Хрустальные горы

 


                По календарю уже наступила осень, но солнце продолжало по-летнему радовать  жаркими днями и теплыми ночами.   Группа новичков-альпинистов возвращалась  со скальных  занятий в лагерь.  Пять парней и семь девушек, приехавшие сюда из разных городов страны, где имелись соответствующие спортивные секции.  Их инструктором  была женщина лет тридцати, с загорелым  за прошедшее лето и оттого немного грубоватым   лицом, которое, впрочем, не утратило свои миловидные очертания.     Ее звали Лидия Семеновна, и она была единственной в альплагере женщиной-инструктором.

 

           Слева от тропы каменистый склон обрывался пропастью.  Пропасть была широкой, ее противоположный край был подернут туманной дымкой, отчего казалось, что горы там растут откуда-то из-под земли.   Сегодня  новички-альпинисты отрабатывали первоначальные навыки хождения по скалам и льду на невысоких скалах.  Настоящие зачетные вершины были впереди, их черные пики даже в сентябре покрытые снегом, ждали восходителей.
            Ниже по склону обрыв повернул вправо,  уступая место  высокой    скале с отвесными стенами.      Что-то привлекло девчонок  к ее основанию,  и они стали ковыряться в нагромождении камней.  Галя Ольшанская, стройная черноволосая девушка, одетая в облегающее бедра голубое трико и обычную штормовку,   протянула Олегу Яценко на ладони кусочки прозрачного камня.
               – Хрусталь. Горный хрусталь! – сказала она, – видно падают с вершины и бьются вдребезги. – Подошедшие ребята с интересом рассматривали находки.
                – И что? – равнодушно протянул Олег, – обломки были бесформенными и невзрачными на вид.  Его больше волновал предстоящий спуск группы по склону, где камни соседствовали со льдом.   Лидия Семёновна назначила Олега своим помощником, после первых же занятий на скалах и он чувствовал особую ответственность   оттого, что помогает женщине.
                – А то, что где-то наверху они целые, знаешь, какие они красивые, когда в кристаллах.
                – Наверху! Целые? – подобную глупость даже не хотелось обсуждать, – посмотри, какой пик острый. Ну, где они там могут прятаться….  Да и как залезть туда?
                – Да! Конечно, ты прав. – Галя завернула кристаллы в платочек и сунула в карман штормовки, – пусть на память останется.


                ______________

         
         -  Будешь пиратом! – Люда Маршавина с ехидной улыбочкой, которую она обычно использовала для общения с ним, скептически рассматривала физиономию Олега,  – в постановке на слова песни.  Девочки так решили.
        - Это еще, почему   именно - пиратом?
         - Потому, что  ни петь, ни плясать ты не умеешь.  Без талантов, короче, и физиономия подходящая. Постоишь на сцене, пока Вадик будет  твою красавицу охмурять .
          - А  красавицей  кто у нас будет?
          - Галька Ольшанская.
          - Ну конечно!  Кто ее спасет, кроме Вадьки. Нашли принца!
           Людка  засмеялась. –  Не принца, а ковбоя. Отбирать эту мулатку или креолку  он будет из твоих страшных рук, так будет романтичнее, так, что смотри не надорвись. Галя – девушка не миниатюрная.


                Смена в альплагере подходила к концу.  Позади остались учебные занятия и четыре  вершины, которые шли в зачет.  Оставался последний  выход в горы,  с четырьмя  ночёвками в палатках, а на завершение смены  – традиционный прощальный концерт, который  уходящие спортсмены – новички должны были представить своими силами.  Вадим  Вахрушев, парень  роста выше среднего, плотного телосложения, выбранный девочками  для спасения принцессы,  приехал в этот альплагерь из Москвы.  Его группа, состоящая в основном из  москвичей,  была заявлена на одни маршруты с группой Олега, естественно, Люда, оказалась в группе столичных жителей.

                С Людой Маршавиной, симпатичной третьекурсницей, у которой ко всему прочему, обладала  стройной и крепкой фигурой, Олег был в одной спортивной секции в институте, откуда они втроем приехали.  Третьим был Женька Власов, товарищ Олега не только в секции альпинизма,  но и сосед в студенческом общежитии.  С Людой оба они были в весьма натянутых отношениях, на тренировках и на соревнованиях вокруг нее всегда увивались  ребята  постарше, как правило, с более  солидным,  чем у них альпинистским стажем.
              Он был уверен, что это Люда предложила   его  кандидатуру на незавидную роль в постановке, которую  планировали сделать на слова дурацкой песни, чтобы таким образом уколоть его самолюбие. 
            Сам Олег  новичком уже не считался, так как в прошлом году заработал  в горах значок  «Альпинист СССР», с  характеристикой, где ему настоятельно рекомендовали продолжить занятия альпинизмом. Его тело, подвижное и сухощавое, легко переносило перепады высот.  Этот факт отметил его первый горный инструктор, когда писал ему спортивную характеристику.  Он тогда совершил два дополнительных восхождения повышенной сложности, и только необходимость немедленного отъезда на учебу не позволила ему сдать нормативы на присвоение разряда.  На предстоящем восхождении он был  заявлен старшим группы, правда под наблюдением  инструктора, а   результатом  будет новая характеристика, спортивный  разряд,  а значит, путевка в горы.
               
              Можно было бы отказаться от сомнительной карьеры самодеятельного артиста, но почти все ребята уже были задействованы в музыкальных номерах, поэтому его отказ  могли воспринять, как мальчишескую обиду.  Хорошо,  хоть на роль бизона не назначили.
 
              Олег  поспешил к столовой лагеря, где его ожидала  необычная для альплагеря, забота – конь цвета кофе с молоком. Оседланный конь смирно стоял привязанный рядом с бачками с  помоями. Похоже, условия  существование в альплагере его вполне устраивали…
              Неделю назад их группа возвращалась с обычного планового двухдневного восхождения.  Солнце  уже скрылось  за горами,  лишь скалистые вершины пламенели  в последних лучах  заката и  продолжали освещать долину,  где далеко внизу уже виднелся их лагерь.  В воздухе все явственней ощущался терпкий запах рододендронов, которые не любили большой высоты и жались в теснинах среди скал вдоль дорог.
          Нахоженная тропа  спускалась с пологого  заросшего травой  склона,   на котором паслись вперемежку коровы и лошади.     Под скальным выступом виднелся небольшой  шалаш из веток и травы,  горел костер, над ним, на треноге висел закопчённый чайник.  Но  внимание сразу привлекала фигура пастуха,  сидящего   рядом с костром, одетого в  черную безрукавку, подшитой изнутри  овечьей шкурой. Группа восходителей подошла  ближе, когда человек повернул к ним лицо, сплошь заросшее густым черным волосом.
             Женька  толкнул  сзади  его рюкзак, –  давай подойдем к этому дикарю, попить попросим.   
             Солнце за прошедший день выжгло всю влагу из их уставших тел, а ручьи с ледниковой водой остались вверху. С некоторым опасением они приблизились к пастуху.  У того  на черном лице неожиданно ослепительно блеснули  глаза и зубы в широкой улыбке.
           – Попить бы нам, –  неуверенно выдавил Женька…, –  пожалуйста. 
           Пастух легко вскочил на ноги и подал им пластиковую бутылку с молоком.  Олег опасливо понюхал ее содержимое. Это оказался кумыс, с уже знакомым неприятным животным запахом конского навоза.  Отказываться от угощения было неудобно, поэтому они сделали по несколько глотков, предварительно задержав дыхание.  Кислая жидкость разлилась по внутренностям, казалось, вытесняя жажду и усталость.  Завязался разговор, сразу уходить было невежливо. Так как спешить было некуда, они присели возле костра и отведали соленого сыра, которым их угостил пастух.
 
