Глава 154

 

               
                Глава 154.
                Свингеры.

Рано утром из-за трансформаторной будки на карачках выполз капитан ****ов, съел всю банку со звездочкой, запил ее литром водки, обвел присутствующих волчьим взглядом, а потом, как  будто ничего не произошло, начал новый рассказ.

Святополк Изральевич Полуактов сидел в своей квартире в посольстве Нидерландов в качестве высокого представителя МИД  новой России и с ненавистью смотрел на свою престарелую жену, Гертруду Боруховну Полуактву, в девичестве Дроппенклюв. Она сидела у зеркала, зубной щеткой наносила пергидроль на усы и одновременно расчесывала седые волосы до пупа.
Все в жизни Святополка шло размеренно- хорошая должность, отличная зарплата в евро, возможное повышение, а главное свободный мир Нидерландов. Грибы, красные фонари и пирожные с конабисом. Но что бесило Святополка- это невозможность принять участие в посольских свингер- вечеринках. Все жители посольства  в них участвовали , хохоча разбегаясь по комнатам с чужими женами, но никто не хотел ****ь  Гертруду Боруховну Полуактву, с ее усами и  паспортом, подтверждающим ее рождение в 1902 году. Поэтому Святополку всегда отказывали, ссылаясь на слишком большую привлекательность Гертруды.
Как сказал ему первый секретарь Посольства, Куевников Гурген Шмулевич:
 - Такую красавицу еби сам.
Еще  бесило, что его фамилия Полуактов как раз подходила к такой ситуации- как будто он чего -то не доделал.
Святополк налил себе стакан водки и залпом выпил. Для дворника посольства виски или джин были дороговаты. Он сел на стул в маленькой кухни и попытался вспомнить как это все случилось.
В 70-е годы он стоял у окна и следил в окно за голубями из своей голубятни, когда к нему в комнату ворвался отец, генерал КГБ , Израиль Ослябьевич Полуактов.
Все, мне надоело бороться с твоим пьянством, надоело вытаскивать тебя из милиции и из вытрезвителей. Пора начинать новую жизнь. В Голландию хочешь? В техсостав? Не согласишься, сядешь в тюрьму.
А кто бы не захотел в Голландию! Джинсы, пластинки, жвачка...
-Хочу! Сказал твердо Святополк.
Тогда слушай внимательно. Больше повторять не буду. Поедешь, если женишься, причем не  на любой, а на той, что я тебе приведу.
Да я на любой женюсь, лишь бы свалить из Совка!- пафосно прокричал Святополк.
Согласен. Но, или тюрьма, или эта жена.
Клянусь!- прокричал Святополк.
Заметано. А теперь послушай мою историю. Когда мы разбили дивизию барона Тряпкина, мне дали отпуск и я радостный отправился домой. Я открыл дверь ключом, держа в руке подарок жене в виде старого лифчика и трусов баронессы Тряпкиной, которую я повесил на старых качелях, то увидел, что ее насилует какой то мужик в нашей кровать. Я выхватил револьвер и выстрелил в негодяя, но промахнулся, попытался еще раз, но револьвер заклинило. Негодяй встал с кровати, вытащил свой наган, пристально посмотрел на меня, наставил свой наган мне прямо в лоб, но стрелять не стал. Вместо этого он вытащил из кармана горсть вишен, пересыпал их в фуражку, и стал их есть, сплевывая косточки мне в лицо. Скоро мое лицо распухло, а потом он мне заявил.
Я герцог Отто Дроппенклюв. Я могу застрелить вас обоих и уйти. Но я тебе предлагаю другое. Я вас убивать не буду, но тогда за мною следующий выстрел. Когда, ты не узнаешь, так и будешь жить в страхе. Но когда я появлюсь в следующий раз, ты выполнишь мою просьбу.
Я не мог допустить смерти твоей матери, но и такого страшного ожидания допустить тоже не мог, потому что любил твою мать и любил себя. Поэтому я согласился на выполнение его просьбы, какой бы она не была. Он, все еще держа наган в руке, довел свою связь с твоей матерью до конца, потом вытер свой конец о скатерть и заставил меня сделать то, на что при других обстоятельствах никогда бы не решился -он заставил меня поклясться Сердцем Ильича, что я именно так и сделаю. Я поклялся, поэтому ты сейчас и поддержишь меня. Ибо нет в наше время ничего ценнее Сердца Ильича! Поддержишь?

Да, Отец!- твердо и решительно ответил Святополк.

