Её Свет

Всего Инна послала мне четыре письма. Три были отправлены из Х и одно из Эстонии, куда она уехала на экскурсию с классом. Я же все каникулы провел в районном центре Н. Это было последнее лето детства, хотя я уже давно считал себя взрослым, так как мне ещё зимой исполнилось шестнадцать.

Все началось с того, что после восьмого класса многие мои одноклассники разбрелись по техникумам и пту, и в моем "8 В" осталось 15 человек. Нас расформировали, и я попал в ее класс. Она была замечательной девочкой блондинкой с голубыми глазами. Тогда, она казалась мне очень красивой и мне было удивительно, что она обратила на меня внимание. Наши отношения развивались по обычной схеме малолетней любви. Мы ходили взявшись за руки, целовались в кино, в подъезде, на лавочке под ивами. Мы придумывали имена звездам, слушали "Me and You" от "Belle Epoque". Абсолютно ничего не мешало нашей влюбленности, а когда приходит любовь начинается магия. Утром я просыпался и думал о том,
что увижу ее сегодня, вечером засыпал и с мыслью, что завтра все повторится. Мои дни были похожи друг на друга, но они были прекрасны.
Каждый раз, когда я уходил от нее вечером, я всегда смотрел на ее окна и ждал, что она включит свет. Только после этого я шел домой. Мне казалось этот свет, освещал мне дорогу. Конечно, это была просто моя фантазия, но я почему-то
вбил ее себе в голову, и не уходил, пока свет не зажигался.


Вскоре Инна решила, пригласить меня в гости.
Знакомство с родителями прошло хорошо.

-Чтобы я этого еврея больше тут не видел!- сказал Инне папа когда я ушел.

Она рассказала мне это с тревогой в глазах, но мне было смешно:  во первых я никогда не был евреем, во вторых даже если б и
был, мне казалось, что теперь уже вряд ли что-то может разлучить нас.

Маму я помню хуже, но, по моему, это была тихая приятная женщина. Мне кажется я ей понравился больше чем папе.
Во всяком случае, Инна ничего мне больше не рассказывала.

Ещё у нее была старшая сестра, но она вскоре вышла за муж и уехала куда-то очень далеко и навсегда .
После отъезда сестры у неё появилась своя комната, в которой стояло пианино, письменный стол у окна и кровать.
Возле пианино на стуле стоял магнитофон "Снежеть". Рядом лежали бобины с магнитофонными записями, которые я
сразу же изучил. Там было все хорошо. Smokie "Midnight Cafe", Wings "At the speed of sounds".
Я был приятно удивлен, в то время все слушали Boney М.
Мы часто играли в карты, или просто сидели и болтали, слушая музыку. Конечно мы целовались и дома
Но это было опасно. В комнату в любой момент могли зайти и это напрягало, хотя и не являлось помехой.
Как вы возможно догадываетесь, в нашем возрасте трудно было ограничиться одними поцелуями.
Время от времени мы исследовали друг друга. Это было ещё опаснее и для меня было сопряжено с некоторым дискомфортом.
Примерно после двух - трех часов таких исследований, у меня начинались боли в паху. Я делился этим с Инной,
но она делала большие глаза и ни за что не соглашалась на мои предложения о более серьезных действиях.   

Новый Год мы встречали вместе. Я пришел около десяти и мы сели за стол. Нужно было проводить старый год посмотреть
Голубой Огонек. Отец Инны делал вид, что меня нет и у него получалось. Я даже начал чувствовать себя прозрачным.
Но затем он "хлопнул" четыре рюмки подряд и пошел спать.
Помню, что все мы мысленно выдохнули.
По телевизору пела Пугачева, ещё та, настоящая, с дыркой меж зубов.
За роялем, с лицом Терминатора, наяривал Паулс.
Наступал 1980 год. Застой близился к концу, но все его жители гнали от себя мысль, что Брежнев не вечен.   

Зима, пролетела быстро. Весной я пригласил Инну в гости, она пришла, я что-то играл ей на гитаре, потом мы конечно целовались.
Я продолжал плыть в этой лодке любви, абсолютно не интересуясь, как долго это продлиться.
Наши мамы познакомились, с папами было сложнее. Но это не имело значения.
Матриархат правил во многих семьях развитого социализма. Все было замечательно, но летом закончилось...
 
Знаете, этот момент в рассказе самый сложный для меня.
Я правда не знаю, что тогда со мной произошло. Мне стало вдруг все безразлично и наши встречи и все о чем мы мечтали. Просто все вдруг рассыпалось в пыль и ничего не осталось. В последствии женщины будут бросать меня и очень часто.
Но тогда ушел именно я, зачем - я сказать не могу. У меня было такое чувство, что я стал внутри абсолютно пустым. Я ничего не чувствовал к Инне. Это было ужасно, неестественно, но это было. Я сто раз спрашивал себя, почему я так поступил, но ответа я не знал.