            На следующий день в лагере был запланирован отдых, и Олег под впечатлением вчерашней встречи с пастухом, его гостеприимства и какой-то недоговоренности в их общении, предложил Женьке вновь навестить того вечером.  Людей такого типа он ранее никогда не встречал в своей жизни, было видно, что тот был рад нечаянным гостям, и его радушие было искренним.
            В местной лавке они  купили  бутылку хорошего вина, овощей, разной снеди, и отправились вверх по знакомой тропинке.  Пастух как-то распознал, что инициатором визита был Олег, почувствовал в нем искреннюю заинтересованность его жизнью, поэтому, когда они прощались уже как друзья, подвел оседланную лошадь.
          – Вот, мой подарок.  Не обижай ее, ночью подпругу ослабляй, и она будет тебе верно служить пока ты здесь.
         – Но мы скоро уйдем…,  как ее вернуть, растерялся Олег. Подарок его не испугал, обращению с лошадьми он научился  в детстве на летних пастбищах в деревне.
         –  Выведешь ее за ворота и стегнешь  прутиком.  Она поймет, что пора возвращаться сюда. Вот и все…
         
           Жизнь человека  имеющего коня, в корне отличается от какого-то безлошадного гражданина.  На фоне живописных кавказских гор  всадник выглядит более органично и мужественно, чем пеший городской турист.  Олег сразу ощутил к своей особе повышенное внимание  женской половины лагеря.   По ровной дороге без особого принуждения он пускал коня галопом, с удовольствием,  в такт скачки, прижимался к бурой гриве.  В лагере он делал несколько успокоительных кругов по спортивной площадке, ловя восхищенные взгляды  девушек.  Те не жалели поощрительных улыбок за возможность сфотографироваться  в седле на мосту через  бурную горную речку, что протекала  метрах в пятидесяти  или с замиранием сердца прокатиться верхом в крепких объятиях всадника. 
           Предложил прокатиться Гале. Та с рассеянной улыбкой некоторое время рассматривала Олега, будто видела его впервые, затем заявила с неожиданной  твердостью в голосе.
          –  Спасибо, но я сама. – Легко взлетела в седло, натянула поводья и припустила коня рысью.
          Сердцу Олега стало тесно в груди.  Ровная, видно давно отработанная на ипподроме посадка, голова гордо приподнята,  волосы развиваются на ветру.  Зрелище было необычным и красивым. Казалось, конь с особым удовольствием повинуется девушке, косит глаз на необычного седока, с особым изяществом перебирает ногами.
           При первом знакомстве  членов группы  в самом начале сезона, когда каждый вкратце рассказывал о  себе,  Галя, сообщила, что ее отец работает  на космос.  Мечтал, о  сыне, чтобы вместе ходить в походы, без которых не мыслил свое существование, а  в итоге,  родилась она.  Вот ей и приходиться  старается за двоих, за себя и за того неродившегося пацана.  Поэтому она здесь.
               Понятно,  Людка подобные катания игнорировала, отпускала ехидные замечания, а когда он по случаю поинтересовался ее мнением насчет подарка, заявила, что конь ей нравится больше всадника.

                _______________

            На занятиях по скалолазанию, где среди новичков   регулярно устраивались соревнования на скорость,  результаты  Вадика и Олега не сильно разнились,  и были более высокими, чем  у остальных ребят.   Олег уверенно чувствовал себя, как на теплых скалах, так и на льду. Его детство прошло в горной местности,  тропинки в скалах были ему привычны, но, только учась в институте, он узнал, что существует вид спорта, где нахоженные дороги  игнорируются, и в горах специально выбираются маршруты, где хождение без  страховочных веревок  не приветствуется.
              Вадик, студент  престижного московского ВУЗА, в спортивной анкете был обозначен   разрядником по  вольной борьбе, приехал сюда на десять дней раньше Олега, сдал все нормативы начальной подготовки и претендовал, как и Олег, на разряд по альпинизму.  Он был подчеркнуто  дружелюбен и открыт для общения, но московская прописка и жизнь в столице с самого рождения, делали его, как и других москвичей, человеком из  какого-то другого мира. Так выглядят люди на перроне в городах из окна поезда, вроде, такие, как ты, спешат по своим  делам,  встретились глазами, даже перекинулись парой слов, оба понимая, что у каждого  впереди  своя дорога.

            Олег в Москве бывал только проездом, в Вадике всегда ощущал соперничество, привычное в любом молодежном  и тем более спортивном обществе.  Когда они отдыхали после занятий, привалившись к нагретому солнцем валуну, он спросил.
           –  Почему…?  Зачем тебе это?  Если не секрет.  Из  комфорта….   Там наверху холод, опасности. 
           Вадик помолчал. По выражению его лица всегда было трудно определить, слушает он собеседника или занят своими мыслями.
            – Страх…  – неожиданно произнес он, – я, признаться, по жизни не сильно смелый. Наверное, поэтому все время в спорте, –  откровения среди случайно встреченных людей встречаются  гораздо чаще, чем  у постоянно  проживающих рядом.
              – Ну, для этого не обязательно лезть в горы.
              – Как сказать…   Обстоятельства.  Хочу остаться в своем институте на кафедре. У нас там хорошая команда альпинистов. Настоящих… !  Мастера спорта.  Многие - из руководства института.  Наверное, это как-то  связано.  Закрытое общество, отпуск вместе проводят в горах.
              – И ты, значит…
              – Да! Хочу им доказать,  а себе в первую очередь, что я тоже смогу….    А ты? Сформулировал для себя.
               – Не знаю, – честно сказал Олег, – просто хожу в горы, потому, что нравится ходить, по правде, об Эвересте не мечтаю,  но и в новичках оставаться стыдно…


           Лидия Семеновна  протянула ему список группы.
         – Завтра утром последний выход в горы.  Вот...    поступают в твое распоряжение. Командуй.  Для начала, обеспечь продуктами. На складе получишь их по прейскуранту. Учти, трое суток в горах с ночевками, дорога в горный лагерь, плюс  сами восхождения. Что возьмете с собой, тем и будете питаться все это время. Смотри не промахнись!
          - Что значит – по прейскуранту, -  не понял Олег, ранее он безропотно грузил в свой рюкзак продукты, отмеренные инструктором, и  об их происхождении не задумывался.
          - На  каждого человека в твоей группе выделяется определенная сумма денег, умножаешь на количество людей – это и есть твой бюджет. Учти, одна девочка останется в лагере. Поняла, что это не ее...  Так вот. Каждый продукт имеет свою цену.  Питание в горах - это отдельная тема  в альпинизме...  Всегда будут недовольные, на всех не угодишь!  Это целая  наука!  Постигай.          

          При выходе из альплагеря, на тропе, где начинаются горные маршруты,  под соснами на стойках висит транспарант немалого размера.  Каждый выходящий в горы может прочитать:
        «Поел больше  – пойдешь дальше».
        Краткость изложения вынуждала  самому домысливать  изречение. В  верности  этого постулата Олег не сомневался,  когда вечером с другими старшими групп  стоял около продовольственного склада и изучал список предлагаемых продуктов и цены на них. С собой, кроме проверенного Женьки,  он взял ребят, с которыми сдружился на предыдущих восхождениях. Костя  Михайлов из Украины  – рассудительный, выше среднего роста парень, всегда спокойный, с  доброй даже застенчивой улыбкой.  Витя Бойко, студент  симферопольского университета, черноволосый, подвижный южанин, полная противоположность  Кости.
            Самыми дешевыми были картофель, капуста, различные  крупы, мясные консервы. Наваленные по углам сетчатые мешки с овощами были склизкими от сырости, от них исходил запах земли, банки мясных консервов без этикеток, в липкой смазке  ровными рядами грудились на металлических стеллажах.  Отдельно, из- за стеклянных  дверей  шкафов заманчиво выглядывали  конфеты, печенье, какао, шоколад.  В толпе восходителей начался нервный подсчет и сопоставление килограммов  с  ценами.  Цена одной  почти невесомой шоколадки соответствовала стоимости нескольким килограммам картофеля.

            Олег размышлял недолго, – тридцать банок тушенки, мешок картошки, овощи – по списку. 
            Вадим, казалось, снисходительно посмотрел на него. – Сильные вы, смотрю, ребята. Такую тяжесть на гору тащить на своем горбу.  А-а, понял, ты своего мула хочешь задействовать.
          – А у тебя что, другие планы?
           – Прикинь!  Мы уже загрузили в рюкзаки палатки, спальники, веревки, бензин, дрова, не только для себя, но и для наших инструкторов…. Теплая одежда. Места в рюкзаках  почти  не осталось.
           – И что ты предлагаешь?
          – Калории надо рассчитывать.  В шоколаде их больше, чем в картошке.  На вершину ты ведь ее не возьмешь… эту картошку, или капусту.
           Паренек из его команды заглянул в бумажку. -  У нас все расписано по дням. По банке тушенки на брата вполне хватит. Девочки заказали сгущенку и кофе…
   
         После сытного ужина в столовой альплагеря рассуждения  новичков о возможном  голоде где-то в горах не убедительны.  Их учат, о них заботятся.   Если потребуется,   опытные  спасатели всегда  готовы прийти к ним на помощь
            Его ребята настороженно прислушивались к разговору.  Они тоже уже уложили свои рюкзаки и сейчас опасливо посматривали на мешки,  куда кладовщик складывал заказанное.
           Женька на правах приятеля, наверное, высказал общее мнение.  – Олег!  Вадик дело говорит. Зачем нам целый мешок картошки. Мы ведь не зимовать на горе собрались. Сбегаем  на эти вершинки - и домой.  В крайнем случае, можно обойтись макаронами, они легче. Не забывай, у нас девчонок – большинство, загрузить их  дровами или тушенкой не получится. Дай бог, чтобы они сами дошли куда надо.
          
           Олег был непреклонен, его опыт предыдущих восхождений подсказывал обратное.   – Это когда тащить наверх – наши девочки сплошь вегетарианки и на диете.   Аппетит возрастает по мере удаления  от цивилизации. Замерзшие,  в сырой одежде  будут трескать    мясо за милую душу,  их порции будут не меньше наших.  И потом…, основные продукты останутся в базовом лагере, на вершины будем брать  что-нибудь из Вадькиного ассортимента.

