Гаррис Т. 2. Гл. 15. Новый спикер Пил... Ч. 2

22-го числа последовали дебаты. Сэр Стаффорд Норткот20 предложил просо исключить мистера Брэдло из состава Палаты общин, отменив тем самым вчерашнее ходатайство лорда Рэндольфа о новом судебном разбирательстве по делу. Лорд Рэндольф протестовал против такой политики «молока и воды»21 и настаивал на немедленном наказании Брэдло через суд. После долгого обсуждения, в ходе которого все стороны были разгорячены неоднократными вмешательствами мистера Брэдло, сэр Стаффорд заменил свое простое предложение об исключении предложением немедленно изгнать мистера Брэдло. Поскольку оно было принято, освободилось место для нового депутата от Нортгемптона.
_______________________
20 Сэр Стаффорд Генри Норткот (1818—1887) — британский политик-консерватор.
21 Означает политику бессодержательную, безвольную, бесхарактерную.

«Лорд Рэндольф, похоже, заслужил большую похвалу в кругах тори за быстроту и энергичность, с которыми он действовал», — пишет его сын.

Затем последовали переговоры в Килмейнхеме22 и освобождение мистера Парнелла, а в довершение всего убийство в парке Феникс23 лорда Фредерика Кавендиша24 и мистера Берка25. Но увы! Рэндольф серьезно заболел и выбыл из борьбы на полгода. Все говорили, что если бы Рэндольф смог возглавить атаку на Килмейнхемский договор, правительство Гладстона пало бы.

__________________________
22 Тайные переговоры между премьер-министром Гладстоном и главой ирландских националистов Парнеллом, который сидел в 1882 г. в Килмейнхемской тюрьме, об уменьшении через суды арендной земельной платы для 100 тыс. ирландских арендаторов в обмен на прекращение политических волнений. Соглашение было достигнуто, после чего Парнелл вышел на свободу.
23 Одно из самых громких политических убийств XIX в. 6 мая 1882 г. группа радикальных ирландских националистов зарезали хирургическими ножами высших руководителей британской администрации в Ирландии.
24 Лорд Фредерик Чарльз Кавендиш (1836—1882) — британский либеральный политик, близкий премьер-министру Гладстону. Он был назначен главным секретарем Ирландии в мае 1882 года, но был убит через несколько часов после прибытия в Дублин.
25 Томас Генри Берк (1829—1882) — многолетний постоянный заместитель секретаря в ирландском представительстве центральной власти Великобритании, имел прозвище Замковая крыса. Чиновник, особо ненавидимый ирландскими националистами за работу на британский истеблишмент и за руководство на месте британской политикой принуждения во время ирландских волнений 1879—1882 годов.

Вернулся Черчилль в Палату общин с триумфом. Либералам предложили придерживаться партийной дисциплины и принять участие в дебатах о Египте26. Рэндольф сразу же высмеял их «за помощь в качестве немых на похоронах свободы слова». Я привожу это как доказательство его красноречия, хотя сам всегда восхищался его командирским духом, а не его ораторскими талантами. Годы спустя, беседуя с лордом Хартингтоном о карьере Рэндольфа, я отметил, что тот, кого я всегда считал «совестью Палаты общин», согласился со мной в моей оценке Черчилля.
__________________________
26 Имеются ввиду дебаты в парламенте о захвате англичанами во второй половине 1882 г. Суэцкого канала.

Хартингтон рассказал мне о том, как Гладстон был раздражен упорством Черчилля, настаивавшего на строгом наказании Брэдло за его выходки в парламенте.

— Он враг христианства, — сказал как-то Гладстон о Брэло, — но не стыдится использовать религиозные предрассудки других для получения каких-то ничтожных политических преимуществ своим единомышленникам.

— В конце концов, — отметил лорд Хартингтон, — лидеры обеих партий оказались в одном лагере, а большая часть Палаты общин с Рэндольфом во главе — в другом, а это убедило меня в том, что Черчилль оказался стратегом, которому не было равных. И позже никто никогда не руководил Палатой общин так, как он: Рэндольф знал Палату общин лучше, чем она сама себя знала. Как парламентарий он не имел себе равных, даже второго по уму за ним не нашлось.