Ну слава Богу! Теперь самое главное. Недавно среди ночи ко мне заявился сам Отто Дроппенклюв. Когда его увидела твоя мать, она замертво свалилась в коридоре. Отто опять овладел ею, а потом сделав искусственное дыхание, отволок ее в туалет, чтобы не мешала. Он вошел в комнату и объявил, что я должен выполнить его просьбу. На него вышло КГБ и у него мало времени. Я должен помочь ему скрыться от возмездия. Дабы я не мог отказаться, в руке он держал бьющееся Сердце Ильича, которое он смог украсть из мавзолея, а в другой наган, который он и приставил к Сердцу Ильича. Выбора не было. Я подумал и понял, что он не уйдет от КГБ, даже если я сделаю ему новые документы. А вот если я сделаю ему документы с женскими данными и ты на нем или на ней женишься, то уехав в Голландию, вы заметете все следы, спасая отца, мать и Сердце Ильича.

 Сопоставив странный брак с *** знает с кем с пластинками, джинсами и жвачкой, неопытный и наивный Святополк выбрал последнее.

Я согласен, папка! - произнес сын, но когда из шкафа вышел пожилой мужик с кривыми кавалерийскими ногами, с торчащими из под ситцевой юбки,  седыми воловьими  яйцами, усами и седыми патлами до пупа, Святополк побелел и  блевал до самого аэропорта, где их подобрал боинг и перенес в свободную Голландию.
Там их встретил пожилой атташе с такими же седыми воловьими яйцами, торчащими из под штанин, посадил в машину и лично довез в резиденцию посла.
Утром ему выдали трубу, которой он должен был сдувать листву с необъятных просторов посольства, заставили мыть посольские машины и вытирать блевотину всегда пьяных дипломатов. Его жену, по паспорту Полуактову Эсфирь Кимовну устроили в парикмахерскую стричь дипломатов. Эсфирь там проработала не долго- всех сотрудников она стригла, как привыкла на фронте- наголо саблей.
Лысые сотрудники посольства и разведчики бросились к лысому послу и с возмущением спросили-как теперь вербовать и вообще работать, если враг понимает, что все посольство теперь лысое, включая  жен дипломатов и их детей.
 Лысый консул немедленно посоветовал перевести  Эсфирь Кимовну на печь- пусть сжигает документы. Так и сделали. Вскоре черная от дыма  Эсфирь Кимовна нашла пачку документов, в которых говорилось, что советская подводная лодка «Луч» 30 лет назад застряла у побережья Голландии, а ее состав уже 30 лет **** жительниц этой страны и увеличил ее население на 50 процентов, вручая каждой матери  книгу « Дети подземелья» Короленко и пионерские галстуки, то там забили тревогу. Поскольку наше и Голландское посольство дружили семьями, то все стало известно и  Эсфирь Кимовну перевели волевым приказом посла певицей на вечеринках в честь Нового года, дня Народного единства и дня Победы.
На праздниках она пела белогвардейские романсы, открыв своим чарующим голосом, что в мире есть и другая культура, а не только примитивные песни «Машины времени».
Дипломаты в пьяном угаре носили ее на руках, нисколько не брезгуя ее седыми воловьими яйцами, мечтали пригласить её на свингерские вечеринки, но кастовое сознание не позволяло им позвать  жену дворника.
Самое страшное было в том, что Эсфирь Кимовна или как ее звали на самом деле - Отто Дроппенклюв, прошел подготовку в МИ-6 и, как каждый английский разведчик, был би-сексуалом. Поэтому после работы он ждал дворника- мужа, делал ему ужин, стелил кровать, зажигал ароматные свечи, а когда тот приходил-набрасывался на него со страстью, держа в руке томик Оскара Уайлда. На раскрытом окне сидел ворон, украденный из контактного зоопарка  и орал « Невермор».Сколько бы Святополк не сопротивлялся, его молодость всегда проигрывала страсти и опыту кривоногого старого разведчика. После акта Эсфирь Кимовна пудрилась у зеркала и говорила, что ей многого не надо, дайте только самое лучшее. Утром обессиленный дворник  держась за жопу, уныло брел подметать огромный двор посольства, а у дверей кафе уже стояла Эсфирь Кимовна с ворон на плече и победительницей смотрела на  красавца мужа. Именно поэтому несчастный Святополк так мечтал о свингерских вечеринках.

