Вопросы религии

    Александр Александрович Белоконь спускался по лестнице. На третьем этаже дверь приоткрылась и оттуда выглянуло морщинистое лицо старухи. Александр Александрович раньше никогда ее не видел. Раньше в 65-й жил инвалид, опустившийся тип, от которого так воняло, что невозможно было стоять рядом. Инвалид сознавал свою неэстетичность и всегда старался побыстрее прохромать, не вступая в разговоры и не покушаясь на рукопожатия, тем более что был коронавирус. Из его однокомнатной норы тоже несло вонью, которая и осталась единственным о нем воспоминанием, когда он умер. Он пролежал неделю, пока соседи, Лида Жоржевна из 64-й и Серега из 66-й не спохватились и не вызвали ментов. Еще неделю держался запах, похожий на тот, как если тазик окурков залить пивом и поставить томиться на плите.
    А теперь здесь жила эта старуха и ее жалостное лицо выглядывало из двери. Эти однокомнатные квартиры, похожие на чуланы, вообще были невезучими в смысле не сразу обнаруженных покойников. Так, этажом выше, на четвертом, где жил Александр Александрович, в такой же однокомнатной как эта, другая старуха, бывшая учительница, провисела несколько дней, пока ее дочь с мужем и детьми срочно не вернулись с моря, чтобы узнать, почему мама не берет трубки. Юный Саня возвращался из кинотеатра «Урожай», куда ходил на «Вия», когда на своем этаже его остановил мент в гражданском и сказал: «Зайди, малой, понятым будешь» - и он, сгорая от любопытства, зашел…
    А теперь на третьем в 14-метровой квартире поселилась другая бабушка, и Сан Саныч хотел верить, что с ней не повторится такого и она будет обнаружена родственниками сразу.
    - СЫнку! – прошамкала старуха плачущим голосом. – Ты куды идешь? Купи бабушке хлеба, а то грошей нема, три дни не ела. А я тебе потом попозже отдам.
    - Ладно, - сказал Александр Александрович, - посмотрим что можно сделать.
    - Спаси тебя Бог! – сказала старушка.
    «Гм, а может ты и мяса хочешь?» - подумал Александр Александрович, выходя из подъезда и вспоминая Гоголя.
    Тут по понятной ассоциации мысли его перескочили на религию.
    Он не был особым ее приверженцем, но, будучи в глубине души интеллигентным, признавал за религией ряд достоинств. Тем более, люди поумнее нас, Вольтер, Руссо и Дидро, доказали, что религия нужна, особенно для простонародья, чтобы держать себя в рамках. Кроме того, боязнь попадания в ад удержала на краю гибели миллионы самоубийц. Достаточно вспомнить, что знаменитый монолог «Быть или не быть» посвящен этой тематике. Гамлет, далеко не самый трусливый из принцев, боится совершить суицид из-за такого дешевого блефа как пекло.
    Или вот с этой старухой. Сан Саныч еще подумал бы покупать ли  хлеб этой алкоголичке, если бы не читал Библии, что любой нищий может оказаться Ангелом, посланным проверить нас на вшивость. Дурость, конечно, а все равно подаешь и думаешь: «Черт тебя знает!»
    Конечно, нищие от этого здорово выигрывают. Не зря они любят паперти, где граждане, выходя из церкви в молитвенном состоянии, подают легко и много.
    Хотя Сан Саныч не особенно любил церковь. Сколько он не читал в свое время Библию, никогда не мог понять, где там говорится  о церкви как связующем звене между небом и землей. Хотя, конечно, к концу, где-то к Деяниям Святых Апостолов, внимание ослабевает и может быть, в каком-нибудь «Послании к Фессалоникийцам» и говорится глухо и вскользь о нужности церкви, но он такого не помнил. Но по-любому эту бюрократическую надстройку над учением Христа, простым и ясным, Сан Саныч считал изобретением группы товарищей во главе со Святым Павлом. И все же люди жаждут веры, невзирая на духовенство. Как сказал один психиатр: «Религия – это вздох угнетенной твари, сердце бессердечного мира… Религия есть опиум народа в хорошем смысле».
    Сан Саныч раньше верил так себе, по-гамлетовски, на всякий случай. Но, посмотрев «Мастера и Маргариту», уверовал, ибо Воланд при помощи трамвая доказал все как дважды два.
    Об этих вопросах думал Александр Александрович Белоконь, заходя в гастроном, пока Зинаида была на сутках.
    Он купил 0.375 «Франковской с перцем», 200 грамм тюльки-«прянки» и копченую куриную ножку; бабке взял дорогого «Фермерского» и пошел домой, в задумчивости не сняв маску.