Волк и старухи

     "хроники ржавой империи"


    Дмитрий Волков – офицер и гражданин со знаком качества, увидел старушек около полуночи. Сморщенных, горбатых, в парадных гробовых платьях. Они выстроились в ряд напротив пирожкового магазина и смотрели с ненавистью на Димины окна. В свете уличной рекламы «патриотической кулинарии» их давно не мытые седые космы приобрели зловещий красный оттенок. В старушечьих глазах сверкал огонь, похожий на сигналы фальшивого маяка, что заманивал корабли на рифы, а в руках они держали корзинки для пикников. Но вместо гусиных ножек и луковых перьев, из корзинок торчали рукоятки увесистых молотков.

    До двух часов ночи Волков играл со старушками в смотрины. Он несколько раз хотел спрятаться под одеялом, позвать на помощь супругу или даже вооружиться наградным пистолетом, но в последний момент проявлял офицерскую стойкость. Правда пистолет он все-таки достал их кобуры на всякий случай, но прятаться в убежище белой постели не стал. Женщины тем временем продолжали стоять в засаде. Они по мнению Волкова даже ни разу не шелохнулись за прошедшие два часа, хотя сам Дима уже устал от нервных приседаний.
 
   В начале третьего ночи проснулась жена Люся. Она не считала себя «волчицей», а скорее милой самочкой пушистого и доброго майора по прозвищу «волчок». Замполита при военкомате и тренера по окопному ориентированию. Увидев у окна, приседающего от тревоги мужа с пистолетом в руке и в трусах до колен, Люся не на шутку разволновалась.
    - Давно они тут топчутся? – спросила она с беспокойством, рассмотрев старух.
    - С полуночи, - ответил взволнованный Волков.
    - И чего хотят эти красные шапки?
    - Отведать моей печени.
    Люся невольно вздрогнула.
    - Ты же ответственный работник. Твоя печень неприкосновенна.
    - А они считают, что я людоед со стажем, который слопал их внуков, - замполит даже затряс пистолетом от возмущения.
     - Наверное, они не понимают, что их внуки часть твоего меню.
    - Все они понимают. Просто делится не хотят. Да и видела бы ты этих внуков. Сплошной брак, протухший от лишнего образования. Нежная кожа, да хрупкие кости. А я, как ты знаешь, люблю мясо пожестче.
    - Где же теперь такое возьмешь? – супруга покачала головой. - Совсем в молодежи жесткости не осталось. Не готовы они ненавидеть ради высшего блага. Не способны ложится на обеденный стол ради родины. Потерянное поколение.
     - Точно! Эти внуки даже под «дедовским соусом» мне в горло не лезли. Пришлось насильно запихивать. Чуть не подавился.
    Люся нежно обняла мужа в знак поддержки:
    - Просила же тебя, не переедай на работе. Так можно и проблемы со здоровьем заработать.
    - Если я не буду переедать, то заработаю проблемы в личном деле, - Волков мягко освободился от объятий жены и задернул шторы. – Но ты не переживай, за свое здоровье я постоять сумею. И на этих бабушек управу найду за дискредитацию патриотической кулинарии. Если дать им волю, то завтра сюда жены мобилизованных заявятся. С бензопилой.

    На следующую ночь старушки не появились. Ни встали напротив пирожковой с ударными корзинами, не посмотрели грозно на волчьи окна. Улица была пуста. Только ближе к утру у вкусной витрины остановился бездомный сумасшедший. Он помочился на дверь магазина, опустился на четвереньки и громко завыл. Разбуженный Волков перевернулся спокойно на другой бок и снова заснул. Его жена так и не просыпалась. Оба мирно спали зная, что грозные старухи больше не придут. Еще днем их увезли в дом престарелых строгого режима за пропаганду антивоенной диеты.