Казэжэ...

     Предисловие.

     Жизнь человеческая. Объект, или предмет описания? Не разобраться без науки. Что у'же, что шире: объект или предмет?

     Не долго думая - послать куда подальше научное описание! Жизни. человека. Конкретного, а задуматься о казэжэ. Задуматься. И осуществить. Казэжэ. Краткое описание жизни.

     Глава первая. До пробуждения.

      До пробуждения у всех бывают сновидения. Бывают у всех. Запоминают - не все! И те, кто запоминают, и те кто не запоминают, могут и не спорить. Что сновидения. Есть воспоминания. В том числе и о внутриутробной жизни человеческой. Откуда выходим все? Мама!

     А у него голова во сне болит. Не голова. Что-то в голове. Где-то в её центре. Нет, точно в центре. В голове болит что-то, расположенное за переносицей. Да, точно. В центре головы что-то болит.

     Глава вторая. Пробуждение.

     Вроде перестало болеть. В голове. Но где-то болит. В пояснице!

     Пробуждение, как рождение. Когда человек рождается у него что-то болит. Ведь он же кричит. А от чего кричит человек?. От боли. Из-за боли. А что болит у человека, когда он рождается? Какое место болит у новорождённого? Какой орган?

     Он сам, когда родился. Ему рассказывали. Нет, рассказывали не тогда, когда родился, а позже.

     Рассказывали, что он, когда родился, не сразу закричал. Шлёпнули по заднице. Он закричал. Вдохнул в лёгкие воздуха. И стал орать. Как все новорождённые орут.

     Что же получается? Он при рождении орал, потому что задница у него болела? От акушерского шлепка. Да нет, ну что это за цель такая для боли? Задница! Неблагородная цель.

     Благородно, когда у человека не задница, а внутренний мир болит. А  у новорожденного какой внутренний мир? Если и есть у новорождённого внутренний мир, то состоящий из одних только внутритробных сновидений. Что за глупость какая-то?

     Всё! Открыл глаза. Не как новорождённый. А как пробудившийся после ночного сна. Что видит? Книги. На полках. Вот идиот! Книги в спальне. Почему идиот, может быть больше некуда книги ставить, как только на полки в спальне.

     Книги у него в спальне. Он что.- интеллектуал? Ноги сунул в тапочки. Пошёл, как есть, в трусах, на кухню. Почему в трусах? А! Живёт один. А перед собой нечего стесняться!

     Глава третья. Развитие.
 
     Кухня - это место приготовления и употребления пищи. Для развития тела. А у него, он это уже при пробуждении заметил, есть ещё внутреннний мир.

     Внутренний мир развивается употреблением другой пищи. Нематериальной. Например, книг. Опять книги.

     Ба! Да у него и в кухне. Книга. Не одна! Две. Забыл на кухонном столе, на том, что не для приготовления, а для употребления пищи. Обе книги раскрыты. Читал вчера сразу две? Точно - интеллектуал!

     Хорошо. Книги - это хорошо. Для развития богатого внутреннего мира. А как у нас с яйцами?! Под книгами и столом - старая дырявая кастрюля. А в ней должны быть яйца. О! Есть яйца. В хорошем состочнии. И в количестве: "на сегодня хватит!"

    Яйца в своём будущем - это омлет, или яичница-глазунья. У него всегда омлет. Это когда взбалтывать с каплей молока например, или с чайной ложкой сметаны. Это у него такой омлет. Пусть сегодня глазунья будет развивать его тело.

     Глава четвёртая. Ощущение неизбежного завершения.

     Как бы успешно ни развивался человек, а всё равно умрёт. Завершит. Земную, телесную, физическую жизнь.

    А глазунья - это не хуже омлета, если заедать её хлебом, смазанным сверху сливочным маслом. И запивать чаем. Без сахара. Почему без сахара?

     Бережёт фигуру! Для кого? Для зеркала. В зеркале его отражение видят его глаза. Значит, он пьёт чай без сахара для собственных глаз!

     Глава пятая. Страхи.