Тогда-то он и решился на отчаянный поступок. Как-то вечером, припрятав свою трубу в тайном месте, он спрятался в кустах. Когда жены дипломатов проходили мимо после работы, Святослав набрасывался на них и мощно насиловал, одновременно свободной левой рукой снимал на поляроид, а утром все снимки висели уже на доске почета.
Отодран был весь высший состав, включая лысую жену лысого посла, а также уборщицу Подушкину и ее мужа, шофера Вальтазара.
 Но весь ужас состоял в том, что кастовое сознание посольства не только не позволило разглядеть дворника на этих фотографиях, но даже  не проявился на них.
 Когда лысый посол увидел на фото лысых женщин, лежащих во дворе в явной неге, то понял, как мало уделял внимание желаниям и красоте лысых сотрудниц, а поэтому объявил конкурс красоты к 8 марту.
Вечером Святополк лежал в кровати и рыдал, а лежа сверху,  Отто Дроппенклюв гладил его по затылку, но твердо пообещал, что поможет ему, так как все публичные дома царской Империи и речные притоны Темзы научили его главному- не так страшен черт, как его малютка. Малюткой он выбрал лысого музыканта Иосифа Баха, устроителя музыкальных вечеров на все праздники, повесу и ебаку. Чутье, подсказанное проведением все выходные в портовых публичных домах и в вечеринках с музыкантами Ега Императорского Величества, точно указало ему, что королем свингерских вечеринок был именно Иосиф Бах.
            Когда в посольстве праздновали Хеллоуин, Отто надел костюм мертвого академика        Лысенко, положил под дверь мешок с леденцами и позвонил в дверь.  Когда Бах открыл дверь, то Отто вошел в квартиру и мощно овладел Бахом и его супругой, Суламифью Терентьевной Почему. Сколько бы раз они не приходили в себя от этих секундных судорог, Отто начинал все с начала, пока измученный Бах не стал орать, что же нужно такому искусному любовнику. Отто вытерся  о штору, вставил саблю в ножны и коротко ответил:
            -Мы хотим с мужем участвовать в свингерских вечеринках!

Но он же дворник! Кастовое сознание не позволит дипломатам не только разглядеть его, но и почувствовать!
Так сделайте его российским дворянином- пусть будет советником по культуре. Хоть он прочел всего одну книгу, но это «Архипелаг Гулаг», а прочесть это говнище дорогого  стоит.

Бах долго мялся, а потом  с опаской глядя на саблю Отто, сказал:

Я являюсь сыном посла и сделаю так, как вы хотите.

На следующий праздник в посольство были приглашены все оставшиеся в живых белогвардейцы. Они хотели не только наесться до отвала, но и послушать так любимую ими «Калинку-Малинку», что так грела их уже почти мертвые сердца.
Но «Калинку-Малинку» помнил только Бах, все остальные жители посольства не только не помнили, но даже не понимали о чем вообще идет речь.
На этом и решил сыграть хитроумный Бах. Утром он сообщил своему отцу, лысому послу, что не будет петь этот шедевр именитым гостям, если его отец, используя все связи, не получит из Москвы ярлык на правления дворника в качестве советника  по культуре, тем более, что тот читал «Архипелаг Гулаг» от корки до корки, а также «Улиса» Джеймса Джойса, думая, что это книга.
На это посол надменно ответил, что споет сам.
Ну спой тогда вот прямо сейчас «Ай люли, ай люли!»- улыбнулся Бах.

Посол по национальности был обрусевшим японским разведчиком, и, собравшись с силами, он заголосил:

Ай рюри, ай рюри....

Папаша, а ведь все приглашенные белогвардейцы сражались с японцами при Цусиме! Это будет плевком им лицо!- веско ответил Бах.

Посол долго ходил по кабинету, заложив руки за спину. Он заступил на службу в начале 80-х, а в то предательское время никто в разведке уже не знал о неспособности японцев произнести букву «л», списав это на обычный дефект речи, а узкие глаза на дальнозоркость после прочтения всех томов «Красного колеса» Солженицына.

Даже есри я это сдераю, никто из жен дипроматов ему не даст!- веско процедил посол.

Да этого и не надо. Но вот его жена-это венец творения.-ответил Бах и провел по верхней губе языком.

Наскорько?- усомнился лысый посол.

Бляль,насторько. Не веришь?- снисходительно спросил Бах, а потом добавил:
Эсфирь Кимовна, зайдите.

