Я буду ждать на темной стороне. Книга 4. Глава 35

И закончатся сопливые слова
Ты забудешь всех, кого ждала
Ты сломаешься за пять минут
Слезы молча без рыданий потекут
Оборвется что-то важное внутри
И сгорит…

DenDerty — Я хочу, чтобы ты стреляла по своим


Найденная информация до такой степени её ошарашила, вынудив посмотреть на ситуацию под другим углом, что все ещё пребывая в шоке от прочитанного, Евангелина более-менее взяла себя в руки, когда услышала шаги Лисова. Теперь ей хотелось, чтобы он тоже посвятил её в эту ситуацию, доказав свою причастность в содеянном.

Ничего не понимая, он взглянул на экран своего телефона, и, силясь там что-то прочитать, прищурил глаза, всматриваясь в текст переписки, перемежавшейся с картинками объектов, по которым были недавно прилеты, включая точные координаты этих мест.

— Скажешь, это не твое? — отозвалась Евангелина, убирая телефон, когда ей показалось, что он не просто слишком долго читает, а ещё и придумывает очередную отмазку, чтобы выставить её полной лохушкой. 

Заметно побледнев, однако, никак при этом не выказывая своих истинных эмоций, парень лишь судорожно сглотнул в ответ, борясь с ощущением повисания над бездной. Что происходило с ним крайне редко.

В такие моменты он умел держать себя в руках. Так что если бы не проницательность Евангелины, не будучи в курсе его истинного нрава, она могла бы подумать, что его подставили, подбросив в телефон эти данные, чтобы сделать из него корректировщика.

— Значит, Сильвестр и те, кто тогда погиб с ним… — с расстановкой проронила она, отметив про себя, тот ерничает, избегая смотреть ей в глаза. — Это твоих рук дело? Я права?

Прекрасно осознавая, что правда скоро выплывет наружу и скрыть её все равно не удастся, Лисов не стал корчить из себя дурачка. И понимая, что сделает себе только хуже, если начнет все отрицать, соизволил ей во всем признаться, чтобы она не думала все за него, но рассказывая ей только полуправду.

Да, она поймала его на горячем, но прижать его к стенке, загнать в угол, ей не удастся. Не на того напала!

Поэтому подняв голову и посмотрев ей снова в глаза, прежде чем начать свой неторопливый рассказ, он невольно улыбнулся. Одним лишь уголком рта. Будто произошедшее было нелепой шуткой, а сам он не имел к этому никакого отношения.

Надо же было, что вся эта оказия случилась именно тогда, когда он собирался соскочить и выйти невредимым из игры! Что ж, придется решать проблему по ходу пьесы, иначе он совсем пропал.

И почему ему раньше не взбрело почистить контакты и удалить переписку? Знал же, что может случиться подобный казус, но все равно не принял мер. Но бесило Евангелину не то, что она поймала его на «горячем», а то, что оказавшись по факту в ловушке, он подавал эту ситуацию как сущий пустяк. Будто все эти погибшие были для него просто статистикой. Теми, кому не повезло оказаться не в том месте, не в тот час.

Таких масштабных «жертвоприношений» не приносил ещё никто. Неудивительно, что сам он тогда старался не отсвечивать, дабы его активность не так сильно бросалась в глаза.

— Да, ты права, это моих рук дело, — пожав плечами, спокойно отозвался Лисов, — но рыться в чужих вещах некрасиво, и уж тем более читать чужие переписки.

Особенный акцент он сделал на последней фразе, молча потребовав у Евангелины свой телефон. И когда она, повиновавшись, вернула ему эту вещь, заколебавшись на долю секунду, отобрав у неё телефон, Лисов как ни в чем не бывало продолжил:

— А хочешь знать, за что я обошелся так с Сильвестром? И кто подтолкнул меня к принятию такого решения?

Встрепенувшись, Евангелина вопросительно на него посмотрела, не понимая, куда он клонит и что хочет сказать.