                Вечером он  последний раз прокатился верхом на лошади. Олег так и не узнал, как  называл эту покладистую  кобылу пастух.  Конь легкой рысью припустил по знакомой дороге.  Он хорошо понимал намерения  седока и легко управлялся  с помощью уздечки, в которой  отсутствовала железка во рту животного.    Из темных кустов выскакивали поселковые собаки и кошки, конь хрипел и пугливо шарахался от них. Видно, в горах его бегу  никто не мешал.  Потом в лагере Олег положил в сумку бутылку вина, фруктов  и привязал к седлу.  Вывел за ворота, прошелся с ним по мосту, за речкой привязал  поводья к седлу и стегнул прутиком.
      
                ______________




             Каменистая седловина среди горных вершин, с которой начинались маршруты зачетных восхождений, была давно обжита  поколениями альпинистов.  Черные пятна кострищ обозначали наиболее удобные места, где надо было ставить палатки. Деревья и кустарники остались далеко внизу, сказывалась высота.  Малорослая  густая трава в низинах  цеплялась за каменистый грунт, незаметно для глаз сменяясь зеленым мхом.   Выше были только голые скалы с белыми проплешинами снега, не успевающего растаять за лето.  Горные цветы, слово освобожденные от мусора, что окружает их внизу, поражают чистым незамутненным цветом.  Если это  бутон желтого цвета, то этот цвет представляешь именно таким.  Невозможно найти изъян в голубом, фиолетовом, красных  красках изящных лепестков.  Цветы росли вдоль тропинок, и не то, что  рвать, трогать   их категорически запрещалось даже из самых лучших побуждений.
              Длинная вереница восходителей,   вытягивалась   из ущелья по едва различимой в нагромождении камней тропинке.  Люди  с видимым наслаждением сбрасывали с онемевших от тяжести плеч лямки рюкзаков, с опаской поглядывали на окружающие  горы, вершины которых скрывались в  облаках.

             
               Инструкторы разбили палатки в отдалении от лагеря.  Их было пятеро, включая руководителей  групп.  В чем заключались обязанности трех незнакомцем, было неизвестно. Они  и не подумали представиться новичкам перед выходом из альплагеря, поэтому  было неведомо, чем они  весь день занимаются за  задернутыми пологами палаток.   Только у одного из них  сзади на куртке на фоне двух белых вершин красовалась надпись красной краской  – «спасатель».    
               Вечером они подсаживались к костру, сдержано принимали угощения из общего котла, редко вступали в разговор, больше помалкивали.  Иногда исчезали в ночи и приносили  мороженое, приготовленное из снега и сгущённого молока,    делились секретами приготовления  торта из сливочного масла, конфет  и печенья. Конечно, тоже замороженного.  Самый молодой из них – Игорь, невысокий парень с лицом, всегда готовым озариться улыбкой, когда к нему кто-нибудь из новичков  обращался с вопросом, задерживался у костра подольше.  Было понятно, что в своей спортивной карьере он еще не набрал достаточное количество гор - «семитысячников», чтобы  стать полноценным членом     элитного клуба  «снежных барсов»,

               Это были люди уже накрепко связавшие свою судьбу с горами, по настоящему живущие только здесь,  вынужденно спускаясь вниз, чтобы немедленно  начать подготовку к  новым  восхождениям.  Чрезвычайных происшествий в лагере пока не было, а несложные маршруты их не интересовали, поэтому они проводили время в нескончаемых беседах за чаем  в своем кругу. Новичков, что робко пристраивались позади и ловили каждое слово, они словно не замечали, хотя можно было понять, что рассказы предназначались и для них.
               
            Они говорили о погибших товарищах, будто те когда-то ушли в призрачное небытие,  но  по-прежнему существуют  где-то рядом. Может,  в подсознании.  Их послушать - смерть была обычным приложением к  альпинизму. Почетно было погибнуть где-то на семи – восьми тысячах метров, в чрезвычайных обстоятельствах.  Смерть  напарника, идущего с ним в  одной  связке, была мерилом  риска  для того,  кто был рядом, но выжил, придает ему самому значимости и наглядно демонстрирует   реальную   степень  пережитой опасности.  Адреналин, бушующий в их крови,  заставляет постоянно повышать планку  смертельного риска,  загонять за все возможные  пределы возможности свой  организм.



                _______________

              Первой вершине недоставало до четырех тысяч  около  сотни  метров.  Погода стояла солнечной, скалы сухими на большей протяженности маршрута, и только перед вершиной облака окутали восходителей, отчего стало сыро и зябко.  В трудных для прохождения местах Олег под наблюдением Лидии Семеновны навешивал «перила» из веревок, формировал связки, чередуя девушек с парнями. Наверное, ее назначили инструктором в группу, потому, что в ней преобладали девушки.  На переходах они стайкой окружали своего руководителя и вели тихие беседы, темы которых были понятны только женщинам. 
              Пятым парнем в группе был студент из Прибалтики, Юра Грант, невысокого роста, с развитой мускулатурой, который учился в Ленинграде в каком-то морском институте.   На первой встрече при знакомстве группы он ограничился одним предложением: « из Эстонии…, студент второго курса морского института». Какая специальность у него на море будет, он не сообщил, но его сразу стали называть Капитаном,  больше, из-за известной фамилии.  Сначала Олег думал, что Юра не знает русского языка, или плохо им владеет,  поэтому  такой молчаливый. Потом,  ближе пообщавшись, понял, парню просто нравится молчать, и он открывает рот только в случае крайней необходимости.  Юра всегда был в одной связке с Ольшанской, и, по-видимому, они друг друга вполне  устраивали.   На маршруте  был слышен только Галин голос, то повелительный, то по-женски участливый. Она постоянно поторапливала Юру, тот кивал головой соглашаясь, изображал на лице подобие улыбки, но не двигался с места, пока не  убеждался в  надежности страховки у них обоих….
 

           Вечером Лидия Семеновна подвела к костру Игоря и заявила.
            –  Завтра на вершину вас поведет этот горный инструктор. Вершина будет посложнее  сегодняшней, за четыре тысячи,  но Игорь  был на ней уже десяток раз,  знаком там с каждым камешком.  Я плохо себя чувствую, и на четырех тысячах могу стать обузой.  Олег! Ты группу хорошо  знаешь, прошу тебя, помогай ему во всем. Начнем с того, что завтра в  четыре утра, все должны быть на ногах.

              Рано утром, когда вершины все еще терялись в непроглядной тьме,  по брезенту  палаток изнутри заметались светлые пятна  включенных  фонариков. Зябко ежась  из них стали выползать начинающие альпинисты.  Вдыхали  холодный  воздух, давились кашлем, натягивали на  ноги окоченевшие за ночь  ботинки  и спешили скрыться за склоном.  На примусе уже булькала  и исходила паром гречневая каша с мясом.  Ее готовила девочка, для которой знакомство со вчерашней горой  и подвернутая нога оказались достаточными для завершения карьеры.      Игорь уже сидел у костра и подгонял  никак не желающих просыпаться восходителей.  Вершина располагалась в отдалении,   поэтому относительно простой подход  к ней предполагалось преодолеть  затемно.
 

               … Что-то стало меняться  вокруг.     От солнца осталось лишь пятно в сером тумане.  Фигуры ребят, карабкающихся впереди по навешенной веревке,  стали терять  четкость.  Олег огляделся.  Ранее   ясно видимые горы подернулись дымкой,  вершины затягивал туман.   Наверное, опасности  погода не представляла, так как инструктор с прежней безмятежной улыбкой подбадривал восходителей.  Надо было поспешать,  черную вершину уже можно было разглядеть, в просветах облаков. Внизу, на сухих скалах  этот путь можно было бы преодолеть за час, здесь же, с бесконечными страховками  могло не хватить и трех.
             Люди  по двое - трое жались на узких уступах, пристегнутые к вбитым крючьям и навешенной веревке. Олег поднялся на каменную полку в широкой расселине, где уже находился инструктор. Женька с Костей вбивали крючья вверху, метрах в десяти, невидимые за нависающим уступом.  Мелкие крупинки снега ветер  кидал в глаза, за ворот штормовки.  Как быстро меняется в горах погода.   Облака  ясно видимыми стремительными  потоками  ринулись с неба, и белесая мгла  окутала  все вокруг.  Конечно, решения должен принимать  инструктор, но и его даже номинальное руководство восхождением должно предполагать  определенные действия. 

