1185. Хуторская чертовщина. Ранний выезд в степь

             Проснулся Назар, когда за окошком едва забрезжил рассвет, от вчерашней вечерней эйфории хорошего настроения не осталось и следа.
                Да и как ему быть, когда в голове только и мысли о заботах, за что не возьмись всё требует детального подхода.
               Надо бы поторопиться по раньше выехать в степь, нет у него большого желания встречаться со своими хуторянами, а тем более здравствоваться с ними.
              Человек он, сам по себе угрюмый не любившей излишней болтовни, а тут только стоит обратить внимание и подать свой голос, как начнутся расспросы, а куда это ты собрался в такую рань, ни как в степь собрался съездить?
                Да вам какое дело куда я собрался, раз еду, значит это мне надо и ваше это здрасьте мне до одного места.
                Лучше занимайтесь своими делами и меньше свои рты разевайте, всё ж пользы больше будет.
                Быстро одевшись, Назар вышел во двор, приятная прохлада как остаток былой ночи имели бодрое воздействие, как тут было не пожелать такой благодати на весь день.
                Но лето в самом её разгаре есть лето, стоит подняться солнцу над горизонтом и о всякой прохладе можно позабыть, понимая, что к полудню начнётся пекло и зной.
             Человек, божье творение, ко всему привыкает, а куда ему деваться, когда не отлагательство работ вынуждает его трудиться, иначе зима спросит, где же ты был мил человек в летнее время, коль у тебя нечего выставить на стол.
                Появление хозяина во дворе воздействовало на Мишку удручающе, это псине полно радостно взвизгивать, сиди сиднем на цепи, да гавкай себе по мере надобности, угождая своему кормильцу, а вот ему явно сегодня придётся изрядно попотеть.
                Ишак не ошибся в своих рассуждениях и догадках, его без всяких церемоний и любезностей запрягли в тележку, пару раз съездив кулаком меж ушей для науки полного подчинения.
                Если чему и следовало радоваться, так это тому, что в тележку ничего особого не было положено, а значить ей ему придётся тащить налегке, не считая вес самого хозяина.

                На скоро собравшись, Назар, не садясь в тележку, шлёпнул Мишку вожжами по его толстому заду и повёл его в раскрытые Назаровой женой ворота.
                Всё делалось молчком, уж такие были в этом семействе свои заморочки, а чего зря чесать своим языком, переливая постое в порожнее, когда и так ясно, кому чего и как делать.
                Уже выкатив тележку на улицу, Мишка был остановлен резким натягом вожжей, удило врезались ему в губы, отчего невольно оскалились зубы, придав ишаку натянутую улыбку, хотя ему в этот момент не особо было радостно.
              Хозяин не спеша и со знанием дела забрался тележку, основательно умастился на широкую доску и когда услышал, что за его спиной закрылись наглухо ворота, с подбросом вожжей вверх, чувствительно врезал Мишке по спине, дав понять тому, что пора отправляться в путь.
           По своему давнему опыты, протащив за собой тележку до уличной дороги повернул вправо и не ошибся, да и как в таком разе ему ошибиться, когда большей частью так и ездили всегда.
                Пустынная хуторская улица, прогретая за световой день под нещадными лучами солнца, до сей поры излучало тепло, вот по ней и волочил за собой тележку хозяйский ишак Мишка.
                Ну что сказать об уличной луже, в этом самопроизвольно возникшем водоёмчике с высохшей к этому времени до потрескивания глубоких трещин остатков грязи, за грустившей о хорошем летнем ливне, с большим желанием вновь наполниться по самые края.
                Да и хуторяне были не против этого дара природы, как влага, упавшая с небес, черпай себе воду для своих хозяйственных нужд, не отходя далеко от своих дворов, в какой – то мере облегчая этим свои трудозатраты.
                Много было разговоров и сказанных слов с предложениями засыпать эту уличную лужу, но шли годы, даже власть успела несколько раз перемениться, а лужа продолжала своё существование, доставляя не мало хлопот в межсезонный период, где проезжающие телеги и повозки погружались по самые оси.
               А если затягивался дождливый сезон, то здесь не долго было и застрять в раскатавшейся грязи, доходившей чуть ли не в пояс.
                Но сейчас, в этой ложбинке было сухо, и Мишка легко её преодолел, потащив тележку далее, подгоняемый своим суровым хозяином. 