— Ты. Это ты во всем виновата! — выдал он, пряча телефон и следя за тем, как меняется выражение. — Не веришь? А не надо было ходить тогда к нему гости, растопыривая перед ним свои ноги. Так что если бы не эта твоя выходка, возможно, любовник твой до сих пор остался бы в живых. И его сослуживцы тоже бы не пострадали.

— Почему ты впутываешь меня в эту историю? Разве это я его убила? — огрызнулась Евангелина, подозревая, что как только у него появится возможность все переврать и выставить её полной дурой, он обязательно этим воспользуется.

Так что здесь надо было идти напролом и не бояться дать ему отпор.

Да, в тот декабрьский вечер она повела себя не очень хорошо. Но кто знал, что все закончится именно так? Но даже если Сильвестр и был в чем-то виноват, это не давало повода обращаться с ним подобным образом и расщеплять его на атомы!

Она дура, раз рискнула ему обо всем рассказать. Надо было промолчать, чтобы он и дальше оставался в неведении.

Так, по крайней мере, было безопаснее для них обоих. Кто же знал, что в своей мстительности он перейдет последнюю черту, загасив даже тех, кто вообще не имел никакого отношения ни к ней, ни к бедолаге Сильвестру.

С другой стороны, её самой вряд ли хватило так надолго. Рано или поздно Новаковский растрындел всем про её ночной звонок, где, надрываясь от истерики, она ругалась в трубку, проклиная Сильвестра на чем свет стоит, и до такой степени напугав тогда одногруппника, что ему понадобилось потом некоторое время, чтобы прийти в себя и осознать происходящее. А ей самой восстановить дыхание и успокоиться.

До Лисова все равно бы дошли эти слухи. И узнав, что тогда между ними произошло, он в любом случае бы этого так не оставил. Нашел бы способ отомстить Сильвестру, пусть и не таким кровожадным образом. В чем он почти сразу признался, прерывая её мысли на самом интересном месте.

— Да, это все из-за тебя! — стоял он на своем, с удовольствием отмечая, какой испуг светился в её глазах и как старалась она отвести от себя все подозрения, лишь бы он один отвечал за инцидент. — Я должен был как-то отомстить. И отомстил. А вместо слов благодарности слышу от тебя одни упреки. И где тут справедливость? 

— Но не таким же способом! — прервала его Евангелина.

— Хочешь ты этого или нет, но у нас теперь у обоих руки в крови, — продолжил Лисов, сделав вид, будто её не услышал. — Так что если ты попробуешь кому-то меня выдать, отвечать нам все равно придется вдвоем. 

Это была хорошая информация для размышления, но ей она не сильно понравилась. Да, где-то он был, но ведь не она же убила всех этих людей? Тогда почему он хочет повесить на неё даже это?

Координаты он скорее всего брал, подслушивая её разговоры с Тереховым. Тот всегда был в курсе, где находится та или иная воинская часть и что есть на её территории. Тем более найти тот учебно-тренировочный лагерь не составляло труда. Остальное он уже сверял по снимкам Драгомарецкого, который сфотографировавшись накануне на фоне техники, чтобы похвастаться перед своей бабкой, позже выставил это все на всеобщее обозрение в сети.

Охота на губернатора было тоже делом рук тех, кому поручил это задание. Отец его бывшей пассии оказался главным подозреваемым лицом, замешанным в организации заказного ДТП, в которой погиб его недальновидный папашка.

Грех было не воспользоваться полученным шансом и за все ему отомстить. Главное, нарыл ему эту информацию отчим, ещё не догадываясь, как воспользуется этими данными его пасынок, распорядившись ими на свое усмотрение.

Первая попытка оказалась пустой, пусть в ней и погибла его секретарь-перебежчица. Вторая попытка оказалась более удачной.

Снаряд догнал отца Эрики прямо в его спальне, которую он не успел покинуть после объявления воздушной тревоги. Лисов прекрасно знал расположение комнат в этом доме благодаря знакомству с его дочерью. Осечек быть не должно. Так оно, в целом, и случилось.   

Это произошло утром, но Евангелина ничего об этом не знала, потому что с некоторых пор стала все меньше уделять внимания новостям, из-за которых ей потом снились по ночам кошмары.