               Маленький темный сгусток промелькнул невдалеке.  Потом еще.  Нагретые солнцем камни  вверху быстро охлаждались  и  теряли сцепление со скалами.  Сильные порывы ветра сталкивали их вниз.
          – Надо переждать. Прогноз на сегодня был благоприятный. Наверное, скоро стихнет.   Скалы над нами слабые, возможен камнепад.  Передай  ребятам, чтобы под карнизами прятались, к скалам прижались, – напрягая голос,    крикнул ему  Игорь,  – переждем! – вновь повторил он.  Свистящее завывание ветра относило слова в сторону.
          Олег из-под каски осторожно взглянул вверх, в белое небо.  Там  внезапно проявилась черная точка.  Он   пригнул голову, край каски царапнул  скалу, камень беззвучно скользнул мимо, внизу звонко брызнул осколками.  Проорал  команду тем, кого видел, те, как учили, передали ее дальше.  Звуки человеческого голоса вязли в липком тумане.  Игорь топтался на карнизе напротив него.  Почему он  не прячется?
            Сначала Олег услышал глухой хруст, потом увидел, как инструктор взмахнул руками, словно защищаясь от чего-то перед собой,  тяжело сполз спиной по стенке. На его лице, где полагалось быть носу, пузырилась грязная  пена.
 
                Любая проблема, если исключить из нее панику  и страх, раскладывается  на  ряд простых задач. Эту способность  - выстраивать последовательность действий в критической ситуации,  Олег ощутил в себе еще на срочной в армии и в стройотряде.  Камнепад прекратился, или он попросту забыл о нем.  Как предусмотрительно он забил боковое отделение рюкзака перевязочным материалом. Олег сосредоточенно обматывал голову   парня бинтами. Снежные хлопья налипали на одежду раненого, таяли на лице,  оставаясь только на бровях и  волосах.   Крови было мало,  она мелкими каплями сочилась из-под бинтов, бледные розовые пузыри набухали и лопались  на повязке.  Широко открытые глаза смотрели перед  собой строго, не мигая.
              Женька  с Витей Бойко спустились на полку, пристегнулись к нему  и  поддерживали  ставшим   беспомощным  тело инструктора.  Испуганные девчонки жались в нишах и расселинах скал.  Ребята  молчали, видимо представляя, что им предстоит после окончания перевязки.  Костя из рюкзака инструктора вытащил портативную рацию в блестящем металлическом корпусе и стал вызывать лагерь, но из динамика, заглушая завывание ветра, слышался только прерывистый треск.

           Так! Налицо две проблемы. Первая и главная – раненый,  и его спуск вниз.   Сознание непроизвольно выстраивало предстоящий маршрут.  С этого места - две полные веревки вниз, благо, одну еще не выбрали, потом метров  триста подобие тропинки, затем еще одна веревка. Дальше – просто, если можно назвать простотой прыжки с камня на камень с раненым  на руках.  Там должна появиться связь, здесь между ними и базой – гора.  Скалы на глазах покрываются снегом и льдом.  Надежда на горные ботинки с заточенными шипами триконей.  Ниже льда не будет. Девчонки – это тоже проблема, замерзшие и растерянные, их  рукавицы промокли  и заледенели,   теплую одежду взяли не все.

           – Какие предложения? – Олег негромко произнес это вслух, продолжая перевязку,  – как спускать будем?
            – Отсюда на веревках, – отозвался Женька,– там посмотрим.
            По навешенной вниз веревке кто-то карабкался к ним.  Надвинутый капюшон штормовки скрывал  лицо под каской.
            – Куда тебя несет! – со злостью выкрикнул Олег, – не прерывая перевязку, – нам еще падения не хватало.
            Голова поднимавшегося показалась над полкой.  Знакомое голубое трико, на другом конце веревки угадывался «Капитан», поднимающийся за ней.  Ольшанская сбросила с руки лямку ледоруба,  растолкала ребят и склонилась над раненым.
             – Что тут у вас?  Рану промыли? – Галя строго взглянула на Олега, – или сразу намотали.
             –   Промыли, – негодование еще не покинуло Олега, – рана чистая была, крови мало.  Ты чего без страховки полезла?
              – Не твое дело.   Женя достань у меня из рюкзака аптечку.  Там мешочек с крестом. 
             Женька  достал из-за  спины Гали пакет.  Для этого ему пришлось ее обнять, места на каменной полке было мало.
             – Кровотечение может по дороге открыться. Надо было перекисью  помазать.
             – Помажем!  Женя хватит  обниматься, лучше пристегни ее.    Давай Витя,  не теряй время,  крепи страховку вокруг этой скалы.  Двойную, чтобы выдержала Игоря и меня. Будете спускать нас одновременно.  Потом – сами, Юра вас спустит. Жаль, обвязки у нас нет для Игоря. Веревка может  сдавить ему грудь, он и так еле дышит.  Черт!  Кто знал, что так получится! Костя, посмотри в его рюкзаке, может, что пригодится,  в наших точно обвязок нет.
              Костя прекратил терзать рацию и вытащил из рюкзака инструктора небольшой моток  толстой разноцветной веревки.
             – Вот!  Все, что есть.
             – Давай, Женя вяжи вокруг ног. С узлами, чтобы не затягивала, свободные концы  пропустим под мышками, та же обвязка получится. 
              –   Я иду с вами! – черные глаза зло прищурены, на ресницах снег, пухлые губки изогнулись в хищном оскале.  Оказывается, эта  красотка способна изобразить на грязном лице непреклонную решимость.
              – Еще чего!
              – Ты мне не указ. За раненым надо ухаживать,…  а не просто тащить.  Я это умею.
             

               Ребята медленно, по его командам,  травили веревки, Олег бережно прижимал к себе податливое тело,  стараясь, чтобы оно не касалось скал. Спустился на площадку и понял, что так дальше нельзя,  спуск стал положе, с выпирающими уступами. Игоря надо было нести на себе.  В памяти всплыл и  все четче проявлялся рисунок из  давнишнего плаката. «Вынос  раненого с поля боя».  Раненый - на спине санитара, ноги  продеты в лямки рюкзака.
            – Так, хлопцы! – уже уверенно заявил он,  когда трое парней с Галей спустились  по веревке, – Костя! Ты первый понесешь, даром, что ли таким здоровым вымахал. Двое  пристегиваются к тебе карабинами и будут поддерживать. Веревками. По дороге меняться.
             Костя присел, раненого подняли  и посадили ему сзади на рюкзак с ослабленными лямками.
              – Эх, если бы он мог держаться руками.  Давайте  концы  его обвязки.  Снимать ее не следует, внизу еще  вертикальный спуск.
              Игоря  привязали к Косте.  Девушка проверила каждый узел, не давит ли где, ухаживая за раненым, как за ребенком.   Инструктор тихо поворачивал голову из стороны в сторону, словно все происходящее его не касалось. Но на переживания не было времени.
              – Так, освобождайте свои рюкзаки, оставляйте самое необходимое, остальное  мы с Юрой принесем.  –  Олег  примерил  рюкзак инструктора на себя спереди. – Ничего! Справимся.  Веревки мокрые и скользкие,  задний из вас  страхует,  надежно, на совесть, чтобы не упасть вперед, а вместе  –  чтобы в сторону не свалились. Скоро связь должна появиться. Обрисуете ситуацию.  Пусть выдвигаются навстречу. Дальше  – по обстановке.  Спускаться дальше, или подождать нас….  Галя! Ты будешь им мешать.
              Последовал мгновенный категоричный ответ, и Олег не сдержался.
           – Что…?– Возбуждение еще не отпустило его, и он едва не выругался вслух. С трудом сдержал себя. – Черт с тобой! Ребята! Присматривайте за  этой…  за ней. Я пошел наверх.   
            
               
                ______________


                Над седловиной сгустились сумерки,  недавние восходители у костра переодевались в сухую одежду и легкую обувь.  Вся группа  была в сборе.  Напряженный спуск по обледенелым камням был позади.  Юра, наконец,  отогрелся.   Он безмолвно страховал ребят, задействованных в спасении, затащил его самого на полку, затем так же молча  держал девчонок.  Олег помог ему спуститься и  обратил внимание, что тот никак  не может надеть свой рюкзак.    Страховка  в горах – это всегда неподвижность, и Юра, занесенный снегом,  просто окоченел, пальцы рук в мокрых рукавицах на ледяном ветру застыли в сжатом положении, как бы   продолжая удерживать     нагруженную веревку.   Потребовалось немало времени и усилий, чтобы они обрели подвижность.  Олег ругался, а «Капитан» с доброй  улыбкой смотрел на него. Повода, чтобы закричать, заговорить, попросить помощи, по его мнению, не было.
 
                Витьку они встретили уже на пологом  склоне. Тот поднимался им навстречу вместе с парнем, что носил на спине надпись - «спасатель».  Олег с Юрой  переложили часть вещей из своих набитых рюкзаков в его - полупустой.               
             – Из альплагеря  навстречу  вышла команда с носилками, – сообщил он, – когда встретились, они попросили Женьку с Костей  помогать им дальше, а со мной послали Костю, вас спасать.   Игорь, кстати,  немного оклемался, стал вставать и даже  понемногу передвигаться по ровной поверхности, правда, при поддержке, как робот.  Ольшанская с ними увязалась. Ну, она дает! Никогда бы не подумал. Штаны свои заграничные порвала о камни. Разодрала себе ногу до крови.  Как раз ее перекись пригодилась. Решила в лагере сама перевязку  Игорю сделать. Нам не доверяет, заявила, что в подобной ситуации жизнь своему отцу когда-то  спасла.  Так или иначе, но командовать она горазда…
                ____________


            Вечер был тихим. Сквозь просветы в облаках ярко сияли звезды. Дрова расчетливо, по одному полену,   подбрасывались  в костер. Завтра будет  последняя ночевка здесь. В кастрюле ведерного  объема на бензиновом примусе варилась картошка.  Горы плотной темной громадой обступили  костер и  еле видные в отблесках огня палатки.  Казалось невероятным, что совсем недавно они были там, среди скал и снега и могли остаться на всю ночь. Большинство в такие минуты делают свой выбор.  Все! Хватит ему гор, приключений и экстрима  достаточно и внизу.
 
