Кисмет

        Кисмет – по восточному – судьба, предназначение, но не просто цепь случившихся событий, а их предначертанность, порой – трагическая. Именно такое её проявление  чаще всего описывается в литературе, хотя есть и её преднамеренность с положительным вектором, препятствующим неблагоприятным стечениям обстоятельств, порождаемым стихией или чужим козням. Два таких случая я и хочу описать.

                = Несчастье =

У моей классной руководительницы Раисы Иосифовны был сын, страдавший полиомиелитом, долго лечившимся от него далеко от семьи, в областном городе. Лечение подходило к концу, вот-вот он должен был вернуться, и Раиса, дружившая с моей мамой, делилась с ней ожидаемой радостью, поминая при этом, что и у меня появится хороший друг.
Вскоре Володя приехал, и мы с ним познакомились. После болезни у него одна нога была ступнёй повёрнута немного в сторону, и он поэтому заметно прихрамывал. Это, скорее всего, и послужило причиной того, что наше товарищество не перешло в дружбу: детство – это динамика, «сила в движении», а быстро двигаться ему  было ещё затруднительно. Кроме хромоты, у него ещё и несколько разладилась координация, решения, принимаемые мозгом, стали с замедлением выполняться руками и ногами.
Вскоре, примерно через месяц, и случилось несчастье – он утонул при необычных обстоятельствах.
Наш городок строился при огромном заводе, для которого нужно было много воды. Для этого невеликую речечку Турью перекрыли плотиной. Образовалось небольшое водохранилище, используемое не только в заводских технологиях, но и для обычных «бытовых» целей. Построили лодочную станцию, соорудили вышку для прыжков, оградили пространство для спортивных состязаний и выделили место для купания, а в отдалённом будущем обещали даже обустроить прогулочную набережную.
Сбоку плотины, со стороны городка, взрывами пробили отводной канал, проран, для сброса сезонных и паводковых вод. Это сейчас его дно выровняли и забетонировали, так что сливающийся водоток  хоть и стремителен, но гладок, а тогда, при сбросе воды, это был бурлящий ступенчатый вал пенной воды, несущийся с неимоверной силой к нижнему бьефу плотины. Завораживающее зрелище! Многие горожане в период «высокой воды» приходили полюбоваться этой необузданной стихией, рёв которой заглушал голоса. И место это по праву именовалось в городе «водопадом». В малую воду канал обсыхал, на его слоистых скальных уступах с удовольствием развлекалась ребятня, а  озерца обнажившегося дна обшаривали удочками, иногда с успехом, оптимисты-рыбаки.
Чтобы в водосток с поверхности водохранилища не попадал ветролом, мусор или, не дай Бог, не занесло лодки, он был ограждён плавающими бонами – несколькими звеньями попарно связанных по длине брёвен. К их бокам любили приставать шлюпки с романтическими парами: непередаваемо ощущение, когда с одного борта – водная гладь, а с другого – таинственный каменный каньон, обостряло чувства.  Местные рыбаки перебирались по этим бонам на другой берег, чтобы не давать крюк через мост, а особо шкодливые подростки хвастались друг перед другом, вылезая на боны и прыгая затем с них в сторону пруда. Всё это не поощрялось, но когда наш народ чтил кажущиеся напрасными запреты?
События тех двух дней навсегда прикипели к памяти Раисы Иосифовны.
В среду её испугала цыганка. С окраины нового городка в старую часть посёлка ходил дребезжащий автобус. На остановке доживала свой век деревянная будка, куда перед рейсом заходила кондукторша и через узкую бойницу продавала билеты. Тогда почему-то всегда продавали товар через маленькие окошечки, размером от открытки до форточки, к тому же забранные обычно решёткой из толстых железных прутьев.
Разогретые солнцем ступеньки этого сооружения облюбовали цыганки, никогда никуда не собиравшиеся ехать. Обычно на верхней доске курила трубку старая ведьма в нарядной поношенной шали, а рядом примащивалась молодуха, раскинув цветастую юбку далеко за пределы крылечка. Цыганята же, в невозможном для подсчёта количестве, небескорыстно шастали среди ожидающих. Молодка не зазывала желающих погадать: она выуживала взглядом очередную жертву, лениво подходила к ней, не спрашивая брала за руку, и тогда отвертеться от потока её слов можно было, только открыв кошелёк. Осечек у неё не случалось – у выбранных жертв кошелёк всегда был, и, как правило - полон.
