события развиваются по спирали, и теперь мы наблюдаем эту же спираль, только в очень сжатые сроки. Сначала с противоположной стороны явно доносились польские слова (вспоминается Речь Посполитая), потом появились французы-легионеры (видимо последователи Наполеона, решили опять наведаться в далекие земли за несметными богатствами), прошла ротация и ребята в радиоперехватах слышат слова от произношения которых вся наша генетическая память заставляет закипать в жилах кровь – опять немцы под Харьковом. Раньше они шли по очереди, а теперь валят всем скопом, а противостоит им опять русский солдат (какой бы национальности он не был). Раненый рассказывает, что шли в атаку, отбили окопы, вечер, устроились в них на ночевку, утром просыпается, а рядом убитый негр, он его переложил поудобнее перед собой, что б он был ему и прикрытием и местом, где удобно расположить автомат при стрельбе, так говорит и жил с этим негром несколько дней бок о бок, я говорит с ним уже почти сроднился, «хороший такой негр, не болтливый попался». Потом они дальше пошли, а негр, так и остался лежать в том окопе. Откуда спрашиваю негр то тот был, отвечает, что «как-то не спросил, не до того было». Парни в палате посмеялись, стали дальше события развивать, что «не так близко еще познакомились, что б интересоваться, кто и откуда.» А мне все думается, вот чего этому негру на Украине понадобилось?
43. СОВЕЩАНИЕ
Захожу как-то в палату, а там человек собралось явно больше, чем коек – ну понятно – значит все ребята с одного направления, с одной части. Действительно, в двух палатах оказались ребята не только с одной части, но и мобилизованные из одного населенного пункта. Все друг друга знают чуть ли не с детства, у многих позывными стали еще школьные кликухи. Нормальные такие мобики, уже повоевали, пообтерлись. Сидят они в общем не просто так, а устроили собрание и обсуждают, как вернуться в часть и пойдут побьют своего связиста-телефониста (ну побьют это я мягко говорю, они-то его убивать собрались идти). Спрашиваю, чем же он так проштрафился, что вы ему решили общим собранием всенародную казнь устроить, ребята и рассказали, что во время прорыва их большую часть отрезали от основных сил, средства связи вышли из строя, командир их решил, что выгоднее ни к своим пробиваться, а через позиции хохлов к соседям выходить, так неожиданнее будет и есть шанс выйти. Ну как решили, так и сделали – потрепало их конечно, и такой тактический маневр затянулся практически на неделю, но выйти смогли почти все, раненые, кто-то не на своих ногах, но вышли и вынесли своих. Привезли их в госпиталь и это было первое место, где они смогли добраться до телефонов, а позвонив услышали, что дома по ним уже и поминки справили, пол села в трауре – это их связист, тоже их земляк, отзвонился домой и сказал, что они все в полном составе погибли, не пропали и нет связи, а именно погибли. Ну, чувствую, точно побьют они его, когда в часть вернуться. А парням я сказала, что раз их уже похоронили, то жить они теперь долго должны.
44. СВОИХ НЕ БРОСАЕМ
В мирное время эти слова для многих стали просто красивым лозунгом, но там за ленточкой отпала вся шелуха сытой жизни. Тут сразу видно кто есть кто. Кто-то бросал автомат и убегал после первого обстрела в неизвестном направлении, причем так, что его даже не смогли найти после боя — был человек и нет. Пятисотые нигде не в чести, но речь не о них.
К нам в госпиталь уже не первый и не второй раз попадает боец. В прошлый раз он был с переломом ребер, ребра срослись кое-как, ну он и ушел обратно. Определили его в разведку, дали звание — воюй солдат — ты теперь обстрелянный опытный боец и быть тебе командиром отделения разведчиков. Парень из Шторма Z, а в отделении часть контрактников, часть мобилизованных, но он не быковал, старался научить ребят всему что узнал сам, методом проб и ошибок, можно сказать испытал на своей шкуре в прямом смысле этого слова, а на передке — любая ошибка — это новая дырка в этой самой шкуре, короче приняли его бойцы за командира, а без этого идти в разведку нельзя. Повоевать пришлось им не долго — одно-два задания были очень успешными - действительно прошли как мыши, не зря же летучая мышка символ разведки, а вот потом ангел-хранитель то ли задремал, или моргнул — ребят обнаружили и попали они под обстрел сначала минометов, а потом вообще всего что можно. Кто испытал, тот понимает, что когда идет обстрел, то бежишь и падаешь в любое укрытие, не думая, что недавно были сломаны ребра и врач дал напутствие - «ну, ты там того — поаккуратнее». Видимо сломал себе очередной раз ребра командир разведки, когда падал в ближайшую воронку, а может быть позже, когда нес на себе раненого товарища. Можно кинуть оружие, рацию, но товарища нет. И вынес, несмотря на поломанные ребра, зная, что в прошлый раз ребра прокалывали легкое и понимая, что так может быть и на этот раз. Никто не думает о таких вещах в суматохе боя — или помогаешь без раздумий и тогда ты действительно тот с кем можно идти в разведку, или думаешь о себе и тогда ты просто не тот человек. Опять госпиталь. Врачи дали прогноз, что больше сами ребра не срастутся, три перелома за 4 месяца — это перебор. Но наш знакомый не унывает — он вынес братишку, который ему верил и шел за ним в бой, тот тоже где-то в госпитале. Своих не бросаем — на войне выживают по законам дворовой чести: наших бьют — иди на помощь, друг упал — прикрывай, ранен — выноси не жалея себя. Для мирного времени — это подвиг, а там обыденное дело. Комиссован, ждет операции уже дома.
45. СТРАННО, НО БЫВАЕТ
Поступил боец — одной ноги нет - штанина срезана, рука немного задета, но по касательной, а так в целом все относительно нормально. Помогаю снять тактический ботинок, а он начинает рассказывать, как подорожали эти ботинки в Калининграде с началом объявления мобилизации, называет цену (ну про такую говорят «стоит как крыло самолета») и жалеет не о том, что ногу потерял, а что на той ноге был новенький, практически не ношенный этот самый дорогущий ботинок. Потом, когда мыла у них палату слышала, как звонили ему ребята с передка и сказали, «слышь, братан, мы тут твою ногу нашли, что с ней делать-то теперь?». Ну он сказал похоронить с почестями. Не знаю, как выглядели похороны ноги с воинскими почестями, но парни ему пообещали.
На стрижку приходит солдатик с ампутированной рукой чуть выше локтя. Рука левая, спрашиваю — правша или левша? Сказал, что правша. Ну, говорю, тогда проще. А он говорит, что там на руке такая татуха была, он ее в несколько заходов делал — очень ее жалко. Ну там действительно, оставалась голова женщины, как от фигуры на носу корабля, видимо дальше еще что-то было, о чем он и горевал.
На каталке разъезжает вояка, увидел Катю — остановился поговорить, а потом, когда она принесла ему футболку и штаны, разоткровенничался — все вещи остались на передке, чего только не было в его рюкзаке, но все он восстановит — ничего не жалко, кроме детских писем, что к ним с гуманитаркой приходили и несколько маленьких игрушек само шитых, тоже от деток. Он их очень берег и собирался хранить, но такая беда — потерял и не вернуть. Каждый о своем грустит.
46. О МИЛОСЕРДИИ
У палаты появился пост военной полиции. Человек с автоматом выглядит странно на фоне ребят на каталках и костылях. Ну, мы уже привыкли ничему особо не удивляться, может кто проштрафился сильно – всякое бывает, таковы реалии нашей жизни. Начинаю ходить с подносом и разносить обед лежачим, а на посту дают информацию, что в палате под охраной тоже лежачий и его тоже нужно кормить. Подхожу к полицейскому – так мол и так – пропустите, кормить надо вашего «подшефного», он отвечает – не положено заходить. Ну я удивилась, ладно говорю, тогда видимо вы сами будете его кормить? «Вояка» задумался, решил, видимо, что сам не будет – дал добро зайти, даже дверь открыл, т.к. у меня-то в руках поднос с обедом. Зашла – ничего особенного – обычный раненый. Лежит под капельницей; одна нога ампутирована, вторая видно, что побита осколками, но на месте. Руки то же – одна сильно побита, не понятно останется или нет, вторая около дела - видимо был прилет, с одной стороны, та получилась более битая. Глаза забинтованы. По возрасту где-то за сорок, хотя не уверена – война всех делает старше, молодых мальчишек порой можно узнать только по искоркам, промелькнувшим во взгляде, а у кого взгляд потух, тем можно дать лет на 10 больше, еще и эти бороды, тоже сбивают с толку. Короче, зашла, мое обычное «Здравствуй зайка, кушать будем?». На зайку реакция удивленная, но это нормально, кушать отказывается, говорит не хочет после операции, просит найти сигареты где-то на тумбочке. Сигареты нахожу, беру его руку, дотягиваюсь до места, где они лежат, что б сам мог дотянуться. Пытаюсь уговорить, что б хоть немного поел, оказалось, что он лежит с катетерами и никто давно не сливал пакеты. Иду искать куда слить. ВПшник периодически стоит и смотрит в открытую дверь, чем я занимаюсь. Я это воспринимаю, как заботу о себе, говорю – «Вы его вообще видите?, что он может мне сделать?» Кормлю с ложки, ухожу до вечера. Это чуть позже мы узнали, что в данной палате лежат пленные. И это не от них ставили ВП защищать нас, а видимо для их защиты от меня и от раненых. Потом там добавился второй, тот мог сидеть на койке, а не только лежать. Чисто русский говор, без всякого Гэканья, странно звучащего для нас с Севера, но обычного для Белгорода. Сказать, что у меня поменялось к ним отношение – нет, не проснулась ни ненависть, ни желание придушить подушкой. Я поняла тех ребят, которые выносят на себе раненых хохлов, рискуя собой и перевязывая твердят – терпи братан. Имеем ли мы здесь в тылу право реагировать по другому – если они там на передовой показывают нам беспредельный пример гуманизма? Поверженный враг – уже не враг. Я потом разговаривала с этими пленными, пока кормила их, один благодарил и сказал, что знает какой тяжелый труд ухаживать за лежачим, я в надежде спросила, что – медик сам?, нет, просто он ухаживал за лежачим соседом – ветераном армии, когда у того случился инсульт. Что случилось с нашим миром? Как они смогли предать кровь дедов победителей и встать под флаг бандеровцев? Может они смогут прозреть и ужаснуться содеянному, а может так и будут нас ненавидеть в душе, а в глаза говорить спасибо – это уже их дело. Наше дело победить и быть милосердными – это нас и делает русским миром
47. И ПОСЛЕДНИЕ БУДУТ ПЕРВЫМИ
Я выросла в семье военных, в молодом городке в котором церковь построили, когда мне было уже за 30, бабушка была ветераном ВОВ и активной коммунисткой, продолжающей ходить на партсобрания даже на пенсии; можно догадаться, что отношения к религии у меня очень своеобразные, ну а точнее никакие. Я не могу сказать, что я атеист, но принять веру в ее каноническом виде мне сложно. Но последнюю пору я стала ловить себя на мысли, что действительно что-то ведет нас по жизни, кто-то хранит ребят за лентой, кто-то направляет нас в нужное время в нужное место. Можно сказать — случай, а можно увидеть руку провидения.