            Девчонки тесной стайкой сидели на спальниках вокруг костра, сушили носки, и  тихо обсуждали прошедший день.  Было ясно, что на завтра на маршрут выйдут не все из них.  Отсутствие веселого инструктора,  и огрубевшие от солнца и ветров лицо и руки Лидии Семеновны наглядно демонстрировали им будущее тех, кто намерен посвятить  свою жизнь горам.   Про маникюр точно придется забыть.   Ребята, еще не отошедшие  от изматывающей гонки, молча готовились к завтрашнему последнему восхождению.   Стало понятно, от осени можно ожидать любого подвоха.
 
             К костру приблизился гонец   от москвичей  и простодушно попросил картошки с тушенкой. В том, что ему не откажут, он не сомневался,  комкал в руках  пустой рюкзак.  Олег узнал в просителе самоуверенного паренька, что ранее у склада просвещал его насчет калорий в получаемых продуктах.  Позади него в отблесках костра отсвечивала  нейтральной улыбкой Люда Маршавина. Сам Вадик прийти, видимо, постеснялся.
                Олег  оглянулся на своих ребят, что молчаливо застыли за его спиной.    Они хмуро разглядывали гонца. Никакого участия к голодающим товарищам на их лицах не наблюдалось.  По молчаливому согласию их группа  не прогоняла прошлым вечером гостей, в основном девушек, когда те просили попробовать варево из их котла.  Это была полу- вареная,  полу- запечённая картошка с тушенкой, обильно сдобренная  специями.  И сегодня не прогонят, если кто придет. Вспомнил, почти  почувствовал  своими плечами, как эти продукты оказались здесь.  Ощутил глухой протест своей группы. Нет, это не тот случай, чтобы быть добрым.
            – Не дадим! Ешьте свой шоколад,  – твердо заявил он опешившему просителю.
 
             Через несколько минут из темноты к нему приблизилась Лидия Семеновна, зябко кутаясь в желтый пуховик.  Своего удивления она не скрывала.
               – Меня попросил прийти к вам Боря – мой коллега из второй группы….   Олег!  Ты же знаешь,  и мы вас всегда учили;  взаимовыручка – это главное в горах. Никто не сомневается, вы молодцы, сегодня действовали правильно. Но поймите, поделиться  с  нуждающимися  самым необходимым -  долг каждого альпиниста…   Я очень огорчена  твоим отказом. Руководство группой не начинают таким образом.

              Группа молчала, искоса поглядывая на Олега, тем самым показывая, что решать должен он один. Те истины, что им высказала инструктор,  внушались им с первых дней пребывания в альплагере.
            – Лидия Семеновна! Согласитесь, наши вершины относительно несложные, учебные. Вторая группа не замерзает и не голодает,  просто, здоровые мужики хотят пожрать на халяву и вволю.    Взяли не те продукты!  Набрали легких по весу сладостей, хотя их предупреждали.  Если мы им сейчас отдадим требуемое, они забудут о своей промашке.  Пусть прочувствуют.  Не надо забывать, мы все здесь учимся. Они тоже пусть  учатся…
               –  Олег, ты не должен так рассуждать. Это горы! Здесь другие порядки и законы. И потом, завтра у вас ними совместный выход. Как вы будете им в глаза смотреть.
                – Почему другие законы? ….  Нигде нельзя решать свои проблемы и покрывать свою дурь за счет других. Помню, в армии в учебке мы в подобной ситуации двое суток голодали. Не рассчитали, не подвезли… ,   я на всю жизнь  запомнил.  Хочу, чтобы и Вадик это запомнил. Короче, я - против.   Вот ребята! – он окинул взглядом свою группу, –  это они  тащили  сюда эти продукты на себе.  Радостно, с  веселыми песнями, как вы видели.  Решат - отдать, я  возражать не буду.
 
            Инструктор оглядела  хмурые, заросшие трехдневной щетиной лица, и ощутила молчаливый протест. Ее призывы на них не воздействовали  и сочувствия к голодающим они не пробудили.
              Может быть, Олег  не был бы так категоричен, но его возмущало, что Вадик не пришел сам, видно, свою гордыню не смог пересилить -  прислал другого, Люду задействовал, зная о том, сюда она приехали вместе с ним, а потом и вовсе нажаловался инструкторам.  Сцену у ворот склада он не забыл.  Однако  ссориться с инструкторами из-за подобных мелочей  не стоило. 
              – Вообще-то Лидия Семеновна, вы нас неправильно понимаете.  Наши девчонки  готовят с запасом. Повторяю, мы никого не прогоняем.  Если голодные, пусть приходят…  и доедают. И у костра сушатся, дров они тоже мало принесли.  Чем не взаимовыручка…? Гарантирую, что завтра в горах никто из них от голода не упадет.

                Потом, у костра,  Витя Бойко неожиданно продолжил тему, Лидии Семеновны.
               –  Другие законы - она говорит! Взаимовыручка! В горах!  Как посмотреть. Вон, склоны Эвереста, как пишут, завалены трупами восходителей, и никто их оттуда не убирает. Живые проходят мимо, зная, что начни они переживать за их судьбу,  а продукты и кислород  отдавать отставшим  – лягут рядом. Люди знали,  на что идут.  Там каждый за себя…. в основном,  делятся  лишь тем, без чего  сам наверняка  сможешь обойтись.
               –  Начни всем помогать и всех спасать -  героем назовут,  может,  грамоту получишь, но на вершину не взойдешь,…   –  добавил   Костя.       
            – Правильно! И твоего имени в списках покорителей не будет…,   друзьям и детям своим в старости не похвалишься.  Другим помогал!  Ладно, если  нам сегодня вершину не засчитают, можно и завтра повторить, а там люди годами готовятся, тренируются, деньги копят, чтобы потом из-за  таких как наши друзья, отказаться от цели может быть всей жизни….   А нас из-за этой картошки могут принципиально прокатить с вершиной. Чтобы запомнили.
            –   Кстати, вы обратили внимание, что нас эти «снежные барсы» даже не поблагодарили, за Игоря.  Вроде как мы виноваты в случившемся.  Из-за нас он пострадал.  Парень, наверное, калекой останется, а общая реакция – не повезло, подвел всех, на пустяковом восхождении камень словил.   Странное дело, в городе  подобное происшествие милиция  бы расследовала, нас бы всех допросили, а тут -  горы, и этим все сказано.
 
                Перед Олегом все время стояли глаза молодого инструктора. После удара, за все время спуска,  тот не проронил ни звука, внимательно, с какой-то укоризной  смотрел перед собой.  Он вспоминал это зловещее молчание, и на душе становилось тревожно, явно парень находился уже в другой реальности.  Может быть, они что-нибудь сделали неправильно.  Раненому, наверное, требовался покой, а они его всю дорогу тормошили.
                Какая разная реакция людей на смерть.  На втором году его службы при смене караула в оружейке солдат  нажал на спуск автомата, отстегнув  магазин с патронами, но забыв  о патроне в стволе. Пуля отрекошетила от стены в голову  товарища.  Батальон, а особенно его роту, с месяц терзали всякие комиссии.   Было понятно – произошла трагедия.  Все причастные к этому происшествию офицеры  были наказаны....  А его  сосед в детстве  – железнодорожник  рассказывал, что машинист поезда никогда не признается виновным в гибели человека на рельсах.  Максимум, что от него требуется – подать сигнал, дальше с интересом наблюдать  за последними секундами жизни то ли за ротозея, то ли  самоубийцы.   Это не такси, тормозной путь груженого состава около километра.  Особо впечатлительным, после такого инцидента,  даже могут отпуск предоставить, чтобы расстроенные нервы успокоить.

                – Да жалко парня, – сказал Женька, –  молодой еще,  почти такой, как мы.  Я сверху видел, как в него попал камень.  На него их сразу пара пошла. Игорь вверх смотрел. Увернулся от одного большого, второго, видно, не ожидал. Почему он не прятался?
                –  Не прятался потому, что  о нас беспокоился и нечего тут выдумывать, – резко заявила Галя, – свою голову подставил под камни вместо наших.  –  Никто не осмелился ей возразить. Женька рассказывал, что сегодня даже гордые инструкторы  почему-то общались с ней при встрече неожиданно  заискивающим тоном, и во всем, что касалось раненого,  беспрекословно  повиновались.
                Олег с некоторым смятением осознал, что жалость к парню накрыла его только сейчас. Весь остаток дня и вечер было не до переживаний, люди на него надеялись, и все его мысли были заняты оставшимися на скалах. 
                И вот вся группа в сборе,  травмы и обморожения лишь слегка их затронули,  всех  ожидает сытный ужин и теплые спальники.  Можно расслабиться. Только перед глазами вновь и вновь возникают глаза – в узкой щелке между  каской  бинтами.
       
