Бессонница кошки мадам Жере. Глава 8

                8

   Когда инспектор отдал распоряжение Жерару съездить в Тур, чтобы найти там мадам Шавиньи - бывшую экономку Тибо, тот сначала обрадовался, потому что был лишний повод посетить в больнице своего коллегу Роже, который понемногу стал приходить в себя, а значит самое страшное осталось позади, но вышло совсем по-другому. Поиски следов бывшей экономки начались в ее маленькой квартире, потом вели сначала в одну больницу, потом - в другую и, наконец, в третью. В последней к обширному букету болезней уже немолодой женщины добавилась хищная онкология, где ей сначала назначили химиотерапию, а потом срочную операцию, от которой она отказалась, сославшись на свое слабое сердце. Врачи уже не знали, что с ней делать, но тут подвернулся удобный случай с домом для престарелым, где мадам Шавиньи должна была коротать последние дни своей нелегкой жизни.

  Когда Жерар приехал в дом для престарелых на ру Лериша, то в приемном отделении ему сообщили, что он опоздал: мадам Шавиньи скончалась несколько недель назад. Когда это случилось, то выяснилось, что у женщины не было своих детей и прочих близких родственников, правда, их уже не оказалось еще по время ее долгого скитания по городским больницам. Впрочем, в доме для престарелых ее часто навещала одна добрая женщина, которая и устроила ее сюда.  Не зная почему, Жерар вернулся в ту самую университетскую региональную больницу, где мадам Шавиньи поставили страшный диагноз, а потом лечили, наверное, потому, что привык скрупулезно выполнять свою работу, хотя время навестить Роже оставалось все меньше. Там ему сообщили, что в больнице за ней ухаживала санитарка - мадемуазель Гопре, которая ходила за ней, как за родной матерью. К сожалению, сразу после того, как мадам Шавиньи устроили в дом для престарелых (мадемуазель Гопре как раз и хлопотала за нее), санитарка уволилась, а жаль: женщина не боялась самой тяжелой и грязной работы, а такие сейчас на вес золота, хотя получают за нее не самые достойные деньги.

   Еще на ру Лериша Жерар узнал, что за пребывание там мадам Шавиньи наперед были заплачены деньги, хотя государство и покрывало какую-то часть расходов за проживание и уход за пожилыми людьми. Кто спрашиваете заплатил? Так та самая, сопровождавшая ее, санитарка и заплатила, внеся наличные в кассу учреждения. Действительно, мир не без добрых людей, подумал Жерар, спеша в центральную больницу, чтобы еще успеть проведать Роже, но на полпути остановился, словно что-то забыл сделать. В отделе кадров университетской больницы удивились возвращению полицейского, но нашли личное дело уволившейся санитарки и только пожали плечами, когда тот попросил разрешение сфотографировать ее данные.

   Состояние, все еще находящемуся в реанимации, Роже оставалось все еще непростым, но дежурный врач, сообщил, что больной уже реагирует на внешние раздражения. Нет, месье полицейский, говорить он пока не может и беспокоить его категорически нельзя. Жерару пришлось приложить немало сил, чтобы ему разрешили зайти в палату к Роже.   Доктор не обманул: его друг и коллега спокойно спал в окружении каких-то проводов и трубок, подключенных к мониторам и медицинской аппаратуре. Ну что, теперь если Изабель спросит, то ему будет что ей рассказать: и про ровное дыхание, и про чуть подрагивающие веки глаз, и даже, по словам доктора, про легкое движение пальцев рук. Когда Жерар уже покидал палату, то вдруг почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд, он резко повернулся и увидел, что Роже открыл глаза.

- Вот видите, я же вам говорил, скоро ваш товарищ обязательно придет в себя, — обрадованно произнес доктор.

  Но Роже не хотел дожидаться до этого пресловутого “скоро”, и его губы что-то пытались произнести, пока в тишине палаты раздались его первые слова после подвала:
- Cherchez la...

  Нет, Жерар еще бы дольше оставался в палате, но видно Роже сильно устал, как будто эта фраза далась ему ценой неимоверных усилий воли, и он в изнеможении закрыл глаза, и дежурный врач буквально вытолкал из палаты реанимации назойливого вечернего посетителя.