По ходу нашей первой беседы я распознал в Рэндольфе качества великого руководителя, правда, не так четко, как увидел позже, но достаточно ясно, чтобы признать в нем реинкарнацию особой силы его предка, первого герцога27. В то время он отличался необычайной сердечностью и страстной верой в эффективность ряда реформ, которые я считал малосущественными, но которые он хвалил как чисто английские. Позже я расскажу о Черчилле гораздо больше, но здесь, поскольку стало модным насмехаться над ним, я хочу подчеркнуть, что никто после личного знакомства с ним не мог не признать его воистину великим человеком. Рэндольф Черчилль и Чарльз Парнелл — оба они произвели на меня гораздо более глубокое впечатление, чем тот же Гладстон, хотя последний был во много крат более красноречив, чем они.
___________________________
27 Джон Чёрчилль, 1-й герцог Ма;льборо, князь Миндельгеймский (1650—1722) — английский полководец и политический деятель, генерал-капитан. На протяжении всей своей жизни Черчилль служил пяти монархам. За победы в войне за испанское наследство признан выдающимся английским военачальником. В царствование королевы Анны был самой могущественной политической фигурой Англии и Великобритании. (При королеве Анне было осуществлено официальное объединение Англии и Шотландии в одно государство и провозглашена Великобритания).

В первые годы моего редакторства я познакомился с Александром Мейриком Бродли28, который прославился как защитник Ораби-паши29 и независимости Египта. Именно Бродли представил меня полковнику Барнаби, который тоже был искренним сторонником лорда Рэндольфа Черчилля. Фред Барнаби был еще одной экстраординарной личностью, физически, думаю, лучшим образцом мужественности, который я когда-либо видел. Более шести футов четырех дюймов роста и около сорока семи дюймов в груди. О его физической силе рассказывали бесчисленные истории, и большинство из них, я полагаю, были правдой. Когда он присоединился к конной гвардии, несколько молодых младших офицеров протащили двух ослов через окно в его спальню. Вернувшись домой поздно вечером, Барнаби спокойно взял их по одному под мышку и преспокойно тихонько отнес на улицу. Однажды я видел, как он взял в руки кочергу и согнул пополам.
_______________________________
28 Александр Мейрик Бродли (1847—1916) —британский адвокат и общественный деятель. Прославился как адвокат Ахмеда Ураби после провала восстания Ураби. В истории известен как Бродли-паша.
29 Ахмад Ораби-паша (1842—1911) — один из первых египетских офицеров, получивших военное образование; полковник. В 1881 г. возглавил выступление Каирского гарнизона под лозунгом «Египет для египтян». После бегства хедива Тевфика в 1882 г. фактически власть перешла в руки Ораби-паши. Летом 1882 г. командовал египетской армией в англо-египетской войне, 13 сентября его войска были разбиты при Тель-эль-Кебире, и 15 сентября он был взят в плен англичанами. Приговорён к смертной казни, которая была заменена пожизненной ссылкой на остров Цейлон. В 1901 г. был помилован и вернулся в Египет.

Барнаби был хорош собой — высокий лоб, волевой подбородок, прямой, тяжелый нос и действительно прекрасные, добрые, смеющиеся широко расставленные глаза. Густые темные усы частично скрывали почти всегда улыбающиеся губы. Если бы я встретил его пятнадцатью годами раньше, то, возможно, сделал бы из него героя, потому что Барнаби был не только силен, но и умен. Он свободно общался на полудюжине языков и был полностью лишен снобизма или чванства. Я всегда был благодарен ему за то, что он с ходу так тепло меня принял.

Барнаби открыто обрадовался, узнав, что я прочел его книгу о путешествии в Хиву, и рассказал мне забавную историю, которая не вошла в книгу.

По возвращении в Англию после этой знаменитой «поездки» Барнаби был приглашен на ужин в Виндзор, чтобы рассказать королеве о своих приключениях. Конечно, он подчинился приказу, сел в поезд на вокзале Ватерлоо и крепко заснул. Проснулся только в Бейсингстоке! Ему пришлось уговаривать начальника станции составить специальный поезд, чтобы отправить путешественника обратно в Виндзор.

— Это был самый дорогой ужин, который я когда-либо ел в своей жизни, — с юмором прокомментировал этот инцидент Барнаби.

Однажды мы беседовали с ним о физических упражнениях и развитии мышц. К моему удивлению, Барнаби оказался сторонником умеренности.

— Особенно в молодости, — сказал он, — мы легко можем переусердствовать и развить себе мышцы за счет жизненной энергии. Я не знаю, как это точнее выразить, — продолжал он, — но уверен, что сам я слишком развит. Я не раз замечал, как заурядные парни вызывают страстную любовь прекрасных женщин, в то время как великие спортсмены чаще частого терпят неудачи в любовных делах.