                _____________

              Наверное, что-то изменилось в организации выходов в горы.  На третью вершину  обе группы повели четыре  инструктора.  Лидия Семеновна с мужчиной  средних лет, которого она называла Паша, а все ее подопечные – Павел Владимирович, контролировали их группу, которая уменьшилась до восьми человек. Витя сразу вслух прокомментировал  этот факт:  «Пострадал инструктор, а контроль усилили за новичками».
           Галя осталась в лагере вместе с  двумя девочками.  Она прихрамывала, нога ниже колена была перебинтована,  и Лидия Семеновна убедила ее лишний раз не  рисковать.
 
           На привалах обе группы располагались за одним импровизированным  столом и вываливали из рюкзаков все припасы, что хранили «на крайний  случай».  За три недели все новички перезнакомились, поэтому щедро делились сладостями, не обращая внимания на принадлежность к группам.   Про вечерний визит просителя продуктов никто не вспоминал.  Очевидно, у Вадима  возникла потребность  объясниться с  Олегом за эту вчерашнюю просьбу, но он начал издалека.
 
            –  Да!  Беда приключилась с вашим инструктором. Что характерно,  моих  сразу  двое остались в лагере, да и у тебя, смотрю, не все.
             – Травмы! Для девочек – это серьезная проблема.
             – Конечно! Пример с Игорем показал, чем все это может закончиться.  Погоду проигнорировали наши наставники, нас тоже тогда прихватило, но обошлось. Послали с вами одного, самого молодого, а сегодня, смотри, сколько их.
              – Понятно! Лето еще не закончилось, осень толком не наступила. Наш заезд – последний в сезоне.  Расслабились. Разборки у них были и наверняка еще будут.  А что девчонки!   Сфоткались на фоне гор и на коне, и хватит. Будет что показывать подружкам.
              – Я тебе больше скажу. По моему убеждению, в эти горы никто бы не таскался, если бы не фотоаппараты и камеры.  И в Гималаи никто бы не ездил, если бы не писали об этом и не делали из  восходителей  героев.  Следят за успехами друг друга и выпендриваются друг перед  другом.  Ты вот как-то говорил, что сам не знаешь, зачем ты здесь.  Что-то решил для себя после вчерашнего.
            – Не знаю. В своей группе я явных фанатов гор не наблюдаю.  Сам  я  на каникулах  с удовольствием езжу на сборы в Крым или на Кавказ. И еще больше мне нравится, по правде, оттуда возвращаться.  Загоняешь себя в дикость, чтобы  потом лучше ценить блага цивилизации. Смена обстановки, как-никак.  Общага тогда милее кажется. 
            – Не говори! Еще древние учили, знание жизни вытекает из контрастов и противопоставлений.  Как-то так. Я так понимаю, ты тушенку вчера зажал не из жадности... Принципы?
             – Разумеется. Знаешь! Внизу я бы тебе весь мешок отдал.  А тут!  Инструктор без  сознания! Прибалт обморозился. Таким ответственным оказался, что чуть  пальцев не лишился, держался до последнего.   Девчонки – замерзшие и исцарапанные. Ребята прыгали по камням, боялись не успеть….  Все на взводе, а тут вы, такие благополучные  – пожрать бы нам….  Не во время подошли.  Лидия нам уже навтыкала за вас.
              – Ладно! Проехали! Мы ведь не в курсе всего были. Сами  замерзли на маршруте, хотелось что-то вроде совместного ужина организовать…
                – Понимаю! С инструкторами вместе…  раз они за вас хлопотали
 

                ________________
            

            Они спускались в альплагерь по знакомой тропинке мимо скалы, с которой сыпался хрусталь. Галя демонстративно игнорировала Олега.  Так как она продолжала хромать,  ее рюкзак по очереди несли  ребята их группы. Когда Олег на привале попытался ей помочь, она молча взяла его из его рук, забросила себе на спину  и некоторое время несла сама.
            «Отец работает на космос»! Конечно, она растет в атмосфере, которую Олегу невозможно даже не представить.  Что он для нее. Парень из села, с обыкновенной, можно сказать,  заурядной внешностью.  Пират!  И этим все сказано. Грубо оскорбил, когда она искренне пыталась помочь.   Через пару дней они начнут разъезжаться по своим городам и ни с кем из своей группы он наверняка больше никогда не встретится.  Жизнь вернется на круги своя.  Вон, Женька с Людой Маршавиной идут рядом, непринужденно болтают.  Романтика  гор,  новых ощущений  и знакомств  уступает место простым проблемам.   Начало учебного года, дорога отсюда в родной город. Хорошо этот  обратный путь  проделать с кем - то.  Галя точно уедет вместе с Вахрушевым. Живут недалеко друг от друга.  На танцах, что по выходным устраивались  в лагере,  Вадим  приглашал ее на медленный танец,  и со стороны было заметно, что собой пару они представляют замечательную.
              Плохо, что  у Гали останется о нем неприятные воспоминания. От этого на душе становилось тоскливо.  Интересно, обломки хрусталя она сохранила?  Вот бы подарить ей целые кристаллы. Просто так, чтобы лежали за стеклом серванта, ведь подобную красоту никто никогда не выбросит.   Мысль о том, что его, возможно, будет вспоминать такая девушка, волновала.  Олег  еще раз внимательно оглядел скалу.  Нет, отсюда ее не взять, стены почти вертикальные.  А если по гребню, что постепенно спускается вдоль тропинки.  Что за бредни! Какой хрусталь! Сотни людей пошли здесь ранее, и никому в голову не пришла эта  ненормальная  мысль –  залезть на эту черную гору.


             Вечером на репетиции в углу сцены доморощенный хор  артистов пел под гитару:

             – Жил пират угрюмый в дебрях Амазонки
                Жил пират, не верящий в любовь…

              По сцене метались  бизоны, пираты и ковбои, изображая танец. Появилась Ольшанская, одетая в черное облегающее трико и свитер.  Олег  подхватил ее на руки, чтобы унести за кулисы, но подскочил Вадик в шляпе и подобием пистолета на ремне,  отобрал девушку и стал с ней кружиться в вальсе.  Олег растерялся, ловко это у них получилось.
 
              … И одною пулей он убил обоих
                И бродил по берегу в тоске.
   
          – Чего стоишь? – зашипела  за занавеской Маршавина, – стреляй, песня кончается.
            Олег поднял деревянный пистолет,  в темноте  ударили по кастрюле, Ольшанская и Вахрушев опустились на пол,  не прерывая объятий.
               – Теперь себя,–  продолжала подсказывать  Людка, – стреляйся быстрее! – под смех  зевак в зале  по кастрюле ударили несколько раз….  Звуковые эффекты за кулисами обеспечивал Женька.
      
 

              На следующее утро после завтрака состоялось торжественное построение
всего лагеря.  Главный инструктор  поздравлял всех с окончанием смены и вручал значки «Альпинист СССР»  тем, кто взошел на все  зачетные вершины.  Про Игоря он напоминать не стал. Лидия Семеновна  еще  вчера сообщила группе, что тот в городе, в больнице, стал понемногу разговаривать, но что с ним произошло и, вообще, кто он такой, пока не осознает…
 Олегу и Вадиму присвоили третий разряд. Начальник лагеря, седой кавказец с фигурой юноши и усталым спокойным лицом,  пожала Олегу руку.
            – Тушёнку с картошкой всю съели, или что назад принесли? – Вдруг спросил он. Лицо серьезное, но глаза смеются.
             Олег растерялся. Значит, его поведение здесь обсуждалось! Как отвечать на подобный вопрос? Шуткой тут не отделаешься…
             Они молча смотрели друг на друга.
             – Ладно! – пришел ему на помощь начальник лагеря, –  Игорь будет жить, а это главное.

            – Ты говорил, пусть учатся на своих ошибках, – Лидия Семеновна всегда считала свою должность педагогической, –  но ты  здесь тоже, вроде, как на учебе, и от тебя ожидают  простых решений.  Вы оба проявили свой гонор, но спасение Игоря сняло все претензии к тебе по тому вопросу.   Недавно разрешили присваивать разряды за количество вершин, даже если по сложности не дотягивают.  У тебя их достаточно.

