Из жизни Петрова. Актриса

Зависть- естественное человеческое чувство.
Бедные завидуют богатым, больные здоровым, холостые семейным, семейные холостым.
 Удивительно разнообразно это чувство.
 И широко как море.
 Зависть бывает явная и скрытная.
 Последняя, как  известно, более распространена. Но и та и другая делают человека угрюмым.
Казалось бы легко понять и легко отказаться.
Ан нет!
Избавиться от зависти не легче, чем бросить курить.
Хочешь да не можешь.Близок локоток,да не укусишь.
Вот наш старый знакомый.  Режиссер студенческого театра Сисикин.
Обласканный публикой, администрацией института и коллегами артистами.
 Очень понятно, что ему завидовали.
Завидовали и явно и скрытно.
Завидовали конкуренты и совершенно незнакомые люди.
 И эти люди полагали что живёт он, Сискикин, как у Христа за пазухой и всем бы так жить, купаясь в славе, деньгах, и народной любви.
Но. Если бы в один из славных сентябрьских дней они бы увидели эту полную мокрую тушу, которая страдала вз'ерошив немногие седые волосы.
Страдала и мучилась в поисках новой пьесы, впадала в уныние, в отчаянье, то они устыдились бы своей зависти.
 Устыдились и пожалели бедного Сисикина.
Рукописи никуда не годились.
 Не годились все два десятка творений, представленных на строгий суд.
Сисикин сначала падал духом, а потом возмущался.
Никто, ни одна сволочь не может закрутить сюжет- думал он.
 Одни разговоры. И ничего не происходит.
И так, Сисикин страдал.
Однако страдал недолго. Профессия научила его не страдать излишне.
Встрепенувщись,он вытащил себя из за стола, переоделся и босиком потрусил к реке.
 Река, славная, неширокая с кувшинками и пожелтевшими листьями
с березками на берегу и зеленой травкой -о чем еще мечтать городскому жителю!
Сисикин прошел по деревянным мосткам, наклонился, бледной рукой потрогал- холодна ли вода, холодна, не стал прыгать, повернул назад и подошел уже с пологого бережка неторопливо и осторожно.
Вода была холодна, но жировые сисикинские запасы пришлись ко двору.
И он бесстрашно бултыхнулся в ледяную воду.Саженками отмахал до другого берега и назад и обновленный повеселевший по хрустящему песочку вышел на сушу. Уже другим человеком.
А выпив за столом рюмку коньяка стал уже другим, выходит уже третьим человеком.
Вполне довольным своей жизнью и судьбой.
Пододвинув ежедневник, какие еще дела остались, он увидел фамилию Ковалевой и знак вопроса.
"Гм- подумал он- что там еще с Ковалевой?"
И вспомнил. На последней репетиции она ему не показалась.
 Вроде, как всегда играет. Ан нет. Не как всегда.
Сисикин был человек опытный. И хорошо знал, что  такие  интуитивные подозрения  всегда опрадываются.
 И нельзя  махнуть рукой, да ладно.
Себе дороже выйдет.
Сисикин пододвинул телефон и вызвал  свою лучшую актрису для разговора.

Не прошло и часа, как она подкатила. Не запылилась.
Смотрит строго, недовольно.
-Что хотели шеф?- спросила Ковалева.
-А ты и не знаешь?
- Понятия не имею.
-Не надо, Ковалева. Я  тебя насквозь вижу. Говори всё, как на духу. Признавайся!
-Ковалева убрала строгий взгляд, сморщилась, губы ее задрожали. И безо всякого переходу зарыдала в голос
-Ах, Александр Иваныч,   я так несчастна, так несчастна.
-Отчего же?
Ковалева, вмиг осушивши слезы, все, как  отцу родному и рассказала

Ранее солнечное утро. Сентябрь. Наш любимый Воронеж. Самая лучшая улица города- Пролетарский проспект.
 Вы можете подумать что здесь живут исключительно пролетарии, то есть заводские рабочие.
И ошибётесь в своих предположениях.
Название не отражает суть, оно можно сказать столь же неуместно как корове седло.
Пролетарский проспект красив широк полон ярких вывесок, витрин магазинов и внушительных зданий в сталинском стиле.
Это лучшее что может предложить вам Воронеж в 1971 году.
 Здесь тусуется молодежь и прохаживается степенные небедные пенсионеры. Небедные потому что как бы ни назывался проспект, пролетарии здесь редкие птицы.
Здесь обитают люди побогаче.
 И одеты здесь люди по другому. Иначе, чем в других частях города.
 И красочнее и ярче и моднее.
Вот один такой модник идёт, разряжен как новогодняя ёлка.. Давайте присмотримся к нему повнимательнее.
Что это! Неужели это наш приятель Федя?
Да, да, это он! Мы не ошиблись.
  И куда же он идёт в такой ранний час?
-Федя, Федя скажи куда ты поперся в столь ранний час? Почему не спится тебе молодецким сном?
Да что это? На тебе лица нет !
Скажи скажи что с тобой случилось. Почему ты смотришь угрюмо, словно зверёк затравленный. А?
Федя молчит. Он нас не слышит. Он погружен в невесёлые мысли и совершенно нас не слышит.
Выражение лица у него грустно подавленное.
Вдруг взгляд его меняется к лучшему, он хлопает себя по лбу, резко разворачивается и двигает через детский парк прямо на Кольцовку. В общежитие.
   В это время Петров, радостный и бодрый, жарит картошку, Которую ему занесли друзья приятели Толя и Коля.
И так Петров жарит, а Федя идёт уже осмысленным шагом прямо к своему  другу, который и ободрит и даст совет.
"Даст ли?- сам у себя спрашивает Федя.
И утвердительно отвечает- А то!

