Гаррис Т. 2. Гл. 15. Новый спикер Пил... Ч. 3

Когда я спросил Гордона, почему он отказался от своего намерения поехать в Конго и решил вместо этого отправиться в Хартум, он улыбнулся, сказав, что его присутствие в Судане необходимо.

— Позже я съезжу в Конго, — добавил он, — если на то будет воля Божья.

Тогда я понял, что он смотрел на себя как на инструмент в руках Бога, и обязанностью своею полагал исполнение того, к чему был призван. Его фатализм казался мне детским, результатом успеха и многих похвал, повлиявших на неокрепший мозг. Его тщеславие или, если хотите, его вера выходила за рамки разумного. Гордон не разбирался ни в людях, ни в событиях. Как только он достиг Хартума, тут же поразил Бэринга37 и шокировал Гладстона, потребовав, чтобы его старый враг Зубайр-паша38, печально известный работорговец, был направлен из Каира к нему на помощь. А ведь единственный сын Зубайра-паши, Сулейман39, поднял восстание в 1879 году в Дарфуре против Гордона и его лейтенанта Гесси40. Гесси победил Сулеймана в бою, взял его в плен, а затем с подачи Гордона хладнокровно приказал его казнить. Бэринг придерживался мнения, что Зубайр-паша причинит Гордону вред, а предубеждение Гладстона против работорговца было непреодолимым. И Гордону было отказано в Зубайр-паше.
____________________________
37 Эвелин Бэринг, 1-ый граф Кромер (1841—1917) — дипломат, британский генеральный контролер в Египте.
38 Аль-Зубайр Рахма Мансур-паша (1830—1913), также известный как Себехр Рахма или Рахама Зобейр — работорговец в конце XIX в. Позже он стал пашой и суданским губернатором. Репутация заклятого врага генерала Чарльза Гордона превратила его в мифическую фигуру для жителей Великобритании, его называли «самым богатым и худшим», «королем работорговцев».
39 Сулейман вад аз-Зубайр (1855—1879) — единственный сын Мансура-паши, вождь работорговцев, поднявших восстание против Гордона. В июле 1879 г. сдался в плен лейтенанту Гесси и на следующий день был расстрелян с еще 9 сообщниками, якобы при попытке к бегству.
40 Ромоло Гесси (Джесси) (1831—1881) — итальянский авантюрист, гарибальдиец, участник Крымской войны на стороне британцев. Со времен Крыма друг и соратник Гордона. Путешественник. Подавлял мелкие восстания работорговцев в Судане.

Словно в насмешку над его верой в провидение, события с самого начала восстали против Гордона. Едва он достиг Хартума, как генерал Осман Дигна41 взял штурмом Синкат и предал мечу не только египетский гарнизон, но и всех мужчин, женщин и детей в этом городке. Неудивительно, что гарнизон Токара без боя сдался своему врагу, многие искренне перешли на его сторону. Затем махдисты стали угрожать Хартуму. В Лондоне парламент заставил Гладстона направить в Судан военную экспедицию на спасение миссии Гордона — спасти спасителей. Экспедицию возглавил генерал Уолсли. Помятуя о своей экспедиции на Ред-Ривер42, тот решил наступать вверх по Нилу, вместо того чтобы идти коротким путем через Суаким и Бербер.
_________________________
41 Осман Дигна (1840—1926) — самый знаменитый военачальник махдистов в годы войны против британцев. В Великобритании был демонизирован как дикарь-колдун. Курд. Доблесть Османа воспета в стихах Редьярдом Киплингом.
42 Экспедиция Уолсли — военная операция британской армии в 1870 г. для противостояния отрядам канадских метисов под руководством Луи Риеля во время восстания на Ред-Ривер. Восставшие без боя бежали от наступавших британцев. Тогда еще полковник Уолсли вернулся в Лондон национальным героем.

Эта трагикомедия открыла мне, как вспышка молнии, всю невыразимую глупость демократии, что означает сегодня плохо информированную прессу и сентиментальное громкоголосое меньшинство. И все же среди всего этого шума внезапно раздался голос настоящего мужчины.