Сидела я как-то на полу и мыла очередному зеку (да простят меня ребята и их родные, но вы же сами так себя называете) его единственную оставшуюся целой ногу, мыла и разговаривала с ним о житье-бытье. Раз сел по-молодости — расстрелял кого-то на стройке из строительного пистолета (статья — убийство с особой жестокостью), вышел, погулял недолго — подрался — двоих получается убил, у третьего челюсть сломана, травма головы и т. д. Опять посадили. Получается уже убийца-рецидивист. Сказал, что решил, зачем сидеть — вся жизнь пройдет и выйдет уже стариком, а тут на Донбассе такое беззаконие творится — своих детей не нажил, так плакал, когда видел, что чужих хоронят. Весь в татухах — я по изучала вопрос — смысл примерно понимаю - «никогда не встану на колени» и «огрызаюсь на власть» ну или «не признаю закон», как больше нравится. Так я о чем — человек, который не в ладах с законом и который его не признает — идет на войну, чтобы восстановить этот самый закон, т. к. видит какое беззаконие творится на Донбассе. Я - преподаватель вуза, которая, чего греха таить, ходила по институту не обращала внимания на уборщиц — кто они — обслуживающий персонал (а это гордыня), сижу теперь и мою ноги убийце-рецидивисту, которого уважаю больше, чем ВПшника его караулящего на входе и никогда не пойдущего на штурм в первую линию. Воистину последние стали первыми. Вчерашние хулиганы встали со дна и творят сейчас историю, которую их внуки будут изучать в учебниках истории
48. ПОЗИТИВНЫЙ ПОЗИТИВ
Лето. Поступают ребята – жара. Кто в майках, кто с голым торсом. Грязные как черти. На глаза попался молоденький боец в майке ВДВ, такого потрепанного вида, что даже медики стали объяснять ему куда сходить, что б дали переодеться. Он на костылях – ему явно сейчас не до майки - кивнул врачу и поскакал искать свою палату. Догоняю его и спрашиваю – «тельник свой родной ВДВшный, или по случаю достался, да так и носишь». Нет, оказался из ВДВ солдатик, ну значит пойду искать ему полосатую майку с голубыми полосками, кому как не бойцу ВДВ выдавать их в первую очередь. Для непричастных это просто элемент одежды, а для кого-то – атрибут принадлежности к братству десанта. На следующий день встаю стричь, как всегда, поем и вдруг я вижу, что в палате напротив на кровати сидит парнишка и болтает ногами в такт песне. Так это у него весело и задорно получается, что сразу и не бросается в глаза, что одна нога в гипсе по колено. Начинаю невольно присматриваться и понимаю, что это наш вчерашний знакомый, только выглядит сегодня гораздо лучше – вчера под глазами были большие темные круги, а сегодня, видимо выспался и все - уже практически здоров.
49. О КУРЕНИИ, ДЕДОВЩИНЕ И НЕМНОГО О ВЕЗЕНИИ
Поступивший боец просит принести сигареты и когда закуривает, рассматривает картинку на пачке с очередным заболеванием и говорит - "вот ведь, а мне курение и дедовщина спасли жизнь", сочетание на столько абсурдное, что не могу не продолжить разговор. Сначала их чему-то пообучали внутри страны, а потом, для прохождения боевого слаживания, перекинули уже за ленточку, причем их учебный центр располагался в менее чем километре от линии разграничения. Что б привыкали к звукам боя, ну так сказать, обучение в условиях максимально приближенных к боевым. Привезли их, высадили в лесополосу, выдали лопатки, сказали копать. Стоят компанией, курят, подошел их новый командир и стал ругаться, чего мол стоим, дурака валяем, раз была команда копать. Дядьки они все взрослые, на разных должностях работали перед мобилизацией, ну и бросил наш рассказчик окурок под ноги этому командиру новоявленному, причём так со злостью бросил. Провели с ним воспитательную беседу и велели в традициях армии СССР похоронить этот самый окурок. Причем копать ему (ну окурку то есть) самую настоящую могилу, в рост курильщика. Все тоже чем-то занялись, ну а он стал копать яму для окурка, что б проводить его, как полагается с почестями, в последний путь. Что-то как-то увлекся, из ямы уже и макушку не видно, тут услышал автоматные очереди и разрывы гранат, выглянул, решив, что началось какое-то обучение опять, а он все пропустил со своим окурком. Нет, оказалось, видимо с коптера их засекла противоположная сторона и пока они еще не развернулись полностью к ним пришла ДРГ. Много ребят погибло просто так, потому что у них в руках были только лопатки - никто не ожидал, что будет прорыв и на них целенаправленно пошлют ДРГ. Шел первый год войны и воевать мы только учились. А он как упал на дно своей ямы, так и пролежал с молитвой, что б только она ему могилой не стала, ну не себе он ее копал. Наши сориентировались быстро, прикрыли, отбили, но ребят не вернешь, даже автомат в руки взять не успели. Нашему знакомому осколками посекло спину, но в целом все нормально, готов вернуться в строй и теперь более мотивирован, чем когда его везли на передовую в первый раз. И вспоминает он частенько того офицера с замашками деда-старослужащего, как из плохого кино и благодарит за тот нелепый приказ, спасший ему жизнь.
50. И СМЕХ, И ГРЕХ
Стою, стригу очередного бойца, никого, можно сказать, не трогаю, вдруг прибегает Катя с выпученными глазами и почти кричит – «мама, он там размотался совсем», ничего вообще не понимаю, но вижу, что надо бежать, срочно помогать. Бросаю недостриженного человека, и в палату – благо она близко. Что же я там вижу – лежит паренек, только привезли после операции (что-то с ногами, руками, осколками побит). Видимо он еще не совсем отошел от наркоза и очнувшись и увидев кончик бинта на руке, он зубами и второй более – менее целой рукой развязал повязку, увидел там поврежденный палец и теперь сидел и это надо было видеть, чем занимался. Сгибал второй рукой палец – кожа и мясо на суставе полностью рассечены – белая кость прямо наружу видна, потом разгибал палец обратно – рана закрывалась и кость пряталась на место. Сидел он, проводил данную манипуляцию и приговаривал – «кость видно, кость не видно». За этим делом его и обнаружила Катя, потому и побежала бегом искать, кто может успокоить этого естествоиспытателя. Я поняла, что он еще не очень адекватный, просто взяла его за руку, ту – которая была относительно здоровая и мы стали разговаривать, а Катя пошла искать медиков, что б его забинтовали обратно. На посту в этом крыле никого не нашла, пошла в соседнее крыло, там медсестра оказалась на наше счастье на месте, пришла, посмотрела в чем дело, отругала бойца, что он разбинтовался, он ничего не понял и очень удивился, потом принесла бинтов и все сделала, как надо. На следующий день мы заходили к нему в палату проведать, я сказала, «ты больше кости свои не рассматривай, Катю так не пугай больше». Он не поверил, ответил «да ну, быть такого не может». А парня мы тогда достригли все-таки, он не в обиде был на нас, что бросили его так надолго. Все понимают братишки :)
51. ЛЕТО
Ребята все поступают и поступают – где-то идет штурм. Когда-то мы семьей ездили на Прохоровское поле и пытались осознать, как солдаты в сорок третьем копали окопы, держали оборону, а потом пошли в наступление, если мы ходим по дорожкам, изнывая от жары и еле переставляя ноги, а битва под Прохоровкой как раз и была летом в самую что ни на есть жару. Это казалось настолько невозможным, казалось, что наше современное, изнеженное поколение не выдержало-бы таких нагрузок, но что я вижу сейчас: правнуки солдат-победителей, кто-то, сняв пиджаки и галстуки, а кто-то, срезав дреды или сбрив ирокезы, одели форму и через не могу и не хочу опять воюют против всех армий Европы практически на тех же самых землях. Сегодняшний тяжелый боец, только что ему прокапали кровь и сняли капельницу, а он уже ходит по коридору и ищет новеньких – задает всем один и тот же вопрос – «взяли ли лесополку левее церкви?». Ребята не знают – они были правее. Помогаю ему помыться и он рассказывает, как брали эту лесополосу, а в конце оказался замаскированная точка с пулеметчиком и видимо где-то рядом снайпер. Многих положили в той лесополосе, и он, уже имевший боевой опыт прошлый войн (на плече скорпион – значит Чечня), психанул и решил один задавить эту огневую точку, взял гранат и так, вроде, хорошо шел сначала, но совсем немного не дошел – ранены нога, плечо – видимо снайпер «играл» - отстрелялся и ждал, когда он начнет кричать и за ним пойдет эвакуационная команда. Нет, такие не кричат, таких боль делает только злее. Он вколол себе укол и сделал все что смог – попытался закидать гранатами вражеский укреп, попытался сам выбраться к своим. Видимо во время следующего штурма его и подобрали, т. к. от кровопотери он потерял сознание. Вот он и не знает теперь, докинул ли он гранаты, куда хотел, взяли ли ребята ту лесополосу. Мы это так и не узнали – на следующий день его эвакуировали, а ребят с его ЛЕВОЙ стороны в тот день больше не поступило.
52. ЛЕТУНЫ
Основной госпитальный контингент, что бы не происходило – это все-таки пехота; именно пехотинцы штурмуют, удерживают, отбивают контратаки. Но пару раз к нам попадали ребята в необычной форме. Первый раз мы увидели летчика в нашем госпитале в самом начала 2023 года - флаг ВВС не перепутаешь ни с каким другим. По виду нашего летуна выпустился он из училища не так давно, видимо это первая его реально боевая операция. Ходит на костылях, одна нога в гипсе. Может неудачно приземлился, а может еще и ранение добавилось – так не поймешь, а с расспросами не лезу. Парень выглядит каким-то потерянным на фоне пехоты, которые в силу службы привыкли делить один кусок хлеба, одну сигаретку и последнюю воду на всех и поэтому сразу находят общий язык, общие темы для разговоров и выглядят, за редким исключением, дружной компанией, как будто они и не встретились здесь в первый раз, а дружат если не с детского сада, то со школы точно. Летунам тяжелее, они больше индивидуалы – привыкли работать с одним напарником, а подбили, то надейся только на себя и на последнюю гранату. Хожу в столовой, помогаю донести обед до столов ребятам на костылях – когда прыгаешь на одной ноге, то суп донести сложно. Предлагаю помощь летчику, сначала отказывается, потом понимает, что руки заняты костылями, а дополнительных, свободных в наличии или про запас нет. Грустно соглашается. Пока обедает, перекидываемся парой фраз. Я думала, что грустный такой от места куда попал, нет, там все хуже – их сбили, знает, что прыгали с парашютами вместе, но потерялись и он вышел, а его второй член экипажа нет. Он знает, как обходятся с нашими летчиками в плену, поэтому они договаривались в плен не сдаваться, но от второго никаких вестей, и нет ничего страшнее неизвестности. Попыталась отвлечь, спросила, как сам-то выбирался, ответил буднично: «да нормально - где ползком, где кувырком, пойдет». Что тут скажешь – мне даже нечего ему предложить в помощь – мальчишка чисто выбрит, подстрижен, а разговор не клеится; ушла в палату к тяжелым. Вечером того же дня он попался мне на глаза уже в совсем другом настроении – глаза горят – вижу прямо распирает парня. (Я такое видела уже – был случай, когда позвонил домой солдат, а у него дочка родилась, ей уже пара недель, а он и не знал даже, только в госпитале смог на связь с домом выйти.) А летун мой ходит по коридору, светится аж, а поговорить не с кем – кивнула головой вопросительно – что, мол случилось – он ухватился за эту возможность поделиться хоть с кем-то, как за соломинку, прямо вприпрыжку поскакал мне навстречу по коридору и не доходя с ходу – Серега нашелся (имена меняю, но он точно нашелся ). Выходили в разные стороны, оба на связь с частью вышли и узнали, что оба живы. Второго разведка подобрала, он с ранениями, но живой. И не было в тот день человека счастливее. Живем в пригороде, над нами воздушная дорога в аэропорт. Самолеты и вертолеты выходят группами. Считаем сколько вылетело, переживаем, когда возвращается не столько сколько насчитали первоначально. Ждем, смотрим в небо. Радуемся, когда кто-то из группы просто отстал. Крестим ребят, летящих на задание, сколько людей вот так же перекрестит их на дорогу и будет ждать обратно.