  Инспектор Жюве возвращался домой после не самой успешной поездки в Арль, где он пытался связать убийство бывшего садовника с последними событиями в доме Тибо. Нет, он, конечно, обратил внимание на нервозность адвоката Шаторе, когда вопросы касались его бывшего клиента. Видите ли, он узнал о том, что в подвале найдены останки его бывшего хозяина случайно, из разговора персонала муниципалитета, поэтому и решил так быстро ретироваться.  В дома Тибо он был несколько раз, но все деловые разговоры велись в кабинете хозяина без лишних ушей, а в подвал он не спускался, что мне там делать, инспектор? О каких-то сокровищах, спрятанных в подземелье дома, он и слыхом не слыхивал, его Тибо нанимал для решения чисто юридических вопросов: купить или продать землю у Эндра, следить за поступлением денег от ее аренды. Их сотрудничество началось именно с покупки дома в Перюссоне, адвокат Шароне как раз работал тогда в Туре и занимался вопросами, связанными с недвижимостью, он и порекомендовал Морису Тибо купить пустующий дом банкира, выставленный на продажу. Кстати, инспектор, получилась довольно выгодная сделка.
А у инспектора не было единого факта, чтобы припереть адвоката к стенке, только одни какие-то неясные сомнения.

   Жюве прибыл на железнодорожный вокзал Тура уже поздним вечером и еще в купе думал, как ему добираться дальше до дома. Он заранее предупредил Лизетт, что приедет поздней ночью и попросил ее не ждать его с ужином, хотя и прекрасно понимал, что она все равно без него не уснет. Но когда он увидел на платформе Жерара, то понял, что поступил правильно, хотя его подчиненный и был на машине. Поначалу тот его сильно обрадовал, когда доложил о том, что Роже приходит понемногу в себя. Это было самая позитивная новость за последнее время, хотя расследование и топталось на одном месте. Когда Жерар доложил, что бывшая экономка тихо скончалась несколько недель назад, то Жюве еще подумал: ну вот не осталось ни единого свидетеля, включая самого хозяина. Правда, он обратил внимание на странную фразу, произнесенную, на время пришедшего в себя Роже, который словно на что-то пытался обратить их внимание. Кого нам искать, Роже? Здорового мужчину, который хорошенько приложился к голове его подчиненного, а потом перетащил тело в соседнюю комнату с установленным там гробом. Этот же мужчина нашел в Арле бывшего садовника, чтобы неожиданно зайти к нему со спины и задушить человека, словно кошку. В том, что преступления совершены одним человеком, инспектор нисколько не сомневался, только не мог понять, что их могло объединять. Хотя сказать, что он съездил в Арль зря, инспектор не мог: то, что в квартире бывшего садовника чего-то искали, было очевидно. Судя по всему, все-таки нашли, если бессонница у кошки мадам Жере началась немного позднее. А что, если искали ту самую схему подземелья, которую забрал с собой адвокат? Похоже на правду, только что связывало адвоката и хладнокровного убийцу?

  За окном автомобиля уже наступила глубокая ночь, когда автомобиль с инспектором выехал на дорогу в Перюссон. Жерар вел машину спокойно и уверенно, лишь изредка поглядывая в сторону своего шефа, который ни на секунду не закрывал глаза, хотя поездка в Арль и для молодого человека была бы не самой простой прогулкой.

- Интересно, - вдруг подумал инспектор, - а почему Роже позволил нападавшему так близко приблизиться к себе, ведь он же с такой опаской и осторожностью ночью пробрался в пустующий дом. Он уже почти нашел ответ на этот, вертящейся на его языке вопрос, когда раздался телефонный звонок. Звонил жандарм Вотрен.

  Жандарма Вотрена оставили присматривать за домом Тибо, чтобы при появлении там какого-нибудь незнакомца, он сразу сообщил инспектору: почему-то Жюве был уверен, что напавший на Роже, еще вернется в дом, чтобы закончить свою незавершенную работу. Вотрен во все глаза следил за домом, словно от этого зависела его будущая пенсия. Вечером, вкусно накормленный мадам Жере, которая, оказавшись вместе со своей любимицей в центре расследования, считала себя обязанной заботиться о полицейских, он немного задремал.

