За золотом Колчака ч. 3 гл. 2. к Земле Санникова..

2. К земле Санникова через башню Иванова


По -настоящему первому испытанию на прочность наша дружба с Александром Колчаком подверглась во время экспедиции к Новосибирским островам, где затерялся след полярного исследователя барона фон Толля.Тогда же я начал писать стихи и позже  моя баллада была опубликована в декадентском журнале "Дионис", наравне с "Аполлоном"* пользовавшимся популярностью у салонной публики.


БАРОН ФОН ТОЛЛЬ

Не эти пышные застолья
и не шампанское во льду,
на корабле барона Толля
на дикий Север я иду.
Наш путь и тягостен и долог,
не то что танцы при свечах,
но с нами он-смельчак гидролог
наш несгибаемый Колчак.
Бросаем вызов тем широтам,
где лишь киты или моржи,
что ж, слава гордым Ланселотам,
поверившим в те миражи!
Уже наш силуэт на рейде,
и всё затеяно не зря,
лишь в море дальнем поскорей бы,
взошла надёжная "Заря".*
Ведь в трюме есть в достатке уголь,
чтоб лопасти крутить винта
секстант покажет верный угол,
не ошибётся широта.
Что там за паковыми льдами?
Оазис пальмовый? Вулкан?
В набедренных повязках -дамы?
Иль ледяная Нотр-Дам?
Медведи белые горгульями
взирают, и клыки торосов,
готовы нас сжевать...И ульями
гудит пурга среди заносов.
В Архангельске, в трактире, тельник
матросик рвал, божась неистово,
что видел с острова Котельного -
всего на расстоянье выстрела.
Он близок этот райский остров,
теплом согретый жидкой лавы,
рукой подать...Легко и просто!
Нас ожидают лавры славы!
Съестных припасов тайный схрон
нам мерзлота укроет вечная,
на нартах далее барон
отправился сквозь вьюгу млечную.
Фон Толль. Упряжка. Айсберг фоном
да неизвестность впереди.
Да два проводника с бароном,-
теперь его поди найди!
А на причале ждут морячки,
и репортёры - по пятам
за нами следом после качки
и вот на фото-капитан.
Шрифт, как толпа зевак на пирсе,
корабль во льдах...А где ж фон Толль?
Рыданья сотрясают перси
прекрасных дам. Лу-Лу? Николь?
На первой полосе печатной
толь Ланселот , толь Дон-Кихот
усы,как реи, взгляд печальный...
Тот вроде он, но и не тот.
Да, сгинули во мгле метельной-
упряжка, парусник, учёный,
и нарты, и компАс, и тельник,
и белый флаг, и роджерс чёрный.
Достиг ли острова мечты
иль в полынье холодной сгинул?
Льдом лат во тьме сияешь ты,
копьё вонзая в исполина.


Критика встретила мою балладу с восторгом , назвав меня с намёком на подражание Николаю Гумилёву "Полярным конквистадором в ледяном панцире". Особенно лестно отзывался обо мне критик Иосиф Самохвалов, сообщая о том, что поэтом N.N. открыта поэтическая Гирборея, которая симметрична декадентским поискам земного Рая в Африке вождём акмеизма -Гумилевым и крымской Киммерии Волошиным." Уже возвратясь в Санкт-Петербург после сражений под Цусимой на "Сердитом" и японского плена, когда Колчак слёг с кашлем и проболел всё это время, я продолжил публиковать свою "Полярную тетрадь" и однажды получил , пахнущий французскими духами конверт с приглашением на вечер в Башне Иванова с каллиграфической подписью Зиновьева-Аннибал.

