Удивительная находка

Был последний день сентября. Суббота. День по-летнему тёплый, солнечный. И мне так захотелось в лес!.. Пришла в дом, говорю своему Николаю Семёновичу:
– Денёк сегодня просто чудо!.. Лето прошло, а ты за работой его и не видел… Пойдём в лес попрощаться с золотою осенью, пока дожди не погасили сияние леса. Захватим хлеб, огурцы с помидорами, лук да сало – для шашлыка на обед – на костре, с душистым дымком!.. Праздник себе устроим. Пока я тут собираю снедь, ты чаю в термос налей.
Рюкзаки за плечи – и пошли за речку Юшуть. Она протекает среди лесов западнее посёлка Мочалище. Юшутка наша, как ласково называют её местные жители, чистая, светлая, на отмелях каждая песчинка на дне видна и каждый маленький пескарик – другая рыба в ней вроде и не водится… Весной в половодье тихая Юшутка широко заливает оба пологих берега, подкатывая к самым огородам слепящим на солнце морем воды! А летом от жары она мелеет, и её можно перейти в коротких резиновых сапогах. Через речку на невысоких сваях перекинут мосток шириною в три доски, чтобы на мотоциклах её переезжать. По берегам белый глубокий песок. Даже в летний зной вода в Юшутке холодная, свежая – на дне речки много ключей. И мы, если долго по лесу ходим, пьём из  неё чистую воду. Хороша наша речка-лесунья!..
За Юшуткой мы повернули направо, перешагнули узкий ручеёк, минули по левую руку молодую посадку сосенок, где в свою пору маслята водятся. Затем прошли через две луговины и остановились на открытой солнечной опушке старого липового леса, с западной его стороны.  На этот раз меня что-то потянуло именно сюда. Хотя за Юшуткой много красивых уголков. Покуда шли, немного устали. На опушке у самого её края оказалось одно-единственное поваленное дерево, покрытое высохшей лохматой корой, очень удобное, чтобы на нём присесть.
Сняли с плеч рюкзаки, поснимали куртки, сидим в одних рубахах – теплынь!.. Семёнович пошёл собирать хворост для костра. А я, как всегда, тут же отыскала какую-то коряжку – сижу, строгаю, наслаждаясь теплом, но больше любуюсь на ровную скошенную луговину, на невысокий стожок на ней, на золотой березняк по ту сторону луговины… И всё это повито лёгкой, прозрачной, синеватой дымкой погожей осени… И сердце щемит от непонятной грусти, от любви к этой земле, к этому золотому сиянию леса, к ещё высокому, по-сентябрьски густо-синему небу!..
Тут же, рядом с поваленным деревом, на котором сидим, Семёнович разводит небольшой костерок. Огонь весело прыгает по сухим веткам хвороста…
И вдруг – живой запах можжевельника!.. Откуда он здесь?!  Тут, на опушке, одни корявые липы да высоко вверху – зелёные шапки старых сосен. Внизу под деревьями почти нет подлеска, и поблизости не видно ни одного, даже сухого, можжевелового кустика…
Я не сразу поняла, что это с разлохмаченной корой дерево, на котором сидим, нагретое от близости костра, «ожило и заговорило»!..
– Господи!.. Неужели это – ствол можжевельника?! Я просто не могу поверить своим глазам и своему нюху!.. – разволновалась я. – Откуда он такой здесь взялся?!..
 И мы оба принялись разглядывать, ощупывать и обнюхивать лежащий на земле ствол дерева длиною более трёх метров, а по толщине нижней комлевой части на глазок его можно было сравнить с окружностью горловины обычного ведра!..
– И как ты его нюхом учуяла?! – удивлялся Николай Семёнович. – Ну и нюх у тебя!.. Я ни за что бы не различил: приятно пахнет дымком костра – только и всего…
 Удивительно! Неправдоподобно!.. Но, без сомнения, это был ствол можжевелового дерева!.. Но как он, такой толстый и высокий, сюда попал?!. По речке его ну никак не могло занести сюда половодьем, да и откуда?! Речка Юшуть метрах в пятистах, не менее, от опушки, притом ниже по склону – опушка на пологой высотке. К тому же опушку от речки отделяет старый липовый лес… Значит – этот гигантский можжевельник, это дерево когда-то здесь росло?! Нечерноземье Среднего Поволжья, пески – возможно ли такое?!. У нас можжевельник – кустарник не выше человеческого роста,  с комлем – редко до толщины обычной бутылки. А тут – дерево! Ствол дерева лежит вершиной к югу, комлем – к северу. Значит, его повалили сильные северные ветра вдоль опушки.
Взволнованные своей неожиданной, необычной находкой, мы на какое-то время и про костёр, и про шашлык забыли…
– Однако, нам всё-таки, наверное, надо бы пообедать… – напомнил Семёнович и принялся нанизывать на сырые ивовые прутья кольца лука и кусочки солёного сала…
Я и за обедом никак не могла успокоиться:
– Этот можжевеловый ствол  оставить здесь никак нельзя – а вдруг его кто сожжёт?!
– А что ты предлагаешь? – спросил Николай Семёнович. – Мы же на себе за такую даль не унесём его отсюда?..
– У нас два рюкзака и у нас есть пилка! Давай распилим с комля на чурбаки, чтобы они в рюкзак влезли! – горячо заговорила я.
– Этак нас тут и ночь застигнет за работой… – отозвался Семёнович.
– Очень прошу, давай будем пилить! По очереди!.. – убеждала я.
И Семёнович сдался. Закончив трапезу, мы принялись пилить. Ножовка острая, можжевельник, хотя он и твёрдый, и вязкий, пилится не трудно.
Красный шар солнца, совершенно без лучей, похожий на спелую черешню, медленно оседал за вершины деревьев вглубь леса по ту сторону луговины, пока не опустился в чащу… Лесная чаща начала наливаться синевой сумерек, когда мы, еле запихнув по большому, более полуметра, чурбаку в оба рюкзака, пошли домой. В лесу быстро темнело, и мы стали частенько спотыкаться, не видя под ногами кочек…
Ну вот мы и дома. На дворе совсем темно. Два можжевеловых чурбака – в сарае!.. Но как же остальная часть? – мысль эта и во сне мучила меня.
Назавтра, в воскресенье, я с утра начала уговаривать мужа сходить и ещё взять пару таких чурбаков.
– Это же чудо – такой можжевеловый ствол!.. – не унималась я. – Из него мы столько всего можем сделать! А до следующего выходного его могут сжечь!.. – твердила я, не отступаясь.
Уговорила! Пошли. И снова пилили – теперь уже в две ножовки. Ствол дерева к вершине потоньше, и мы взяли ещё два чурбака. На месте осталась лежать часть вершины метра полтора, притом с выгнившим дуплом в сердцевине.
– А за остатком придём в следующий выходной, – обнадёжила я сама себя.
Но в следующий выходной не получилось, начались дожди… А когда мы уже в половине октября пришли на то место, от вершинки осталась только кучка сырой золы… Именно этого я и опасалась – предвидела, что ствол могут сжечь!.. Было жалко, но ничего не поделаешь. В сарае надёжно лежало четыре можжевеловых чурбака – целое сокровище!..
 Самое интересное и неожиданное было то, что в поперечном спиле ствол снизу до верху оказался по форме похожим на причудливый, с неровными лепестками цветок!
 Из такого спила, отшлифовав его, мы сделали красивый настенный светильник. При нагревании от лампочки светильник излучает живой дух можжевельника. Сделали мы также душистую подставку для горячего чайника.
 А ещё Николай Семёнович придумал на два самых толстых чурбака приладить широкую доску. Получилась невысокая скамеечка, которую он ставил на дно ванны себе под ноги и закрывался до шеи плёнкой в виде мешка без дна, сверху собранного на шнурке – целебная парная в ванне с живым духом можжевельника!.. Я перечить не стала такому применению наших чурбаков.
Долго  эта лавка служила нам в холодные осенние и зимние вечера: на ней так уютно было сидеть у горящей  печки, вдыхая еле уловимый можжевеловый аромат…
Позже, когда другие чурбаки были израсходованы, я попросила мужа разобрать лавку. И от этих чурбаков мы тоже постепенно отпиливали куски… Несколько спилов подарили друзьям. Так бы всё и разошлось…
Но когда я поняла, что данная находка представляет интерес для краеведческого музея и может заинтересовать краеведов, то один из лучших спилов можжевелового ствола осенью 2003 года передала музею г. Звенигова (ствол дерева был найден в лесу Звениговского района в 1983 году). Вместе со спилом ствола я передала музею и краткое сопроводительное сообщение об этой удивительной находке (фото 33,34).