53. ТАНКИСТЫ
В область на отдых стали выходить танкисты. Живут в лесополосе, нарыли себе землянок, готовят на кострах. Сначала всем миром искали, где добыть им доски для укрепления стен, сейчас похолодало – ищем, где добыть печки. Ну со стороны посмотреть - отдых так себе, но тут не стреляют, парни могут хотя бы спокойно выспаться, пусть не в комфорте и тепле, то хотя бы в относительной тишине. У нас очередное осеннее жертвоприношение - режем коз для ребят. Хоть чем-то побалуем мусульман. Ездим к этим, а вспоминаю прошлых, так все и думается, как они ТАМ. Январь 2023 - вышла с работы в магазин, чтобы купить что-нибудь себе перехватить на обед; подошла к очереди в кассу и вижу, как уже расплачиваются несколько ребят в военной форме, а в корзинке у них вода, консервы и куча влажных салфеток - именно такой набор и идет обычно за ленточку. Понимаю, что бойцы закупаются, что б ехать обратно - бросаю корзинку на пол, пробираюсь к ребятам и командую - "стоять, ждем меня у входа и не убегаем". Парни и очередь настолько ошарашены, что люди пропускают меня к кассе, а парни, выйдя на улицу, останавливаются покурить и ждут пока я не выйду. Успеваю прихватить еще немного сигарет и иду к ним знакомиться. "Мальчики, не пугайтесь, я не сумасшедшая тетка, которая пристает к солдатам - я волонтер и по тому, что вы закупили, понятно, что вы не погулять дальше едете, а у меня на работе можно вас загрузить." У меня прошлым вечером приехала гуманитарная помощь, машину разгрузили в офисе, и я даже еще не продумала, что и куда пойдет, как мне попались на глаза эти ребята. Как говориться на ловца и зверь бежит. Они сказали, что, наверное, не смогут зайти, т.к сейчас без машины, уезжают рано утром, ничего, договорились, что пусть звонят в любое время, я буду на месте. предупредила семью, осталась ночевать в офисе. Утром быстро все кидали к ним в машину, и они сказали, "а вам что даже не интересно, кому вы сейчас помогаете?" Честно говоря, действительно все-равно кому - все наши, за всех переживаем. Отвечаю, что если не военная тайна, то можете и сказать - я хоть людям скажу куда ушла их помощь. Это были танкисты ХХХ дивизии. Приезжали пополнить БК, а в магазин заскочили по дороге. Мы обменялись телефонами, и я собрала им специальный груз, уже с учетом, что это именно танкисты, ребята заехали и забрали пасту для рук, еще что -то по мелочи. В следующий раз мы созвонились, ребята сказали, что подъедут и ... пропали. Больше телефон в сети не появлялся. Мы переживали всей нашей группой волонтеров. Еще и солдатская почта приносила не самые хорошие вести, что идут бои, прорыв, потерь много. Очередная посылка так и стояла пару недель перед глазами, каждый раз опуская настроение ниже плинтуса, пока я не отправила ее на другое направление. Молчащий телефон можно объяснить разными причинами, но когда идут бои, то мысли лезут в голову самые мрачные. Весной стригу и мою голову очередному подранку и по рукам понимаю, что это механик-водитель - этих чертей ни с кем не перепутаешь. Мы уже придумали какими мочалками, щеточками и концентратами шампуней можно их более-менее отмыть. Ребята потом смотрят на руки и удивляются, что они могут быть такого цвета. Ну мою я его, спрашиваю - "мехвод что ли?", отвечает "так точно - ХХХ танковая дивизия". Меня прямо как холодной водой окатили — это ж мои зимние потеряшки. Чуть не разревелась, начала расспрашивать - оказалось, что да, действительно были тут, потом их очень быстро перекинули на направление ZZZ, причем так быстро, что и собраться толком не успели. Самое поразительное, что он вспомнил ту нашу первую посылку, где было несколько коробок с покровскими пряниками. Пара коробок уехало с ребятами, а остальное в госпиталь. Так мы переживали, что все ребята погибли и потому связь оборвалась, но слава Богу нет - воюют братишки.
54. ОТ ДУШИ, ЖДУЩИЕ ПОБЕДУ
Мне приносят коробку с гуманитаркой и оставляют адрес для связи, т.к. очень ждут ответ. Начинаю разбирать - детские письма, несколько пар носочков ручной вязки, само шитая игрушка, конфеты. Как объясняют, что это от ребят и воспитателей детского дома ХХХ и ребята пишут солдатам и очень хотят получить ответ. Такое уже было - бойцы обычно откликаются на такие просьбы, иногда и сами говорят, что я написал бы ответ, но не знаю куда. После Нового Года приходила так же гумпомощь с письмом от мальчика, который написал письмо ГЕРОЮ и очень ждал ответ. Мальчик Макар из детского дома писал раненым в госпиталь и обещал хранить ответ как самую большую ценность. Я заходила в палаты, читала и видела, как у взрослых мужиков порой наворачивались слезы. Единственное НО – трудно было уговорить написать ответ именно на это послание, т.к. там так и было написано – ТЫ ГЕРОЙ, а никто не мог признать, что он может быть тем самым героем – это просто работа, а они просто солдаты. Трудно было донести до парней, что для нас – людей в тылу – они и есть самые настоящие герои. В тот раз на письмо ответили несколько человек - написали мальчишке добрых слов. Таким образом случай, когда ребята пишут и ждут ответ не был бы таким исключительным для меня, если бы не дальнейшее развитие сюжета. Когда я зашла с очередным, требующим ответа, письмом в первую попавшуюся палату, просто из соображений, что тут ребята с целыми руками и по любому, кто-нибудь да ответит детворе, прочитала письмо, то лежачий молоденький солдатик сказал - "о, так это был наш подшефный детский дом, мы когда рядом стояли - то дрова им рубили, то забор поправляли." Такая реплика удивляет - "как это РЯДОМ СТОЯЛИ?" Сосед объясняет - "ну так он Луганский" - они думают, что объяснили, но это делает ситуацию еще более абсурдной. Дети из детского дома, расположенного недалеко от линии фронта, вяжут носки и собирают конфеты для раненых солдат в госпиталь? Ответ мы, конечно, написали, отправляла я фотографиями, т.к. связь была только по телефону. Не смогла удержаться и не спросить, как эта посылка попала в Россию, а не в Луганские госпиталя - туда же ближе, оказалось, что ребят вывезли в Россию на каникулы, после обострения ситуации на том участке. Мы возим посылки ребятам на границу и нам в группу периодически передают пакет со сладостями и письмом солдатам от местного мальчишки, который копит деньги, которые ему выделяют на карманные расходы и покупает на них печенье и конфеты для солдат. Он не может помочь большим, но это его маленький, но важный вклад в Победу, он тоже будет сопричастен к этой Победе - он не сидел в стороне и не смотрел, чем все закончится, а помогал чем мог, причем помогал молча, не афишируя, не ожидая за это наград, похвалы или славы. А кто-то из ребятишек каждый день после школы вместо гулянок и компа идет плести сети... По ходу НАШИ, даже такие маленькие, откуда бы они не были, но своих не бросают. Они как партизаны - их не видно, про них мало кто знает, но они есть :) Именно они – будущее
55. РАВНЕНИЕ НА СМЕЛЫХ
На первом этаже поступление, спускаемся вниз посмотреть не нужно ли кого-нибудь укрыть или выдать костыли. Говорю вновь поступающим: "ребята, рентгенкабинет и столовая на третьем", а мне вдруг отвечают, причем так весело, что не соответствует месту и времени: "да мы еще и не забыли, и вам здравствуйте, а вы что все тут?" Ну где же мне еще быть, конечно тут. Видимо парни поступают к нам уже не первый раз, причем несколько человек, т.к. веселая компания привычно располагается на скамейках с возгласами - "ну, прямо как домой вернулись" и начинают объяснять "новеньким" как тут все устроено. На следующий день дружной толпой приходят на стрижку, пытают меня помню я их или нет, отвечаю, что такой поток, что совсем сбилась со счета и не помню уже как меня зовут. Но, садятся стричься и самое забавное, что кого по татуировкам, кого по шрамам и затылкам, начинаю их вспоминать и узнавать. У этого была повязка на голове - ухо шаркнуло осколком, и мы аккуратно состригали волосы, что б не повредить нитки шва - остался шрам. Этого с крыльями на всю спину я даже показывала Кате - смотри, мол, какая татуха - почти ангел, а он посмеялся, что он еще тот ангел. Один рассказывает, что в прошлый раз была нога, а теперь рука. Действительно были у нас месяца три назад, смеюсь, что "Вы, по ходу, ко мне стричься сюда приезжаете". Просят подстричь покрасивее - они едут в Москву на награждение. Наградные командир подал уже давно, но не было возможности выбраться, а награды такого уровня, что их на передовой не вручат. Нужен большой начальник. что б вручать, а такие к ним не заезжают, туда где стреляют постоянно. Все знали, что наградные листы подписаны и где-то уже лежат их ордена, но вот получить их нет никакой возможности. Когда несколько из награжденных погибли после очередного задания, так и не подержав заслуженную награду в руках, то их командир, ну видимо, что б хоть как-то выделить парней и поднять их боевой дух, устроил им вручение специально изготовленных для этого случая шевронов. Сказал, пока так – это, что б остальные видели, кто удостоен высокой награды. ну и ребятам приятно. Я понимаю ценность этого шеврона, который вручали в боевой обстановке где-то в перерыве между обстрелами, понимаю, что это была-бы большая память и реликвия для семьи, но боец распорядился иначе; сказал - "я еду за орденом, а шеврон передаю на хранение Катюше - она вместе с нами на передовой - мы и там ее слушали, то что в прошлый раз записали." Причем передавал без меня, я б такое не взяла - отговорилась бы как-нибудь, по мне это реально орден, но он отдал ей, когда она пришла к ним в палату со шваброй и ведром, пока мыла, рассказал историю этого шеврона и подарил ей как собирателю реликвий. Она, разбирая дома несколько новых шевронов, и рассказала нам историю этого награждения.
56. ГАЛЧАТА
Сажусь бывает написать, про день сегодняшний, а в памяти начинают почему-то всплывать ребята с которыми свела судьба в самом начале. Мы (волонтеры) еще не привыкли нагло подходить к первому встречному человеку в форме и при прощании обнимать его как родного, а приехавшие в нашу область военные с удивлением и понятным недоверием смотрели на нас и пытались понять в чем подвох. Даже не вспомню как, но с нами вышли на связь разведчики, нужны были пламегасители (а в простонародье глушители), ну нашли, достали, отвезли, стали поддерживать связь. В одном с ними здании в подвале квартировался склад срочников, они на первом этаже, а на третьем еще кто-то. Потом парни съехали и сказали, что на их место встал СОБР, просили подкормить парней, т.к. они только вышли и еще не очухались. Наготовили продуктов срочникам, ну и собру кое-что захватили. Стыдно говорить, но в самом начале возили даже хлеб – ребята и ему были рады после казённых галет из сухпая (когда наш старший сын вернулся со службы по контракту, то описывал эти галеты так – они бывают двух вкусов – свежие вкуса нового картона и старые со вкусом старого картона), так что везли хлеб и ребята брали с удовольствием, а уж про пирожки и остальное и говорить не приходится. Доехали, разгрузили часть для срочников, стоим размышляем, как идти к центральному входу, который заложен мешками с песком, а на входе стоит человек с автоматом и по виду его понятно, что он совсем не склонен с нами общаться. Решили, что надо идти мне и Кате, а папа пусть нас ждет в машине – на женщину с ребенком отреагируют лучше, чем на целую компанию неизвестных людей, а это СОБР – ребята серьезные и контакт у нас с ними пока не налажен. Подходим – автомат на нас – «кто такие, что нужно». Начинаю объяснять издали, кто мы, откуда, что про них рассказали предыдущие ребята, что у меня есть телефон их старшего, но он не отвечает, т.к. вне зоны. Задумался, просит подождать. А я вижу, как из-за мешков выглядывает удивленная толпа ну по мне так мальчишек, так выглядывают и прячутся обратно, как любопытные галчата из гнезда. Говорю – мальчики, мы вам пирожков и хлеба привезли. Улыбаются, но не выходят – не было такой команды, а люди они военные. Старший включил телефон, дал добро на внос продуктов, когда я рассказала ему кто у них снизу живет, кто сверху и вместо кого они заехали. Парни стали заносить коробки, посмотрели сколько внутри и сказали, что нам лишнего – отдайте срочникам, говорю – нет у вас там на втором этаже такие секретчики сидят, что с голоду помрут, но не выйдут – им передайте часть. Посмеялись, согласились. Вот так мы и налаживали контакты в первое время. А были волонтеры, кого и лицом в землю клали пока знакомились, нас Бог миловал, такого не было. Так и подкармливали их потом, пока ребят дальше не отправили, вот и думается порой как они там, сколько из них живые
57. ДОНЕЦКИЕ
Весь первый этаж заставлен носилками, опять то ли мы, то ли нас, но не спрашиваем, наше дело укрыть потеплее, дать воды кому можно, иногда просто кивнуть с улыбкой - «все будет хорошо — вы дома». Под одеялом лежит боец, по складкам на одеяле понимаю, что без руки, а по окровавленным ногам в бинтах, что еще и там проблемы. Спит. Пока хожу рядом, вижу, что оклемался, наверное, отправили на эвакуацию сразу после операции, только очухивается, переживаю, как воспримет, что без руки, может быть, что еще и не в курсе. Подхожу, спрашиваю — звонил ли домой, что б сказать, что жив? Нет, не звонил, но номер помнит. У меня кнопочный телефон, просит набрать номер (видимо уже знает, что без руки). Оставляю телефон, что б не мешать — хожу рядом, ребят много у каждого свои запросы. Краем уха слышу, что говорит - «все нормально, на этот раз по ногам, но не сильно — кости целы - видимо через пару недель вернусь в строй». Понятно, что боец опытный и в госпитале не в первой. вот только как насчет руки, не могу понять - не знает? не заметил? или заметил, но успокаивает себя или жену. Сказать, что меня опять удивили русские парни — это не сказать ничего. Когда его стали поднимать на носилках, что б нести на этаж он засуетился, что б не потеряли его вещи, ну такое бывает — ребята переживают за дорогие тактические ботинки, кто-то за документы; о чем же волновался мой новый кратковременный знакомый с которым зачем-то свела меня судьба — из его рюкзака торчала черная блестящая и отливающая глянцем РУКА, ну, конечно, не сама рука, а протез на руку. Я потом пересекалась с ним в столовой, да, действительно, воюет давно — он с Донбасса — это его война. Потерял руку, вернулся опять в строй. Как они живут эти восемь лет? Да нормально — он успел жениться, обзавестись детьми. Его дети не видели мирного неба вообще и у Донбасских мужиков нет другого пути — или победа или их сметут с их родных земель и туда придут скакуны с майдана. Смотрю на него и не могу прикинуть, сколько же парню лет — на меня смотрит уставшими глазами уже поживший и много повидавший человек. Нет, оказалось — старше моего среднего, но младше старшего сына. Действительно на войне идет время кому год за два, а кому и за пять. Всегда удивляло фото моего деда — командира танкового батальона во время ВОВ — по датам понимаю, что ему там 26, но с портрета смотрит поживший человек, которому сейчас дали бы все сорок. А говорят война — дело молодых.
