глава 15. Витт

     В отношениях Барковского с Виттом, как в капле воды, отражалась трагедия общества, придавленного режимом грузина.

     Барковский, фактический хозяин здешних мест, и инженер Витт Пётр Константинович, отбывший срок лагерей, обвинённый и осуждённый за случившуюся эпидемию какой-то болезни среди рабочих строительного карьера, которым он руководил. На электростанции он пребывал в статусе досрочно освобождённого, без права отъезда домой, трудился инженером капитального строительства.

     Витт истинно интеллигентный человек, правильнее, утончённый интеллектуал; эрудит не только в своей строительной профессии, но и живописи, истории, музыке. Как личность, на порядок выше Барковского, но тюрьма его воспитала.

     Он приобрёл бесконечное терпение, выдержку, осторожность; чувства гордости, самолюбия, собственного достоинства, чтобы не дай Бог, не затерять их, запрятал в себе поглубже. Пропускал мимо ушей, не волнуясь, мерзости со стороны начальства, выработал в себе смирение.

     Смирение его, однако, не имело ничего общего с покорностью сломленного человека, но, напротив, относилось к личности, хорошо проанализировавшей обстановку, в которую она попала, и принявшей самую оптимальную систему поведения для достижения своей цели.

     Он сказал себе: «Это пока не настоящая жизнь. Всё ненастоящее, но всего лишь скверный, по счастью, временный спектакль, который вскоре, слава Богу, должен закончиться, но это при обязательном условии, если я стану вести себя, как задумал. Достоинство подождёт, самолюбие потерпит, я подержу их в себе и уведу от ударов, чтобы сохранить. Их временно как бы не существует».

     Главной же целью, которую он поставил перед собой и решительно, последовательно шёл к ней, было выжить, и не только физически, но и духовно — остаться человеком. Он ежедневно, до самых морозов, купался в холодной Кие, обливался до пояса ледяной водой всю зиму. Носил кирзовые сапоги, ватные брюки, телогрейку и тёплую кепку.

     Ах, как я, Северов, понимал Витта!

     А что же Барковский? Если оценивать его поведение по отношению к Витту, то иначе, как хамским не назовёшь.

     Всякое его словесное обращение к Витту получалось в издевательской пренебрежительной форме.

     В отличие от Витта, Барковский не стоял перед необходимостью относиться к нему таким унижающим образом; отношение вполне могло быть ровным и вежливым с пониманием нелёгкой доли того, и даже с сочувствием.

     Ведь не злодей же Витт. Это видно невооружённым глазом. Витт не конкурент ему по службе, слова его ничего не стоят, он бесправен.

     Может быть, всё дело в правовой беззащитности Витта. Или, ещё вероятнее, в подавляющем духовном и интеллектуальном его превосходстве, контрастирующем на фоне грубоватого Барковского с его этической ограниченностью и нежеланием пересилить низменность своей натуры?

     Может быть, эта его натура ощущала потребность стать над людьми и показать свою власть над ними, чтобы она видна была всем?

     Возможно, возможно, но всё же главная причина содержалась в ином.

     Страх!

     Страх перед режимом — вот пружина, подвигающая Барковского на путь хамства. Нормальные человеческие отношения с Виттом могли быть восприняты партийным окружением как сочувствие преступнику, вредителю. Вот чего более всего боялся Барковский! Он отлично знал, чем это кончается.

     Оберегая себя, он вынужденно дистанцировался от заключённого. Эта норма поведения по отношению к Витту считалась в то время официально безупречной по отношению к заключённым вообще, а заодно и к досрочно освобождённым, которые почти то же, что арестанты.

     Возможно, где-то в душе Барковский даже сочувствовал Витту?

     Каждый из них играл свою роль. Вот в чём их сходство при кажущемся внешнем полном различии. Оба они лицедеи. И оба по необходимости. Почти оба.

     Верность этих рассуждений в определённой степени подтверждается отношением Барковского к молодым специалистам-инженерам, своего рода лакмусовой бумажке, высвечивающей человека в условиях режима.

     Молодые специалисты суть полноправные граждане, ещё не запятнавшие свою биографию «антигосударственными преступлениями». Более того, у руководства существовали обязанности по отношению к ним, за них спросят сверху. Да и сами они в силу своей молодости, а также указанных факторов, имели возможность за себя постоять, а при необходимости и пожаловаться вверх.