Низкая проза

Получил недавно следующую рецензию читателя на свой рассказ. Он пишет:
«У Вас получается творить действительность, которую интересно изучать.»

Это меня озадачило. Я ничего в рассказе не выдумывал. Не творил действительность. Действительность на самом деле была куда грубее. Я сгладил углы, убрал грубые выражения. Но ведь написал как раз, из-за фактурности, рельефности действительности.  Я не придумывал, все так и происходило. Конечно, пришлось незначительное отбросить. Я вынужден был фантазировать только на ту тему, что чувствовали, как переживали герои.  Я писал не с себя. Но героев, события и место событий знал прекрасно. Моей задачей оставалось составить картинку- сюжет из мозаики событий. Ну, и чтобы язык меньше   хромал.
 
Тогда почему мой рецензент употребил глагол ТВОРИТЬ, если я написал то, что БЫЛО на самом деле? Вот об этом и стоит поразмышлять.

Говорят, каждый человек - отдельная вселенная. Когда человек читает рассказ или роман получается, что в пределы его вселенной проник чужой космический корабль. Корабль со своим кодом общения, своими сигналами.  Можно ли читателю эти сигналы разгадать?  В принципе читатель  - не дурак. Понимает, что разговор идет о жизни. Но вряд ли он полностью разгадает писателя. А великие писатели очень часто не дают ответов. Больше ставят вопросы.
 
Заранее отсеем научную литературу, документальную, научную фантастику, различного рода приключения. Останется огромный пласт художественной литературы об обычной жизни. Огромный потому, что жизнь огромна, разнообразна. Как сказал поэт, прекрасна и удивительна. То, что удивительна – это несомненно. А вот, прекрасна ли она,  и какими красками ее описывать,   о том и речь пойдет. 

Если писателя часто ценят за его оригинальный язык и оригинальное видение, то и каждый читатель имеет право на свое особенное, индивидуальное понимание прочитанного.  И если он заявит: читал Толстого. Больше не буду. Полный отстой! - что ты ему скажешь. Он так видит.  Имеет право. Тут и таится закавыка: если читатель не понял писателя, чья вина? Писатель тупой или читатель?  Как писал в своем сочинении мальчик из фильма, счастье - это когда тебя понимают.  Для автора, писателя удача, когда читатель точно понял его мысли, когда мысли писателя попадают в резонанс с мыслями читателя.

Хотя чтение романа отличается от изучения школьной арифметики. Автор не должен рассчитывать, и требовать, чтобы читатель точно понял его мысли. Читатель  не обязан. Он не ученик в школе. Хотя печально, если не понял. Ученику не осилившему арифметики, будет труднее в жизни. Так точно и читателю, который не понял хороших книг.

  Предвижу возражения некоторых читателей - а какие книги вы считаете хорошими. Льва Толстого, что ли? Ну, как-то человечество отсеяло. Гомер, Вергилий и дальше по списку. И от того, что не прочитал Вергилия хуже только непрочиташему. А Вергилий перетерпит. Как и Толстой.   

  Другой писатель думает: чего париться. Вергилия–то не читают. А я хочу признания.  Нужно писать проще. И  писать о том, чего читатель ждет. Узнать, чего читатель ждет, несложно. Одна из особенностей читателя в том, что он о себе хочет слышать только комплементарное. Он может жить гадкой жизнью. Но читать о жизни хочет светлые сказки. И это понятно.  Немало читателей так объясняют эту слабость: если в реальной жизни достаточно грязи, то уж в книгах и фильмах можно погрезить о чистом. Зачем еще и читать о низком? А раз читатель об этом не хочет читать, он предпочитает писателей, пишущих под девизом: «давайте говорить друг другу комплименты, ведь это все любви прекрасные моменты.» Дайте нам чтиво о любви или «о доблестях, о подвигах, о славе.» 

И появляется   немало писателей из когорты - «вам хочется песен – их есть у меня». О любви? Вот вам о чистой. О жизни – прекрасной. Вот вам, тургеневские барышни, «Алые паруса», вот вам «Гранатовый браслет». Увидьте в них то, что хотите увидеть.  И обрыдайтесь. Откуда такой легион пишущих о прекрасном?

 Конечно, есть такие, кто чувствует спрос. Но большая часть так пишет, не исходя из конъектуры, а из внутренней потребности. Писатель писателем становится, только тогда, когда требует священной жертвы Аполлон. А в повседневности – это читатель, потребитель. И поскольку в литературе каждому по потребности, как писатель хочет читать только о прекрасном, так он и пишет.

  В школе из всего «Онегина» для обсуждений в классе оттитровывали «я вас люблю, чего уж боле» и «но я другому отдана и буду век ему верна». А ведь это произведение - не стишок.  Там много и другого, вполне достойного внимания. Ну, например:

Блажен, кто смолоду был молод,
Блажен, кто вовремя созрел,
Кто постепенно жизни холод
С летами вытерпеть умел;
Кто странным снам не предавался,
Кто черни светской не чуждался,
Кто в двадцать лет был франт иль хват,
А в тридцать выгодно женат;
Кто в пятьдесят освободился
От частных и других долгов,
Кто славы, денег и чинов
Спокойно в очередь добился,
О ком твердили целый век:
N. N. прекрасный человек.




 Тем не менее многие у Пушкина кроме любовной лирики, разве что сказок, ничего и не знают. Любовная поэзия плывет над миром. Это и Екклесиаст, и поэзия древнего Востока, и сонеты Шекспира, и Пушкин, и многое другое. Куда же без любви. И желательно чистой светлой любви. Как писал Есенин: «Поцелуй – не надпись на гробах. Алой розой поцелуи веют, лепестками тая на губах»


Однако!!! Однако, несмотря на желания и предпочтения читающего населения, жаждущей блаженствовать при чтении, классиками становятся вовсе не те после которых остаются исключительно розы, мимозы, и «лепестками алых роз твое ложе застелю.»



По-моему, Расул Гамзатов очень точно расставил приоритеты.


"Всё в мире плохо и порядка нет!" –
Сказал поэт и белый свет покинул.
"Прекрасен мир", – сказал другой поэт
И белый свет в расцвете лет покинул.

Расстался третий с временем лихим,
Прослыв великим, смерти не подвластным.
Всё то, что плохо, он назвал плохим,
А что прекрасно, он назвал прекрасным.»


    Но Гамзатов, в свою очередь, полного ответа не дал. Остается вопрос: что такое хорошо, а что такое плохо? Если сколько людей, столько мнений, как автору подстроиться?  А нужно ли подстраиваться?  Пушкин дал свой совет.


Ты царь: живи один. Дорогою свободной
Иди, куда влечет тебя свободный ум,

  Пушкин, конечно же, имел в виду не титул. Хорошо было царю Соломону.  Он был и царем, и поэтом. И мог чихать на то, что там думают о его поэтическом даре. Все равно восхвалят. Хорошо было Леониду Ильичу. Он был генсеком и книгу написал. И все хвалили, цитировали и изучали. А тому, кто не царь? Я стараюсь по возможности сочетать: 1. идти, куда ведет свободный ум, 2. в меру моих возможностей, заинтересовать читателя, 3. по возможности, не заинтересовать читателей в штатском.

Веленью божьему о Муза будь послушна
Холопски не стелись, и в классики не рвись
Хулу и похвалу приемли равнодушно
И ФСБ не попадись.