Эсфирь Кимовна молча вошла с саблей в кабинет, схватила лысого посла за шиворот и отволокла в туалет, что находился сразу за кабинетом. После грохота и неимоверных стонов дверь открылась, оттуда вышел лысый посол с Эсфирью Кимовной и прошептал:

Быть по сему! Рюбрю ее зело. Будет ее муж советником по курьтуре. Надо немедренно посрать запрос!
Вот и посри, будь любезен.- язвительно ответил Бах.

            Эсфирь Кимовна отложила саблю в сторону, надела на лысого посла памперсы, потом         трусы, нахлобучила на него штаны с лампасами, китель , оглянулась и провела огненным языком по верхней губе. Затем взяла свою саблю со стола, щелкнула каблуками, сорвала с мундира значок донора, и ебнув дверью так, что остановились часы, покинула кабинет.

 -Вот это женщина!- проскрипел лысый посол и обоссался
.
А я что тебе говорил!- сказал Бах и удалился к себе менять на синтезаторе батарейки — никто не отменял «Калинку-Малинку».



Через два года дворника с женой вызвал посол и  объявил о назначении его советником по культуре, все время подмигивая Эсфирь Кимовне.
Вечером он сообщил  сыну Баху, что в субботу в качестве  проверки  будет первая свингерская вечеринка, где новый советник по культуре с женой Эсфирью Кимовной встретиться с уборщицей Тряпкиной и ее мужем, шофером Вальтазаром.




Супружеская пара Тряпкиной и Вальтасара, неискушенная тонким грехом, будет их ждать в бывшей ленинской комнате, где портреты мирового вождя, Микояна и Подгорного не успели снять. Если все пройдет так, как надо, то путь в свингерские вечеринки посольства им будет открыт.


           В субботу Святополк с женой вошли в ленинскую комнату. У портрета Ильича сидели Тряпкина с миской салата оливье и холодцом, а ее муж Вальтазар нервно сжимал тульскую гармонь и бутылку бренди «Наполеон. Что происходило в ленинской комнате доподлинно не известно, но,  когда все закончилось под истошные женские и мужские  крики, ленинскую комнату покинули плюющийся Святополк в раскоряку, его жена Эсфирь Кимовна, подкручивая усы и постоянно блюющая уборщица Тряпкина.
Вошедший в ленинскую комнату Бах обнаружил в углу скорлупки от яиц, огромные ситцевые трусы, железную коробочку для мелочи с портретом Гагарина и надпись на стене- «В эту самую ночь Вальтазар был убит своими господами.

Тряпкина, вспомнив об обязанностях, с ведром, веником и тряпкой вернулась в ленинскую комнату, и рыдая, убрала то, что осталось от мужа.
Утром посол вызвал сына и сказал, что на следующей свингерской вечеринке будут Святополк со своей женой, но сначала нужно провести прием старых белогвардейцев и ни чего не испортить. Он попросил Баха показать ему, кто и с чем будет выступать на приеме.
 Сын быстро объяснил послу, что он подготовил:
Первым спою я «Калинку-Малинку», потом заведующий гаражом  Неебулия отыграет на ложках, что очень нравится графу фон Лифшицу, секретарша Сара Акопян споет «Валенки», что так дороги барону фон Раввиновичу, наш лучший тенор, доктор Кудияр Чирей-заде исполнит песню «Черный ворон» конкретно для князя Каца, а завершит программу завхоз Гвидон Гагоев  гимном «Боже царя храни» с Мирой Акопян, сестрой Сары, на бэквокале, что так дорого виконту Нойману.
Прекрасная программа. Можешь идти.
Батя, есть нюанс- Эсфирь Кимовна тоже хочет спеть, причем первой. Ей трудно отказать. Какая она -ты понял. Может и обидеться.
 А что она будет петь?- спросил лысый посол.
Да *** ее знает.
Ну пусть поет, я ее в этом качестве слышал, поет отлично.
 
     Когда собрались гости и приготовились слушать, Эсфирь Кимовна , она же Отто, долго смотрела через щель на всех участников сборища и вспоминала каждого. Все они были у нее в контрразведке на допросах, все продали белое движение и тайно перешли к  большевикам за чечевичную похлебку. От расстрела их  спасла огромная медведица, которая из леса ворвалась на допрос, передушив охрану, оглядела всех и уволокла самого красивого-Отто. Тот боролся с ней всю зиму в берлоге, а когда та понесла, и, перевернувшись на бок захрапела, то Отто примчался обратно, но там уже никого не было.
Когда занавес на сцене открылся, из темноты вышла Эсфирь Кимовна в кокошнике, сарафане, в красных сапогах, пристально оглядела зал и запела:

В шлемах мимо сел и пашен
Ворошиловцы идут
Эх, недаром, эх, недаром,
Эх недаром *** наши
Богатырскими зовут!


