Ленин и дырявые башмаки

   Износились у Ильича старые туфли. Уж как не берёг - до зимы не дотянули. Уж что только Ильич не выдумывал - и клеить пытался, и картон подкладывал (особенно любил использовать для этого обложки дореволюционных изданий разного рода царских прихвостней и сатрапов), но когда подошвы совсем отвалились делать стало нечего. Пришлось выбросить обувку со слезами на глазах и переобуться в тапочки. А что? По Кремлю и в тапках можно походить, а ежели выезд - разуть на время кого из соратников.
   Одна беда - погулять по Москве, оторваться так сказать, не удавалось. И ходоки, как на грех, несли в основном только жратву. Обувь ходоки дарить не догадывались.
   Просидел Ильич кремлёвским затворником целый месяц и взвыл белугой от такой жизни. Ни выпить, ни закусить, ни цыган послушать, будь они, те цыгане, неладны.
В пятницу вечерком Ильич разработал план побега. Заболтал дежурившего у ворот приёмной красноармейца, позаимствовал у него шинель, будённовку и сапоги и - рванул в вожделенный мир свободы, труда, счастливого социализма.
   Погода была не шибко хорошая и шинель с сапогами пригодились как нельзя к стати, а вот будённовка Ильичу не понравилась. Голова в ней потела. Будённовку Ильич снял.
   Денег в заначке было в достатке (не даром сэкономил на обуви) и так как сапоги немилосердно натирали ноги, Ильич сел на извозчика. - Куды тебя, служивый? -  спросил тот. По Тверской - на вокзал, ответил вождь. На фронт? - вопросил водитель кобылы. - Типа того, ответил Ильич. Оно ведь как? Война. Это вы тут, крысы тыловые, по Маскве на экипажах день и ночь, да хлеб белый жрёте от пуза, а мы, фронтовые - вшей по окопам кормим, да сухари нам чёрствые - за радость! Сволочи! - Ильич входил в образ...
   Извозчик смутился и довёз "солдатика" бесплатно. Смахнул скупую мужицку слезу и отдал Ильичу пол буханки хлеба со словами - Ты это, солдатик, на вот, поешь, да не серчай... Семья у меня, сам понимашь.
   Ильич хлеб принял, засунул за отворот шинельки и побежал со всех ног в ближайшую рюмочную.
   Пил пока не упал. Упав - снова пил. Сердобольные москвичи подносили бывалому "фронтовику", рассказывающему им об ужасах фронта даром.
   Проснулся Ильич под утро на лавке. Солдатская шинель приятно согревала, под головой - вместо подушки, умастилась будённовка. В кармане обнаружилась непочатая бутылка пивка. - Эх как к стати, молвил Ильич и ополовинив сей дар пролетарских богов или демонов, нащупал там же всю свою заначку - в целости и сохранности.
   Вот она - жизнь-то солдатская! Ща на Кузнецкий рвану, в обувной, да похмелюсь толком, а там Троцкому позвоню, надобно чтоб он мне полное обмундирование спроворил, да про медали не забыл. С медалями оно сподручней будет!