Мухин сказал. Часть вторая. Портрет

        Дней пять я о Мухине ничего не слышал, но, в конце концов, вечерком заглянул к нему в мастерскую. Мой друг устало развалился в кресле, глядя на огонь всё в том же камине, попыхивал своей «носогрейкой», прихлебывал карминер, заедая его темным виноградом. Справа от камина на старом мольберте стоял портрет, даже не портрет, скорее, - образ Великого Учителя, которого раньше не было. С другой стороны, как и прежде, красовались отвесные горы с прорывом света, к которому вела горная каменистая тропка.
- Ну что, заждался? – чуть улыбнулся Мухин, делая глоток, - Хорошо, хорошо сейчас расскажу, не нервничай.
        И Мухин сказал:
- Это на картинке тропа короткая. Идти по ней оказалось не просто и долго, да и вверх всё время. Наконец, я добрался до расщелины между скалами. В абсолютной тишине проявился едва уловимый, но всё нарастающий звук. И вскоре он заполнил всё пространство, казалось, он шел ото всюду. Это было похоже на песню, но без слов, да по сути, и без мелодии. Ничего более прекрасного я прежде не слышал. Низкий голос обволакивал целиком, тянул к себе, но я не мог двигаться. Вскоре он стал рассыпаться на множество высоких, переливающихся голосов. И каждый звук обретал свою текучую форму и цвет. Голоса то множились, то вновь соединялись в единую гармонию.
        Мухин вздохнул и вновь набил трубку, приминая табак пальцем.
- Хм, так вот. Пейзаж изменился. Исчезли горы, кусты, трава, деревья. Я ощущал себя в абсолютной пустоте. Пустота вокруг из синей стала розовой, потом засияла золотистыми оттенками. Голос становился всё громче и, наконец, обрел полную силу. И тогда передо мной стал проявляться Лик, точнее, это даже не Лик, а глаза. Таких глаз я никогда не видел и не мог себе представить. Они светились и как-то радостно сияли. Мне показалось, что они являются источником света, звука, - всего. Глаза слились в одно округлое сияние и меня как магнитом втянуло туда, в этот Свет, именно Свет, поскольку там проявился сверкающий переливающийся, звучащий океан Света, который описать невозможно. Не могу сказать, сколько я там был, - мгновение, или тысячу лет. Время остановилось, или его не было вовсе. Возвращение описывать не буду, не интересно. Почему вернулся? Это уже моя история, тебя не касается. Скажу только, что пока еще рано. Я много узнал и кое-что понял.
        Мухин подлил се6е и мне густого танинного аргентинского вина.
- Это старый карминер, он помягче, еще и с ягодными оттенками, попробуй.
Вино обволакивало, растворялось и исчезало во рту. Камин чуть потрескивал, огонь играл снаружи и внутри бокалов. Маленькая лампа на журнальном столике освещала портрет. И я смотрел не него, нет, не на него, а только в эти глаза. Всё остальное воспринималось как обрамление. И не я смотрел на Учителя, а Он на меня. Выражение лица постоянно менялось, от чуть грустного переходило к почти укоряющему, от легкой, едва уловимой улыбки к испытующему взгляду, и, наконец, к состраданию. При этом все линии оставались неподвижны. Сперва показалось, что Он что-то хочет сказать, но вскоре я понял, что он давно говорит, нужно просто уметь слышать.
        Мухин положил еще пару березовых полешков в камин.
– А, это я для настроения, не печь, сильно не разогреет. Да, я обещал тебе рассказать про портрет, помню. То, что на стене, - не то, конечно, что видел я. Но То видеть пока не положено. Да и это не для людей, сам понимаешь. Нет, смотри, смотри. Ему не жалко, ну… если сможешь что-то увидеть.
        И Мухин сказал:
- Возьмем изображение человека, лица, портрет. Как думаешь, что это? А? Просто изображение? Изображение – это только изображение, не более того, хотя и оно имеет право на существование. Нет. Портрет, глаза - точка схода, соединения Высшего "Я", монады и нашего проявленного мира. Тут мы подходим к великой тайне, к этой точке, где внешнее, случайное становится внутренним, внутреннее перетекает в надперсональное, Единое во множестве Своих проявлений. Точка перехода из этого мира реальности консенсуса в Тот. Перетекание энергии Туда и обратно. Смыкание. Через портрет ты видишь Его, Единое. Ну, если мы поклоняемся конкретной иконе, то это идолопоклонство. Икона для нас - зеркало, остановка. Дальше пути нет…
        Давно это было. Образ обрел раму, достойное место на стене. Не обрел только подписи.

13.11.23