58. О ГУСЕНИЦАХ, БАБОЧКАХ И НАРКОТИКАХ
Поступил парень и его всего трясет вместе с каталкой и носилками, на которых он лежит. Укрываю одеялом, пытаюсь что-то спросить — нет не реагирует — пришли санитары и как-то чересчур суетливо увезли его на КТ, быстро взяли анализы. Ситуация непонятная — тут спешат редко. Теряю его из виду на пару часов, потом слышу на этаже душераздирающий вой, сменяющийся воплями, что «мне жарко, отпустите меня». Я бы и не пошла в ту палату, там собрались несколько человек с медперсонала, они пытались удержать буйного пациента и привязать его к кровати, но он продолжал орать, а рядом под капельницей в той же палате лежал боец с травмой головы и очень тяжелой контузией, с которым еще недавно мы старались разговаривать шепотом, т. к. от любых громких звуков у него звенело в голове и были приступы головной боли. И вот теперь в палате рядом с ним такой громкий сосед и он лежит и морщится от боли на любой вопль, а сосед вопит почти без перерыва на разных тональностях. В одну палату стараются класть со схожими травмами, видимо врачам так легче работать, значит контужены оба. Ну зашла, пытаюсь начать разговаривать, чего мол орешь? По одеялу скинутому на пол понимаю, что это давешний знакомый, который только что лежал внизу и трясся от холода, а теперь ему так жарко, что он стал рвать на себе одежду, его уже раздели до гола, а он все орет, что ему жарко и продолжает биться, и все бы ничего, но он ведь еще и раненый и рана опять начала кровоточить, поэтому его и пытаются привязать к кровати, пока ждут психиатра. Медики с поста говорят, что парень в состоянии наркотического отравления и непонятно, то ли он нашел, где дозу, что странно, но, возможно, то ли ему вкололи натовский обезбол и началась такая реакция. Бывает, что при штурме к нашим бойцам попадают натовские аптечки, а что там по намешано в шприце непонятно, но за неимением своего, порой используют и такое. Его все-таки смогли привязать полотенцами и простынями, тогда он стал орать, что хочет вырваться из кокона. Не лежи рядом с ним сосед с больной головой, я б, наверное, ушла, но тому было так плохо от ора, что пришлось включить всю мою бурную фантазию, что б озадачить человека, который находится не в себе. Начала ему рассказывать - «тебе нельзя вырываться из кокона — ты гусеница, а если гусеница разорвет кокон, то она не сможет стать бабочкой, и ты не сможешь никуда летать и так и будешь гусеничкой, которая ест листья и только и может, что ползать, а тебе нужно стать бабочкой». И представьте себе, он лежал молча и слушал всю эту чушь минут 15-20, пока не пришел психиатр, потом что-то сбилось, раненый решил, что он не хочет быть бабочкой и начал опять орать, но его уже везли в реанимацию. Хорошо, что психиатр меня не слышал, а то у него и ко мне бы могли возникнуть определенные вопросы.
59. Я ВНУК ТОГО СОЛДАТА
Приехали с очередным визитом к подшефным ребятам, а они копают землянки - лето заканчивается, на улице уже не поспишь. Разгрузили, что привезли, слово за слово и парни спрашивают: "а кто тут до нас стоял?", отвечаем, да вроде никого - вы первые. Удивляются, "не может быть, мы ж копать начали - на гранату наткнулись". Мы тоже не местные, как и парни, но я вдруг понимаю, что это привет из далекого сорок третьего. мы копаем огород и периодически попадаются то патроны, то пряжки от ремней раз нашли затвор от винтовки. Причем патрон раз из любопытства вскрыли и проверили горит ли порох - вспыхнул - мама не горюй, как новенький. Вот солдатам 2023 года и пришел привет из 43. И как же мы могли не встать рядом с Донбассом против нациков со свастиками, если вся земля вокруг уже была не раз перепахана снарядами, когда против танков с теми же самыми крестами на броне стояли здесь наши деды, стояли и ложились в эту землю и за эту землю, да эта земля и есть они. Держишь эту гранату в руках и до боли, до крика бьет по вискам - я внук того солдата
60. КОСТЫЛЬ
Приехала очередная партия бойцов, многие с битыми ногами. Кто-то сразу соглашается на каталку, а кто-то будет требовать костыли с фразой "что я совсем инвалид что ли?". Один - гвардейского роста - заходит, опираясь на самодельный костыль, вырезанный из срубленного кем-то деревца и замотанного сверху изолентой. Видно, что по росту ему костыль немного маловат, предлагаю найти на складе более подходящий по росту. пытаюсь пошутить. что б вызвать улыбку. Нет, менять отказывается категорически, говорит его все устраивает, ему удобно; вижу, что от моего юмора он как-то недовольно передернулся. Ну человек совсем не в настроении, а помощь не должна быть навязчивой. Встречаю его на следующий день бредущим в столовую - деревянная палка — это не костыль - снизу нет резинового колпачка, который не дает скользить костылям на кафельном полу. Идет, периодически проскальзывает, ну моя душа опять не выдержала. догоняю и говорю "ты вроде отдохнул, обжился, давай все-таки поменяем тебе костыль, и по росту подберем и скользить не будет". Он отмахнулся. как от назойливой мухи и со словами "что вы к моему костылю привязались" ушел. Непонятно. но бывает... Ребята, которые поступали вместе с ним подошли и объяснили, причем не мне, а почему-то Кате, что этот костыль сделал раненому другу солдат, который остался прикрывать их отход и погиб. Это он срубил деревце, содрал с него кору, что б сделать более гладким, замотал верх изолентой и помогал отходить раненым братишкам, а когда их начали преследовать "немцы", осознавая, что парни не смогут выйти, остался их прикрывать, понимая видимо. что может и не вернуться. Они вышли. а он нет. Вот его друг и не выпускает из рук этот костыль, как последнюю ниточку, связывающую его с погибшим. Ребята извинились за его грубость и попросили больше не акцентировать внимание на этом костыле. Еще один неизвестный герой ушел на небо. Ушел как истинно русский солдат - "не жалея живота за други своя"
61. РОДНЫЕ
Разносим ужин, а в палате с лежачими появился новый "жилец" - парня только сегодня привезли, видимо недавно была операция, есть разрешают, но солдат говорит. что у него выбиты осколком зубы и жевать он не сможет, предлагаю детское пюре, бульон. Ну день он на такой еде продержался, а на следующий сказал, что хочет есть, ну не наедается мужской организм детскими пюре. Я понимаю, но мне же сказано, что зубов нет и жевать нечем (бывает, что осколки проходят на вылет и действительно выбивают коренные зубы с обоих сторон, а тут лицо вроде условно цело, но раз человек настаивает, что нет зубов. что я спорить что ли буду), ладно, предлагаю размолоть все вилкой, согласился. Рыбу пришлось разбирать от костей руками, извинилась. но по другому никак, соседи по палате смеются в хохот от таких извинений - "да мы там в окопах вместе с землей ели, тут можно даже с пола поесть и ничего нам не будет - мы не из брезгливых". Шторм Z ребята веселые - палец в рот не клади. Так и повелось - сначала разносим обед или ужин по палатам, а потом захожу кормить парня с ложки в эту палату. Какой-то вечер разносила ужин, сказала ему. что приду попозже, помогу рыбу разобрать, он кивнул и как раз началось новое поступление - меня позвали мыть и брить перед операцией бойца с разбитой головой. Ушла, закрутилась. Уехали поздно, уснула и вдруг ночью во сне вспомнила, что так и не покормила моего лежачего, так вспомнила, что вскочила. Как мне стало стыдно, до сих пор стыдно. Пришла завтра к нему в палату, извинялась. Может он уже и забыл, а я до сих пор вспоминаю и не могу себе простить, как забыла тогда про него. Ребята сказали, что сами как-то справились. Обезбола стали колоть меньше и парень выяснил, что зубы у него выбиты не все — это так казалось сначала, ну хоть какая-то хорошая новость. А потом к нему приехали мама и жена, нам с Катей стало полегче, т.к. на этаже появились еще одни руки, готовые помогать. Бывает родственники приезжают, садятся рядом и наблюдают как мы суетимся, видимо воспринимая нас за работников госпиталя или за обслуживающий персонал, такие. когда моем или бреем кого-то из лежачих, еще и возмутятся, а нашего почему не помыли? Удивляемся, а вы тогда зачем тут сидите? Тут был не такой случай, мы реально ощутили помощь - эта палата была под опекой родных, которые стали родными видимо для всех лежащих там парней. Они так и помогали, пока их кому сына, а кому мужа не эвакуировали дальше. Прошло уже несколько месяцев, парень еще не встал, но уже нормально сидит и передвигается в кресле-каталке, что при его травмах очень большой прогресс. Держись, браток, при таком крепком тыле, как у тебя грех жаловаться на судьбу.
62. ВСЕ ПОД КОНТРОЛЕМ
Многие раненые, пока лежат у нас обмениваются с Катей кто номерами телефонов, кто адресом в ВК (что-то нужно принести-купить, кому-то позвонить, кому-то просто скинуть песни); бойцы уезжают лечиться или воевать дальше, а контакты остаются. Кто-то сам старается поддерживать связь и иногда пишет или звонит, а кто-то уходит дальше — жизнь продолжается, но могу открыть страшную тайну — Катюша продолжает всех «контролировать», прибегает и сообщает радостно ХХХ был в сети вчера, значит живой. Или, наоборот, кто-то теряется из всех социальных сетей и тогда мы грустим и с замиранием сердца ждем, когда появится в следующий раз. Кого-то нет уже больше месяца, ждем. Надеемся и продолжаем мониторить сети, вдруг проявится, где — тогда точно живой. Так что, ребятки, вы все у Кати сосчитаны, учтены и под пристальным неусыпным вниманием и контролем. Переживаем за каждого, хотим, что б каждый вернулся домой. Парни, кто знает - смеются, что Кате надо идти в ФСБ поступать, идея странная, но обдумываем, а пока, когда Катя мне рассказывает, что кто-то воюет там-то и все у него нормально, то я удивляюсь — «откуда ты все это знаешь?», а она смеется — ну так ФСБшнику положено все знать.
