Скитания

Часть 1 (продолжение)
                *   *   *               
     ... На станции  он провел пол дня, но также как и в колхозе, узнав причину его скитаний, ни в паровозном депо, куда он обратился в первую очередь, ни в вагонном депо, ни в котельной для Дмитрия работы не было.   А лето меж тем подходило к концу, скоро осень, а за ней и зима.   Не смотря на доброе расположение  Марфы к его семье  зимовать в сарае конечно же будет невозможно, надо что-то решать. Надо найти или сделать такое жилище, из которого их никто не сможет выгнать, надо найти работу чтобы прокормить свою семью.
     Управившись со скотиной, Дмитрий пошел в другую деревню искать съемное жилье и работу.  Недалеко от этой деревни обособленно, как цыганский табор, стояла артель, которая занималась изготовлением  конного снаряжения, саней телег и повозок, да гнали из бересты деготь.  Людей в артели было немного, работали без выходных и праздников.
    Артель располагалась на большой поляне среди  леса. У края поляны стояла изба, срубленная из брёвен без перегородок внутри, которая служила им чем-то вроде конторы и мастерской, где они, собираясь вместе, решали какие-то вопросы  и где шили хомуты и сбруи для лошадей. Справа и слева  от избы было два  больших навеса, где стояло несколько саней и одна кошевка, приготовленные на заказ,  с одной стороны, и сложенные для просушки жерди с другой стороны. Неподалеку напротив избы на  небольшом пригорке было выкопано несколько землянок, в которых жили артельщики.
Вот сюда после очередного отказа в деревне и зашел Дмитрий. Старший  артельщик, сурового вида мужик, коренастый, широкоплечий, с невероятно  большой головой, сидящей на очень короткой шее, которую закрывала густая борода, и огромными  ручищами, больше похожими на какие-то клещи, он был похож на какого-то лесного гнома. Выслушав  Дмитрия,  сказал:
 – Надо поговорить с артелью, когда соберутся  все. Если бы ты один, было бы проще, а тут семья,  да ещё и с малыми. Надо обсудить, люди разные есть,  и лихие, но не звери же.    А работа у нас всегда найдётся, в межсезонье поменьше, в другое время  поболе. А жильё вот видишь,  как мы живем  в землянках, вот и ты можешь выкопать себе новую или вон ремонтируй старую землянку и живи себе с богом. Только знай, в артели все работают на общий котел и харчи общие,  так что тебе придется работать не только за себя, но и за прокорм малых, да так, чтобы артельщики, народ суровый тебя приняли. Вот такое тебе мое слово.  Денька через три заходи, может что и выгорит.
     Осмотрев пустующую землянку, Дмитрий  решил, что да, работы много, надо будет её расширить, перекрыть, сделать печку, двери. На всё это нужно только время, да руки, а это у него, слава Богу, есть. И пока, спасибо Марфе, у него с семьёй на сегодня есть какое-никакое жильё, нужно как можно скорее начать ремонт землянки или, наверное, лучше выкопать новую, более удобную для своей семьи.  С этими мыслями и возвращался Дмитрий в деревню.
    Но беда, как водится, не приходит одна. Сегодня к Марфе приходил участковый  и настойчиво предлагал ей проводить со своего двора семью  из другой деревни, а если она не послушает его, то и с ней, несмотря на то, что её муж и дети погибли в боях, защищая Советскую власть, может случиться нечто более страшное, так как она фактически укрывает у себя семью раскулаченного врага народа.
    - И мой тебе совет, Марфа, - сказал участковый - Проводи поскорее постояльцев со двора.  Утром приду проверю.  Народ вон шепчется, подведут и тебя, и меня под статью.
      Когда пришел Дмитрий, Марфа  рассказала ему о визите участкового. Делать нечего, надо уходить, иначе из-за них пострадает невинный человек, единственный из двух деревень человек, приютивший его семью . Конечно же, надо уходить, чем быстрее, тем безопаснее  для Марфы. Но куда идти, уже вечереет, впереди ночь. Желваки на висках у  Дмитрия  ходили ходуном, мысли  путались одна за другую, он никак не мог сосредоточиться, чтобы принять сейчас единственно верное решение.   Решение предложила Марфа, она сказала:
 – Раз участковый сказал, что придет проверить утром, то стало быть до утра и есть время,  чтобы собраться, а не идти с детьми на ночь глядя, да ещё не знамо куда.