     Страхи и опасения - это очень странное изобретение человеческого мозга. Чем больше чего-то боишься, те меньше времени, нервов и сил остаётся на то, чтобы сделать что-то полезное.

     Что-то полезное. Это то, чего больше сделаешь тогда в жизни, когда жизнь длиннее, чем у того, кто успел в своей жизни сделать крайне мало полезного.

     Чтобы сделать жизнь длинне, надо избегать того, что вредно. Надо бояться. Надо опасаться! Переохлаждения, длительной жажды, слишком долго задерживаемого дыхания. Слишком обильной телесной любви. И так далее. 

     Можно так увлечься ощущением страха и опасениями, что какой бы ни была растянутая боязнями жизнь, она станет, в конечном итоге бесполезной. Потому что, потратив слишком много времени, нервов и сил  на опасения и страхи, на получение чего-то полезного можно их, времени, нервов, сил, крайне мало оставить. Или даже не оставить совсем!

     Глава шестая. Выход.

     Режим. Надо соблюдать режим. Или порядок. Страхам и опасениям выделять, ежедневно, крайне мало времени. Что за чушь? Выделять на страхи и опасения пусть и крайне мало, но специального времени.

     Не надо специально выделять время на то, чтобы трястись от страха и поедаться опасениями. Он же интеллектуал, блин! Пишет книгу. Надо написать! Зачем? Мало книг, что ли? Вон у него, в квартире, столько
книг и чужих, и им самим написанных, что не продохнуть. Но дышит ведь. Чем?

     Да, а что он вдыхает? Книжную пыль? Нет! Он вдыхает монады. Именно из монад состоит не его тело, а его внутренний мир. И когда он пишет какой-то текст, он делится монадами своего внутреннего мира с теми, кто этот его текст прочтут.

     А что?  Это выход - считать монады мельчайшими частицами человеческих индивидуальностей.

     Съев глазунью, запив её чаем, он садится за компьютер - стучать по клавиатуре, готовить пространство, на котором он в очередной раз будет пытаться делиться с читателями монадами своей индивидуальности.

     Глава седьмая. Обретение смысла.

     Может быть, правы те, что утверждают: на что человек учился, такой он и есть. Вот он, сам, учился на гуманитария. Значит все, или большинство монад его внутреннего мира - сугубо гуманитарные.

     Действительно, делиться  с другими, точнее - наделять других он может только гуманитарными монадами своей индивидуальности.

     Раньше  он писал текст по истории родного народа, а вот недавно влетела в его голову  мысль, что сознание любого человека состоит из трёх взаимосвязанных частей: обеспечивающего, или формирующего, действующего и оценивающего сознания.

     И куда впихивается критическое мышление? Точно -  не в действующее сознание, а или в обеспечивающее, или в оценивающее сознание, или и  в то, и в другое, в оба сразу.

     Кому пишет? Кто разовьёт своё сознание, благодаря его тексту так, чтобы включать своё сознание, своё критическое мышление?  И им, своим включённым критическим мышлением, отпугивать аферистов и мошенников? Мало кто! Зачем пишет? Может быть, даже и не напечатают.

      Послесловие.

      Никому не нужен. Не напечатают. Никто не прочтёт. Не войдёт написанное им в умственную сокровищницу мира. Найдут его одинокое мумифицированное тело в трусах и шлепанцах. Перед компьютером, заботливо выключенным. Пед тем как закончить земное, материальное, телесное существование.

     А вдруг и так может... Случиться. Заметят пользу от него. Напечатают. Прочитают. Даже заплатят И его полюбит ещё. Та, которая и не заметит, что  у него появились деньги.

     Заметила его самого, а не деньги. Фантастика? Если да, то  нужно смотреть начало этого послесловия. Про то одинокое в трусах и шлёпанцах, что найдут в стуле у компьютера.

     Мрачно. Не надо мрака в конце рассказа. Лучше о пользе. Сделал,  обязательно сделал он что-то полезное в своей жизни, пробудившийся, развившийся, преодолевавший свои страхи и опасения.

     Найдутся. А как же иначе?  Найдутся те, кто заметят оставленную им пользу.