               Потом всех распустили. Впереди их ждал праздничный обед, отдых и вечером прощальный концерт. Все дела в лагере были закончены, но  у Олега не проходило ощущение чего-то  не сделанного, не осуществленного. Чертова гора с хрусталем. А ведь времени сегодня  достаточно. Часа два  до нее, если в темпе, столько же   оттуда, ну и там  –  час-полтора максимум.  Праздничным обедом можно пожертвовать.
                Олег окликнул Женьку, – Мне тут в одно место знакомое надо сбегать…   по тропинке…  не составишь компанию?
                Он пытался объяснить себе зачем он стремится к этой хрустальной горе и не находил внятного объяснения своему желанию.  Вчерашняя сцена  на репетиции представлялась глупой и  обидной. Девушку вырвал из его рук  красавчик из другой группы, а он должен был после этого застрелиться. Все его существо протестовало против подобного сюжета.

                Стройная креолка, цвета шоколада
                Помахала с берега рукой…
    
             Обожают начинающие альпинисты песни о  пиратах и разбойниках. Да еще, пожалуй, о дальних странах - как дань юношеской романтике.   Но он уже не новичок.   Сегодня он стал спортсменом разрядником  и с романтикой ему надо поаккуратнее.
                Он  должен хотя бы попытаться достать эти камни и, может быть, показать Гале. Просто показать. Небрежно и снисходительно.  Вадька уж точно не полез  бы на эту гору один, будь она даже из золота.  Попросил  бы кого-нибудь, в крайнем случае, об этой услуге.  Разве только,  Юрка Капитан наверняка согласился  бы, попроси Галя его об этом.  У него самого хватит ума повернуть назад, если почувствует опасность. Никакие вершины сегодня  он покорять  не намерен, даже оделся как на прогулку, в спортивный костюм и кроссовки,  благо,  день сегодня выдался  по летнему  теплым.

              И вот, перед ними  середина гребня. Подъем на него не представлял трудностей даже для начинающего скалолаза.  Он должен посмотреть, что за ним.  Женька растянулся на жухлой траве, рядом с тропой, по  которой  они проходили уже несколько раз.   « Олег желает  подняться на скалу! Альпинист-разрядник, наверное,  знает, чего хочет»
 
             За гребнем открылась широкая пологая расселина, забитая снегом и льдом.  Кверху она сужалась и упиралась в острый пик, оттуда, скорее всего,  сыпался хрусталь. Снег скапливался здесь столетиями и  на глубине превращался в лед.  Летом вдоль каменных стен бежали ручейки, поверхность ледника становился рыхлым, солнце спешило уничтожить зимние наносы, но лето заканчивалось, и расселина вновь заполнялась снегом. Снежный спуск  вполне можно было принять за горнолыжную трассу, если бы  внизу она не обрывалась пугающей пустотой.

            Когда ранее в горах Олег долго всматривался  в  пропасть без ясно различимого  дна,  ему всегда казалось, что оттуда  доносятся звуки, напоминающие еле слышимый гул огромной людской толпы. Иногда в общем шуме можно было различить отдельные жалобные крики и от этого становилось не по себе. Он понимал, что там носятся и завывают в теснинах  ветры,  или   это его воображение так отражает понимание смертельной опасности, исходящей из преисподней, которая, как известно, располагается где-то глубоко внизу. Сейчас там клубился туман, или это облака,  зажатые в глубоком ущелье. Не надо туда смотреть. Выше солнце и чистое синее небо.
 
           Гребень, ближе к вершине,  прерывался вертикальными стенами, одолеть которые без снаряжения было весьма затруднительно и опасно.  Олег осторожно спустился со скалы на снег. Ноги погрузились в рыхлое ледяное крошево.  Стоять вполне возможно, а если удерживаться руками за острые выступы, то можно попытаться подняться выше.  Ниже, метрах в тридцати, из  стены поперек ледника,  торчал почти горизонтальный уступ, утопая во льду. Солнце днем  нагревало черный камень, и под уступом просматривалась промоина.  Это Олег отметил машинально, приняв решение – подниматься по склону, прижимаясь к скале.

               Там, где любовь, там, где любовь.
               Там всегда проливается кровь.

                Вчера он впервые услышал эту незамысловатую песню целиком. Слова засели в голове. Как бы они не оказались пророческими.  Хотя, какая там любовь…

                Перед вершиной  ледник уперся в вертикальную стену, но та была изломана трещинами и представляла собой огромную лестницу со ступенями высотой в  несколько метров каждая.  Подъем по ним не составил особого труда.  Когда он вскарабкался на последний перед вершиной уступ, перед  ним открылся вход  в небольшую пещеру.  Это была даже не пещера, а скорее углубление в скале, куда можно было проникнуть только скорчившись.  Ее стены и потолок тускло отсвечивали в полумраке.  Олег в немом изумлении разглядывал   прозрачные кристаллы, в живописном беспорядке  облепившие  черный камень.  Из  расселины   в глубине  тянуло  непривычным кислым  запахом.   Основание пещеры  и площадка перед ней была завалена кристаллами хрусталя, видимо оторвавшимися от стен.  Отсюда они падали вниз, где их осколки собирали проходящие туристы.  Ничего подобного он увидеть не ожидал, и корил себя за то, что не взял с собой рюкзак.

              Солнце стало  приближаться к горным вершинам.  Приветливый  ветерок ласкал   лицо и разгоряченное тело. Цель, которую  Олег   не осознавал до последнего момента,  была достигнута.             От неожиданной  легкости  этого достижения где-то в глубинах сознания зашевелился крошечный червячок   тревоги.   Обманчивое ощущение победы надо отбросить, ведь предстоял спуск в одиночку, где нет надежной страховки, и есть «куда падать», как предупреждали инструкторы на занятиях, и  что  подсказывал  его собственный опыт. 

          Пока же он расслабленно привалился к теплой скале и через стекла дымчатых очков рассматривал открывшуюся панораму гор.  Вокруг царили умиротворение и покой.  Вершины гор, покрытые первым снегом,  сверкали на солнце так же, как  россыпь кристаллов  вокруг него.  Чтобы горы в полной мере явили свою красоту  и величие, надо на них смотреть сверху, или, как сейчас - сбоку, чтобы одним взглядом охватить голые враждебные пики и приветливые  зеленые долины внизу.    Этот контраст красок  манит людей  в горы и навсегда отпечатывается на подкорке мозга.  Такой красотой нельзя любоваться в одиночку, надо,  чтобы рядом в такие минуты находился  человек,  который бы испытывал те же чувства, ибо разделенная с кем-то твоя радость - удваивается.               
 
                Странная пещера. Как она образовалась?  Напротив, за ледником возвышалась скала, аналогичная той, на которой он находился.  Похоже,   когда-то мощные силы разорвали гору, половинки ее разошлись, разлом постепенно заполнился льдом.   Полость с хрусталем тоже разломило и  ее вторая половина, наверняка, скрыта на противоположной вершине.
                Да! Жаль, нет рюкзака. На такое количество хрусталя он не рассчитывал. Придется набить   рукав мастерки и обвязать вокруг торса.  Так руки будут свободны, и можно будет начинать спуск.
             
                Уже на  склоне, где  маленькая  площадка перед пещерой обрывалась  обрывом,  он вдруг увидел в небольшой расселине  внушительный кусок хрусталя, который представлял собой  сросшиеся в одной плоскости  шестигранные кристаллы,  похожие на огромные карандаши.  Было понятно,  он оторвался под собственным весом от потолка пещеры и счастливо задержался на вершине.  Вид чистых прозрачных кристаллов завораживал взор,  ничего подобного Олег раньше не видел,   даже не подозревал, что природа способна сотворить такую красоту.  Это было совершенное, законченное  произведение, человеку подправлять в нем  ничего не требовалось,   Олег  на секунду замер.  Проделать обратный путь с  таким грузом в руках было опасно, а оставить находку  здесь  представлялось совершенно невозможным
 
                Спуск на скалах всегда опаснее подъема, так, как глаза при этом находятся  далеко от  невидимой  опоры внизу, которую  приходится  нащупывать  ногой. Сознавая это, Олег спускался по леднику, держась за выступы, отрывая руку или ногу лишь тогда, когда остальные три его конечности надежно зафиксированы.  Увесистый кусок хрусталя в руках мешал спуску, поэтому ему невольно приходилось нарушать это железное правило скалолазания.
                Но вот он достиг места, где  ранее спустился на лед,  и можно было перевести дух. Опасный спуск позади. Олег отцепился от  камней, облегченно выдохнул, ноги чуть стронулись вниз. Он неловко переступил, стараясь подошвами упереться в снег. Скольжение продолжилось, спасительная стена стала отдаляться.  Он потянулся к ней свободной рукой, шлепнулся на задницу,  и уже ничем не сдерживаемый покатился  вниз.   Приподнялся на локтях – скорость   возросла.
             Заходящее теплое солнце осветило дивную картину: по белому склону весело  рассекая похожий на рассыпанную  соль снег, скользит  молодой покоритель вершин, оставляя позади себя  полосу чистого льда шириной в его распластанное тело.…     Несколько мгновений  длилось это действо, но их хватило,  чтобы осознать;   его жизнь будет продолжаться только до нижней кромки  ледника, где заканчивается белый склон.
           Как на цветном диапозитиве мелькнула спасительная картинка – нависающий над ледником карниз внизу. Еще  доля секунды и он пролетит мимо.  Олег волчком крутнулся в его направлении и   сразу  воткнулся  в расселину.
            Промоина под  карнизом была небольшой, но высоты ее вполне хватало, чтобы разогнавшееся тело, не задерживаясь, вылетело бы с другой стороны,  и  уже без препятствий продолжило путь к недалекому обрыву.
           Рукав  шерстяной мастерки на груди, набитый хрусталем,  остановил падение, врезался в нависающий карниз,   взлетел до подбородка, крошево  кристаллов впилось в лицо.