63. САМ СЕБЕ ЮМОРИСТ
Стоит очередь на стрижку, прическа классическая для госпиталя - «здесь покороче, а здесь подлиннее», называю ее милитари. Некоторые отделения разведки или СОБРА придумывают себе определенные стрижки, и когда просят такую, то я уже с видом знатока спрашиваю - «что — разведка что ли?», тогда ребята понимают, что ИХ уже были тут недавно и стриглись. Ват и сегодня садится крупненький такой «мальчик» и просит стрижку ирокез, последний раз так стриглась компания штурмовиков. Я со знанием дела спрашиваю: «штурмовик?» - нет, «собр?» - нет, у меня кончаются догадки, «может разведка?» - отвечает «нет - я — панк», ответ настолько неожиданный и нелепо звучащий в госпитале, что очередь посмеивается. Спрашиваю, «как панк? Я думала, что вас больше не существует? ну вымерли еще где-то в девяностые», отвечает «нет, нас много», стал рассказывать про какие-то разные направления панков. Очень интересно, но непонятно, а меня больше волнует вопрос, как же он на работу ходил с такой прической, ну не могу представить, что б куда-то зашла, а там был сотрудник со стоящим вверх гребнем, да еще и разных цветов. Не выдержала, спросила, кем же он таким работал, что дресс-код позволял так ходить на работу. Наш «мальчик» делает важный вид и отвечает - «мукомолом», ну это было последней каплей, «кем?», спрашиваю «мукомолом? они что еще существуют?» — парни в очереди в лежку ржут - «панк-мукомол» — это что-то с чем-то. Тут может быть важен был не сам смысл фраз, а интонации, с которыми это все звучало. Кто-то смеется, кашляет с сквозь кашель прорывается - «не спрашивайте у него ничего больше, у меня ребра сломаны, смеяться больно». Этот человек, сделал тогда наш день — собрались тут парни не по самому веселому случаю, но разошлись в таком веселом настроении, что спасибо тебе «панк-мукомол» за такие странные пристрастия, такую непонятную работу и за тот серьезный вид, с которым ты все это произносил. Когда в следующие разы попадались совсем грустные пациенты, а Кати не было рядом, что б поднять им настроение, к моим байкам добавился еще и эпизод про панка, который я разыгрывала в лицах по ролям с озвучкой разными голосами, чем неизменно вызывала у ребят если не смех, то улыбку точно.
64. ВЫЖИВШИЙ
Осень, на улице слякоть. В коридоре появился раненый, которого принесли на носилках и размышляют, как его врачам осматривать, т. к. он в теплой куртке и поверх куртки на руку наложена шина, так же нога — зафиксирована каким-то подобием лангетки поверх штанов, и все это залеплено таким толстым слоем грязи, что страшно дотронуться — вдруг вместе с грязью вся эта конструкция развалиться, может она на ней (этой грязи) только и держится. Ладно, помогаем раздевать и мыть — не вопрос. Когда режешь на человеке одежду и пытаешься его привести в более-менее нормальный вид, то невольно складываются какие-то особые отношения, позволяющие разговаривать на самые разные темы. Мужчина взрослый, только-только мобилизован, дома жена, дочки, старшая скоро станет мамой, а он соответственно дедом. Говорю — героический дед внучонку достанется. Ну дошли до вопроса почему он такой грязный, оказалось, что отсекли от своих, сунулся было, но прилетело; пришлось ползти до точки, где знал, что эвакопункт был, дополз, санитар зафиксировал руку и ногу, с эвакуационной командой понес на носилках куда-то более тяжелого, ушли … и больше не вернулись. Он слышал вдалеке стрельбу и не знает, то ли его забыли забрать, то ли не смогли, то ли просто было некому. Ну полежал, решил, что вылеживать, непонятно чего дожидаться, пополз дальше; ночь переночевал; утром на него вышла наша разведка — спасибо, не бросили, потащили с собой куда-то, но им то он тоже в обузу — у ребят свои задачи. Его передали танкистам, но у тех внутри все занято и сверху люди сидят (видимо уходило несколько танков, а возвращается один — своих собрали, кто был жив и пытаются вывезти), совсем тяжелые внутри, кто полегче снаружи, а его привязали к бревну на танке, рядом с бутылками с водой. Привязали, т. к. держаться-то он толком не мог, а ездили отнюдь не по дорогам. Ну он рад, что не бросили, а на броне, так на броне ехать — он не в претензии. Говорит, что раньше думал, что бревна на танках — это от осколков, а оказалось, что, когда по грязи едут — это бревно на гусеницы крепят, что б самую грязь проскочить и не застрять. Вот так его и возили, привязав как мешок с картошкой, пока к своим не вышли. Воду по-братски делили, а больше ничего и не было уже к той поре. Потом он искал в какой палате раненые танкисты, с которыми вместе его сюда привезли, но они на разных этажах оказались — тут осколочные, а у танкистов другие проблемы — те в ожоговом, но довезли всех, дай Бог все и оклемаются.
65. Я - ПОВОДЫРЬ
Уже вечер, еще один день сурка в госпитале закончился, весь день только и мыли полы, да перестилали кровати - раненых много, а рук мало. Мы с Катей спускаемся на первый этаж, еще немного - оденемся и домой, но вижу как санитар-срочник ведет на КТ бойца с полностью перевязанной головой, ну только небольшая дырочка для рта оставлена; и все бы ничего, но он взял раненого за руку и быстро идет по коридору без всяких пояснений, а ведомый боец, который ничего не видит и не понимает, где находится, стукается и запинается об углы, дверные косяки, чьи-то ноги, запинается, но продолжает молча и сосредоточенно идти; так это нехорошо выглядит, что говорю Кате одеваться и ждать меня, а сама иду помогать. Может срочник вел так себя вовсе и не от бессердечия, а просто по глупости, бестолковости и неопытности, ну не водил он никогда в жизни никого за руку, ни маленького ребенка, ни взрослого, но незрячего человека, хочется верить именно в это. Беру бойца за руку, говорю: "здравствуйте, я волонтер, идем туда-то туда-то, поворачиваем, дальше спуск..." ну и дальше по маршруту. Он оживился, говорит, "как неожиданно, я по руке чувствую, что красивая девушка подошла" - сразу видно дамского угодника, сам еле шевелится, ничего не видит, но комплимент женщине сделает. Не стала его разубеждать в том, что я девушка, когда-то мой старшенький выдал, будучи совсем маленьким, что бабушки — это старенькие девочки, что ж тут спорить. Санитар с раненым зашли на КТ, а томограф в боксе на улице - прыгаю туда-сюда, что б встретить и проводить на этаж. Катя звонит папе, что задерживаемся - "мама опять кого-то по дороге домой усыновила". Вышли, идем обратно, у поста санитар останавливается и говорит, подождите, мне велели его на кресле-каталке везти, ну Ёшкин кот!, ну ведь не просто ведь так велели, человеку значит ходить нельзя - может контузия сильная, может еще что. Рыкнула на него, что б шел искать каталку, бойца на кушетку посадила. Мобилизован, штурмовик — это его второй штурм. Взрыв и больше ничего не помнит. Даже. когда на посту пытались у него выяснить, когда именно он ранен и где его перевязывали, он ничего не смог пояснить. Но как-то так рассказывал с прибаутками, как будто байки травил, а не про себя сидящего сейчас в каталке с разбитой головой рассказывает.
Что-то смогли узнать по записям в его бумагах, что-то так и останется тайной. Я проводила его в палату, помогла помыть руки, что-то придумала на ужин, что пролезало через трубочку. Мы больше не встречались, я не знаю, что у него с лицом, удалось ли сохранить зрение, но от общения с ним в тот вечер у меня осталось какое-то ощущение домашнего уюта. Тогда не я подошла помочь ему, а он как-то смог привести меня в равновесие после физически тяжелого дня.
66. ИЗ ШПАНЫ В ШТУРМОВИКИ
Подстригла двух срочников из соседнего здания, уже стала собирать машинку - раз больше нет желающих - пойду заниматься чем-нибудь другим, как вваливается ватага молодняка, по возрасту не сильно отличающихся от предыдущих ребят. Понятно "спалили контору", по правилам с другого здания сюда нельзя приходить, там лечатся более легкие пациенты. Не знаю кто придумал такие правила - я волонтер. для меня они все наши и делить на "вы с нашего госпиталя, а вы не с нашего" для меня поменьшей мере странно. Стригу, а они оказывается наслышаны, что тут поют, просят песню; ну песню, так песню - зовем Катю, поем. Ребята смеются и говорят, что если бы им тут у дверей поставили сейчас автоматы, то расхватали бы их пошли в бой, а еще лучше, что б им перед штурмом так спели. тогда бы точно всех порвали бы на раз. Но потом кто-то из них же и отвергает такую мысль, говорит, нет, Катюшу туда нельзя, опасно. Понимаю, что не срочники, у тех такие мысли не возникают, но почему такой молодняк? Спрашиваю, вы откуда такие молодые, все как с одной срочки или учебки? Заржали в голос, да, говорят, мы с одной срочки и есть. Лет им от 19 до 21, и я понимаю, что это добровольцы из Шторм Z. Откуда такие, то ли по малолетке еще сели и потом их перевели на взрослую зону, то ли только сели и сразу ушли на фронт. Срочную службу никто не отслужил, но попали в штурмовики. В силу возраста сбились в ватагу, да так и стараются держаться дружной кучкой и ничего кроме наколок не выдает в них бывших хулиганов, хотя и не все смотрятся хулиганами (один что-то разоткровенничался и сказал, что вернется с СВО и восстановится в вуз, на третий курс, что уж как участника СВО его не смогут не восстановить, что уже мама с деканом созвонилась). Судьбы разные, в душу каждому не заглянешь. Подстриглись и такой же веселой ватагой побежали куда-то дальше (ну кто побежал, а кто и на костылях ускакал). Молодые - ощущают себя бессмертными. Сколько их вернется, а сколько сгинет. Возвращайтесь ребятки
66. ВОЛКИ
Привезли двух бойцов, видимо, с одного направления - просят положить их в одну палату. На такие просьбы обычно не реагируют, но тут случайно оказалось, что у них и травмы однотипные, т.е. попадают к одному врачу и места в одной палате были так что их действительно положили рядом. Рассматриваю их и не могу понять почему такие не типичные ранения. У одного подбит глаз и все лицо наперекосяк, у второго выбиты зубы, сломана челюсть, у обоих сбиты костяшки пальцев на руках. Которого с глазом отправили на пост сидеть ждать окулиста, а с зубами и челюстью теперь в моем распоряжении с уже привычными ЦУ от медиков переодеть, умыть и чем-нибудь покормить; начинаю помогать раздеваться - вижу еще и перевязанное явно ножевое ранение, т.к. рана резаная, но совсем не похожа на осколочную. Ну опять не сдержалась, все-таки любопытство, наверное, порок "где зубы потерял? и почему так ножичком не аккуратно пользовался?" Ответ меня немного ввел в ступор - "зубы прикладом выбили". В смысле прикладом, они что врукопашную ходили? И да, действительно после рукопашной. Все объясняют, что это - война дронов, куча техники нагнали, а прямо передо мной сидит человек, который только вчера ходил в рукопашную по всем канонам жанра (если у рукопашной может быть жанр), с поножовщиной и прикладами по голове. Или мы, или нас. И штык-нож выясняется не только что б консервные банки открывать. Почему рукопашка? не могли вынести своих раненых, патроны кончились, а "мы волки - своих не оставляем, уходят или все или никто". Сказал, что самое плохое ходить в рукопашку с русскоговорящими хохлами, и матерят друг друга одинаково, и дерутся так же до последнего. Воистину сражаться с русскими могут только русские. Обидно, когда с той стороны идут на нас солдаты с таким же генотипом, которые не кричат теперь "русские не сдаются", но бьются, с таким же остервенением - русские, забывшие, что они русские — это страшно. А поляки и всякие наемники не выдерживают нашего рукопашного боя и стараются не связываться. Ребят через пару дней дальше повезли, а Катина коллекция пополнилась шевроном Волков.
