Маиса

Отрывок из романа "Хатти 2"

Аладама увидел вдалеке небольшое поселение. Сутки безостановочного пути были позади, и, наконец, они добрались до места, указанного Удиной. Неподалеку, у въезда в поселение, стоял одинокий домик с оградой из кустов можжевельника. Оттуда вышла высокая худая женщина, оглянулась и навострила уши, прислушиваясь к щебетанию взволнованных птиц в округе. По внешнему виду женщины невозможно было определить её возраст. Длинное платье черного цвета обтягивает тонкий стан. В движениях прослеживается не характерная для женщин преклонного возраста грация. А длинные по пояс волосы наполовину иссиня-черные, наполовину седые. Или они всегда такими были? Женщина огляделась и направилась внутрь. Только она дошла до двери, как взгляд её упал на козырёк кровли. Женщина внимательно высматривала что-то и недовольно бормотала себе под нос. Вдруг она одной рукой взялась за опорный столб, с легкостью взлетела наверх и выхватила из камышовой крыши пищащую летучую мышь.
Аладама не понял, для чего странной женщине понадобилось перепуганное маленькое существо, но, по словам Удины, Маиса была единственным шансом на исцеление меотского царя, и он пришпорил коня. Подойдя к двери шаманки, молодой воин услышал её приятный, ласкающий слух голос:
– Проходи, Аладама!
В Хатти он встречал многих шаманов, но с такими способностями сталкивался впервые. Откуда она узнала его имя?
– И царя сразу занесите, – вышла она из темной комнаты, в которую не проникал ни один луч света.
– Как ты узнала про царя? – удивилась Гошанаго.
– Говорят, летучие мыши к дорогим гостям. Со вчерашнего дня не дает мне покоя, всё время пищит в камыше. Проходи, госпожа, добро пожаловать! – сказала она уважительно и ледяными руками взяла Гошанаго под руку, проводя внутрь.
– Да приумножится твой род, – улыбнулась женщина, еле скрывая неприятные чувства, нахлынувшие от прохлады длинных и тонких пальцев хозяйки.
– Разве есть у меня род? – отстраненно ответила та. – Девушки, уложите царя на кровать и займитесь угощением. Я поставила стол на заднем дворе. Принесите моим дорогим гостям трехногий стол с едой и сами подкрепитесь. Вам предстоят важные дела, красавицы мои. Скоро в путь.
Гошанаго не поняла, почему шаманка посчитала, что амазонки оставят их тут одних и уедут. Она была напугана.
– Да, госпожа. Есть такие люди, которые умеют читать чужие мысли… – расхохоталась хозяйка, усаживая гостью на стул. – Присаживайся, пожалуйста. Я знаю, что у меня холодные руки. Я не люблю солнечный свет. Не впускаю его и сама не выхожу к нему.
Комнату освещал лишь круглый глиняный сосуд с раскаленными углями. И этого обрывка света хватило, чтобы рассмотреть в этой колдунье прекрасную женщину неописуемой красоты. Это была удивительная амазонка с приподнятыми тонкими бровями вразлёт и длинными ресницами. Огромные глаза цвета неба и алые тонкие губы придавали ей строгости. Лишь еле заметные морщинки в уголках глаз говорили о немолодом возрасте Маисы.
Тут же появились амазонки с круглым столиком.
– Вы не стесняйтесь, подкрепитесь. А я займусь царем, – сказала шаманка и отошла.
Стол ломился от обилия вкусной еды: вареное мясо, уже разделанное на куски, горячий и насыщенный бульон, чесночный соус, пшенная каша. Аладама удивленно повел бровью. Услышав манящий аромат свежеприготовленной еды, Гошанаго поняла, что Маиса, соблюдая добрые традиции нартов, достойно встречала дорогих гостей. Немного перекусив, Аладама подошел к шаманке, что суетилась над царем Меотиды. Тот был без сознания уже давно.
– Человек, научивший тебя искусству врачевания, передал тебе все свои знания. Золотые руки у тебя! Если бы не ты, мы сейчас находились бы в очень неудобном положении. Все позабыли бы о том ужасе, что сотворили дарданейские захватчики, если нарты начали между собой войну за меотские земли. Ну что ж… Такова жизнь. Но есть у нас одна хорошая черта – перед общим врагом мы сплачиваемся, – прошептала Маиса, обращаясь к Аладаме.
– Что скажешь о нем? – Аладама кивнул в сторону царя, раздраженный тем, что шаманка не говорит о главном.
– Он выздоровеет, не переживай. Ближе к закату откроет глаза. Помощь должна подоспеть к рассвету. К этому времени я поставлю его на ноги. Я могу снять боль, но ничего не сделаю с природой его перебитых костей, они заживут не скоро. Но он сможет предстать перед врагом верхом на коне. Накрепко перевяжем переломы, а ты следи за ним хорошенько и вовремя подавай ему снадобье. Слава Богу Души, ты вовремя подоспел и вырвал его из лап смерти, – прощупав перевязанные кости Туара, шаманка повернулась к Аладаме.
– Ничего такого я не сделал, – тихо ответил Аладама.
– Ты отпусти своё сердце и открой глаза.
– Не понял. Ты о чем? – удивился Аладама.