           … Казалось, само тело издало утробный животный  рык.  Эхо от него,  мягко оттолкнувшись от скал, затихло в гудящей бездне. Человек способен вытерпеть любую боль,  когда он наблюдает ее источник и  есть хотя бы мгновения, чтобы подготовиться.   Но внутренние органы, ощутив внезапный жестокий удар,  звуком, исторгнутым, видимо,  из желудка, возвестили мир  о недопустимости такого обращения с ними.  О таких случаях говорят: -  дух вон.  Выбитая душа незамедлительно  покинула  неподвижное тело,  в нерешительности зависла невдалеке над черными скалами  и  стала  ожидать развязки.
            Тело,  заклиненное между камнем и льдом,  безмолвствовало и не спешило возвращаться в реальность.  Мозг, только что отдавший спасительную команду,  не ожидал подобного исхода,  и от удара пребывал в оцепенении.

                Лед под спиной не располагает к длительному отключению. Холод легко преодолел тонкую футболку, но не сразу вернул сознание.  Органы чувств постепенно возвращались,  слух стал осторожно ему подсказывать, что он здесь не один. Олег приоткрыл глаза. На кромке карниза, рядом с его лицом сидели несколько ворон  и, скосив набок  голову, внимательно его рассматривали.   Где-то невдалеке раздавалось карканье, почти беззвучно шелестели крылья,  все новые падальщики садились на камень.  Видно жизнь в горах приучила их однозначно реагировать на предсмертные крики жертвы. Птицы сидели перед ним негромко переговаривались на одном им понятном скрипучем языке.  В разбитой голове активизировались неведомые клетки, дошедшие до нас  с тех времен, когда человек  еще считался существом  животным,  и легко перевели ему беседу  с птичьего языка на человеческий.   Компания деловито обсуждала вопрос:  дошла ли пища до нужной кондиции  и можно  приступать к трапезе,  или нужно еще подождать. 
             Мысль  о том, что тебя рассматривают как пищу,  показалась обидной, надо было выбираться из этой промоины. Душа вернулась в тело, конечности беспорядочно задергались, ища опору,  и  воронье с недовольным карканьем разлетелось.

               Солнцезащитные очки далеко не покинули своего владельца и задержались в углублении карниза,  прямо перед глазами.  Одно стекло  было утрачено, другое покрылось сетью трещин. Без тяжести в руках  двигаться по кромке ледника было проще. Куда делся  прозрачный  камень, похожий одновременно на гигантские карандаши и подобие  крепостной стены с башнями и зубцами, несомненный виновник его падения, Олег не  помнил.

                Женька подошел, вгляделся в многочисленные порезы и ссадины.
              – Так и знал, что не остановишься.  Хорошо, что живой вернулся. А то я уже не знал, что думать. Тишина! И вдруг с окрестностей воронье полетело за гору.  По тому же  направлению.
              В рукаве мастерки  зияли многочисленные дыры, внутри  перекатывались мелкие камешки.
Целых кристаллов не было. Они не пережили удара о скалу. 
               – Все нормально! – прохрипел Олег, – поскользнулся маленько, практически на ровном месте…    Ты, вот что….  Не надо рассказывать про этот наш поход.  Неправильно поймут.


              В санчасть лагеря Олег обращаться поостерегся, лишние вопросы по поводу полученных травм  были ни к чему. Его поступок выходил за рамки всего, чему его здесь учили. Девочки   обильно смазали лицо зеленкой, на порезы налепили пластыри. Отдельного внимания пришлось уделить коленке, пострадавшей при ударе о спасительный   карниз.  Маршавина удивленно рассматривала его разукрашенную физиономию.
            – Ты же весь день был здесь! Где тебя угораздило?
            – К роли готовился. Что за пират без ран. Вот…, входил в образ.
           На веснушчатом  лице Людки отобразилось беспорядочное метание мыслей, ее глаза то распахивались  до предела, то сводились с бровями к переносице.  Наверное, сочиняла  в уме что-то свое обычное - язвительное. Но режиссер, всегда присутствующий  в ней, на этот раз взял верх.  Она осмысливала его новый облик.
            – Так…! Отлично! Ты только ничего больше с собой не делай.  Выйдешь на сцену таким, как есть.  Костыль бы тебе еще подыскать…       Может сценарий изменить? – задумчиво  продолжила она, – не удержишь ведь.
                – Удержу! Насчет этого не беспокойся.            


                Артисты, которые сегодня собирались  поразить  зрителей своими талантами, толпились перед входом в зал. Олег дождался момента, когда Галя отошла от девчонок
              – Ты хотела хрусталь с вершины. Целые кристаллы.  Извини, не получилось. Вот, что осталось.
              Девушка в немом недоумении  смотрела то  на Олега, то на камни, – так ты… что, там был?
             –  Конечно! Вспомнил, как ты говорила про хрусталь на вершине.   Он и был там  целым, в кристаллах.  Не донес, как видишь.
               – Но зачем…? Для чего  это? – Видно, она растерялась, и не знала, как себя с ним вести. –  Я думала - ты просто упал. Со своего коня, например.
               –  Конь  уже давно у своего хозяина на пастбище. А этот хрусталь, может быть,  мне жизнь сохранил.  Затормозил… о  скалу.  А ногу я глядя на тебя замотал.
                –  А зачем ты пошел  за ним? Один, наверное.
                – Зачем? Ты же не спрашивала разрешения, когда  полезла к нам без страховки.
                – Сравнил!
                – Не знаю, ты попросила принести хрусталь, я  принес.
                – Я…! Попросила!
                – Ну да. Что? Забыла? Когда после занятий проходили мимо.  Ты сказала: хочу хрусталь с  этой горы. – Олег сам не знал, зачем утверждает то, чего не было. Но он видел, Галя растеряна, удивлена, а это было приятнее ее обычного  равнодушия. –  Да,  ты мне тогда сказала, хочу таких же, но целых. Извини, эти были целые, разбил по дороге.
                Олег сунул в руки девушки несколько относительно целых друз с выщербленными гранями, медленно отвернулся и, прихрамывая,  заковылял прочь. Он чувствовал, что  Галя скоро придет в себя и дальнейший разговор  с ней ни к чему  хорошему  не приведет. После сказанного, он сам уверил себя в том, о чем только что  говорил. Конечно! Так все и было.  Она попросила, он исполнил ее желание. Иначе, и быть не могло.   

                На прощальный концерт собрались  все сотрудники альплагеря, а так как был вечер, пришло  большинство  свободных жителей  села. Подобных зрелищ в их горном крае явно не доставало.   Любой номер, состоящий из незамысловатых танцев и песен под гитару,   сопровождался доброжелательными аплодисментами.
                Олег приладил на переносице изуродованные  очки с одним треснутым стеклом.  Они органично  смотрелись на  разбитом  лице.  Маршавина  нашла-таки костыль в санчасти лагеря и обвязала  его голову своей зеленой шелковой косынкой.  Когда он,  погромыхивая деревяшкой,   вышел на сцену  и исподлобья взглянул в зал, в первых рядах заплакали дети.   Определенно, он стал главной фигурой на сцене. Зрители шумно обсуждали качество грима.

                Забренчала гитара,  запел хор в углу, по  сцене забегали ковбои и бизоны. Появилась Ольшанская, красивая и, как показалось,  растерянная. Как поется в песне, помахала ему рукой.  По сюжету у  них пока любовь, поэтому он взял ее под руку и прошелся по сцене.  Контраст был очевиден даже для зрителей. Инвалид с костылем, залепленный пластырем,   и красавица в длинной цветастой юбке.  Пора брать ее на руки….         До Олега, наконец,  дошло, что ради этой сцены он и полез  на  гору. Держать такую девушку в объятиях и отдать другому!  Нет!  Плевать на  эту песню, на режиссёра и на зрителей.  Женька  за кулисами по его сигналу ударит по кастрюле столько раз, сколько потребуется. «Убивать»  «стройную креолку»  на потеху публике он не собирается.
 
              Олег отбросил костыль, руки девушки обвили  шею, волнистые волосы накрыли лицо.  Большие глаза рядом и в них еще не пропало удивление.   Пусть видит, как ради ее  мимолетного  желания он  изукрасил шрамами   свое лицо. Этот миг единения у него не отнимет никто.  Вадик не получил картошки в горах, не получит он и Галю.  Хотя бы сейчас.



               
                ___________