Угловая башня на пересечении Таврической и Тверской в Санкт - Петербурге была известна как литературно - мистический салон, храм декаданса, антропософии, философии и утончённой поэзии. И для начинающего литератора -честь быть приглашённым на читки в таком собрании, где блистали и Иванов, и Гумилёв и где сам адмирал символизма Александр Блок мог взобраться по приставной лестнице на "капитанский мостик" куполоподобной крыши и прочесть там свою "Незнакомку" кронам дерев Таврического сада. В надежде, что меня не отправят "на клотик за чаем", как рядовой матрос декадентского ковчега я готов был даже повторить акрабатический трюк Блока, но не более того. Потому как был наслышан: в салоне не только практикуются сцены с переодеванием, но и с раздеванием до нага и разыгрыванием персонажей подобных тем, что художник "Диониса" Абрам Блузман выносил на обложку издания, приласкавшего молодое дарование. А именно , весь мохнатый ,с копытами на козлиных лытках Дионис догоняет обнажённую убегающую Нимфу. И всё бы ничего. Но копьём торчащий между ног отросток выглядел совсем не куртуазно. Поэтому , когда я читал балладу по напечатанному в присутственных местах, где бывали и юные девы, я загибал  титульный лист и закрывал его ладонью.

 Пройдясь бархоткой с пастой гои по двуглавым орлам пуговиц кителя и поправив "георгия" , полученного мной за сражение под Мукденом, я увидел в зеркале добра молодца с короткой стрижкой а ля "бобрик", оттопыренными ушами, требующими уже стрижки мяконькими усиками, погонами мичмана,с двумя звездочками подпоручика, орлиный взгляд , кортик на боку- что ещё нужно для покорения дамских сердец? Нахлобучив фуражку с крабом и свернув в трубочку свой рифмованный "бортовой журнал", я сбежал по лестнице, лихо хлопнул дверьми и, поймав извозчика, отправился в почтенное собрание.

***

-А! Вот и вы? А мы уже заждались, - встретила меня хозяйка салона , обволакивая рокочущим голосом и взглядом дымно- дивных глаз.- Вы случаем не застряли во льдах?- лукаво улыбнулась она...
-А где ваши нарты и олени?- ехидно осклабилась другая дама в обтягиваюшем стан светской пумы платье с ярко напомаженным бутоном губ и обильно отягощёнными тушью ресницами. - Или я что -то путаю и в нарты запрягают собачек? У нас тут есть болонка - можем запрячь...Или жену Макса попросим -Сабашникову, они изобразит. Как-никак -художница!
-Ав!Р-р-р!- поддержала дурашливый розыгрыш пантеристой походкой подкравшаяся жена коктебельского отшельника.
-Да! Конечно!- дипломатично лыбился я, топчась у порога и тиская в руках зашорканную тетрадку со стишками.


Публика и в самом деле собралась почтенная. Я сразу же узнал грузного Макса по его "античной" шапке волос, бороде и сократоподобному лику. Вячеслав Иванов тоже был легко узнаваем по нимбу золотисто- пышных косм и бородке клинышком. Других я сразу не разглядел. Не дав мне опомниться, облачённая в полупрозрачную тунику хозяйка вытолкнула меня на центр округлого пространства, как гладиатора на арену, где меня уже поджидали вот -вот готовых кинуться на меня гривастые львы. Но львы сидели неподвижно, мирно помахивая хвостами, словно я был ни больше -не меньше -брошенный по приказу Навуходоносора в темницу пророк Даниил.
- Сегодня у нас молодое дарование! Поэт - морской волк, участник полярной экспедиции Александра Васильевича Колчака,- объявила хозяйка салона, прижимая к груди вручённую мной ей фуражку, словно это была корона того самого вавилонского Навуходоносора. - Впрочем, он сам себя представит...

 Кашлянув, я начал излагать краткую историю нашей полярной экспедиции, опасаясь что меня начнут спрашивать и про позорное поражение под Порт-Артуром...
- Об этом мы из газет знаем!- поймав паузу, доброжелательно прервал Макс. - Вы стихи почитайте. Ваш "Барон фон Толль" в "Дионисе" весьма впечатлил...
И тогда я открыл тетрадку.


- ТЮЛЕНИ-огласил я заголовок, не обращая внимания на то, как переглянулись Волошин и Иванов , при этм мне показалось, что Иванов презрительно скривился, а Сабашникова прыснула в кулачок...