Куда пойдет он, Дмитрий решил - в артель. Но да, конечно же, не сейчас, с детьми ночью не дойти. Пусть, коли так, хотя бы дети поспят перед дорогой. Ночью никто не спал. Марфа  с женщинами завели опару на хлеб, отварили картошки в мундире.  Когда тесто подошло, поставили в печь листы с хлебом, ещё до рассвета будут готовы три чудесных каравая свежеиспеченного хлеба, от запаха которого будет кружиться голова. Из подпола  Марфа достала пласт солёного сала и небольшой круг домашнего масла. Это было все, чем  она могла загладить свою, как ей казалось, вину в том, что семья  Дмитрия  вновь вынуждена будет искать себе пристанище. 
    К утру, когда свет восходящего солнца только, только начинал появляться над горизонтом,  Дмитрий со своими женщинами и детьми, попрощавшись с Марфой  и поблагодарив ее за то, что она приютила их семью, отправился  в дорогу в надежде, что артельщики примут их в свою семью.
   Расстояние от деревни до артели они шли молча, даже дети,  будто бы понимая, что происходит, также молча, не хныкая,  по-взрослому  принимали первые тяготы и страдания, свалившиеся  на них в столь раннем  возрасте.    В километре от артели на небольшой поляне было решено передохнуть, покормить детей, а заодно решить, как поступить: идти сразу всем вместе или сначала пойти Дмитрию одному.  Решили, что Дмитрий пойдет один, а они пока соорудят хотя бы шалаш, на случай, если им придется ночевать здесь.
    Мужики обедали, когда  появился  Дмитрий.
 - Чего вернулся , случилось что? -  спросил его  Ероха, так звали старшину артели
  - Случилось, -  ответил  Дмитрий.
   Артельщики молча выслушали его. С детьми в артели никого не было, и им было непонятно, как же  быть с ними, ведь у них общий котел, на него они все вместе и работают.
      Каждый  из  них  в своей жизни испытал  на себе немало, каждый понимал, в каком положении оказался Дмитрий. Понимали они и то, что ни в какой другой деревне или селе не найдёт он ни пристанища, ни работы.   В принципе они не против,  работа есть и для женщин, и старшие дети могут помогать шкурить жерди,  к примеру, собирать кору, да и в лесу найдется работа.  Последнее слово за Ерохой, как скажет,  так и будет.
      - Что ж, коли артель не против, так и я скажу:
  – Возьмём к себе, сколько же  можно им горе мыкать, не курорты тут у нас и не санатория, но жить  всё же  можно. Слава  Богу есть работа, а, значит, будет и пища, а с жильем поможем. Вон пусть занимают Авдотьину землянку, немного расширить, да подремонтировать её - вот и жильё будет своё, никто не  заберет и не прогонит, коли  будут работать как все.
         Авдотья пропала два года назад, пошла зимой с сыном в Зарю, в соседний колхоз, да так и не дошла и обратно не вернулась, видать, на волков попали, такое тут бывает.
      Вот эту землянку и пошел осмотреть Дмитрий.   В землянке стоял  тяжелый запах прелой соломы, постеленной на полу, махорки и гари от керосиновой лампы и от печи.   У одного края был устроен топчан для сна, не очень большой, видимо спали на нем вдвоем, так теплее зимой. Напротив дверного проема стояла  самодельная печка, изготовленная из железной бочки. Входная  дверь, обитая войлоком, выглядела более менее добротно. У стены напротив топчана стояли небольшой стол и скамейка, сколоченные из жердей и нестроганных досок.  Жерди на потолке кое-где провалились, стены местами осыпаются.  Всё говорило о том, что здесь давно никто не живет и не поддерживает порядок.
   Все это поправимо, делов-то: перекрыть потолок, подровнять стены, а заодно и расширить, чтобы было посвободнее для всей семьи.  Дмитрий готов был немедля приступить к работе, но Ероха его остановил, сказав:
 – Иди-ка ты, паря, за семьей, пока не случилось чего там в лесу с ними одними, а мы тут с артелью пока чего и поделаем, чай не хуже твоего соображаем.   Дмитрий растерялся, не зная как благодарить Ероху и его людей за поддержку и помощь.  Видя его смущение, Ероха похлопал  по плечу и сказал:
 – Ничего, все наладится, иди за семьей, сегодня на ночь пристроим, а завтра, глядишь уже  может, и новоселье можно будет справлять.
