Глава 4 проза жизни продолжение

       Не перепрыгнув, "ГОП" не молви!
       Барыш дели после торгов!
       Не верь завистливому слову   
       - Удача любит дураков!
       Удача любит ум и смелость,
       Расчёт и... чтобы "захотелось"!
       Иначе силами ,друг мой,
       Не стоит меряться с судьбой.

       В тени Лефортовского сада
       На Госпитальной стороне
       Под грустный шелест листопада
       Под самым носом у ГБ
       Мой Вольдемар потратил вечер
       На три условленные встречи.
       Поочерёдно через час
       Явили профиль и анфас

       Дельцы столичного пошиба:
       В пять - юркий малый средних лет -
       Большой любитель удить рыбу
       Там, где давно теченья нет...
       Аполитичен и всеяден,
       Узрев провинциальность "дяди",
       Купить готов, но за гроши.
       Чужими будут барыши...

       В шесть - черноглазый, толстый, гарный
       Одесский "коренной" москвич,
       Писатель узко-популярный
       Родня кому-то с Брайтон бич.
       Циничный ментор Марик Диков
       В строку вставлял любое лыко...
       Из тех, кому плевок в глаза -
       Нектар и божия роса!

       Со снисходительною миной
       Листал пожухлый документ,
       Скрёб сиво-пегую щетину
       И, наконец, изрёк клиент:
       - Неинтересно и не ново,
       Но заплатить пять штук готов я...
       Вдруг Вольдемар отрезал: "Нет!"
       И дело было не в цене.

       Он вспомнил как с телеэкрана
       Сей политолог и прохвост
       Вещал, что "русский", из дворян он,
       И толковал про холокост...
       Свои мильоны посчитали
       Не без того, чтобы приврали...
       Напрасно Марик токовал!
       Где он сочувствия искал?

       Дед в мировую травлен хлором,
       В Полесье сеял и пахал.
       За что он сгнил на Беломоре?
       Об этом Марик не сказал!
       За что на барже по Амуру
       Тащили бабку? Тётку Шуру?
       И прадед в девяносто лет
       Был сброшен попросту в кювет?

       За что в степях солончаковых
       Погибла мамина родня?
       За то, что русские основы,
       Оберегая и храня,
       Жила и на земле трудилась,
       Детей растила и молилась?
       Во сне до смерти дед шептал
       "Лесоповал, лесоповал"...
       Об этом Марик не сказал.

       Легли десятки миллионов
       В бескрайний личный мой погост,
       Вслух не случайно не учтённых!
       Что мне еврейский холокост?!
       В застенках им ломали шеи
       То Зяма Кильман, то Бронштейн,
       Губили тело, лили кровь...
       Теперь им подавай любовь?

       Уж лучше б плакал втихомолку,
       Молился богу в тишине,
       Держал бы в скромности светёлку
       И не топтал бы душу мне.
       Она и так больна без меры!
       За фарисейские химеры
       Под корень вырублен мой род.
       Иль на беспамятство расчёт?

       Из ничего, из длинных теней
       Образовался господин
       В семь без пяти и ввёл в смятенье
       Тем, что казался невидим.
       Он шёл легко из ниоткуда
       Клеврет библейского Иуды.
       Ботинки, брюки, плащ, берет,
       Глаза на месте - взгляда нет!
 
       За ним тянулся шлейф тревоги
       И ледяного небытья...
       Вслух Вольдемар припомнил бога
       И чертыхнулся про себя.
       В благом расположеньи духа
       Была в тот день судьба - старуха!
       В коленях промелькнула дрожь
       Исчезли тени, хлынул дождь!

                (ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)