Когда накатит приступ лени,
и кажется-то жизни крах,
я вспоминаю про тюленей
плескающихся в полыньях.
Из-под воды в разгул ненастья
высовывают свои бошки...
Ну а для полного им счастья
достаточно сырой рыбёшки.
Смотрюсь я в зеркало, как в льдину
и снова вижу нас с тобой,
и словно Лампа Алладина,
трёхмачтовый наш китобой.
Их видела с борта ты яхты,
как ,жмурясь,греются на льду,
как пляжницы под солнцем Ялты,
а вроде бы живут в Аду!
И вспоминала ты про Данте
про Дьявола в Коците вмёрзшего,
шепча терцины мне когда-то
поэта бледного, умершего.
И как Паоло и Франческа
мы падали в бездонность вод-
как будто круговая фреска
нас вовлекала в хоровод
летящих душ, ледащих, грешных,
нагих, уже совсем бесплотных,
среди танцующих, успешных,
дородных, разжиревших, потных.
На вахте я стоял в ту ночь
и наяву, конечно , грезил,
и прозевал - и как помочь
даже за все богатства Креза?
И вот в машинном отделении
вознёй мышиной, крик "Пробоина!"...
Был этот айсберг -в отдалении
и вот -ты морщишься от боли.
И, словно поршни паровые,
из Рая в Ад нас всех выдавливали,
и не сносил бы головы я,
когда бы это всё - недавнее.
А был я юн,стыдлив , как девушка,
и был влюблён в одну курсистку,
и сбился с курса, заглядевшись
на воротник её ворсистый.
На воротник из меха нерки,
вольготно на плечах разлёгшейся.
Снег над Невою. Кананьерки
белее даже снега лёгкого.
И каждая снежинка звёздочкой
на чёрном мехе...Но не в счёт,
что до того согрелся водочкой
такой усердный звездочёт.
И шпилька из волос - форштевень,
и шпиль Адмиралтейства-грот.
Распавшейся причёски ливень.
Горящий в поцелуях рот.
И шепотки присяжных : "Што вы!
Не террорист, не саботажник!"
И только бы отдать швартовы,
но папин пухленький бумажник...
Но адвоката речи громкие-
и на вакации уход,
ну что с того что к самой кромке
прижало льдиной пароход?
Ну да -оплошность! Да убытки!
И Одиссею ведь Сирены
мерещились.И этой пытки
не мог он вынести смиренно.
И рвал канат, корабль раскачивая,
визжа истошно:"Развяжите!"
И так вовеки -не иначе
и без такого разве жить?
И отдыхая на вакациях,
я тонущую видел яхту,
и Север дикий -декорацией,
как сотворил его сам Яхве.
И нас с тобой -двумя тюленями
в подлёдном голубом Раю,
живыми, юными , нетленными
вовек- у света на краю.


Я прервал чтение, потому как это был конец стихотворения.Возникла  томительная пауза. И вдруг хозяйка салона подбросила ввысь мою фуражку, издала ликующий клич.
-Па-эт-!Па-э-т!
Волошин и Иванов , лениво хлопа в ладоши, поднимались со стульев. Моя корона Навуходоносора катилась по паркету. Зиновьева -Анибал кинулась меня целовать, прижимаясь к кителю мягкими грудями.
Оглаживая Бороду, Макс произнёс , сжимая мою ладонь пухлыми подушками своих пальцев.
- Не дурно, очень недурно! Жаль нет сегодня Гумилёва. Тоже , кстати офицер, и своими "Тюленями" вы чуть не переплюнули его "Жирафов"!
-Да ,- словно и в самом деле миролюбиво помахивая  кисточкой хвоста, добавил второй львогривый поэт.-Вы без сомнения очень талантливы! Добро пожаловать на нашу башню.
- И если будете в Крыму , забегайте ко мне на огонёк в Коктебель, там мама принимает всех "охламонов"...Посмотрите мои акварели...
_________
* Журнал "Аполлон" стал выходить спустя 7 лет после окончания экспедиции барона фон Толля к гипотетической Земле Санникова, в 1909 году. Поэтические мистерии в Башне Иванова просуществовали с 1905 по 19... годы.