Гора Меру

        Мухин докурил трубку, выключил лампу и отправился в соседнюю комнату, мастерскую сплошь заставленную по периметру стеллажами с книгами, планшетами, рамами, реквизитом, рулонами бумаг, мольбертами и папками с акварелями. Мухин называл мастерскую «берлогой». На двери красовалась табличка «Кафедра живописи», подаренная когда-то другом кафедралом. На столе, свернувшись, дремал кот Савелий.
        Мухин достал пухлую папку с надписью «Мета» на торце. «Давно я сюда не заглядывал», - подумал он и наобум извлек акварель, поставил её на мольберт. Синевато-фиолетоватое небо с мягким солнцем, просвечивающим сквозь легкую дымку, освещало горную гряду, тающую в тумане, островерхую могучую гору и каменистую тропу на переднем плане. «Всё решено на одной цветовой паре, сиреневато-сталисто-холодно синей и разбел охры», - автоматически отметил Мухин. В небе замер орел, летящий не иначе как к солнцу. По тропе брел к горам человек, бритоголовый, в красной мантии, развевающейся на ветру. «Что это за гора?  Да, вспомнил, «Меру», прочитав сзади название.
-  Куда ведет эта тропа? – спросил Мухин у бредущего то ли монаха, то ли саньясина.
-  Не знаю, пойдем, посмотрим.
-  Только я быстро не могу, еле бреду.
-  Ничего, торопиться нам некуда, - ответил монах.
И они скрылись за поворотом.
        Жена позвала Мухина к ужину и, не дождавшись ответа, открыла дверь берлоги. Комната была пуста, только Савелий на столе приоткрыл один глаз.