Нож в дверном косяке

 Метаю нож в дверной косяк. Метко. Лезвие входит куда надо. Представляю чуть ниже ножа причёску из каштановых волос. Испуганные распахнутые глаза. Так я покоряю, пугаю. Делаю себя интересным, рисковым. Но могу ведь и промахнутся? Поэтому никакой прически под воткнутым лезвием, никаких распахнутых глаз. Я не смел, не рисков, но как хочу им быть. Метаю нож последний раз и не вытаскиваю из дверного косяка. В дверь звонят! Она! Неиспуганная, но и не покорённая. Пришла ко мне, несмелому, неинтересному. Зачем? Мы начинаем пить вино. Вот сейчас её глаза распахиваются и блестят. Она поворачивает голову и видит воткнутый в дверной косяк нож.
- Ух-ты! - говорит она.
Мне радостно, что я это слышу. А нож уже в её руках.
- Хочешь я воткну его точно над твоей головой? Или боишься?
Это говорю не я. Это говорит раскрасневшаяся от вина женщина с распахнутыми глазами и ножом в руках. Я никогда не слышал, чтобы она умела метать ножи. Впрочем, я их тоже метать не умею. Просто немножечко покорябал дверной косяк в ожидании.
- Боишься? - повторяет она.
Мне очень интересно, меткая или нет моя женщина. Мне хочется, чтобы она была меткой. Для этого самому надо быть смелым, точнее рисковым. И я не могу сейчас таким не быть.
- Попробуй, - говорю я.
Она осушивает полный бокал тёмно-красного вина, дёргает углами губ. Нож летит в мою голову. Я успеваю упасть на пол. Она смеется. Потому что нож никуда не полетел, так в её ладони и остался. А я упал. Женщина перестаёт смеяться и просит меня встать на ноги. Я молча продолжаю лежать. Она замолкает. Около моей головы в пол вонзается лезвие. Я вскакиваю.
- Выпей! - она протягивает мне рюмку водки.
- Теперь моя очередь, - говорю я, выпиваю водку и берусь за нож.
Короткая пауза. Мы оба точно окаменели.
- Ты же не умеешь!? - она первой заговаривает, вопрошая.
- Также, как и ты.
- Дай сюда, - одним движением, без моего согласия, она обезоруживает меня.
В комнате становится душно. Хотя за окном мороз. Я представляю, что она теперь всё время будет метать в меня ножи, не очень то умея это делать. А я буду пить много вина и водки, чтобы не было страшно. Неожиданно с картины, висевшей на стене слетают нарисованные птицы и подхватывают нас обоих. Я слышу, как нож звякает, упав на пол, слышу, как женщина вскрикивает. Мы поднимаемся в самую высь, под нами вьюга, кружащие снежинки, а нам совсем не холодно, даже наоборот.

- Нет, всё таки здорово эта вся фигня вчера!
Первые её слова утром следующего дня. Она вспоминает нож, птиц, морозный ветер и наши горячие тела.
- Плохо просто напиваться, а потом валятся! - продолжает она.
Я не возражаю, хотя по мне очень даже неплохо, особенно валятся, но только не в одиночку. Нарисованные птицы точно никуда и не улетали с картины. Нож торчит из дверного косяка. Кто его последний раз туда засадил не помним ни я, ни она.