67. ОДИН
Мои ровесники встречаются достаточно редко, а тут с очередной партией Штормов в госпитале появился возрастной боец, передвигающийся на каталке. Весь в наколках с ног до головы – такой яркий представитель лихих девяностых – когда и на ногах писали «они устали» и на веках. Очень нелюдимый колоритный персонаж. Приехал к нам подстричься и не стал снимать футболку (как я потом поняла не хотел светить татуировками), не согласился мыть голову, что-то пробурчал в ответ – «что я безрукий что ли?». Катя поет – ребята рядом кучкуются, смеются, юморят друг над другом – этот волчара отъехал на своей каталке подальше, но вижу не уезжает в палату – сидит наблюдает, такое каменное выражение лица и взгляд из-подлобья, что не поймешь нравится или с осуждением смотрит на происходящее. Ну глянула на него пару раз и забыла – народу много, каждому надо что-то доброе сказать, хоть мимоходом по голове погладить. День закончился, стали собираться и видим, что на входе встречает нас наш несговорчивый знакомый – принес Кате шоколадку. Ну спасибо, взяли, домой пошли. Так и повелось, как приходили на тот этаж, он всегда приезжал Катю чем-то угостить – совал пакетик в руки и разворачивался, уезжал. Я потом уже начала смеяться, «она что такой голодной выглядит, что все ее покормить хотят?». Я даже и не поняла, а он видимо обиделся и пропал. Ну, когда в госпитале пропадают из поля зрения, то это не вызывает никаких вопросов, наверное, дальше повезли. Но хожу как-то по палатам с лежачими, кому пакеты с катетеров сливаю, кому то надо пеленку поменять, кто сильно кровоточит, и встречаюсь глазами с человеком, не понимаю откуда знаю, но понимаю, что знакомый. Видимо он это заметил и говорит, «да, это вы мне запретили к вашей дочке подходить». Я ? У меня на мгновение дар речи пропал. Я пыталась шуткануть, а человек так воспринял, а в коридорах перестал появляться, что кресло-каталку увезли у него и отдали видно кому-то другому, а он не просит другую. Говорю, «как же так, ну люди же кругом, почему не спросить, если есть, то нашли бы». Нет, он «никогда ничего ни у кого не просит». (Почему-то вспомнилась фраза «ни любви, ни тоски, ни жалости».) Пошла, нашла каталку, села к нему на краешек койки, да так и проболтала больше получаса, короче так надолго выпала, что меня потом Катя ходила по этажам искала. За что сидел не спрашивала, у каждого свой путь, но он рассказал, что у него две дочери, рожденные между его очередными отсидками, что бывшая жена ему сообщила как-то, что стал уже дедом. Ни с кем особого контакта он не поддерживает. Что отец из него не получился, что и не нужны ему были дочки, он им ничего хорошего в жизни он не сделал, а Катя первый в жизни ребенок, которому он захотел что-то сделать приятное, хоть конфетой угостить, сказал, что таких детей думал, что больше не делают. Спросила «каких таких?», ответил, - «жизнью не испорченных». Я пыталась поднять настроение, говорю – внук родился, может это второй шанс все наладить, причем дед то у парня не зек вернется, а герой СВО. Нет сказал, что даже возвращаться в свой город не хочет, сказал, что поправится и поедет Донбасс восстанавливать, что строить научился, силы пока есть, а там работы на всех хватит.
68. ПРОСТО БЫТ
Весь день стояли стригли, уже время уходить, но подходят новые ребята, тоже хотят хотя бы побриться. Оглядела их, вроде руки на месте, спросила: «если машинку оставлю, сами справитесь?», кивнули, конечно справятся. Объяснила, куда положить, что б не убрали санитары и ушла. Так я начала периодически оставлять машинку для стрижки в ванной комнате. Машинок несколько, какие-то разряжаются, какие-то перегреваются и им нужно полежать отдохнуть, а иногда просто стражем с Катей в две руки. Выбрали дежурную по этажу и стали ее оставлять, когда были желающие наводить марафет самостоятельно. Иногда машинка «уходила» и пропадала так надолго, что я уже с ней мысленно прощалась, но несколько раз ее возвращали ребята из старожил госпиталя, которые заруливали к кому-нибудь в гости в палату и видя знакомый инвентарь, забирали ее со словами «это тети Жанны машинка» что б опять вернуть хозяйке. Спасибо им за такую обратную связь и внимательность, мне было очень приятно, что не только мы стараемся помочь, но и к нам проявляется какая-то отеческая забота.
А раз прибыла новая партия Шторма Z, с очень общительным «дяденькой», который просто весь мозг выносил волонтерам с различными просьбами, тогда к нам женщинам подошел кто-то из давно лежащих зеков и сказал быть с ним поаккуратнее, т. к. у того очень специфическая статья (не объясняя какая, а мы и не спрашивали), а мне сказали не переживать за Катю, т. к. будут следить, что бы к ней никто не подходил не по делу. И я наблюдала, как у Кати на какое-то время появились личные телохранители. Они не бросались в глаза, особо не разговаривали ни с ней ни со мной, но всегда были где-то недалеко от палаты куда она зашла. Я так ее и искала — выгляну в коридор, увижу где стоит «постовой» и понимаю где именно мой ребенок, а иногда, когда палаты близко и не понимаю, то вопросительно дерну головой, и мне показывает тут она или там. Это было странное содружество одного из ВПшников и ребят из Шторма Z. Один из ребят военной полиции и пара раненых бойцов сменяли друг друга. Они так ходили тенью, контролируя где Катя, практически весь день, и провожая нас где-то на отдалении, пока мы не выходили за ворота. Так продолжалось до тех пор, пока того странного мужичка от нас не увезли. Спасибо вам парни, я как мама была спокойна за дочку, не знаю, как вы смогли договориться и кто был инициатором, но спасибо.
69. МУЖСКИЕ СЛЕЗЫ
Плачущий солдат — это редкость. С детства мальчика приучают — плакать — это не по-мужски, так повелось и это в принципе правильно. Но как снять человеку стресс непонятно. Видела пару раз как отворачивались к стенке, просто выли белугой, а потом затихали, а через некоторое время поворачивались и, неожиданно, «а принесите чаю». Не ждите психологической службы поддержки, каждому придется выходить из своего сумрака и своих личных кошмаров самостоятельно, такова реальность. Просто врезался в память и долго преследовал меня в лабиринтах мыслей молоденький парнишка, который на срочке в 21-ом подписал контракт, ну и в 22-ом, как «профессиональный военный», в свои 19 лет попал под раздачу с самых первых дней. Как он откровенно по-детски плакал, я понимала мозгами, что подходить успокаивать бесполезно, но сердце разрывалось и несколько раз подходила, пыталась отвлечь и поговорить, но пока он сам не успокоился, все было бесполезно. Но, по моей логике, лучше уж так. Он смог справиться со стрессом и не ушел в себя, не замкнулся, не сорвало у парня крышу. А причина была и такая, что другим пережить не пожелаешь - он выносил на себе раненого сослуживца, один взрыв рядом, упал (раненый сверху, он соответственно под ним), оттащил, встал, опять взвалил на спину, попытался бежать с ним, опять прилет, бежит дальше, а когда добежал до лесополки, до своих, те глянули, что он принес... Не донес он братишку — вся спина и ноги у того в хлам — кучу осколков собрал, почти все на себя принял. Кого выносят бывает и не помнят - «будь здоров, бывай. Удачи» и все, а этого, которого так хотел вынести и не донес, никак не мог забыть. Их было несколько с одной бригады, и они все обсуждали, кто домашним скажет, что задвухсотило парня. Сначала хотели не говорить, решили, что пусть командование официально похоронку присылает, но одному сестра погибшего стала в ВК постоянно писать, расспрашивать что да как, видимо, чувствовали дома, что беда случилась, парни сначала отвечали, что не знают, но потом решили, что нехорошо это — обман получается, один набрался храбрости и пошел звонить родным. Ребята уехали дальше, а боль осталась.
70. ТАЛАНТЫ
Стригу, Катя поет рядом. Подходит боец с видом кинооператора и начинает все комментировать на телефон. Сначала непонятно, что именно происходит, а потом оказалось, что идет «прямая трансляция» ребятам за ленточку. Потом подошел к Кате, попросил передать кому-то привет, помахали ребятам в камеру, видно не очень, но послушали звуки бахов на заднем фоне. Не поняли до конца удивить они нас хотели что ли, мы ж в Белгороде, над нами так бывает бахает, что уже и обращать внимание люди перестали, когда не над головой прямо сбивают что-то. Это не хорошо, но бдительность реально притупляется, если первый год просыпались ночью и слушали куда что летит, то сейчас узнаем утром из социальных сетей, что ночью прямо над нами что-то опять происходило, а мы все проспали. Ну это я опять отвлекаюсь, а в тот момент мы проводим онлайн концерт для бойцов. «Кинооператор» оказался личностью разносторонней и пока лежал в госпитале нарисовал не один портрет, причем рисовал кого-то и подходил ко мне с вопросом - «это кто? Узнаете?», и когда получал ответ «конечно узнаю — это ХХХ», то удовлетворенно уходил дарить портрет изображенной на нем медсестричке. Перед отъездом подошел к Кате, так у нас появилось ее второе изображение, как видят ее бойцы, тут нельзя не отметить подпись на рисунке «самая опасная девочка». Ну опасная, так опасная, какая же еще сестренка должна быть у ТАКИХ братишек — только опасная.
71. БАБОЧКА
Лето, в госпиталь залетает бабочка, вижу несколько дней как она летает по коридору, окна в палатах практически всегда открыты, но глупая бабочка, залетев однажды, никак не может найти выход. Захожу к кому-то в палату и застаю картину, которая достойна того, что б ее запечатлели в масле и потом демонстрировали по миру, для еще полного введения остальной части планеты в ступор от того какая она «загадочная русская душа». Окно закрыто, а боец, загипсованный практически по пояс (видимо перелом ребер и ключицы) пытается напоить соком уставшую и обессиленную за несколько дней бабочку, а остальные лежащие в палате парни устроили дебаты, что лучше для бабочки просто вода с сахаром или все-таки сок. Причем это не выглядит как-то странно или нелепо — ну и да, что странного, что несколько взрослых мужиков, кряхтя и матерясь от боли при любом движении пытаются вернуть силы бабочке. Война многих научила ценить любую жизнь, как бы странно это не звучало.
72. ПЕРЕОСМЫСЛЕНИЕ
Иногда Катю – улыбаку по жизни – посещают депрессивные мысли, тогда она ходит по дому и конючит, "от меня никакого толку, я просто так везде хожу, только петь и могу". Мытье полов, раковин, кормежка ребят – это как-то проходит незаметно для нее, в этом нет ничего героического, потому воспринимается как ничегонеделание. Начинаю убеждать, что петь тоже нужно, если это хоть кому-то нужно, то будем петь. Но, подходят или звонят ребята и выдают порой такое, что мурашки по коже и понимаешь, что мы перешли из категории обслуживающего персонала госпиталя в ранг людей очень близкого круга и возможно такое случилось именно благодаря нашим песням.
Вечер, Катя пытается делать уроки, но звонок из госпиталя, куда от нас уехали не так давно ребята, там объявили воздушную тревогу, все должны спуститься в подвал, должны все, но смогут это сделать не все - лестница в подвал проектировалась без учета, что больница станет госпиталем, а госпиталь будет под обстрелом; проект не предусматривал, что по ней предложат провести эвакуацию раненых. Ходячие спустились, лежачих отнесли на носилках, а часть парней на каталках, поняв, что допрыгать на одной ноге не вариант, решили, что двум смертям не бывать и остались на первом этаже в фойе. Видимо, что б было веселее переносить воздушную тревогу, стали звонить кто домой, кто друзьям, а кто Кате. Трудно сформулировать сейчас, что говорил тогда боец, но это вовсе не звучало тогда как-то пафосно, смысл был таков, что "если сейчас прилетит и мы погибнем, то у тебя появится еще один ангел хранитель, я буду стоять у тебя за спиной и помогать во всем, вот, например, делаешь уроки, а я буду переворачивать тебе страницы..." А кто-то обещает встать на протез и пойти обратно и если погибнуть, то за таких вот девчонок, как Катя, которые ждут наших бойцов и ждут с Победой. Могли ли они такое себе подумать еще пару лет назад, мотая немалые сроки по криминальным статьям. Какие глубинные изменения произошли в сознании людей, прошедших жернова войны - жернова, которые безвозвратно смололи многих товарищей, стоящих рядом, но закалили выживших, пусть поломали физически, но, несомненно, закалили морально и полностью переформатировали их мышление. Волки войны, потерявшие руки и ноги, рвутся обратно и не потому, что познали вкус крови, а потому, что после многих грехов, совершенных в прошлой жизни, они ощутили себя защитниками, воинами, солдатами, которые идут за правое дело.