Особенно тяжело дались ей деньки, проведенные без Лисова, когда он прятался от людей родственника в доме у деда. Как же все перевернулось с момента его возвращения!

Она была уже и сама рада, что во все это полезла, обнаружив то, чего не должна была знать. Но стереть себе память, сделав вид, будто ничего не произошло, она тоже не могла. В конце концов, Сильвестр этого ей бы точно не простил, останься в живых.

Как знать, возможно он и заслужил такую смерть. Таковой была его расплата за минутную слабость. Но губернатор явно не входил в её планы. И горевать о нем точно не собиралась.
 
— И чем запомнился сей персонаж? — продолжал издеваться над ней, Лисов напомнил ей о псевдозаслугах этого человека. — Воровство, взятки, вымогательства, постоянные конфликты за земельные участки и коммунальное имущество, а также оскорбление жителей во время прямых эфиров. Как говорят в народе, такого руководителя наша земля ещё не знала. Мужик заигрался, почувствовав свою безнаказанность; власть вскружила ему голову, вот и кончил соответственно. Так что земля ему железобетоном!

Для других гибель отца Эрики он объяснял так: «Теперь он серу сосет в аду вместе со своим кодлом. И сосать, кстати, будет долго. У него для этого целая вечность впереди»

А побитым он пришел тогда домой, потому что нарвался на вояк с блокпоста, вблизи которого фотографировал важный объект. Махач выдался тогда жестким, но ему удалось от них ускользнуть. И пусть полученные травмы оказались не столь серьёзными.

Тем не менее, чтобы прийти в норму, он пару суток провалялся в постели, чем сильно напугал тогда Евангелину, решившей, что он просто получил по чердаку за нарушение комендантского часа.

И то, каким сумасшедшим взглядом он сопровождал её тогда до спальни, отправляясь на кухню и открывая шкафчик со спиртным, словно собираясь что-то отмечать, на многое указывало. Включая его невероятную нежность после, будто он пытался таким образом загладить свою вину перед ней, когда ранее подобного поведения от него нельзя было дождаться.

Возможно Сильвестр был прав, рассказывая о нем все эти ужасные вещи. Плохо, что заметила она это только сейчас, когда ужасное давно свершилось, а его детали навсегда останутся в её памяти.

Теперь осталось решить, чью сторону выбрать, чтобы тоже не попасть под раздачу. Сообщить обо всем Терехову, либо продолжая держать все втайне, ждать, когда Лисова «сольет» кто-то другой. Не она. С другой стороны, если она не сделает это первой, то будет считаться его соучастницей. И тогда молчание могло ей только навредить. Как же просто все это выглядело в теории, и с каким трудом давалось на практике!

Тем не менее она должна была что-то предпринять. В таких условиях нельзя было медлить. Особенно с учетом того, что Лисов мог ей сейчас запросто её удавить, а тело сбросить с высоты двадцать пятого этажа для сохранения собственной тайны.

Для СМИ это будет выглядеть как очередной несчастный случай, а её отца — это будет целая трагедия. Он, конечно, сильно расстроится, но ведь сам подбивал её на замужество с этим парнем, которому скорей всего не суждено будет сбыться. А раз Лисову ничего не стоило разделаться с этими ноунеймами, её он тем более не пощадит. 

Зачем ему медлить и искать компромисс, когда на кону стояла собственные жизнь и благополучие?! Никто не виноват, что эти люди попал в жернова непростых времен. Не надо было лазить там, где не положено, искушая судьбу. На какое-то время в комнате установилась такая тишина, что было слышно, как идут настенные часы. 

— Как много слов… — собравшись с мыслями, проронила Евангелина, перестав к концу вечера соображать, кто в данной ситуации был прав и виноват.

— … и мало удовольствия, — подхватил Лисов, забавляясь словами в ожидании решения, которое она собиралась принять — перейти на его сторону, либо пойти на предательство и набрать номер телефона Терехова.

В любом случае он постарается сделать все возможное, чтобы этого не допустить.

— Нет, я догадывалась, что ты придурок, — отозвалась Евангелина, расправляя плечи, — но не думала, что настолько.