Однажды утром «Таймс» опубликовала письмо Махди43, если я правильно помню, к английскому правительству. Оно было поразительно хорошо написано и переведено на лучший английский язык. К сожалению, текста этого у меня сейчас нет, но он произвел неизгладимое впечатление как величайший документ, опубликованный в те годы, превзошел даже послание Парнелла, опубликованное после того, как Гладстон предал его в деле о разводе О;Ши44. Махди спросил у англичан, почему они выступили против него с конницей, пехотой и артиллерией? Разве они не знали, что если их поддерживает Бог и служат они Его высоким целям, то они и небольшими силами были бы непобедимы? В то время как если бы их цель была корыстной и жестокой, никакой силы бы не хватило против восставших.
_______________________________
43 Махди (мессия в исламе) — здесь: Мухааммад Ахмад ибн ас-Саййид ибн Абдуллах, он же Махди Суданский (1844 — 1885) — вождь освободительного движения в Судане, основатель суданского Махдистского государства.
44 В 1890 г. капитан Уильям О;Ши подал в суд против своей жены Китти О;Ши и «некоронованного короля Ирландии» депутата Палаты общин мистера Парнелла, которые сожительствовали на глазах у всех более 10 лет. От этого сожительства родились трое детей. Под конец супруг не выдержал и подал на развод. Суд встал на сторону обманутого мужа, что сломало политическую карьеру Парнелла.

«Скажи мне, чего ты хочешь, — мудро писал Махди, — и если это правильно и справедливо, у тебя не будет никаких трудностей; с другой стороны, если твоя цель тайная и злая, ты всего лишь вспахиваешь песок». Адресованное Гладстону, послание это было неотразимо саркастичным: старый христианский ритор оказался верхом на петарде собственного изготовления.

Все лето Англия с нескрываемым интересом следила за экспедицией на Ниле. Наконец, после победы при Абу-Клеа45, был решен вопрос о прорыве в Хартум. Словно для того, чтобы продемонстрировать полную бесполезность своих суждений, Гордон 29 декабря отправил сообщение о том, что «с Хартумом все в порядке и он может продержаться в течение многих лет». Но Уолсли знал лучше, и в начале января сэр Чарльз Уилсон пришел к Хартуму, но обнаружил, что город уже пал — там засели махдисты.
_________________________
45 Битва состоялась 17 января 1885 г. Махдисты были наголову разбиты британской военной экспедицией.

«Гордон в плену», — опубликовали все газеты. Затем пришла трагическая правда. Услышав приближавшихся махдистов, Гордон выбежал из своего дворца с обнаженным мечом и был зарезан у самого входа. Дорогостоящая экспедиция потерпела фиаско.

Должны ли были британские силы вернуться домой несолоно хлебавши и отдать Судан работорговцам и Махди? Гладстон хотел этого, но аристократическая Англия не могла так легко смириться с поражением!

Как только Уолсли вернулся в Англию, я решил повидаться с ним. Мне было интересно узнать, насколько его взгляд на людей и дела отличался от моего собственного. Уолсли всегда представлялся мне легковесом-воякой: ни силы личности, ни глубины, ни проницательности — обычный английский джентльмен, правда, с большим боевым опытом. Благодаря общению с более способными вояками, чем он сам, Уолсли приобрел своего рода дамское чутье на благое: на добро и справедливость. При этом у него были совершенно несоизмеримые с его способностям амбиции. Все это и многое другое я проиллюстрирую некоторыми историями, которые он сам рассказал мне.

Как-то я спросил его о храбрости, и он удивил меня, сказав, что добровольческая армия всегда лучше, чем армия призывников.

— Каждый третий призывник, — добавил он, — наверняка трус. И это меньшинство в любой момент может привести армию к катастрофе.

Так или иначе, он убедил меня в этом.

Затем разговор зашел о Гордоне.

— О, вы знаете, — вздохнул генерал, — мы с Гордоном были вместе в Крыму, каждый день бок о бок часами в траншее перед Большим реданом46.
__________________________
46 Так британцы называли Третий бастион Севастополя, расположенный на Бомборской высоте.

— Правда? — воскликнул я. — Должно быть, это было очень интересно!

— Очень интересно, — усмехнулся Уолсли. — Это был наглядный урок того мужества, о котором мы сейчас беседуем. Ближе к концу траншея оказалась примерно в восьмидесяти ярдах от крепостных валов форта и была такой неглубокой и грязной, что не могла служить укрытием. Каждый вечер в шесть часов мы уходили с дежурства, и нас сменяли другие бойцы. Джеральд Грэм, ныне генерал сэр Джеральд Грэм, был самым храбрым человеком, которого я когда-либо знал. Шесть футов с лишним роста, да еще и красавец в придачу. Каждый вечер, когда пробивали часы, Грэм вставал из траншеи, засовывал руки в карманы и направился в свою палатку. Вскоре русские заметили это и собрались вечером на ближайшем валу, чтобы пострелять по «большому англичанину». Как назло, они давно намеревались открыть охоту на него. Я упрекал Грэма в его бесшабашности.

— Это только вопрос времени, Грэм! Они тебя достанут. Ради бога, не будь таким безрассудным.