   Вотрен проснулся на диване в гостиной мадам Жере и первым делом убрал со своей груди руку мадам Жере, которая прикорнула рядом с ним на кресле. Боже, чтобы бы подумала мадам Вотрен, когда увидела подобную сцену, но хозяйка тихо похрапывала, охраняя сон своего полицейского. Жандарм Вотрен уже хотел тихо выбраться из гостеприимного дома (в конце концов, инспектор ничего не говорил ему о ночных дежурствах), как заметил, что кошки мадам Жере нет на привычном месте, которое с такой гордостью демонстрировала накануне ее хозяйка. Осторожно, чтобы не разбудить хозяйку, Вотрен вышел из дома и сад и тихо позвал:
- Амели, мину-мину!

  Ночь ответила жандарму тихим шелестом листвы деревьев и кустарников, недовольных тем, что им мешают спать, пусть даже и полиция. Но в саду было так тихо, словно все кругом крепко спало, кроме маленького жандарма. И еще белой кошки.

  Ночной звонок, неожиданно раздавшийся в машине, показал, что они двигаются в правильном направлении.

- Алло, инспектор Жюве слушает, — для солидности произнес инспектор, давая понять, что полиция никогда не спит, особенно в такую темную и подозрительную ночь.

  Жюве ожидал услышать кого угодно, от Лизетт до окончательно пришедшего в себя Роже, но голос жандарма Вотрена его удивил. Еще больше удивили его слова, произнесенные жандармом, словно это был условный пароль маленького жандарма и инспектора.

- Месье инспектор, у Анели снова бессонница, — шепотом произнес Вотрен.

  Это еще было хорошо, что на телефоне инспектора была отключена громкая связь, а то бы Жерар от неожиданности мог совершить неосторожное движение на ночной дороге. Но инспектор это делал крайне редко, но зато прекрасно понял, что сообщил ему маленький жандарм.

- Вотрен, посмотри, горит ли свет в башенке дома Тибо, — совсем тихо распорядился инспектор, но Жерар на всякий случай снизил скорость.

  Машина уже успела подъехать к старому мосту перед самым въездом в Перюссон, пока жандарм на другом конце телефона старался выполнить распоряжение инспектора. Было слышно только его прерывистое дыхание (инспектор все же включил громкую связь), словно Вотрен преодолевал полосу препятствий для сотрудников жандармерии.
Наконец, дыхание прекратилось, словно тот, затаив дыхание, вглядывается в зловещую темноту соседнего дома.

- Да, месье инспектор, окна светятся, — наконец отозвался жандарм.

- Ждите, Вотрен, без нас ничего не предпринимайте, — быстро ответил Жюве, - мы скоро там будет.

  Инспектор спокойно посмотрел в сторону Жерара, который уже успел почти неслышно проехать через мост, чтобы их не смогла услышать ни единая душа в городе. И без всяких слов его подчиненный прекрасно понял, что сейчас происходит и куда надо будет ехать в следующую минуту: машина все так же бесшумно, словно боялась нарушить спокойный сон города, направилась в сторону дома Тибо.

  Они остановили машину почти за квартал от беспокойного дома, словно за ними могли наблюдать, впрочем, инспектор не исключал такой возможности. Полицейские повторили путь Роже, а потом и Жерара, чтобы попасть в дом, хотя у инспектора были от него ключи, которые он почему-то носил с собой. Жерар легко перелез через высокий каменный забор со стороны реки все через ту же доску, которую, к счастью, не успели убрать с той памятной ночи. У инспектора преодоление препятствий произошло не так гладко, но вскоре он оказался в саду рядом с Жераром. Немного отдышавшись, Жюве показал своему напарнику, что можно двигаться дальше, и они пошли в свете тусклого ночника луны по едва заметной узкой тропинке. Когда они подошли к той самой, едва заметной с улицы, двери, как совсем рядом послышался чей-то шорох.  Вотрен. Ну что, солидное подкрепление, тем более маленький жандарм был звездой сегодняшней ночи. Воспользовавшись ключами инспектора, они стали подниматься в башенку по хорошо знакомой им лестнице: впереди — Жерар, за ним — инспектор и замыкал строй грозный Вотрен. Последняя фаза операции поимки опасного преступника началась.