— Когда-нибудь я расскажу нашим детям, как ты хотела сдать меня властям за палку балыка и бутылку водки, — внезапно улыбнулся Лисов, тщетно пытаясь расположить её к себе.

— Все ещё надеешься, что у нас будут с тобой общие дети? — удивилась она, слегка смутившись от упоминания этой темы.

Наглость парня превосходила все границы. Ему в самую пору беспокоиться о собственной судьбе, а он талдычит ей о мировоззрении будущего поколения, как будто действительно хотел от неё детей,
которых она не собиралась ему дарить.
   
— Если залетишь от меня, то будут, — подмигнул он ей, надеясь, что так оно и будет, как только закончится тот препарат, который принимал, чтобы не пользоваться другими средствами контрацепции.

— Даже если это когда-нибудь и случиться, — отрезала Евангелина, невольно останавливая свой взгляд на уровне его ширинки, — думаю, они поймут, почему я была вынуждена так поступить. И не осудят мой выбор.

Слегка нахмурившись, Лисов отступил слегка назад. Что ж, она была права в своих доводах, но он тоже так просто сдаваться не собирался. 
 
— Да, я такой, что поделаешь! — развел Лисов руками, не видя смысла оправдываться перед ней.

Он поступил так, как считал нужным. А если она не готова принимать его поступок, значит это её проблемы. Значит что-то не в порядке с ней самой.

— Какое же ты чудовище! — не сдержавшись, выпалила Евангелина. — У меня просто не укладывается в голове... Сильвестр… Все эти погибшие ни за что люди…

— «Лес рубят — щепки летят», — таким было его объяснение причины гибели жертв. — Кто виноват, что они оказались на своих рабочих местах в момент прилета? Сами должны были побеспокоиться о собственной безопасности. А так, просто попали под горячую руку… 

Слушая этого парня, Евангелина все больше ужасалась его простодушию. Он высказывался обо всем так, словно речь шла о какой-то ерунде.

Она никак не могла поверить, что все эти ужасные поступки были совершены одним и тем же, хорошо известном ей человеком. И этот человек стоял сейчас перед ней.

Спасший её в свое время сначала от собаки, потом от водной стихи во время отдыха на заливе, а потом буквально вытащив её из сугробов во время метелицы, где она рисковала получить серьёзные обморожения, одевшись накануне снежного шторма не по погоде. И он держал недавно в своих руках её ладони во время посиделок кафе, пытаясь унять её панику из-за концентрации внимания на возможности «прилета», целуя её пальцы с осторожностью камикадзе. Она до сих пор помнила прикосновение его губ. 

— Ловко придумано, не правда ли? — оборвав её мысли, бросил Лисов, упиваясь собственной изобретательностью, и тут же ища способ побольнее уколоть свою оппонентку, как бы между прочим добавил: — Просто вы с Тереховым в детстве смотрели добрые сказки со счастливым концом, а надо было больше времени уделять «Колобку» и «Курочке Рябе».

Опешив от его наглого заявления, Евангелина с трудом удержалась, чтобы не наброситься на него с кулаками.
 
— И что теперь? — насмешливо отозвался он, постепенно к ней приближаясь. — Разболтаешь все нашим?

Расстояние между ними значительно сократилось, но все ещё уверенная, что у неё получиться его обезоружить, став перед ним как вкопанная, отступать Евангелина не собиралась.

Пусть и во время поиска виноватых её не покидало ощущение, будто она стала объектом какой-то дурацкой шутки втянувшего её во что-то непристойное человека.

Происходящее её смущало и злило, но выбраться из данной трясины самостоятельно она не могла. Возможно, её контроль над ситуацией давно был потерян. Но когда именно это произошло, и в какой-то момент Лисову удалось занять более выигрышную позицию, уловить она так и не сумела. 

Он просто над ней издевался, находя тысячу контраргументов против всех её доказуемых доводов. И будучи не в состоянии выносить столь долгие пикировки, Евангелина была вынуждена отметить, что если дело пойдет так и дальше, все обернется против неё. И это уже не он, а она сама станет во всем виноватой. 