Но Грэм продолжал исполнять роль петуха: каждый вечер ровно в шесть часов в течение нескольких недель. И я уверяю вас, что уже через десять дней или около того после открытия русскими охоты на него, свершилось чудо — Грэм сбежал! К тому времени несколько сотен стволов охотились на героя, а пули жужжали, как пчелы.

— Вы не подражали ему? — спросил я со смехом.

— Нет, конечно, — серьезно ответил Уолсли. — Уже в те годы я мечтал стать главнокомандующим британской армией. Поэтому каждый вечер я проползал на животе по грязной мокрой траншее ярдов двести или около того, пока не оказывался вне зоны досягаемости пули. Я считал себя слишком ценным, чтобы быть столь самоуверенным.

— А Гордон? — спросил я. — Гордон был у вас младшим офицером. Как он себя вел?

— В то время никто из нас не обращал внимания на Гордона, — ответил Уолсли. — Вечером он тоже вставал, смело брал Грэма под руку и уходил с ним из траншеи так, будто ближайший русский стрелок был за тысячу миль от них. Постепенно я понял, что все дело в молитвах Гордона. Видимо, Бог давал ему какой-то знак одобрения, он беззаботно шел с Грэмом. С другой стороны, если бы у него оставались малейшие сомнения в божественном покровительстве, он полз бы по грязи ниже, чем я. А возможно и дольше. Гордон был странной рыбой, зато Грэм был храбрейшим из храбрых.

— Помню, как потом, во время китайской войны, случайно встретил Грэма, — продолжил Уолсли. — Однажды вечером я увидел в тумане большого человека верхом на коне и подбежал к нему, чтобы задать какой-то вопрос. Подойдя ближе, я увидел, что это Грэм, и восторженно хлопнул его по бедру.

— Все в порядке, — ответил он, — только, пожалуйста, впредь не хлопай меня по этому месту. В ноге пуля застряла.

Я посмотрел на свою руку, она была вся в крови. Грэм обращал на раны не больше внимания, чем на опасность.

Уолсли был интересным человеком, хотя, думаю, что эти истории о Гордоне и Грэме — лучшее, что я когда-либо из него вытянул. Тем не менее, он вел насыщенную событиями жизнь, и его воспоминания о гражданской войне в Америке очаровали меня. Я расскажу о них позже, поскольку они объясняют, почему я изрядно поработал, чтобы помочь Уолсли стать главнокомандующим.

В течение многих лет мы встречались, обедали вместе по шесть-семь раз в сезон, и он всегда был отличным хозяином.

В доме Уолсли много позже, когда он возглавлял Королевский арсенал в Вулвиче, я устроил небольшую шутку, которую приписывают другим людям. Лорд Солсбери только что назначил поэтом-лауреатом Альфреда Остина, хотя в сочинениях последнего было не больше поэзии, чем в жужжании комнатной мухи. Однако у него были другие достоинства. В течение многих лет Остин писал передовицы в «Стандарте» и восхвалял там лорда Солсбери. Соответственно, когда умер Теннисон, лорд Солсбери с трудом, но назначил на этот пост Альфреда Остина.

— Альфред Маленький после Альфреда Великого, — как заявил какой-то анонимный остроумец.

Конечно, лорд Солсбери должен был назначить Суинберна47 или любого другого из полудюжины поэтов, более значительных, чем это ничтожное создание, но нет! Он назначил своего панегирика — позорное оскорбление английской поэзии, серьезность которого Солсбери был неспособен даже понять.
_______________________________
47 Алджернон Чарлз Суинберн (1837—1909) — выдающийся британский поэт викторианской эпохи.

Я часто встречался с Остином и считал его обычным журналистом и охотником за должностями, без таланта и индивидуальности. Но в тот вечер, когда мы встретились у Уолсли, он отнесся ко мне со заметной снисходительностью.

— Я знал мистера Гарриса, — сказал Остин, — когда он был всего лишь редактором «Вечерних новостей».

Сказано это было с таким высокомерием и одновременно столь властно, что я предпочел ответить:

— Я слышал, что нынче вы пишете стихи так же хорошо, как и прозу. Что вы намерены создать в ближайшем будущем?

— О, теперь, — ответил он, — я обязан создать определенное число стихотворений.

— Почему? — удивился я, притворившись невежественным простаком.

— О, чтобы держать волка подальше от двери48, — ответил он с улыбкой.
________________________
48 Это английская идиома, смысл которой таков: «заниматься низменной работой, чтобы избежать бедности».

— Вижу, — возразил я, — вижу очень хорошо: вы читаете свои стихи волкам?

С тех пор Остин предпочитал избегать меня, но удачный подкол, сделанный мною в тот вечер, доставляет мне бесконечное удовольствие. Возможно, потому что я редко бываю остроумным.