Говорил он это с горечью, и я воспринял его слова как сокровенную исповедь. Признаюсь, я давно узнал эту истину, а позже весь столичный бомонд удостоверился в том, что брак бедного Барнаби был несчастным. И все же не будем забывать, что аристократки Древнего Рима и даже императрицы предпочитали гладиаторов-любовников. Почему?

Барнаби попал в беду, и этот случай проливает определенный свет на английскую аристократию. Один из его друзей-офицеров, капитан, по-моему, имел интрижку с дамой и часто встречался с нею в номерах Темпла30. Однажды Барнаби, направляясь на встречу с Бродли, столкнулся с этим офицером, выходившим из сомнительного дома. Вероятно, он в шутку рассказал Бродли о том, как растерялся застуканный бедолага. А на следующей неделе в «Мире», номинальным редактором которого был Бродли, появилась заметка, предупреждавшая офицера, о котором идет речь, чтобы будучи в Темпле, тот не попадался на глаза некоторым личностям. Офицер немедленно созвал полковых собратьев-офицеров и обвинил Барнаби в том, что тот предатель и клеветник. Барнаби, человек честный и ни в чем не виноватый, мог только сказать в свое оправдание, что не помнит, чтобы где-то упоминал об их встрече. Он просчитался, потому что некий полковник побывал в редакции «Мира», все выяснил, и немного позже, когда принц Эдуард должен был обедать с полком, офицеры уведомили Барнаби, что, если он появится на этой встрече, ни один офицер даже не приблизится к столу. Этот бойкот ранил Барнаби в самое сердце. И он попросил начальство направить его служить в Судан с экспедицией Уолсли на спасение Гордона31.
__________________________
30 Темпл — исторический район Лондона между Флит-стрит и Темзой.
31 Речь идет о Нильской экспедиции 1884—1885 гг. Была направлена для спасения миссии генерал-майора Чарльза Джонса Гордона, заблокированной в Хартуме восставшими махдистами. Экспедиция опоздала на 2 дня. Восставшие захватили город и вырезали более 10 тыс. человек.

Перед отъездом Барнаби пригласил меня на ужин. Я часто обедал с ним и раньше, и всякий раз заслушивался его рассказами. О жизни он знал гораздо больше, чем обычный английский офицер. Даже прочитал три или даже четыре романа. И был весьма восприимчив ко всему прекрасному в искусстве и жизни. Он также был отличным собеседником: рассказывал с тонким юмором… И вообще, был по существу великодушным и щедрым человеком. Я ставлю Фреда Барнаби в один ряд с Диком Бертоном32 — одним из самых благородных людей, которых я знал.
________________________
32 Капитан сэр Риичард Фрээнсис Бёртон, или Бертон (1821—1890) — британский путешественник, писатель, поэт, переводчик, этнограф, лингвист, гипнотизёр, фехтовальщик и дипломат. Прославился своими исследованиями Азии и Африки, а также исключительным знанием различных языков и культур. По некоторым оценкам, Бёртон владел 29 языками, относящимися к различным языковым семьям.

После ужина Барнаби тихо сказал мне, что не собирается возвращаться из Судана живым.

— Забавно, — заметил он, — быть приговоренным к смертной казни. Через месяц или около того я вступлю в великое «Возможно», как, по-моему, Дантон33 называл «неоткрытую страну».
______________________
33 Жорж Жак Дантон (1759—1794) — великий французский революционер.

Я яростно возражал, доказывал, что его жизнь и достижения великого авантюриста представлялись мне во много крат более значительными, чем существование всего офицерского корпуса.

— Я бы отдал всю свору «диких обезьян» и посредственностей, — воскликнул я, — за одну жизнь Барнаби. Ради Бога, возьмите себя в руки и проживите долгую великую судьбу с благородной целью.

— Возможно, вы не знаете, как меня бойкотируют? — вздохнул он.

— Я слышал об этом от Бродли. Но я также слышал, что весьма авторитетный в армии полковник Ральф Вивиан34 поддерживает вас…
________________________
34 Ральф Вивиан (1845—1924).

И все же Барнаби был ранен в самую душу и теперь выплеснул на меня свою так долго сдерживавшуюся тоску.

— Жизнь более сложная игра, чем мы склонны представлять себе в юности, — сказал он. — У кого может быть лучшее начало, чем у меня? Рожденный в замечательной семье, с прекрасным здоровьем, сильный, рослый, не красавец, но все же и не уродливый. Наделенный природной смекалкой, отличной памятью, любовью к приключениям и путешествиям, наконец, искренне готовый использовать на благо людей все свои преимущества. В тридцать пять лет я был приглашен в Виндзор, как человек с незаурядной репутацией в обществе и положением полковника гвардии. И вот в сорок лет без какого-либо повода, без вины я оказался изгоем!.. — говорил он с отчаянием в голосе. — У меня нет никаких шансов на оправдание. Внешнее благополучие лишь усугубляет ситуацию. Слава Богу, я знаю, как умереть!