Возможно, чтобы это понять, меня нужно погрузить меня в гипноз и вернуть в то время, чтобы я рассказал что и почему.
Но, знаете, я сомневаюсь, что и в этом случае вы получите ответ.



С тех пор я не видел ее лет десять или больше. Я слышал, что она вышла замуж, и как то раз видел ее в общественном транспорте. Она похорошела. Из девушки куколки Инна превратилась в женщину вслед которой обычно смотрят мужчины. Тогда мне даже захотелось встретиться с ней опять, но я подумал, что после всего случившегося она может меня просто послать и это будет логично. Инна была уже совсем другим человеком со своими делами и со своей жизнью.
Хотя... ее четыре письма по прежнему лежали у меня в ящике и это по прежнему оставалось нашим общим осколком разбитого зеркала. Иногда я хотел рассказать ей о них. Потом я гнал эту мысль, потом она снова возвращалась. Ситуация была глупая, я понимал это, но мне очень хотелось посмотреть на нее в тот момент когда она увидит эти письма.
Так это все и тянулось из года в год, и я уже начал сомневаться, что когда-нибудь расскажу ей о письмах. 


Игорь позвонил в конце октября
-Привет, звонила твоя Инна, сказала, что Аня Шатова умерла, неудачная операция. Похороны в четверг в 10, приходи к ее дому.
Когда речь заходила об Инне, мой одноклассник всегда добавлял "твоя", это немного льстило, но было неправдой.
Повод для встречи был конечно так себе, но был.

Я взял письма и поехал. На улице было сыро, срывался снег. Гроб Ани стоял у подъезда, было немного людей. Инна уже была там. Она была очень расстроена. Я подумал, что может в следующий раз с этими письмами, но она стала рядом, даже очень рядом, я был в легкой куртке и почувствовал сквозь одежду ее тепло.


Мы не поехали на кладбище, я предложил подвезти Инну до дома, она села в машину и... я рассказал ей о письмах.
Она промолчала, мне показалось, что она продолжает думать об Ане, но потом удивленно посмотрела на меня.
- Ты все время хранил эти письма?
Я кивнул
- Зачем ?
- Не знаю,- я пожал плечами и вытащил из кармана четыре надорванных конверта.
Она удивилась и по моему очень. Если бы я попытался найти любой другой повод, чтобы ее удивить, я бы вряд ли, что либо нашел

- Давай уедем отсюда - произнесла вдруг она

Я не знал куда ехать и поэтому выехал со двора и поехал прямо. Кстати, если не знаете куда ехать, всегда езжайте прямо.
Как минимум, сэкономите время и доедете быстрее, чем если будете ехать закоулками.
Через некоторое время город остался позади и я остановился у обочины с видом на терновник.
 
Я протянул ей письма, и она стала их читать.
Жизнь прикольная штука. Ещё вчера я не мог себе такого даже представить, а сейчас я сидел рядом с ней, смотрел на нее и
вспоминал как все было тогда. Затем я наклонился и поцеловал ее, она не отстранилась и я продолжил. Я бы вообще перешел к более решительным действиям но между нами был ручка переключения скоростей. Тем не менее я предпринял несколько попыток, но ручка очень мешала. Я чувствовал, что хочу ее сейчас, здесь в этой машине, на окраине города с видом на какой- то высохший кустарник, но между нами была эта чертова ручка. И тогда я сделал ошибку. Я решил, отложить все мое хотение на следующий раз.

Если когда-нибудь попадете в похожую ситуацию- помните! Следующего раза может и не быть, я даже больше скажу, его не будет.
Поведение женщины в подавляющем большинстве случаев, зависит от ее эмоционального состояния, и если вам удалось погрузить ее в это состояние, то нужно действовать сразу и ничего не откладывать. Потом она вспомнит, что у нее есть муж, вспомнит, что на самом деле он не так уж и плох, и ее дети похожи на него а вы всего лишь мелкий засранец который ее когда-то бросил.

И я отвез ее домой. После этого случая мы пару раз случайно виделись на улице, но она ни малейшим образом не возвращалась к теме писем. Все указывало на то, что третьего шанса у меня не будет.

Я долго не знал, что мне делать с этими письмами. Вначале я снова положил их в ящик, потом попробовал почитать, но после первых строк я понял, что это слишком. Там было все, что я когда-то разбил: млечный путь, скамейка под ивами, поцелуи.
Это все накрывало меня, едва я начинал читать, и я клал письма обратно в ящик. Там они пролежали еще несколько лет, но после ремонта квартиры куда-то пропали. Я долго искал их, перерыл все ящики, но так ничего и не нашел.
Тогда я подумал, что теперь точно все закончено, но потом вспомнил, что у меня все-таки остался свет ее окна, который светил мне когда я возвращался домой. Я мог видеть его в любой вечер, стоило только пройти мимо ее дома. Скорее всего она уже и не имела к нему никакого отношения, но свет оставался, словно от далекой звезды, которой уже давно нет.


Me and You