        Старуха, казалось, не вмешивалась ни во что, но явно руководила всеми процессами.Тем удивительнее было, что в этот день она сорвалась с насиженного места, схватила Раису за руку и, печально заглянув в её глаза, произнесла загадочную фразу: «Чёрная потеря у тебя завтра будет. Бойся воды!», и отошла, даже не спросив у Раисы денег. Испуганная Раиса чуть не пропустила посадку, волновалась всю дорогу, вся поездка оказалась скомканной и никчемной. Волненья и раздумья улеглись только к вечеру, когда в доме установились обычное спокойствие, умиротворение и дневные страхи поблекли, хоть и не пропали совсем. Расхожее мнение, что цыганкам верить нельзя, мало успокаивало, и Раиса приказала себе завтра быть предельно осторожной и бдительной.
        Четверг начался обычно. Глава семьи ушёл на работу, дочку отвели в детский садик, а сын сел за уроки – он учился во вторую смену.
Раиса в этот день была свободна и занялась обычной домашней текучкой: обед, стирка, приборка. Через некоторое время её насторожило отсутствие обычной учебной возни в соседней комнате. Заглянув туда, она обнаружила стул пустым, Володи нигде не было видно. Мгновенная тревога охватила её, и она заметалась по квартире, почти сразу же обнаружив сына: он притаился за дверью комнаты. Это было так необычно, что Раиса сразу  кинулась в расспросы, с трудом выудив у что-то невразумительно мямлившего мальчишки, что дружки пригласили его покататься на лодке, а он, зная, что мама его не отпустит, хотел улизнуть тайком. Странное и страшное предсказание старухи-цыганки всплыло перед глазами матери, она охнула и бессильно опустилась на стул… Владимир вновь был усажен за уроки, а для верности Раиса ещё и заперла снаружи комнату на ключ.
        И всё же Володька сбежал. Через окно. Как он умудрился с плохо двигающейся ногой перелезть через подоконник, добраться до водосточной трубы и спуститься по ней со второго этажа на землю – неизвестно.
        Мать в ужасе кинулась к столу – на открытой тетради сразу бросились в глаза два страшных слова: «Мама, прости!». Что делать? Куда бежать? Она кинулась к его друзьям: не застала ни их, ни их родителей. В ужасе она побежала к реке, ноги сами вели её к прорану, а навстречу уже бежали плачущие подростки…
        Их рассказ прояснил последние минуты жизни Володи, но не объяснил его причин. Покататься они пригласили Вовку ещё вчера, пришёл он к лодке чуть опоздав, грустным, «каким-то не в себе». Кататься с таким  было не интересно, и они совсем уж было собрались домой, но Володька попросил подъехать к бонам. Мальчишки никогда не видели «водопад» с истока, потому с удовольствием согласились на небольшой крюк и причалили к брёвнам. Это была пора высокой воды: после бона мощный поток сначала был гладок, течение было незаметно, но уже попав на первый уступ, он вздыбливался и даже издали нагонял страх. Огромные буруны устремлялись в тёмную прореху прорана. Над водой неподвижно висела радуга и её зловещая неподвижность над буйством воды разжигала тревогу ещё больше.
         Володька захотел выбраться на брёвна и, не смотря на уговоры друзей, всё же вылез. Он стоял над кипящей бездной и, по словам мальчишек, улыбался. Никто не вспомнил момента, как он внезапно исчез. Хотел ли он утвердиться в своей самосущности, доказать свою пригодность обществу при явной физической инвалидности? Так было задумано? Или голова закружилась от взгляда на этот водный апокалипсис? Или просто поскользнулся на мокрых брёвнах, неуклюже двинувшись? И тогда, и потом, когда все объяснения уже были не нужны, никто до истины не допытывался: все причины были возможны, хотя теперь, в своей старости, я склоняюсь к мысли, что это была задумка акта самопознания, но… Кисмет!

                = Надо победить страх =

Если зайти в воду по грудь, поджать коленки, охватив их руками, то тело всплывёт на манер поплавка, и если вы будете, периодически вдыхая, выдувать воздух из лёгких в воду,  то ваше тело-поплавок так и будет оставаться на плаву. Другими словами – человек непотопляем! А если, отпустив колени, вы при этом будете ещё и дрыгать руками-ногами, то – поплывёте, ощутив необыкновенную свободу и радость овладения новой стихией. И тут вас поджидает неожиданная опасность: вы вспоминаете, что не умеете плавать! Страх сковывает ваши движения, регулярность дыхания нарушается криком о помощи, вода попадает в дыхательные пути и вы делаете попытку утонуть, даже если под вами глубина меньше вашего роста. Но вы же только что плыли! Надо мгновенно осознать это и плыть дальше, если страх пересилен, или – к берегу, если он всё же ещё трепещет в вашем мозгу. Приучите себя к мысли, что вода – естественная среда обитания человека: мы сами наполовину состоим из воды, из воды мы когда-то и произошли. Пруды, реки, моря и океаны – наши друзья, плывите смело, не забыв при этом оставить силы на обратный путь.
