Однажды в Неаполе

     Величайшее достижение спорта, вне всяких сомнений, лежит в самой основе спорта, ведь превратить человека в натурально тупое мускулистое животное, запустив процесс эволюции в обратную сторону, дорогого стоит, от того, думаю, и паблисити, и многомиллионные контракты, и допинг, но мне представляется, что не стоит успокаиваться на достигнутом, нет, товарищи, мы не зря потомки большевиков, не боявшихся никаких крепостей и высот, мы способны двинуть и далее в самую глубь мироздания, превращая некогда человека уже не в скота, а в насекомое.
    - Подумаешь, - пренебрежительно фыркнула грудастая Ландер, звонким щелчком отправляя бегущую по столу мандавошку на нечистый пол траттории, - вот крыса, например, стала же мандавошкой, а я как была шкурой, шкурой и пребываю.
    - Из Пришакариу получится неплохой моллюск, - заметил гарсон, ставя на стол рыжей шкалик водки алой да пару огурчиков Надьки твари тупой Толокошки, - жирный такой моллюск, его в Неаполе с руками оторвут, любят там водные продукты и дары моря, семь тыщ лет мутят из них обеды и ужины.
    Дверь кабачка Пиетро распахнулась от мощного удара ногой. Невысокий толстяк вкатился в скудно освещенный зал и, подбоченившись, осмотрелся. Скорбные карбонарии пили дурное вино в углу, растерзанная шлюха медленно кружилась в пасадобле у полыхающего очага, а сам дядюшка Пиетро угощал чресседельником своего родственника, тоже дядюшку, но Юлиуса. Лысый напрочь, в коротких баварских шортах, пьяный и злой, он корчился под точными ударами чресседельника, вскрикивая :
    - Яри ! Яри пуще ! Мне еще Франконию к повиновению приводить.
    - Мазохизм, - произнес толстяк, цыкая зубом, - чисто немецкая забава. Гей, люди ! - заорал он, обращаясь к карбонариям. - Не хрен мозги е...ть, мазафака, к чорту все заговоры и революции, даешь Беломор - канал !
    - Это Аль Браун, - зашептались карбонарии, неприязненно отвернувшись от толстого человека, - гангстер, бандит и вымогатель, презревший заветы Гарибальди, грабившего, как Сталин, лишь по необходимости.
    - А какая разница  - хихикнула шлюха, завершая фигурой те труа кятр свой танец, - как или кому грабить ? Грабеж остается грабежом.
    Взвизгнув от удара по яйцам, дядюшка Юлиус бросился на нее, заваливая на пол, и очень скоро уже ерзал багровеющим задом между широко раскинутых ляжек шлюхи.
    - Один е...т, - невозмутимо парировал Аль Браун, показывая коротким пальцем на совокупляющуюся на полу парочку, - а другой, - и смуглый палец уставился обкусанным ногтем на карбонариев, - дразнится. Вы дразнитесь, дядюшка Юлиус е...т шлюху, а я, Аль Браун, е...у вас всех. В позу ! - заорал он, выхватывая армейский сорок пятый из - за пазухи.
    Карбонарии послушно встали спиной к бандиту, нагнувшись, неприятно оттопыривая тощие зады, и взвыли ритуальную приветственную :
    - Мы блогеры, мы замышляем и кишим,
    Орудуем дубиной гнева народов,
    Но стоит шепнуть  " Сим салябим ",
    Как увидишь ты просто уродов.
    - Теперь е...те друг друга, - устало предложил Аль Браун, выходя из кабачка.
    Он уже подплывал к острову Эллис, любуясь грандиозной Статуей Свободы, а карбонарии все е...сь и е...сь. Думаю, что парадигм у них такой, модус, так сказать, вивенди и операнди тоже.