             С этого краю хутора был удручающий вид односторонней улицы с остатки зарастающих бурьяном пожарищ, чем – то не приятным веяло от опустевших промежутков, в чём – то схожими со щербатым ртом, по которому прошлись крепким кулаком.
                С одной стороны, вроде бы всё свершилось, по справедливости, наказав всех тех, кто радел и принимал участие в становлении власти Советов, ну а если на это взглянуть с другого ракурса, то выходит слишком уж жестоко обошлись, можно было как – то по-другому поступит.
                Кого следовало наказать, поступить по строгости и выселить их родственников в другие края, а опустевшие строение предоставить беженцам, этих – то вон сколько набегло за последний год, пусть себе живут и возделывают землю, а не шляются где попало, устраивая разбой.
                Как бы себя ни успокаивал Назар, а осознавал свершившееся, как неразумное безумство мщения, что теперь поделать, слишком погорячились, всё делая наспех и вроде как на показ, чтоб остальным не повадно было.
                Савич погонял и поторапливал своего ишака, имея большое желание проехать эти места пожарищ, как можно скорее, наводившие на него не понятную тоску, отворачивался в другую сторону, поглядывая в балку, где клубился предутренний туман.

                Проезжая мимо двора Марии Малиничкой не сдержался и заглянул в её двор, вроде ни каких движений там им замечено не было, было подумал, что она и обе её снохи ещё нежатся, досматривая предрассветные сны, но завернув за угол последнего хуторского подворья и проехав, поравнявшись с хозяйственным двором, то был слегка о пешен, там во всю кипела работа.
                Что тут скажешь, умела Маруська сама работать и своих снох к этому делу приучить, а куда им деваться, когда во дворе даже зачуханного мужика нет.
                Имеют ли они надежды или может смирились в продолжительном ожидании возвращения домой Николая с Виктором, сыновей Марии и мужей Нюрки с Тонькой, кто их знает, да и спрашивать об этом лишний раз теребить женские сердца.
                Да и самого Назара это мало чем волновало, вернуться они или нет, а может уже сгинули давно с этого света, ему от этого большой заботы нет.
                У него вон у самого не понятно, где Сашка, ушедший с бригадой Красных Партизан и Витька, тоже не понятно как с ним вышло, подался за Терек с отступающим восставшим казачеством, нет от него никаких вестей, уж кто ни будь бы передал жив он или нет.
           Если бы был жив уже б подал весточку отцу с матерью, а так выходит, сгинул по чём зря.
               Николай тоже ему не помощник, не хочет возвращаться из станицы к отцу на хутор, а ведь его помощь очень даже пригодилось, вроде как стесняется своей хромоты.
                Да чего ею стесняться, по сути, не пацан уже, да и кого этим сейчас удивишь, вон сколько война калек по наплодила и похуже бывают случаи, так ведь никакого стеснения не признают, даже иногда бравируют этим.
                Ну не заставишь же его силком вернуться в хутор, желает жить своим умом.
                Да и с детства у него это упрямство было, чего тут не понятного, всё поперек старался делать, если его заставляли работать то, чего он не особо хотел.
                Бог ему судья, пусть живёт как знает.

              С этими мыслями в голове Савич проезжал мимо порушенной и сгоревшей кузницы, стоявшей чуть в стороне от дороги с ещё до конца не свалившейся трубой кузнечного горна.
                Вот её родимую надо в первую очередь восстанавливать, без кузницы хуторянину жить тяжко, какая ни будь мелочовка или поломка, вот и побежал кузницу на поклон.
                И чего этот Игнашка Колесников не чешется, созвал бы народ да поговорил, чтоб всем миром собраться и восстановить кузницу.
                А то, видишь ли, взял моду, инструмент уволок себе домой и чего – то там втихаря постукивает, а мог бы и для хуторского народишку пользу приносить.
                К нему во двор не очень - то наш православный народец желает хаживать, имеет предрассудки на счёт его чудаковатой веры, не пьёт, не курит и в церковь не ходит.
                Да кто щас в неё ходит, отлучился люд от слова божьего, если и верует, то только ради былой привычки.
                Вышло великое грехопадение, уже не знают в чего верить, а во что нет, впали в полнейшее безбожие, живут и сами не знают для чего.
      