Ребята, только не надо нам личных ангелов – вернитесь живыми.
73. БЕРКУТ
Как мы следили за развитием событий на Украине в 14 году, как переживали, когда безумная толпа жгла беркутят; когда Беркут поставили на колени, стало понятно, что эта страна обречена. Власть, которая так обходится с теми, кто должен и может ее защищает не сможет существовать. У нас лежал бывший боец Беркута. В 14 какими-то волчьими тропами он ушел на территорию ДНР, потом воевал в добровольческих отрядах, сейчас, после признания республик ощущает себя полноценным военнослужащим Российской армии, но рассказать хочется не об этом, а о хитросплетении человеческих судеб. Декорации опять те же – стригу в душевой комнате ребят, слово за слово начинается обсуждение, как же хохлы так быстро поменяли свое нутро, забыли свою историю и пошли воевать не вместе с русскими, а просто – воевать с русскими. Ребята гудят, матерят хохлов как могут, называют предателями и тут бывший беркутовец, у которого, несомненно, тоже очень много вопросов к своим бывшим соотечественникам вступается за них, говоря, что там все не так просто, как кажется. Сначала с ним пытаются спорить, но он настолько уверенно давит на слушателей, что те замолкают и начинают вникать в то, что он говорит. А история уникальная в своем роде, но видимо обычная, для любой гражданской войны. Он ходил в очередную разведку, и они просто нос к носу столкнулись с такой же группой разведчиков, но с противоположной стороны и дело могло бы закончится очередным дежурным кровопролитием, если бы два командира разведгрупп одновременно не признали друг в друге бывших однокашников, а потом и сослуживцев. Они сказали своим парням разойтись в разные стороны, а сами сели на поваленное дерево, закурили и начали мужской разговор. Конечно же не мог не возникнуть вопрос, как же тот, тоже бывший беркутовец, простил их стояние на коленях и пошел воевать за режим Зеленского, пошел воевать против русских, что ж он тоже переформатировался, стал майданутым и поверил, что Россия враг? А жизнь оказалась намного и проще и страшнее – у парня семья и вся семья находится сейчас фактически в заложниках. Если он не вернется с задания обещают расквитаться с родными. Так и уходит каждый раз и возвращается, так как не может не вернуться. Человек стал заложником ситуации и ничего не может с этим поделать и никакой обиды за это на него наш новый знакомый не держит. Просто сожалеет, что много людей попало в такую западню, что вынуждены идти и погибать, просто став заложниками ситуации. Я поняла в тот момент, что смотрю на ситуацию однобоко, со своей стороны, а тут, как всегда, есть и обратная сторона медали и как быть людям в такой ситуации непонятно. А два солдата-воина поняли друг друга, покурили и разошлись каждый в свою сторону и дай Бог им больше не встретиться до окончания войны.
74. ВОЛК
Разносим обеды - в палате опять новенькие. Один боец белый как полотно, под глазами темные круги, да, видно тебя жизнь потрепала. Zетовец, значит дальше пока не повезут, будешь у нас долго, так что привыкай к нам, как говориться - "куда теперь с подводной лодки". Ну будем знакомиться - мы волонтеры - представился и он - Волк. У парня битые перебитые ноги, так что встанет он не скоро, но и лежать нет мочи - как только стало полегче - садиться в кресло-каталку, но самому ездить сил пока нет - просит Катю повозить его по коридорам, что б хоть сориентироваться на местности, что где находится. Лето, погода хорошая. Так и повелось, когда приходим и если есть кто еще из волонтеров на этаже, то Катя возит Волка на прогулку, то по коридорам, то на улицу. Понятно, что это так Волк отвлекается от боли - обезбол действует не сразу после укола, да и не так долго. как хотелось бы, а за болтавней, вроде и боль притупляется. Видя, что мы поем, скидывает Кате текст своих стихов, просит переложить на музыку и сделать песню; читаем дома, анализируем - нет, ритм совсем не наш - тут что-то в стиле репа хорошо бы зашло, но мы такого не поем, хотя некоторые строчки прямо цепляют "и желто-голубому цвету Я всегда предпочитаю красный". Нет, нам репом не спеть, а тут явно нужен реповский ритм.
Он особо не рассказывал, как его затрехсотило - тут таких историй в каждой палате не пересчитать, а мы и не спрашивали, просто старались, помочь, чем было можно и нужно на данный момент. Потом Волк показал Кате ролик, где он раненый читает свой стих, потом ролик переправили. вроде как его дяде и уже дядя запустил его в сеть. Где-то через неделю это видео стало попадаться в соцсетях и когда читатели переживали, жив ли боец, то мы сначала встревали в беседу, что б успокоить переживающую публику, что все с ним хорошо, боец жив и здоров. Потом видео завирусилось в сети и Леша Волк стал узнаваемой личностью. Не буду тут пересказывать его историю - мы сами узнали о ней только из интернета, для нас он так и запомнился как Леша, который просил Катю, покатать его по коридорам, или свозить на прогулку. Даже, когда мы пели на улице, то после окончания нашего "концерта" искали Волка гуляющего на каталке и со словами, "все пора домой" увозили его обратно на этаж, выглядело это так, как будто ребенка забирают за руку с гулянки домой, окружающие незлобно смеялись, наверное со стороны это выглядело комично - девочка подходит и командным тоном - "все, поехали домой, пора спать". В первую очередь для нас это был все-таки раненый солдат, которому нужна наша помощь, а вот поэтом его признала более широкая публика, надеемся, что Волк использует с умом этот неожиданно предоставленный жизнью шанс. Видимо судьба решила ему улыбнуться и отблагодарить за тех раненых ребят, которых он прикрывал от осколков своим бронежилетом. Знаем, что контракт закончился, Волк в госпиталях успел найти себе даму сердца - все у парня хорошо - беги по жизни не одиноким волком, пусть твоя стая тебя любит и ценит.
75. РАЗВЕДКА
Пытаюсь утром зайти в госпиталь, но весь пункт КПП забит галдящими бойцами, пройти нереально, начинаю вникать, почему такой шум и гам, что происходит. Оказалось, что со слов ребят к нам ночью поступил их раненый товарищ, которому только что ампутировали руку — это разведчики, командир выделил им транспорт и они поехали догонять братишку в белгородский госпиталь с его документами, ну и купили что-то по дороге. Бойца даже пока нет в списках раненых, ребята волнуются, видно, что начинают нервничать. Парни только с передовой им не до реверансов с военной полицией. Вклиниваюсь в перепалку, говорю, что "мальчики, я быстрее найду вашего братишку, если ходячий, то сам сейчас к вам спустится, если нет, то я приду, все расскажу". Беру данные бойца, иду искать по этажам. Действительно поступали ночью с такой фамилией, но вот проблема - поступали несколько однофамильцев, а мне сказали позывной и фамилию. Хожу по палатам, спрашиваю фамилию и держа в голове, что у того, кого ищу ампутирована рука, нахожу разведчика. Ну, то, что это он вновь поступивший говорят его соседи, а сам боец спит. Стою над ним, вроде и будить жалко, и парни внизу ждут, думаю, как бы разбудить, что б не обидно было. Говорю, обращаясь по позывному "ХХХ - там твои однополчане штурмуют сейчас КПП, если ты к ним не выйдешь, то военная полиция против твоих долго не продержаться, сейчас штурманут и тут появятся, а нам потом ВПшников еще лечить." Когда до него доходит то, что я говорю - начинает сквозь сон посмеиваться, "ну, это точно мои - надо идти спасать ваших ВПшников". удивился что ребята сорвались и вместо дня на отсыпной приехали к нему. Помогла накинуть ему рубаху на плечо, и боец ушел.
76. И ОПЯТЬ О САМЫХ МЛАДШИХ
Скоро уже год, как погиб первый срочник из наших "подшефных", поэтому сегодня снова хочется вспомнить про наших самых младших, но воинов и защитников. Летом 22 война, которую принято называть СВО, для страны выглядела киношными кадрами, мобилизация еще не была объявлена, срочники официально не воевали и находились где-то в тылу по версии официальных СМИ, поэтому можно представить удивление, сменяющееся у кого-то легким ужасом, когда мальчишек привозили в приграничье и выгружали в лесополосы в которых они должны были рыть себе окопы. и это не ради тренировки, а под грохот разрывающихся снарядов и на фоне звуков реального боя, который слушало не только приграничье, но практически вся область. Например, мы, живущие за областным центром, прекрасно слышали в ночной тишине все подробности стрелкового боя, заглушаемого днем звуками жизни большого города, и если уж слышали мы, то можно представить, как это звучало вблизи в приграничных селах, в одном из которых и расположились наши подшефные. Граница от села в пешей доступности, т.е. с точки зрения законодательства никто ничего не нарушал, но в ветренную погоду можно было услышать польскую речь, а это не вызывало особой радости. Сейчас, по прошествии года в этом подразделении есть пара-тройка теплаков, привезенных опять же волонтерами, позволяющих контролировать ситуацию ночью и парочка дронов, которых периодически то сбивает, то угоняет противоположная сторона, но командир, благодаря личной коммуникабельности, умудряется добыть новых, вместо вышедших из строя. Так вот, вернувшись мыслями в прошлый год не могу не вспомнить, как веселой армейской байкой парни рассказывали, как ночью их постовой услышал приближающиеся к их позициям шаги с противоположной стороны, причем по звукам на них бегом наступала небольшая группа, двигались неизвестные сначала короткими перебежками, перешедшими потом в нелегкую рысь; можно себе представить состояние вчерашнего школяра, на которого в полной темноте кто-то бежит и бегут явно не друзья, а он ничего не видит, пытается им кричать срывающимся от страха на фальцет голосом, как учили "стой стрелять буду", на что не следует никакой реакции и потом начинает беспорядочную стрельбу, без цели, просто куда-то туда. На выстрелы прибежала подмога, но продолжения наступления на их позиции той ночью больше не было. Когда забрезжил рассвет, командир вышел с разведкой, пытаясь понять, что же происходило ночью и они обнаружили кабана - это он в составе "диверсионной группы", ночью пытался проникнуть на наши позиции и устроил такой переполох. Т. к. снабжение было налажено только тушенкой, то городские в основном ребята решили вспомнить, что они потомки славных воинов-охотников и как-то попробовать приготовить свой неожиданный трофей, но оказалось, что как снимать шкуру с убитого зверя знает только один солдат, но он мусульманин и сказал, что даже не прикоснется к грязному зверю - родному дедушке так нелюбимых ими свиней. И никто ни командир, ни голодные сослуживцы, уже раскатавшие губу на шашлык на природе, не смогли его убедить хотя бы помочь им разделать этого зверя. Но наших просто так не возьмешь, посрезали шкуру кусками и что смогли все-таки съели. Потом, сообразив, что они находятся в зоне не бедной на лесных жителей ребята уже целенаправленно устраивали охотничьи вылазки и смогли подстрелить что-то типа небольшого оленя. Вот тут уже их товарищ с гор показал себя во всей красе и шкуру снял и тушу помог разделать и приготовить как посоветовал. Именно эти ребята, когда наши части выходили из под Харькова оказались на первой линии соприкосновения. Они стояли рядом с пограничниками, вполне уже привыкшие к стрельбе, даже не дёргаясь на звуки взрывов где-то поблизости. Из этого призыва часть осталась на контракт и уже являются бывалыми воинами.