     Когда Дмитрий с семьей вернулся в артель,  потолок землянки уже весь вскрыли, наиболее осыпавшуюся стену выровняли, расширив тем самым старое спальное место. Стену, где стоял стол со скамейкой, перенесли, чтобы можно было устроить еще один топчан.  Оставалось положить один  венец  поверху взамен  сгнивших,  да перекрыть землянку новыми жердями.  Поскольку размер землянки увеличился, за жердями большей длины для венца и перекрытия  необходимо  идти в лес. Ероха  и  Дмитрий  остались в артели, остальные ушли в лес . Ероха  пошёл показать женщинам, где сегодня они смогут переночевать с детьми, а Дмитрий меж тем начал выгребать и выносить наружу  осыпавшуюся глину с соломой. Позже  можно будет, перемесив её, замазать щели между жердями, затереть зазоры между дверными косяками и стенами так, чтобы  зимними ночами  холодный воздух не попадал  во внутрь жилища.
    Прасковья, так звали кухарку, встретила Анну с Дарьей настороженно, ведь прибавилось в одночасье сразу почитай семь ртов, надо и на них варить. Но, увидев, как женщины стали выкладывать на стол продукты: хлеб, сало ,картофель и все остальное, что дала им с собой в дорогу Марфа, несколько смягчилась.  День подходил к концу, начинало вечереть, скоро вернутся из леса работники, нужно успеть приготовить ужин. Дарья,  предложив свою помощь, стала помогать  Прасковье, а бабушка Аня - обустраивать место для ночлега. Поверх войлока, брошенного Ерохой на пол в дальнем углу  комнаты,  она расстелила Марфин тулуп, на котором несколько дней они спали в её сарае. Кое-что из мелких вещей положила вместо подушек под голову, вот и готово новое спартанское ложе. Когда вернулись артельщики из леса, дети уже спали. Накормив мужчин, женщины присели сами за стол, а после принялись  мыть посуду и убирать со стола.  Мужики вышли курить на улицу, заодно и обсудить дела на завтра.
    Дмитрий не курил, но сидел вместе с мужиками, которых он увидел  сегодня впервые. Чувствовал он себя среди них своим, равным.  Разговоры их были ему понятны, он с радостью вступал в них, когда его спрашивали. На душе у него наступило некое подобие спокойствия.  Дети накормлены, его мать и жена рядом с ними в тепле, завтра, даст Бог, закончат они ремонт землянки и начнут со своей семьёй новый этап нелегкой жизни, выпавшей на их долю.
     С утра чуть забрезжил рассвет, а Дмитрий уже  начал шкурить осиновые жерди, принесённые вчера. Поскольку дерево было срублено  недавно, кора сходила со ствола  довольно легко длинными  лентами. Вскоре к нему присоединились и Ероха с мужиками.  Работа закипела. С шутками да прибаутками до завтрака на бересту, проложенную по всему периметру землянки, положили срубленный в лапу один ряд из толстых жердей. Поверх вдоль землянки  положили на них две самых толстых жерди- матицы, на которые останется положить поперек  более короткие и тонкие жерди, чтобы получилось надежное перекрытие.
      После завтрака Ероха,  определив своих людей на работы, отправился в деревню по делам  артельским.  Дмитрия  с Дарьей он оставил достраивать землянку .  Делов там осталось не так много, справятся вдвоем, а Анну определил в помощницы к Прасковье на кухню.  Не мешкая, женщины принялись хлопотать на кухне , с ними остались и самые малые из внучат. Дмитрий с женой принялись за обустройство землянки.  Пока  Дмитрий укладывал перекрытие, используя и старые, но крепкие жерди, и новые, срубленные мужиками вчера вечером,  Дарья месила ногами глину с соломой, чтобы потом замазать все щели на потолке. Старшие её дети, пытаясь помочь своей матери, так же топтали своими ножёнками скользкую глину или подносили солому.