              С приходом раннего рассвета и появлении алой зорьки на востоке, Назар выехал на перекрёсток дорог, не особо веря в людские предрассудки на всякий случай по плевался через левое плечо, имея желание не попасть под козни подлой нечисти, ведь они большие любители в таких местах устраивать свои мерзопакостные делишки.
                Уж коль пронесло и ему никто из бабского племени не перешёл дорогу с пустыми вёдрами, то пусть тогда и здесь повезёт, чертям останется чертячье, а Назару его добрые заботы.
                Проехав через перекрёсток без всяких подлых проделок потусторонних сущностей, извечных ненавистников человечества, Савич продолжил свой путь в сторону гребня водораздела.
                Так ради интереса бросил свой взгляд в сторону усадебных развалин, сочувственно покачав головой, рассуждая на свой манер, вон сколько было потрачено труда и забот не одним поколением помещиков, чтоб в итоге прийти к полнейшему разорению.
             Да и он сам не раз бывал на грани нищенского сосуществования, достигая самого дна бедности, но никогда своих рук не опускал, карабкался изо всех сил и за это его судьба вновь вознаграждала за его настырное упорство, очередным взлётом к зажиточной жизни.
                Как – то не заметно дорога пошла на подъём и чем ближе казался гребень водораздела, тем он становился круче, а ишак всё медленнее волочил за собой тележку.
                Такая Мишкина процедура пришлась не по нраву Савичу, того и гляди он встанет на самом крутом месте, а там не долго и назад скатиться.
              Назар хлёстко шлёпнул ишака вожжами по спине, да прикрикнул на него, чтоб привести эту ленивую скотину в чувства.
- Ах ты дармоед лопоухий, утроба ненасытная!
— Вот я тебя сейчас кнутом огрею, быстро приведу в чувства.
-Я для него выбрал более пологий подъём, чтоб особо не перетруждался, а он гадина паскудная и сюда уже вытащить тележку не может.
-Не надумал ли ты подлец сраный, что я с тележки слезать стану?
-Даже и не думай, это как же надо облениться, что пустую тележку еле волочёт за собой.
                Мишка скотина сообразительная и по грубому тембру голоса хозяина понимал, что вскоре может заполучить удар кнутом по своей спине, а вот этого ему как раз и не хотелось.
                Поднапрягшись изо всех своих силёнок, а они у него имелись и даже в избытке, что мог, если бы на это у него было желание, посоревноваться с любым хуторским конём по перевозке грузов на своей горбине.
                Возможно, утверждать не станем, но мало бы нашлось таких скакунов кто сравнился бы с ним в этом.
       Не зря же его кормили с большим достатком, а не отправляли как другие на выгон питаться подножным кормом.
               И Мишка старался, да так что вытягивал свою шею вперёд, на сколько это позволяли сделать шейные позвонки, упираясь всеми своими четырьмя копытцами.
                Малость кропотливой работы и напряжённых усилий, чтоб преодолеть наибольшую крутизну этого подъёма, а дальше стало заметнее легче волочить тележку, подъём становился все пологие и вскоре выкатили на сам гребень, а за ним следовал небольшой уклон, далеко тянувшийся в степь.