Лицо его преобразилось, озарилось неукротимой решимостью и радостным мужеством.

— Не говорите так! — воскликнул я, потрясенный повисшим в воздухе холодом смерти. — Я не в силах вас слушать! Это недостойно вас! Это лишено какого-либо здравого смысла. Вы не сделали ничего плохого и тем более намеренно, — продолжал я. — Вы обращаете внимание на игрища банальных идиотов против неординарной личности, добившейся в этой жизни большего, чем они все вместе взятые. Вы обязаны пережить все это, пройти через это, не обращая внимания на злопыхателей. Помните, как сказал Гете: «Когда король выезжает за околицу, деревенские псы лают ему вслед».

Но Барнаби пропустил мои увещевания мимо ушей.

— Если бы дома все было по-другому, — вздохнул он, — я бы попробовал. Но нет, я неудачник, Гаррис. Я везде терпел и терплю неудачу, так что «еще один бой, лучший и последний».

Я ни в чем не могу упрекнуть себя. Я делал все, что было в моих силах. Я спорил с ним, уверял его, что высшее общественное мнение не осуждает его; умолял его не впадать в безумие ради всех нас, кто заботился о нем…

Наконец он прервал меня:

— Жребий брошен. В начале следующей недели экспедиция отправляется в Судан. Я подумаю над тем, что вы сказали. Невзирая ни на что, я бесконечно обязан вам за все. И все же каждый человек, мой друг, должен «смириться со своей судьбой».

Слезы стояли у меня в глазах, и сердце болело, когда мы расставались. Весь мир знает, как благородно Барнаби отдал свою жизнь в битве при Абу-Клеа в Судане. Арабский натиск прорвал британскую оборону, и в следующую минуту махдисты смели бы наш строй, когда гигант Барнаби бросился в брешь и ценою собственной жизни остановил врагов. Едва наш отряд оправился и восстановил строй, истекавший кровью от дюжины колотых ран Барнаби рухнул с арабским копьем в горле. Он спас тысячу жизней и превратил катастрофу в победу.

Беннет Берли35, знаменитый военный корреспондент, написал мне впоследствии, что Барнаби спас «все наши жизни». Когда я читал о его героической смерти, я плакал, как ребенок, но потом подумал: «А ведь его коллеги-офицеры, скорее всего, еще гордятся своим идиотским бойкотом!»
___________________________
35 Беннет Грэм Берли (1840—1914) — шотландский авантюрист; участник гражданской войны в США на стороне Конфедерации, был разведчиком. После поражения сбежал из-под суда. В том же году был нанят военным корреспондентом лондонской газетой «Дейли Телеграф». Героически освещал события войны в Судане, англо-бурские войны, русско-японскую войну. Является прототипом главного героя в романе Редьярда Киплинга «Свет погас».


Для меня истинным героем Судана стал дорогой Фред Барнаби, а не злосчастный Чарльз Гордон. Я никогда особенно не любил китайца Гордона, возможно, потому, что его так превозносили на все лады, осыпая дешевым обожанием тех, кто даже не знал его в лицо. Я взял у него интервью для «Вечерних новостей», когда он приехал из Брюсселя по приказу Гладстона и собирался отправиться в Судан, чтобы освободить гарнизоны, осажденные войсками Махди. Возможно, потому что я не ожидал многого, я почти ничего не получил от него.

По словам Стида36 из «Пэлл-Мэлл Газетт», он был «христианским героем... Воином Христа». Богохульное противоречие в терминах, возможное только в Англии или Америке. Чарльз Гордон был неангличанином в одном отношении: в нем не было абсолютно никакой «стороны». Он был прозрачно прост и искренен. Он тоже был хорош собой, с замечательным, широким и высоким лбом. Но я не обращал внимания на большие лбы, хотя похвала Виктора Гюго способна заразить любого. Гюго тонко заметил, что большой лоб производит почти такое же впечатление, как и пространство неба в пейзаже.
____________________________
36 Уильям Томас Стид (1849—1912) — британский редактор газеты; пионер журналистских расследований. Считается, что он способствовал началу влияния прессы на общественное мнение и государственную политику. Стид погиб при крушении «Титаника».