Первая в жизни ёлка

Затрудняюсь вспомнить – мне четыре года было или пять. А уж какое  было число и день недели – вообще вспомнить нереально.

Бабушка под вечер привела меня домой. Миновав   три тёмных   тесных коридорчика, мы вошли в тёплую, ярко освещённую кухню, где пахло чем-то вкусным. Я только начала снимать шубку, как увидела в зале…красоту. Я замерла, как завороженная. А папа, мама и бабушка смотрели на меня и  улыбались.

- Что это? – проговорила я, не сводя глаз с ярких огоньков.

- Это ёлка! – торжественно сказал папа, озорно улыбаясь – Тебе нравится?

- Ёлка…- повторила я, подходя к красоте.- Какая красивая!

Родители сделали мой вечер. Я села рядом с ёлкой на свой любимый стульчик  и принялась разглядывать её.

Она стояла на крестообразной подставке, которую папа сделал сам и покрасил в зелёный цвет. Он сам мне об этом сказал чуть позже. Ёлка была опутана тонкими проводками, на которых были закреплены штучки, которые светились разными цветами. Папа объяснил, что это гирлянда, а штучки похожи на свечки. В них спрятаны  маленькие лампочки. И я вспомнила, что видела в мастерской папы малюсенькие лампочки, я тогда ещё подумала: «И для чего они такие маленькие?» Теперь стало понятно – для гирлянды.

Я увидела длинные блестящие палочки и маленькие шарики. Они чередовались – одна палочка, четыре шарика, опять палочка и четыре шарика, и так аж до верха.

- Это стеклянные ёлочные бусы,- объяснила мама.

На ёлке было много стеклянных бус, и все они соединялись вверху, где я увидела звезду. Она была  сделана из таких же палочек и шариков, как бусы.

На ёлке было много других украшений. Я увидела много ярко-розовых и серебристых палочек, которые были слегка закручены. Мама назвала их сосульками. А пузатые сосульки с ямочкой на боках мама называла фонарики. Я увидела фрукты – груши, вишни. Мама сказала, что они сделаны из ваты и обсыпаны мелкой стеклянной пылью.  Ещё я увидела фигурки, которые крепились к веткам особенной прищепкой – девочку в жёлтой шубке, три совы, зайчика, птичку и человечка, которого папа назвал совсем для меня новым словом – космонавт. И много-много   разноцветных шариков – больших и маленьких.

Мама подошла ко мне. Она держала в руках  платье.

- Оксаночка, смотри, какое платье  беленькое, как снежок. Давай наденем?

Ну конечно же надели! Пышные короткие рукавчики мама называла фонарики. На груди рюшечка. Широкая юбочка красиво летела , когда я кружилась.  Загляденье!

Я вертелась возле зеркала, я кружилась возле ёлки. И так хорошо было, радостно, весело! Мама, папа, бабушка, я – мы вместе! А тут ещё и тётя Шура вошла, шумная, весёлая. Это моя родная тётя и она же крёстная. Схватила меня на руки, поцеловала, дала много конфет. Бабушка  немного побыла с нами, потом сказала, что ей надо домой. Мама дала ей фонарик, а она пообещала, что завтра утром обязательно придёт, поцеловала меня, чтобы я не плакала за нею, и ушла. Я не плакала – бабушка ведь утром придёт к нам опять.

Я показала тёте Шуре ёлку. А она посадила меня к себе на колени и по секрету сказала, что у неё есть мечта.

- Какая?- тихонько спросила я, понимая ценность секрета.

- Я хочу,- таинственно начала тётя Шура,- чтобы ты меня называла крёстная.

- А что такое крёстная?

- Крёстная мама – это я, потому что я тебя крестила в церкви, когда ты была совсем манюня,- объяснила она почти шёпотом.- Будешь называть меня крёстной?

- Да,- шепотом сказала я и поцеловала её. Она заулыбалась, но по щеке покатилась слезинка.

- Ты плачешь? – удивилась я.

- То я…от радости,-  кивнула она.

Потом мы ужинали, потом взрослые пели «В лесу родилась ёлочка» и другие песни.

 Потом смотрели  по телевизору «Голубой огонёк», где разные тёти и дяди пели песни.

Я любовалась  нашей ёлочкой, подсаживалась ближе и опять разглядывала  украшения, шептала  новые для меня слова.

А засыпала я в этот вечер очень счастливой.