                Что тут скажешь, когда резко отрылся весь этот степной простор с полями спеющих хлебов под первыми лучами взошедшего солнца.
               Красотища, да и только, взывающая даже в такой загрубевшей душе как у Назара, чувство полнейшего восторга.
            Вон даже сердце у него заволновалось и чаще стало биться, взывая в нём чувства радости и взыгравшего настроения.
         Был бы по моложе, может быть, и соскочил из тележки, да и пробежался бы ради восторженного удовольствия, но как человек степенный и приехавший не за радостными чувствами, сам у себя спросил.
-Как бы нам Мишка правильней проехать к своим полям?
-Свернуть и вдоль окопов выехать на центральную дорогу или же проехать дальше, а уже затем свернуть за полем Маруськи Малиничкиной и Петра Мальцева?
- Ну а чего бы там не проехать, да на свой прикид оценить, насколько их нивы слабее наших будут насчёт сбора урожая.
                Возникшее любопытство следовало бы удовлетворить для собственного интереса, чтоб потом не гадать, у кого вышел больший сбор зерна.
               До чего приятно волочить под уклон тележку, это чем – то напоминало лёгкую пробежку трусцой для пользы здоровья и поднятия жизненного тонуса, позволив своим мышцам приятно размяться перед предстоящим объездом хозяйских полей и возвращением обратно домой.
                Мишка особо не напрягаясь волочил за собою тележку по полевой дороге шустро переставляя свои тонкие ноги, выстукивая своими копытцами определённый ритм, Назар с угрюмым видом делового хозяина посматривал на зреющие нивы своих соседей, отмечая в своей голове, что не плохой выйдет урожай, если они его вовремя успеют собрать.
           Порою удивлялся густоте растущих хлебов, что не могло не навести его на мысль, что Петро в паре с Маруськой произвели щедрый сев зерна, не поскупившись на излишки, которыми угостились степные птицы, грачи и вороны.
             Расточительный подход, с какого краю на это не посмотри, но каждый хозяйствует согласно своим усмотрениям.
              Ведя примерный подсчёт на глазок, Савич прикидывал и суммировал примерный выход зерна с каждой десятины, как вдруг неожиданно для него, а это так и случилось, куда ж тут денешься коль так вышло, что слегка пришлось содрогнуться и опешить от резкой остановки, видя как его ишак не понятно с чего встал на дыбы и истошно взвизгивал, дрыгая своими передними ногами, толи продолжая свой бег в небо, то ли пытаясь от кого – то отбиваться.
               От этой внезапной картины его обуяла внезапная оторопь, а его ишак Мишка, был подобен повадкам дворовой собаки, продолжая пританцовывать на задних ногах.
                Ещё не сообразив и не поняв, что же в результате произошло, Савич по своей давней привычке разразился криком.
- Ну чего, чего за артачился!?
-Уж не бес ли в тебя вселился!?
-Чего вздыбился, как очумелый словно самого чёрта на дороге повстречал!
- Пр – р, зараза лупоглазая!
-Ну чего ещё там случилось?
— Вот я тебя щас кнутом огрею, быстро у меня успокоишься!
              Оно, может быть, Назар так бы и сделал, если бы случайно не глянул чуть по даль на дорогу, отчего сам не на шутку струхнул.
           А увидеть ему пришлось огромного полоза, медленно переползавшего через дорогу из дозревающей нивы в сторону межи двух соседних поместий, по всей вероятности у него там была его нора.
               Савич так и раскрыл от удивления свой рот, из которого больше не донеслось ни единого слова.
                Видеть он перевидел на своём веку не мало всяких змей, да и тех же полозов, прозванных в этих местах желтопузами, но такого гигантского размера он видит впервые.
                Назар сидел не шевелясь, только и делал, что блымал своими ошалелыми глазами, наблюдая за не спешным переползанием огромного и толстого полоза через дорогу.
                Ишак после перенесённого нервного потрясения немного при успокоившись, встал на все свои четыре ноги, таращился от ужаса, вылупив свои глазища, а его тело лихорадочно содрогалась мелкой дрожью.
                А ведь в первую секунду Мишке показалось, что это на дороге лежит огромный арапник, сплетённый не менее чем в восемнадцать кожаных полосок, пропитанных для гибкости дёгтем и приготовлен он был жестким хозяином для того, чтобы его, безобидную скотину, как следует отхлестать за былое упрямство.
              И сделать это задумал его хозяин именно здесь в степи, вдали от жалостливых глаз, вложив всю свою беспощадную ненависть на спину несчастного ишака из-за своего скверного характера.
                В тот мгновение, когда эта длинная и толстая плеть зашевелилась, изгибаясь под лучами утреннего солнца, Мишка отчётливо до нестерпимой боли прочувствовал это не приятное прикосновение на своей вспотевшей спине.
                От жгучей боли, которую он испытал в действительности на своём толстом заду, вынуждено заставило его встать на дыбы и разразиться истошным взвизгом. 
                И только бранные слова хозяина подействовали на него в успокаивающейся манере, заставив признать в этой плети живую и довольно необычную змею, что было также большой неприятностью для него.
                Немая сцена затянулась на продолжительное время, заставив обоих зрителей с замиранием сердца проследить до самого конца это заключительное действо с переползанием дороги и с последующим с исчезновением змеи в придорожной траве.

                19–20 декабрь 2023г.