Летом 22, хоть мы уже и помогали в госпитале, но даже мы, видя каждодневный поток раненых не осознавали, как надолго это затянется и сколько человек затронет эта война. Наш средний сын проходил срочную службу в оркестре Росгвардии в подмосковье, они могли один день играть в парке или на площади, а на другой ехать встречать груз 200, или играть на похоронах. Хоронили и бригаду медиков, погибших практически в полном составе и его ровесников, с которыми он призвался нашей области, подписавших контракт сразу после пары месяцев срочки в январе 22 и попавших под самый замес в первые дни СВО. Понимая в каких неравноценных условиях, находятся солдаты-срочники в тылу и здесь - фактически на передовой - мы пытались хоть как-то скрасить их пребывание здесь. Стали отмечать дни рождения ребят - кто-нибудь из нашей группы пек торт, а мы делали именную футболку с позывным именинника. Какие-то футболки разъехались с ребятами после их демобилизации, а одна так и осталась пока у командира. Был бой, прилет, боец погиб. Причем погибший был незадолго перед этим представлен к боевой награде. Каким грузом легла на плечи командира потеря мы видим сами; будут потом и второй и третий и следующий. Кого-то пытались довезти до госпиталя, но предательский маленький осколок, проскользнувший между пластинами бронежилета пробил легкое и подключичную артерию - дырочка маленькая, ее даже не сразу нашли, но парня не довезли до госпиталя. Молодой веселый парень - офицер с большой буквы, радеющий в первую очередь за своих солдат, на наших глазах превратился в усталого человека, ведущего постоянную борьбу по добыванию практически всего. Переживающего и все пытающегося проанализировать, что можно было сделать, что б спасти ребят и вывод как ни крути всегда один и тот же - ничего не мог он сделать, а все равно живет теперь с этим чувством вины, с чувством человека, которому кажется, что он должен был еще что-то предпринять. но не доработал. Знаю, что он звонил родителям этого первого погибшего парня, договаривался как отправить им медаль погибшего сына и его вещи - нашу именную футболку с позывным, которую солдат так и не одел больше не разу, кроме как на своем последнем дне рождения, но родители попросили командира не посылать вещи с посыльным, а привезти и передать им лично, видимо они хотят услышать о последних минутах жизни их ребенка, так неожиданно повзрослевшего, ставшего героем на войне и так рано ушедшему. Офицер обещал, после СВО он сначала поедет не домой к жене и ребенку, а к родителям этого погибшего парня, еще и эту чащу припасла для него судьба. Ребят демобилизовали, пришел новый призыв и нас просили продолжить традицию с поздравлениями и вручениями именных футболок, но госпиталь так затянул и на всех направлениях стало так жарко, что времени катастрофически не хватает, госпиталь и дороги занимают слишком много времени и сил. Я извинилась и теперь мы возим им только необходимые для жизни вещи. Игры закончились, теперь в приоритете окопные свечи и аккумуляторы, и когда встает вопрос купить футболку на подарок или пачку нужных лекарств, то конечно выбираем лекарства.
77. ЧИНЫ И ЗВАНИЯ
В госпитале появился среди раненых какой-то высокий чин, положили его в отдельную палату (чистую, одноместную, да еще и с отдельным туалетом), закрыли двери и больше стараются не заходить - солдат должен быть подальше от начальства и поближе к кухне, многие санитары-срочники так себя и ведут. Пришла к обеду, эта палата отмечена как с лежачим, т.е. обед должны были или уже отнести или сейчас придется нести мне. Спрашиваю у санитара, кормили или нет лежачих, ну и "вип-палату" заодно, на что звучит ответ, что ОН утром сказал, что есть не хочет и не будет, ну они ЕГО и не беспокоят. Капельницу поставили, что доктор велел и все, больше не заходили. Это звучало как разговоры из Гарри Потера, про того, чье имя нельзя произносить вслух. Ну, я-то из семьи военных, и отец, и муж - кадровые офицеры, поэтому никакого чувства субординации к большим погонам у меня нет, значит мне и разбираться, что там происходит, т.к. весь медперсонал и санитары люди военные, а их жизнь научила лишний раз на глаза высоким чинам не попадаться. Открываю дверь, лежит грузный мужчина с усталым взглядом, загипсованными ногами и перебинтованной рукой и закончившейся уже когда-то давно капельницей; что б сразу расставить все точки над i, говорю - "здравствуйте, я волонтер; зайка, почему бастуем, не едим ничего?", словом "волонтер" я сразу представилась человеком сугубо гражданским. а "зайкой" уравняла его со всеми остальными ранеными, и он тоже понял. что перед ним человек, которому все равно какой чин он имеет, и тогда он принял мои правила игры и стал просто раненым, без командного тона, но с обычными для раненых вопросами и страхами. Во-первых, разобрались с капельницей - одна закончилась, надо было переколоть на вторую бутылочку, это можно было бы сделать быстро, но он не перекрыл систему капельницы и теперь нужно было спускать пузыри воздуха, спросила, "а чего сам не перекрыл?", ответил, что как-то не подумал, что надо. Выглянула - никого нет на посту, ну много ума переставить капельницу не надо - все педагоги в СССР проходили курсы медподготовки, поэтому подлежим призыву в случае военных действий, да и в жизни приходилось сталкиваться много с чем. Так что пусть простят меня медики, но капельницы, если долго искать медсестер я снимаю и перекалываю на другие бутылки сама. Во-вторых, меня интересовал вопрос, почему человек отказывается от обеда, когда он даже не позавтракал. Или он так плохо себя чувствует, тогда надо тоже искать причину, или причина на поверхности - перебинтованные ноги и рука. Скольких раненых приходилось мне уговаривать начать есть, так что причину угадываю быстро. Мужчин, которых злодейка война приковала к кровати страшит обычно один и тот же вопрос, каким бы не эстетичным он не был, но вопрос таков, как они потом будут справлять нужду, поэтому некоторые решают пока не есть, что б отсрочить эту проблему. И мой очередной "зайка" так и сказал - "как вы себе это представляете? мне же не встать, даже на костыли, а обращаться с такими просьбами у меня язык не повернется". Разговор веду уже не первый раз и будь ты хоть генерал, хоть рядовой, но страхи у всех одинаковые, да и мотивация у меня тоже одинаковая для всех. Отвечаю - "ну ладно, при таком телосложении можно безболезненно не есть пару-тройку недель, но самый легкий перелом в детстве срастается около месяца, тут перелом скорее всего оскольчатый, т.е. одним месяцем не обойтись, ну и какова готовность не есть эти допустим два месяца?" Глаза округлил, представил видимо, понял, что не готов, что погорячился. Короче согласился, хотя бы на чай с бутербродами. Принесла я ему утку, что б разрядить обстановку, со смехом пересказывала, как сама лежала в реанимации и говорила, что у меня нет в организме таких мышц, что б уткой пользоваться. Вот такие житейские вопросы приходится порой решать. Украдкой заглянула медсестра, видимо хотела капельницу поменять, но увидела, что все нормально и спряталась обратно. Вывод я для себя сделала такой, что в нашем госпитале "вип-палата" для лежачего пациента вещь не такая уж для него и удобная. Звать он никого не будет, а персонал старается сюда не заходить, соседа, что б помочь рядом нет; вот и лежит человек один, получается, как брошенный, и никакое звание тут не помогает - оно только всех отпугивает. При первой же возможности предоставленной погодой его повезли дальше, и все медики и санитары с облегчением выдохнули.
78. ДУША КРИЧИТ МОЛЧА
Когда кричат, плачут, ругаются — это нормально и принять, и понять такое проще, чем молчание и взгляд как будто сквозь тебя - человек вроде и тут, но совсем не с нами, а продолжает где-то вести свой бой, вытаскивать раненых побратимов и никак в эту ситуацию посторонним не вклиниться. Был такой боец - он сначала лежал, мы (волонтеры) приносили ему обеды и ужины, которые он то ковырял понемногу, то вообще игнорировал, продолжая лежать лицом к стенке, потом он сел на каталку и стал передвигаться по коридорам самостоятельно, но общительности это ему не прибавило. Когда мы пели с Катей в столовой можно было наблюдать, как он отворачивается на каталке ото всех, встает лицом в угол и по дергающим плечам я понимала, что человек плачет. Как то вечером я сидела и ждала когда закипит вода в кулере, а он приехал тоже видимо налить стакан чаю, и тут безо всяких предисловий он подъехал и начал говорить "я ему сначала его обезбол вколол, потом свой, а мы лежим в воронке, рядом совсем немцы ходят, у него пол головы снесено, он идти не может, разговариваю с ним, а он ничего не понимает, только орет, что больно, больно, пристрели меня, попытался тащить, а внутренности за ним стали тянуться, собрал, скотчем примотал, а он то затихает, то опять орет". Я не сразу поняла, что он мне пытался объяснить, а когда поняла, то не знала, как реагировать и просто спросила сколько ему сахара в чай класть. Мне кажется, ему и не нужна была никакая моя реакция, просто надо было с кем-то поделиться. Ему - никак не военному, взрослому дядьке, который попал под мобилизацию, пришлось пережить такое к чему он был не готов. Я так и не знаю точно, умер у него на руках тот раненый или он помог ему уйти, прекратив его мучения (к чему я больше склоняюсь), рассказ прервался так же неожиданно, как и начался, боец как-то опять задумался, сокрушенно тряхнул головой, забрал чай и уехал к себе в палату. Ему надо было с кем-то поделится, надеюсь он сможет это пережить, переварить и не закроется совсем, раз уже начал говорить.
79. ВНЕ ПРАВИЛ
По правилам поступающие в госпиталь должны сдать военной полиции личное оружие, патроны, гранаты, но любое правило иногда бывает нарушено.
Поднимаюсь на этаж и вижу, как по коридору удаляется от меня женская фигурка со снайперской винтовкой за плечами. Девочка такая маленькая, хрупкая с огромной русой косой, в ладно сидящей, явно подогнанной по размеру форме. Движения сразу выдают профессиональную спортсменку, наверное, биатлонистка, почему-то подумалось мне тогда. Она не была ранена, она приезжала навестить кого-то из менее удачливых сослуживцев - охотников-призраков. Как она прошла через полицию с оружием я не видела, но она появлялась в госпитале как солнечный лучик потом еще раз или два и никогда не выпускала свое оружие из рук. Винтовка для снайпера — это святое и пока он в силах держать ее в руках они не расстаются. И никаких сальных шуточек, какие иногда, чего греха таить позволяют себе отпускать в сторону медсестер, некоторые раненые не прозвучало, когда она проходила по коридору, ни у кого даже мысли такой не могло возникнуть - она была реально человек войны, а шутники такого рода, обычно случайно попавшие в окопы люди.
Привезли видимо СОБР или какой-то спецназ - ребята, конечно не представлялись, но были явно не вчера мобилизованными, поселили всех в одну палату - огромные парни с бравой выправкой, бронежилетами, тяжеленными касками, неподъемными рюкзаками. Когда я заходила к ним мыть пол, то ходячие вставали, что б помочь передвинуть рюкзаки с места на место, т.к. я могла их сдвинуть только волоком, а выглядело это видимо комично. "Мальчики, да что у вас там такое лежит?" - ответ - "ВСЁ". Эти ребята тоже не попадали под требования сдать ножи, т.к. они резали огурчики и помидорчики в палате такими тесаками, которые никак не попадали под определение ножичка для овощей. Когда решили ради хохмы сфотографировать Катю в их шлеме, то мы не рискнули опустить его на голову из-за боязни, что она свернет себе шею, а так и держали его руками, т.к. отпустить было страшно.
МЫ ПРОДОЛЖАЕМ ПОМОГАТЬ РЕБЯТАМ, МЫ ВМЕСТЕ ДО КОНЦА СВО – СВОИХ НЕ БРОСАЕМ
Записки из госпиталя
© Copyright: Жанна Бегаева, 2023
Свидетельство о публикации №223121901692
Свидетельство о публикации №223121901692
Рецензии
Мы не знакомы, но я хочу от всей души сказать Вам СПАСИБО за все! И за ваши рассказы и за вашу сердечность. Будьте благополучны, здоровья и счастья вашей семье. С уважением, Ирина Актавина
Ирина Актавина 22.01.2024 23:08 • Заявить о нарушении
Ирина Актавина 22.01.2024 23:08 • Заявить о нарушении
Мы прифронтовая зона, нам или бежать или встать за спиной ребят крепким тылом. Мы выбрали второе
Жанна Бегаева 23.01.2024 21:59 Заявить о нарушении
Жанна Бегаева 23.01.2024 21:59 Заявить о нарушении