— Знаешь, я восхищаюсь твоей смелостью, — неожиданно добавил Лисов, вплотную приближаясь к ней. — Особенно теперь, когда ты все знаешь про меня…

Ещё никто и никогда не рисковал вот так открыто выступать против него, как это делала она, апеллируя к чувству справедливости.

Жаль, сама Евангелина узнала об этом в последний момент, будучи не рада, что все это затеяла, когда вначале ей следовало позвонить кузену, а уже потом выводить на чистую воду своего любовника. Как глупо же попалась она в очередную ловушку!

Обомлев от такого внимания к своей персоне, Евангелина отвернулась от него, не привыкнув разговаривать с людьми на столь близком расстоянии.

Только для Лисова в этом плане не существовало каких-либо границ. И научившись за это время регулировать на свой лад тон беседы не только с девушками, равно как и свое с ними расстояние, не сильно беспокоился о её ощущениях.

Наоборот, он вел себя так, словно целенаправленно хотел нарушить её душевное равновесие и сбить с толку. Слегка прищурившись, чтобы приглушить лихорадочный блеск своих глаз, Лисов продолжал смотреть на неё исподтишка. Оказать влияние собственным магнетизмом, перед которым она обычно не могла устроять.

— А ты становишься такой непредсказуемой и милой, когда злишься, — вполголоса отозвался он, непривычно растягивая слова. — Честно говоря, не ожидал от тебя такого… Ты просто забавна, моя прелесть. 


Вдохновленный её покорным поведением, Лисов продолжал на неё наступать, а она, вместо того, чтобы выскользнуть из этой комнаты, оставляя его наедине с этими стенами, продолжала оставаться на месте. Как будто её ступни были пригвождены к полу, и она не могла сделать ни шагу назад.

— «Вокруг нас столько лиц, столько людей, но как мало тех, кого на самом деле хочется видеть»... — процитировав отрывок из какого-то стихотворения, он внезапно приобнял её за талию, и пользуясь моментом вседозволенности, притянул её к себе.

Поддавшись ему, Евангелина робко обхватила его за плечи, сама не ожидая от себя подобной инициативы. Атмосфера несколько накалилась. Её мозг работал как часовой механизм, но позволить себе проделать с ним все то, что она задумала, пока не представлялось возможным. Надо было выждать ещё немного времени. Главное, никуда не торопится, а там быть может ей повезет, и у неё получится одержать над ним верх.

— Ты должно быть совсем рехнулся, — невольно вырвалось у неё, стоило ей перевести дух и немного успокоиться.

Ничего не ответив, Лисов вдруг приблизился к её лицу, скользнув кончиком языка по своим губам, будто вправду собирался её поцеловать или сделал вид, будто хотел это сделать.


Ей стоило невероятных усилий оторвать от себя его цепкие руки, а потом и вовсе от него отстраниться.  «Крыша» у него съехала давно, но в последнее время с ней вообще были не лады. Борясь с соблазном вновь притянуть её к себе, и, впившись поцелуем ей в шею, опрокинуть её на кровать, парень все-таки не спешил к ней приближаться.

Евангелина смотрела на него как на врага народа. Пока что он был не готов переступить последнюю черту, но все же пребывая в ожидании всего того, что могло последовать дальше: удары её кулаков, как только начнет освобождать её от халатика, а позже мольбы не останавливаться, впиваясь бедрами в его бока, когда их любовная борьба зайдет слишком далеко.

Тем не менее этого промедления оказалось для неё достаточно, чтобы снова вспомнив, зачем она все это затеяла, потянуться рукой в боковой карман своего одеяния и вытащить оттуда хорошо знакомый ему наган.

— Ещё одно слово и я прострелю тебе башку! — пригрозила ему Евангелина, прицеливаясь в него.

— Вау! Накажи меня, госпожа! — передразнивая её тон, засмеялся Лисов, словно сознательно нарываясь на неприятности.

Только сама Евангелина, угрожая прикончить его на месте, несмотря на всю неоднозначность обстановки, в которой они оказались, приводить в действие свою месть почему-то не спешила.

