Серебряные ножнички. 1. На самом ветродуе

               

Зима нынче нагрянула рано.  Уже в октябре землю покрывал толстенный слой снега. А уж в начале декабря на дворе стояли морозы под сорок. А от посёлка до школы километров пять пешком, да и то если по прямой,  по всем этим оврагам-буеракам и  карьерам, а если в обход, то все семь будет. Семь туда,  семь обратно. Многовато по морозу.  Да в плохой-то обуви да драных пальтишках. Ладно если валенки есть. А если нет. Вот поселковские в самые лютые морозы  и не учились. Тем более, что и школу топить было нечем.

 Конечно, в обычные учебные дни десятилетняя Воля и почти девятилетний Виля  садились на большие деревянные салазки с обитыми железными полосками полозьями и катились под горку целый километр от самого своего барака.  Санки подпрыгивали на ухабах,  так и норовя опрокинуть седоков. Но брат с сестрой, крепко вцепившись  в края санок, неслись вниз во весь опор. Только снежное крошево  в лицо! Щёки горят на ветру. Съехав с горки, оставшийся до школы путь катили салазки за верёвочку. Да и все счастливые обладатели санок поступали точно также.  Школьный двор был запружен санками поселковских.  Зато обратно…  это была мука – тащить салазки в горку. Но  сейчас школа не работала по случаю холодов.  Вот поэтому все поселковские ребятишки и сидели по домам, а точнее, по своим баракам.
 
Бараков было десять,  они стояли на террасовидном склоне возвышающейся над городком горы,  на самом ветродуе.  Сразу за посёлком начиналась тропинка, которая  брала круто вверх, виляя между каменистыми выступами, а затем утыкалась в плоскую макушку горы.  На  макушке почти сразу у склона начинался лес. Если стоять лицом к городку, то слева был глиняный карьер,  а чуть ниже виднелись трубы и корпуса диатомитового, а теперь стекольного завода.

Воля и Виля жили в седьмом бараке. Они не всегда жили в бараке, а примерно с середины лета, когда в город стали приезжать первые эвакуированные. Тогда  их маму вызвали в заводоуправление и попросили «уступить на время»  их просторную  городскую квартиру эвакуированным ленинградцам. «Скоро, месяца через два-три война закончится, и вы вернётесь обратно в свою квартиру. Ваш муж, Евгения Васильевна, ещё не успеет из армии вернуться, как вы уже заедете обратно!» – сказал  маме начальник заводоуправления. 

И мама уступила. Она с детьми переехала на посёлок в эти самые наспех сколоченные заводские жилища.  Вот тогда-то Воля с Вилей и узнали, что такое бараки.
               
Бараками оказались очень длинные дома с выходами с двух сторон, по всей длине дома шёл коридор, вдоль которого по обе стороны располагались небольшие комнаты. В одной из таких комнат и поселились Воля, Виля и их мама.

Вообще-то Воле с Вилей здесь нравилось. Их сразу же стали называть по-свойски – Волька и Вилька.  Ребятишек было много, человек, наверное,  сто.   У Вольки с Вилькой сходу появилась компания сверстников. По  вечерам играли в разные игры, носились до темноты во дворе.  Набегавшись,   собирались  в какой-нибудь из комнат барака и подолгу слушали сказки, или кто-нибудь из старших ребят читал вслух. 

Волькина и Вилькина, мама целыми днями была на работе, поэтому  чаще всего собирались в их комнатушке. И тогда дым стоял коромыслом. Мальчишки строгали из деревяшек сабли и ружья, а девчонки шили одёжку своим тряпичным куклам. А ещё Волька рисовала подружкам на клочках бумаги разные картинки. Девчонки называли их видочками. А Вилька рисовал мальчишкам танки и самолёты. Часто устраивали теневой театр, а ещё все вместе сочиняли и репетировали какую-нибудь сценку. Настоящая дитячья вольница – весело и вольготно. И ничего из того, что наказала сделать мама,  Волькой с Вилькой не делано – не  топлено, не метено, не мыто, не варено.

Но примерно часа за два до прихода мамы с завода работа по дому начинала буквально кипеть. Пока Волька  прибирала в комнате, подметала и мыла пол,  Вилька успевал притащить несколько вёдер воды из колодца, натаскать дров и затопить печку. 

К маминому приходу вовсю трещали поленья в печи,  дымилась картошка в чугунке,  бурлил на плите чайник с заваренным из шиповника и трав чаем.  Чистота  и порядок. Всё было шито-крыто,  мама и не догадывалась,  что весь день  у них в комнате ошивалась ребятня. А может быть и догадывалась, но виду не подавала.

Бывали в бараках и чёрные дни, когда какой-либо из них оглашался  рыданиями и криками – значит пришла похоронка.  Почтальона всегда очень сильно ждали, но ждали с трепетом и страхом, с замиранием сердца и надеждой, что-то он принесёт, какое известие. Либо совсем ничего, либо счастье в форме треугольничка, либо страшное горе в казённом конверте.  И таких казённых конвертов приходило в эти десять бараков непомерно много. 

_________________
Словарик для детей:

Салазки - санки;
Чугунок (ударение на "о") - чугунный горшок округлой формы для приготовления пищи в русской печи. По форме напоминал луковицу.

продолжение:  http://proza.ru/2023/12/20/359