   К полудню Дмитрий закончил потолок и они вдвоем с Дарьей принялись замазывать его, тщательно вбивая глиняную смесь в щели между жердями, Ребятня как могла старалась помочь взрослым, вымазавшись в глине практически с ног до головы, они подносили в своих крохотных ручёнках раствор и, высунув языки, заглаживали его в  щелях.  Малые, удрав от бабушкиного контроля, тоже пытались что-то делать, подражая своим старшим братьям и сестре. Родители не прогоняли их, наоборот подбадривали, хвалили и здесь Дмитрий заметил, что они впервые за последние дни их скитаний улыбаются.   Обняв жену, Дмитрий сказал:
 - Смотри, какие у нас помощники,  всё будет хорошо.
    До вечера они успели замазать весь потолок и косяки на входной двери, оставалось только вымести внутри мусор, да застелить свежей соломой пол и топчаны. А снаружи поверх  глины утеплить потолок дёрном. Дёрн он нарежет завтра, а сегодня нужно протопить печь, чтобы просушить стены.   Пока Дмитрий занимался печью, Дарья повела своих чумазых помощников под навес, где их уже дожидались с котлом тёплой воды Просковья с бабушкой Анной.
     Быт постепенно налаживался.  Дмитрий стал работать вместе с артельщиками на заготовке леса, Дарья, а иногда и бабушка Аня вместе с внуками,  собирали ягоды, грибы, травы. Лето заканчивалось, впереди осень, а за нею и зима не задержится. Нужно успеть заготовить на длинную зиму всего, что даёт им  щедрая сибирская природа,
    Собранные ягоды и травы сушили под навесом, грибы, которые нельзя было сушить, солили.  С наступлением холодов детей перестали брать на сбор ягод, а  Дарья со свекровью продолжали  ходить в лес. Сейчас созрела калина, позже по первому снегу можно будет собирать и рябину. Калину с рябиной хранили в кадках залив их родниковой водой, а часть ягод прямо на веточках в пучках подвесили под навесом.
    На завтра они и  собирались пойти на дальнюю согру, чтобы наломать калины, но Анна не смогла с утра подняться, её знобило, бросало в жар. Дарья отправила своих старших детей Фёдора и Веру в деревню за фельдшером, а сама пыталась как могла облегчить страдания свекрови. Она поила её травяным отваром, вытирая с  лица постоянно выступающий пот. Так она просидела около неё довольно долго. Малые ребятишки, словно понимали, что случилось что-то нехорошее, сидели молча на своем топчане, сбившись в кучку под тулупом, словно котята прижавшись друг к другу своими худыми тельцами, согревали друг друга. Они повзрослели раньше  своего времени, поэтому ничего не просили у своей матери, понимали что сейчас не до них.
    Анна попросила воды, попила. Ей как будто бы стало легче.
   - Иди к деткам , я пожалуй немного посплю,- сказала она.
Дарья поправила тулупчик, укрывавший свекровь, и принялась кормить  детей. Время от времени она подходила к ней.
 – Уснула, ну и слава Богу.
    Когда  приехал фельдшер, Анна по-прежнему  лежала в той-же позе, как её оставила Дарья.  В свете керосиновой лампы казалось, что человек спит совершенно умиротворённым сном.  Мазурок, так звали фельдшера, взял Анну за руку, чтобы пощупать пульс, но тут же опустил её. Повернувшись к стоящей рядом Дарье, спросил:
  - Кто она тебе?
  - Свекровь, - ответила дрожащими губами Дарья, поняв, что случилось худшее из того, что могло случиться.
  -Всё, девка, отошла твоя свекровь, лихоманка её забрала, я тут не нужен.
    По лицу Дарьи потекли слёзы.  Сдерживаясь, чтобы не разрыдаться, она подозвала к себе  Федю с Верой.
  - Дети, баба Аня умерла, бегите за отцом.
   Анну похоронили на деревенском кладбище, справили ей  скромную панихиду. Вечная ей память и царствие небесное.
   А жизнь, меж тем, продолжается... И все заботы о детях и семье теперь легли на плечи Дарьи.  Тяжело будет одной тянуть эту лямку, но, видимо, это судьба её и никуда от неё не деться. Нужно продолжать жить, чтобы поднять на ноги детей, чтобы пережить эти тяжёлые времена.  А то, что они с мужем их преодолеют, у неё сомнений не было никаких.