Я тонул в своей жизни несколько раз, раза три – серьёзно, и спасали меня не медики, откачивая на берегу, а, пару раз - довольно инстинктивные действия случайных свидетелей, мгновенно приводящих меня в осознание собственных необходимых действий, и в последний, я надеюсь, раз – собственное самообладание.
Первый раз я тонул в детстве, в уже упоминаемой мною речке Турье. Держаться на воде я уже умел, даже вместе с друзьями проныривал пару метров вдоль берега с одного обрывчика  до другого, но в этот раз дело происходило на «широкой воде».
        Стояло жаркое континентальное лето, все и всё были истомлены жарой, кроме неугомонной ребятни, играющей  в свои динамичные поигрушки. Даже в таком пекле  неизменно наступал момент пресыщения, сбой азарта, и тогда, обычно от проигрывающих, раздавался клич: «Купаться!», и вся орава бросалась к воде, на ходу сбрасывая с себя потрёпанную обувь и остатки верхней одежды. С невысокого бережка с разбегу мы прыгали в воду и плыли «на глубинку», где прогретая вода была прохладнее. Не просто приятно, блаженно приятно было телу ощутить эту прохладу, но в ту же секунду я вспомнил, что я не умею плавать! Мгновенный ужас сковал волю и память, координацию и способность к ориентированию в пространстве. Вода тут же попала в рот, отплёвывался я и барахтался уже инстинктивно. И всё это происходило в трёх метрах от берега. Уже окунувшиеся мальчишки считали мои телодвижения ужимками комика, ведь они видели, как я поплыл наравне со всеми. Может быть, лишь через одну-две минуты мой друг Марка Ермаков сообразил, что что-то не так, прыгнул в реку и, стоя по пояс в воде, протянул мне руку и подтянул меня к берегу. Ободрённый его поддержкой, я тут же пришёл в себя и… с головой ушёл под воду. Оказалось, что Марка стоял на краю подводной ямы, в которую я хотел встать ногами, полагая, что подо мной уже явное дно. Но тут уже всё обошлось быстро и успешно. Мальчишки умчались продолжать игру, а я ещё долго сидел на берегу, приходя в себя, переживая свой «позор» и представляя «остракизм», которому подвергнут меня сверстники, ставшие его свидетелями. Но всё обошлось: «Отряд не заметил потери бойца», а наутро всё забылось. Но этот страх и ужас, уже проанализированный не однажды в юношеском и даже зрелом возрасте, я помню до сих пор.
        Умение плавать, в смысле держаться на воде в пределах определённого срока, уже не вызывало у меня сомнений, и после описанного выше события купаться в компании, в том числе и «на глубинке», я не боялся, правда ограничивая радиус плавания, не очень доверяя своим силам. Много позже поверить в последние меня заставил однокурсник Пётр (он был заметно старше нас, поэтому именовать его детским «Петя» было неудобно, тем более, что он настойчиво просил называть себя Гарольдом). Мы учились на первом курсе, жили в общежитии в Лефортово и частенько на электричке, зайцами, «сматывались» на озеро в тогда ещё подмосковное Косино, где дышали свежим воздухом, купались и читали свои конспекты, готовясь к непонятному тогда и поэтому страшноватому событию – коллоквиуму.
        Заметив мою робость к дальним заплывам, и правильно угадав её причину, Пётр однажды предложи мне сплавать на другой берег, клятвенно пообещав мне плыть рядом и в любом случае не дать мне утонуть. Сказано – сделано, мы  поплыли через озеро: я не сомневался, что доплыву, а обратно собирался пробежать по берегу. Каково же было моё возмущение, когда почти у финиша Гарольд заплыл впереди меня и, скорчив «зверское» лицо, заявил, что на берег меня не выпустит, что я должен плыть обратно. Оценив категоричность его намерений, я, бурля от негодования, повернул обратно и, забыв свои опасения о возможной  нехватке сил,  вскоре выходил к своим пожиткам, не устав и даже не запыхавшись. Да и что было опасаться? Я тогда много занимался спортом, лыжами и легкоатлетическим многоборьем, успехи в которых появлялись, в значительной степени, определялись и воспитывались выносливостью. С тех пор плавание для меня стало сродни ходьбе, выполнялось автоматически, не мешая обдумывать и выполнять другие задачи. Такая самоуверенность и привела меня к рецидиву.