                * * *               

А спустя некоторое время  художник Сергей Большаков, искусный и тонкий резчик по дереву и знаток дерева, – он иконы и храмы по дереву резцом создаёт, – поведал мне ошеломляющую новость:
– Я тщательно отшлифовал тот спил ствола можжевельника, что вы подарили мне когда-то, и посчитал годовые кольца: их оказалось более 180!.. Вот такая новость.
Я так и ахнула!.. Значит, можжевельник, поваленный ствол которого мы нашли в лесу, жил там почти 200 лет?!. Два века!.. Он там вырос!.. А потом упал, возможно, по старости – о чём говорит трухлявая сердцевина ближе к вершине ствола… Но снизу, от комля метра на два, ствол совершенно здоровый. И пролежал он на земле на лесной опушке – сколько долгих лет? – до наших дней...
И что удивительно, ствол дерева до сих пор сохраняет живой аромат можжевельника!.. Это уникальное можжевеловое дерево, прожившее на свете два столетия и давным-давно упавшее на землю, не умерло? – дерево уснуло!.. И вот теперь, через много лет, тепло близкого костра отогрело живую душу можжевельника, и он проснулся и начал дышать!.. И его живой дух просто ошеломил меня в тот момент, когда я его почуяла... Невольно вернёшься к языческим временам, когда люди верили, что и у дерева, даже лежащего на земле, есть живая душа…