Она хотела его всего лишь припугнуть. Показать, что она не так проста, как кажется, и точно не станет закрывать глаза на его дурные проступки. Но не рассчитав, что ему приходилось ранее справляться и не с такими проблемами, слегка растерялась, когда подавшись вперед и не боясь оказаться застреленным, Лисов в два счета перехватил её хрупкое запястье и отобрал у неё огнестрельное оружие, тотчас отшвыривая её саму от себя.

— Я этого так не оставлю! Прямо сейчас позвоню Терехову и обо всем ему расскажу! — закричала на эмоциях Евангелина, бросаясь в сторону выхода из спальни.

Когда подскочив к ней, Лисов схватил её за руку и бесцеремонно притянул к себе, заламывая ей запястья:

— Куда это ты намылилась? Разве я тебя отпускал?

Скорчив злобную физиономия, Евангелина хотела его пнуть:

— Что ты делаешь? Оставь меня в покое!

— Побежала жаловаться на меня своему родственничку? Никуда я тебя не отпущу! — схватив её за руки, он встряхнул её словно куклу. — Думаешь, только у меня потом будут проблемы? Ошибаешься, дуреха…

— Мне все равно, что с тобой будет! — прошипела Евангелина, подаваясь назад, но все было тщетно, только кожу стерла на запястьях от крепкой хватки этого парня. — Это не должно остаться безнаказанным! Я обо всем ему расскажу и тебя посадят! — Последние слова она прокричала ему прямо в лицо, чего он уже не смог стерпеть.

И только Евангелина соизволила замолчать, запыхавшись от оголтевой борьбы с ним, как в следующий момент своды помещения огласил хлесткий удар.

Размахнувшись, Лисов залепив ей такую оплеуху, что у неё прямо искры посыпались из глаз. Вскрикнув от боли, пронзившей ей скулу, куда прилетела его ладонь, наполовину сжатая в кулак, Евангелина по инерции попятилась назад. На её глазах выступили слезы.

Машинально ухватившись за покрасневшую щеку, она посмотрела на него так, словно перед ней было самое настоящее исчадие ада. Это был первый парень на её веку, который позволил себе поднять на неё руку. Она  не могла поверить, что заслужила такое отношение.

— Скотина! Я тебя просто ненавижу! — всхлипнула Евангелина, глядя на него сквозь слезы. — Да меня за всю свою жизнь не ударил даже отец! Я уже молчу о каких-то грубых словах от него в свой адрес!

— Оно и видно, как много упустил он в твоем воспитании! Теперь мне приходится исправлять его ошибки, — процедил Лисов, жалея, что был вынужден пойти на такой шаг, чтобы её осадить и одновременно поражаясь уровню её злобы на него. — Был бы у тебя такой отец как у меня, ты по-другому бы запела! Но я не твой любимый папочка! И щадить тебя точно не буду! Это он привык сдувать с тебя пылинки, дуть в задницу по малейшему поводу такой суке как ты. Я же делать так не буду. Тебе ещё повезло, что я вообще снисходительно отношусь к твоим выходкам и на многое закрываю глаза! Будь у меня более садистский нрав, ты бы сейчас корчилась у меня в ногах, харкая кровью. Чуть что не по её — сразу в слезы! Нежная ты наша и неприкасаемая… Скажи спасибо, что вообще отделалась оплеухой и не я вышвырнул тебя отсюда пинками под зад!   

Не на шутку распалившись, он больше не выбирал слов. Оглушенная услышанным, Евангелина вновь оказалась во власти собственной ярости.

И злясь от того, что ему так быстро удалось её обезвредить, ослепленная гневом, она набросилась на него с кулаками. Но не собираясь вступать с ней в схватку, Лисов предусмотрительно отступил назад, пресекая на корню её внезапную атаку.

Переборщив слегка с самообороной, он ухватил Евангелину за запястья, где на мгновение пресекшись с её полным ненависти взглядом, с такой силой отшвырнул её от себя, что падая на кровать, она споткнулась о что-то на полу, после чего ударившись голову о стенку, моментально потеряла сознание, не подавая признаков жизни.

Книга 4. Глава 36

http://proza.ru/2023/12/24/855