        В то лето я с младшим братом проводил каникулы у старшей сестры. Её муж, профессиональный военный, командовал батареей в воинской части, летними лагерями стоящей на речке Томь (последняя славилась холодной, даже в жаркое лето, водой и весьма быстрым и бурным течением). Он снял какую-то хибарку неподалёку, где и поселил на лето жену с двумя дошколятами и нас, двух её братьев-подростков, решив тем самым проблемы нашего каникулярного отдыха. Естественно, мы с братом много времени проводили у реки, осуществляя попутно надзор и воспитание младшего поколения. Однажды ребятня уронила в речку волейбольный мяч, ежегодно привозимый мной в качестве подарка. Я, не задумываясь, бросился в воду, не сомневаясь, что легко выловлю его, и верну детям. Но не тут-то было: большая парусность позволяла ветру, дувшему против течения, гнать мяч довольно быстро, причём, имея малую осадку, тот легко скользил по воде. Мне же плыть против быстрого течения было трудно, и я скоро почувствовал, что выбиваюсь из сил. Мне бы плюнуть на мяч и вылезти на берег, но я, почему-то, сжав зубы, старался плыть вслед мячу, по существу оставаясь на месте. Силы иссякали, и я понял, что тону, и на сей раз – серьёзно. Плюнув на мяч, я стал грести к берегу, не сообразив, что следует развернуться и плыть по течению, практически не тратя сил, а лишь слегка подруливая.
  «Кеша, спасай!» - крикнул я брату в отчаянии, но что он мог сделать, не умея плавать и не смея оставить без присмотра племянников? Момент был критический. Так бы я и утонул, не случись на берегу двух солдат, один из которых кинулся в воду и, протянув мне руку, отбуксировал к берегу. «Уже можно встать!» - сказал он мне. Я попытался это сделать, и вновь с головой ушёл в воду. Опять я оказался на краю подводной ямы!
Позже я расценил случаи своих  «утоплений» как серьёзное напоминание мне (Судьбой? Стихией?) о моей безалаберности и необходимости не терять голову даже в крайне неблагоприятных обстоятельствах. Мне кажется, я учёл это предупреждение, поскольку больше казусов с утоплением не происходило.
Вообще, что касается водной стихии, Судьба ко мне благоволила. Может быть потому, что по гороскопу я – Рыба. Я с детства был привязан к морской тематике. Где-то на небесах решили, что я «свой», точно -  водяной. Отказ от приёма моего заявления на поступление в Нахимовское училище после окончания четвёртого класса (якобы не прошёл по зрению, но думаю – анкета  всему виной: отец был репрессирован), испытания возможными утоплениями были компенсированы, как я теперь понимаю, последующей толерантностью к моей околоводной деятельности и даже некоторыми успехами в ней. «Случайно» я попал в число участников лодочного похода «Москва-Калинин», пришёлся ко двору той  «лодочной команде», грёб с ней на морском яле на каком-то (теперь уже не вспомню ранг) первенстве. С той же командой организовали в институте один из первых в Союзе Клуб подводников, и уже в составе его команды принял самое активное участие в нескольких подводно-археологических экспедиций, в качестве страховщика принял участие в первом чемпионате СССР по подводному спорту. За свой профессионализм и надёжность был назначен в очередной сезон Начальником спасательной службы институтского летнего спортивно-оздоровительного лагеря и, одновременно, руководителем секции подводного плавания в нём, тренировал некоторое время начинающих спортсменов-подводников Института стали. Естественно, летом с семьёй и друзьями ходил на байдарках по  большим и малым рекам. Это небольшое «хвастовство» я позволил себе только для иллюстрации того, что в результате всей этой деятельности  я не только не потерял ни одного человека в результате утопления, хотя поводы для этого случались, но и спас пару-тройку незадачливых пловцов и купальщиков от неминуемой гибели, в том числе – и за границей, возвратив, тем самым долги своей зодиакальной Судьбе.
        Поэтому полагаю, что в этой цепочке тоже прослеживается то, что в начале я определил как «Кисмет».

               
                30.08.2023