Вдовы

      "хроники ржавой империи"
      (новая редакция)


    - Засунь свою любовь до гроба в пылесос.
    - А ты куда?
    - А я полечу к звездам на миномете!

    Страшный сон разбудил маникюршу раньше будильника. Нина Евсеевна уже привычно похлопала ладонью по пустой половине кровати, встала, показала неизвестно кому средний палец и запустила важный день. Покрасила ногти в цвета флага, призналась в тайной страсти к телевизионному проповеднику во время политинформации, натянула под черное платье майку с портретом покойного мужа. Она заказала ее месяц назад в похоронном бюро и долго выбирала эпитафию. В итоге остановилась на скромной надписи – «ищите мои кости в фундаменте страны». За стеной, тем временем, проснулись соседи. Загремели посудой, затарахтели воспитательными речами, поругались без мордобоя. Затем вышли дружно на балкон и исполнили хором государственный гимн.

    В полдень пришла подруга по маникюрному цеху. Девушка Даша в рабочем пиджаке и с короткой стрижкой. Она была хоть и молода, но уже успела познать всю тяжесть ответственности после большой потери. На ее груди сверкнул значок «вдовы-девственницы. Такие знаки отличия выдавали, тем, кто прожил в браке меньше полугода.
    - Ты готова? – спросила Даша с порога.
    - Всегда готова! – Нина Евсеевна машинально вытянулась по стойке смирно.
    - Смирную позу оставь для храма, - улыбнулась подруга. – А пока можешь расслабиться.
    Нина Евсеевна облегченно выдохнула и пригласила Дашу выпить какао. 
    - Некогда мне, - отказалась «вдова-девственница», - еще к двум кандидатам надо успеть.  А ты будь на месте в четыре часа. Я тебя встречу с пропуском.
     Когда Даша ушла, соседи снова принялись исполнять гимн в воспитательных целях.

    «Вступая в общество верных вдов, я клянусь строго соблюдать устав и вовремя платить членские взносы, - стоя у трибуны храма, рано поседевшая некрасивая женщина читала текст присяги. – Обещаю не выходить за рамки благонадежной скорби и не веселиться по пустякам без особого разрешения. Обязуюсь помогать молодоженам наполнять их брачную ночь государственным смыслом. А также не допущу, чтобы мой траур помешал увидеть светлое будущее отчизны…»   
    Ожидая своей очереди выйти к трибуне, Нина Евсеевна осматривала внутренности храма. Жутковатые витражи, гнетущие фрески, устрашающие скульпторы святых. В тяжелой атмосфере воинственной веры она чувствовала робость и волнение, словно перед первым свиданием с лейтенантом танковых войск.
    - Кто она? - маникюрша указала на высокую, самоуверенную даму с медалью «вдова-героиня» на плоской груди. Та стояла у главного алтаря и внимательно следила за залом.
    - Председатель нашего общества, грозная Галя, - Даша невольно повысила голос. – Говорят, она трех мужей пережила ради Родины.
    - Тише вы, - зашипели сзади. Нина Евсеевна обернулась и увидела маленькую невзрачную тетку с гербовыми серьгами. Прямо над ней возвышалась, высеченная в камне святая вдова безымянного матроса. В полосатом, словно тельняшка платье, покрытом сусальным золотом и с маузером в руке. 
 
   «Также, я клянусь, что если снова выйду замуж, то не буду прятать мужа под юбкой, - храмовое эхо продолжало повторять слова присяги. - Не стану покупать ему справку о шизофрении и не позволю опозорить себя эмиграцией. Я сама вручу ему повестку за обедом и отдам жизнь любимого на нужды родной страны».
    Закончив клясться в верности, рано поседевшая женщина с робостью приняла от вдовы-героини значок отличия. Удостоверение нового члена общества и право получения компенсации за слезы.  Отойдя устало от трибуны, она освободила место новому кандидату, а сама тихо застыла в тени полосатой святой. Нина Евсеевна тяжело вздохнула. До ее очереди оставалось еще семь человек.