Петров любил немудреную еду раскладывать по царски.
 У него были три большие тарелки. На одну из них он положил то, что сейчас называется картофель фри.
 Отрезал тонкий почти прозрачный кусочек черного хлеба.
 Затем открыл банку сайры и добавил с боку тарелки три маленьких рыбки.
 Осмотрел полученный натюрморт . Как будто чего то не хватало. Да. Не было огурца.
Что ж- подумал он философски- переживём.
Подошёл к окну- день был хорош- улыбнулся поставил на проигрыватель пластинку со вторым концертом для фоно с оркестром Моцарта(своим любимым), взял вилку, но тут раздался стук в дверь.
Это был Федя. Петров улыбнулся второй раз и ещё шире.
-Заходи. Ты как раз к столу
Федя, известный обжора, как будто и не услышал.
-Что с тобой?- обеспокоенно спросил приятель- на тебе лица нет.
- А?-
-Я говорю что случилось- прокричал Петров тому в ухо.
-Нет, нет. Ничего не случилось.
- Заболел?-Петров осмотрел Федю с ног до головы- Нет. Не то. Не заболел. Ага, знаю. С Ковалевой поругался. Угадал?
-Федя посмотрел на друга затравленно.
-Нет, мы не поругались.  Ругалась исключительно она.
-Вот как?-удивился Петров.
-Да. Именно так.
-И почему она ругалась, в чем причина, объясни толком.
- Ну как тебе сказать.
-Так и скажи.
-Может и была маленькая причина.
-Ну.
-Понимаешь, я ей сделал маленькое, совсем незначительное замечание
-Какое ещё замечание?- Петров вдруг напрягся, аж кровь к голове прилила.
-Видишь ли, на днях мы ходили в гости. На день рождения к ее подруге. А после танцевали.  И ее все приглашали и приглашали. А она все танцевала и танцевала.
- И что?
-Мне показалось она с ними заигрывала, глазки строила.
-Да?
Я в мягкой форме, заметь в очень в мягкой форме сделал ей замечание.
 Дескать нечего всем глазки строить.
-Прям так и сказал?- поразился Петров Фединой смелости.
- Может быть и покрепче. Дословно не помню.
Глаза у Петрова округлились
-Еще крепче?
- А она ответила, что не потерпит ревности.
-Резонно.
-Но это еще не всё.
Не всё?
 Она сказала, что не хочет меня видеть ни в этой жизни ни в следующей. И чтобы я не вертелся у неё под ногами. И что её от меня тошнит.

Федя и Ковалева разошлись как в море корабли. Миротворческие усилия Сисикина и Петрова не увенчались успехом.
Влюбленная парочка окончательно и бесповоротно рассталась.
Ковалева заявила Сисикину что она не раба какая нибудь восточная, чтобы с ней так обращались. А свободная женщина с гордо поднятой головой, а Федю она всей душой ненавидит. И он ее очень обяжет если не будет впредь попадаться ей на глаза.
Федя же, после того как Петров его пристыдил, испытывал искреннее раскаяние.
И готов был стоять на коленях.
Но стоять на коленях было поздно. И просить прощение тоже.
Никто его слушать не хотел.
 И он ходил, как тень, по корпусу химического факультета, пугая мрачным видом молодых девушек.

Петрову было жалко друга. Не смотря ни на что.
Как то неожиданно их обоих поразила одна и та же напасть -несчастливая любовь.
И хотя Петров делал вид, что давно уже забыл свою ветренную пассию, но это было неправдой.
Он помимо воли то и дело вспоминал Люсю
Он был привязан к  Феде и понимал Ковалеву. И обоих жалел, но сделать ничего не мог.
А потому грустил и по окончании трёх пар  заглядывал в парк, где долго гулял в одиночестве, поскольку никто из институтских приятелей не мешал ему нагруститься вволю.
Так и сегодня минуя веселые стайки воронежских красавиц он шел к небольшому озерку в парке где кормил булкой прожорливых уток.
Денёк был так себе. Осенний. Но утки рассекали темную воду озерка с большим удовольствием.
И Петров подкармливал их крошками, как ни удивительно, не без удовольствия.
Правду говорят, радость заразительна не меньше печали.
Дул лёгкий влажный ветер. Петров посмотрел вверх на низкие темные облака и подумал, вот вот пойдет дождь, а может даже и снег.
На другом берегу озерка на лавочке сидела влюбленная парочка.
 Лиц их видно не было, но общее настроение угадывалось безошибочно.
Петров оставил уток в покое и стал нарезать круги вокруг водоема. Для поднятия духа и согрева.
Проходя мимо, не видящей ничего кроме себя парочки, Петров вдруг испытал странное чувство. Ему почудилось, что он видел эту девушку раньше.
- Ковалева!- изумился он.
 А кто это с ней?
Батюшки, Федя!
Петров замедлил шаги. Он шел бы на цыпочках если бы мог. Только бы не вспугнуть, не нарушить дивное видение.
  ...Через два дня ,встретившись с Ковалевой он устроил ей настоящий допрос. Ковалева увиливала и была очень недовольна, что ее тайну раскрыли.
-Черт  подери! И надо было тебе свалиться на нашу голову?!
Надеюсь ты будешь держать язык за зубами- добавила она уже мягким тоном.
- Так вы помирились? А как же полный разрыв?
-Какой ещё разрыв? Так, мелкая размолвка. Мой Федечка конечно повел себя глупо. Но я ему объяснила
-Ах, ты ему объяснила.
-Очень доходчиво.
-Не сомневаюсь. Подожди, но зачем ты его так долго мариновала?
-Надо было!- лукаво улыбнулась Ковалева и исчезла в неизвестном направлении