Враг бежал в степи широкой
В девятнадцатом году,
Эх, увидев издалека
*** и красную звезду!

Разгромим мы силу вражью-
Зори над землей взойдут.
Эх, недаром, эх, недаром,
Эх не даром *** наши
Богатырскими зовут!

Наступила гробовая тишина и только посол тихонько причитал- «Ай рюри, ай рюри» под гневными взглядами стариков просравших Цусиму.
Но это было до тех пор, пока не включили свет в зале. На сцене в полном освещении стояла Эсфирь Кимовна и стоим чугунным взглядом смотрела каждому цусимцу в глаза.
Они вдруг узнали в смелой женщине контрразведчика Отто, переглянулись и поняли, что если этот вепрь кровавых допросов перешел на другую сторону, значит в мире произошло смещение с левого курса на правое или с правого на левое, поскольку в последнее время кто правый, а кто левый, разобрать было невозможно.
 
Поэтому белые офицеры встали и бурно зааплодировали, мощно крича «Браво! Брависсимо!».
Следом прогремело всё посольство аплодисментами.
Эсфирь Кимовна легко спрыгнула со сцены, обошла белогвардейцев, каждому что-то сказала на ухо, властно зажав их мотню в железный кулак, а потом подошла к лысому послу и что-то тихо сообщила, так же намотав его робкий кулек на кулак.
 Посол несколько раз дернулся, как голубь пытаясь взлететь, а затем тихо затих в кресле. Эсфирь Кимовна победоносно покинула концерт под нескончаемые хлопки зала.
Когда все закончилось, посол, срывая с шеи ворот косоворотки, одетой для белогвардейцев, позвал сына Баха и коротко сказал:
Завтра.
Утром всем дипломатам раздали мешок дилдо, красные шарики с ремнем в виде кляпа, анальные пробки, маски, большое ведро с вазелином и назначили свальный грех в ленинской комнате ровно в 12 ночи. Бонусом шло присутствие таинственных незнакомцев.
В полночь все собрались в ленинской комнате. На полу были постелены надувные матрасы из Ашана, рядом стояли банки с вазелином, а вокруг на полу были рассыпаны дилдо, ошейники с красными шариками, плети, анальные пробки и разные приспособления, потребность в которых не смог бы объяснить даже маркиз де Сад. Вскоре в ленинскую комнату вошли лидеры белогвардейского движения, цепляясь за матрасы колясками и костылями.



 Проектор осветил место у портретов Ленина, Микояна и Подгорного-там стояла Эсфирь Кимовна со своим мужем, на устах которого играла похотливая улыбка. Эсфирь Кимовна сжимала в одной руке микрофон, а в другой саблю.
Сначала я спою песню, а потом и приступим к секундным судорогам. А пока возьмите моего мужа.- сказала Эсфирь и выкрутила громкость у колонки на полную мощность.

Святополка  оттащили  в зал престарелая библиотекарша Наиль Григорьевна  и ее муж Ротобор Розенбаум, работавший в посольстве астрологом и предсказателем.
Его взял на работу лысый посол, потому что Ротобор обещал ему через четыре года, в конце  его службы в посольстве, передать  философский камень, да и его имя точно передавало его умения во время свингерских вечеринок.

Эсфирь Кимовна блестяще исполнила песню «My way” неожиданным басом, спустилась вниз с саблей под бурные аплодисменты, весь зал осветился красными фонарями и безудержная ебля началась.
Святопоку сразу напихали всякой дряни в рот, отчего тот почти сразу задохнулся и умер.
Безудержная Эсфирь металась среди белогвардейцев, оставляя после секундной судороги каждого бездыханным, затем летала, как гоголевская панночка между надувных матрасов, роняя кровавые слезы, а когда в комнате прочти не осталось живых, пролетела с саблей к лысому послу, трясущегося от ужаса, и строго  спросила:
-Так где мешок с картофелем Василия Ивановича, что вы спрятали на территории Посольства?
 У нас на территории посольства недавно установили новый памятник Шкуро. Мединский пробил. Прямо под ним.
Отлично. А то без этого картофеля мы не сможем вернуть счастье народа — сказала Эсфирь Кимовна, она же Отто, оторвала красную лопату и красный топор со стенда на стене и пошла к памятнику Шкуро за счастьем народным.