– Сердце твоё страдает в заточении. Ты сам его заковал в цепи, и теперь оно борется с тобой же, пытаясь высвободиться. А глаза закрыты, и ты не видишь то, что стоит перед ними. Ты не чувствуешь вкуса еды, воды, ощущения притуплены, ты нем, глух и слеп. И оттого ничто не приносит радости. Мысли твои не там, где надо. И время идет незаметно, протекает мимо тебя. Человек не может и не должен так жить, это противоестественно. Если бы всё не сложилось именно таким образом, ты никогда не вернулся бы на родину, и не свершилось бы судьбой предначертанное. Лань всегда возвращается туда, где родилась. И ты вернулся. А теперь оставь прошлое в прошлом и откройся свету! – сказала Маиса и развернулась к царю.
Теперь Аладама понимал, о чем идет речь. Но он же не мог измениться мгновенно и по велению пальца стать другим человеком. На то потребуется время.
– Подай мне тот мешочек, молодец! – шаманка указала на множество горлянок и мешочков, аккуратно развешанных на широкой циновке.
Маиса нанесла воду с резким и едким запахом на виски и подносовый желобок Туара. Потом намочила повязку в специально приготовленной настойке и вытерла тело царя, а под конец, приоткрыв ему рот, накапала туда другого снадобья. Колдунья подогрела масло и, аккуратно помассировав подошвы ног больного, вернулась к своим заклинаниям.
Процесс этот был интересным для обычного человека, а для Аладамы привычным делом. Точно так же он лечил незнакомца той глубокой ночью, когда принес его в свой дом.
Гошанаго пыталась проявить невозмутимость и с ровной спиной гордо восседала на стуле. Однако тело её периодически сотрясал страх перед неизвестностью.
Наконец, Маиса отошла от больного и вышла во двор. Там суетились амазонки, протирая своих остывших лошадей.
– Девушки, поспешите! Возвращайтесь в Меотиду, пока холодная морская волна не потушила яркую искру. Вы должны поспеть вовремя. Будьте внимательны в Кебгульском лесу! – шептала она молодым воительницам, что внимательно слушали её наставления.
Они не совсем понимали всей сути сказанных слов, но амазонки знали, что Маису надо слушаться всегда и с точностью делать всё именно так, как она говорит. Долго не задерживаясь, воительницы покинули поселок и устремились домой.
– Раз ты о нас знаешь всё, я бы тоже хотела спросить кое-что, – мягко сказала Гошанаго, когда шаманка снова села перед ней.
– Я прослежу за лошадьми, – быстро удалился Аладама, не желая стать свидетелем женских душещипательных признаний.
– Конечно же, ты хочешь узнать, кто я, – догадалась Маиса.
– Верно, – улыбнулась женщина.
– Я родилась амазонкой. Была такой же воительницей, как и те, что сопровождали вас в пути. Я прожила удивительную жизнь. А теперь стала старой и неугодной.
– Ты кажешься молодой. Голос у тебя совсем не старческий, – говорит Гошанаго.
– Нет, госпожа. Я прожила целую жизнь… И даже больше. Кажется, Бог Души совсем забыл обо мне, и я застыла в этом образе. Когда-то я перестала стареть, хоть годы мои шли и шли. Мои сестры-амазонки начали бояться этого, называли меня ведьмой и хотели убить. Я понимаю их и не виню. Это страшно: ты стареешь, тело становится дряблым, суставы болят, а твоя подруга-ровесница всё такая же молодая и резвая. В голове не укладывается! Я же хотела только быть полезной империи и выполнять свои обязанности. Ни разу не помышляла занять трон верховной царицы, используя свои способности. Ситуацию усугубили моё бесплодие и знания – я искусно готовила снадобья. Сестры прислали за мной «тень». Это тайные и невидимые убийцы, призванные избавляться от предателей и опасных амазонок. Обычно они быстро делают своё дело и исчезают под покровом ночи. Только мои сестры забыли, что у меня был дар предвидения и я знала, что за мной придут. Царица и совет амазонок пребывали в недоумении, когда наутро я притащила им тело убийцы, посланной за мной, и бросила к их ногам. Сестры могли бы напасть на меня и покончить со мной прямо там же, но они боялись. Думали, что я ведьма. В тот день мы договорились, что я покину империю, никогда и ни при каких обстоятельствах не буду обсуждать их, а они прекратят искать моей смерти и перестанут за мной следить. Так я осела в этих местах. Если не помогаю, то точно не мешаю людям. И, тем не менее, меня до сих пор боятся. На свете есть только один человек, которого я не смогла вылечить – себя. Я так и осталась бесплодной. Видать, не суждено мне было воспроизвести на свет такое же чудовище, себе подобное.
– Нажан… Нажан… – пробормотал вдруг царь, перебивая рассказ Маисы.
Шаманка взяла со стола какое-то снадобье и поднесла к носу царя Туара. Тот, вдохнув его, потихоньку открыл глаза, пробудившись от бреда. Мужчина не сразу осознал, где он находится и с кем. Позднее, когда пелена сошла с глаз, он посмотрел на Гошанаго и, узнав ее, спросил:
– Что случилось, госпожа?
В дверях появился Аладама. Как только он приблизился к Туару и свет углей осветил лицо Аладамы, царь и его узнал:
– Ты… Спас меня… От зверя.
В комнате до утра горел свет. Царю меотов подробно рассказывали всё, что случилось за последние сутки, пока тот пребывал в забытье: как его пытались убить и как дарданейцы, скорее всего, захватили Аскалу.