Почему

            Следует научиться дарить
            своё отсутствие тем, кто
            не понял всей важности
            вашего присутствия.

           (Валери Перрен)               

— Андрюшка, у нас будет малыш!
— Как так?
— Вот так.
— Придётся тогда жениться. На выходных сватов пришлю.
— А ты ведь меня любишь?
— Конечно. А ты что, сомневаешься?
— Да нет. Показалось.
По распределению они вместе поехали на Дальний Восток. Жили в гарнизоне. Жёнам военных там было нелегко — мужей они видели редко, а тепла и внимания получали ещё меньше. Сын подрастал — вылитый отец: такой же коренастый, серьёзный, с тем же прищуром. Летом, достав отложенные на случай деньги, Галя собирала Ванюшку в школу.
— Андрюш, ты меня любишь? — время от времени спрашивала она мужа.
— В ЗАГСе уже говорил. Если что изменится — скажу, — недовольно отмахивался капитан.
Однажды она застала мужа у зеркала.
— Куда это ты так прихорашиваешься?
— Начальство из области обещало приехать. Ждём. А тебе что, заняться нечем?! — раздражённо вспылил он. — Иди, приготовь что-нибудь.
— Сготовишь тут с такой зарплатой, — лицо Галины осунулось.
— Устала от такой жизни? — зло усмехнулся он. — Так не за бизнесмена шла!
— Да, устала, — не сдержалась Галина. — Устала я, Андрюша, отстирывать помаду с твоих рубах и делать вид, что не замечаю, как ты меня ночью другим именем называешь! Устала на людях притворяться, что у нас семья! — глаза женщины наполнились слезами.
— Что?! Так ты...
— Да, знаю! А ты думал, раз институт из-за тебя бросила — то дурой осталась?! А может, и правда дура, что поехала за тобой на край света, оставив всё и всех? Не вышла за Матвея, который так ухаживал, как тебе и не снилось! Что таскаюсь с тобой по гарнизонам, не имея своего угла, и ради сына терплю все эти годы твои похождения?!
— Галь, ну... ладно тебе. Я ведь не со зла. С дури мужицкой, — виновато бормотал Андрей, не глядя на жену. — Я и не догадывался, что ты знаешь.
Ночью Галина не спала. Не спал и Андрей. Нервно ходил он по кухне из угла в угол, покуривая и постукивая костяшками пальцев по столу.
— Знала и молчала… Столько лет! А я, дурак, возомнил себя героем-любовником, твою ж дивизию! Вот ведь, бабья натура — сильная, непонятная. Без ста грамм не разберёшь. Поди пойми, то ли любовь ими движет, то ли бес…
Проснувшись ближе к полудню, капитан по привычке прислушался.
— Что-то тихо сегодня. Не слышно шкворчания на кухне, — пробормотал он, подскакивая с кровати.
На столе лежал вырванный из тетрадки сына листок — короткая фраза, в которой было столько боли, что помутнело в голове.
Неужели всё это со мной? — думал Андрей, стоя у опустевшего шкафа. Может, ещё вернётся? А может, ну её? Есть же у меня Людмилочка…
Людмила работала массажисткой при местной парикмахерской. Как-то, после учений, у старшего лейтенанта прихватило спину. Боль не отпускала месяц. Сослуживец посоветовал сходить на массаж — и дал адрес. Девушка мягкими движениями рук сняла напряжение за три сеанса. Андрей почувствовал облегчение в теле, но уходить не спешил. В её взгляде было то, чего давно не встречал: сочувствие, участие, простое человеческое тепло. Не то, что дома. Не то, что на службе. Разве что очень-очень давно — в детстве. Так всё и началось. Не любовь, нет — отдушина, как определил для себя Андрей.
— Людмила, переезжай ко мне, — сказал он однажды. — Знаю, спишь и видишь себя моей женой. Завтра пришлю машину.
— А что мне собирать? — захлопала ресницами девушка. — В новом статусе и гардероб новый полагается.
— Ну... с этим давай повременим, — смущённо глянул на свой тонкий бумажник капитан. — Собирайся, приезжай.
Она не заставила себя ждать. Через час раздался звонок.
— Любимый, я тут! — звонко сказала Людмила. — Только душ приму, и можно обмывать начало новой жизни. Ты пока накрывай на стол.
— Накрывай? Я?! Ёксель-моксель, — не сдержался Андрей. — Я тебе что, баба в юбке? Ты хозяйка — вот и хозяйничай, а я прогуляюсь пока, — сказал он, вытирая со лба испарину.
Совместная жизнь не принесла ни радости, ни покоя. Наоборот — стала тяжёлой, вязкой, пустой.
— Дорогой, — надувала пухленькие губки Людмила, — мы уже столько вместе, а я всё массажистка. Открой мне своё дело. Ты ведь хочешь быть мужем хозяйки салона красоты, да?
— Для начала я хочу поесть, — сурово сказал Андрей. — Ты меня кормить сегодня будешь?
— Я перекусила с девчонками в ресторанчике, — зевнула она. — А ты сам себе что-нибудь на скорую руку приготовь.
— На скорую руку? — рявкнул он. — Да я тебя лучше на скорую руку выставлю за дверь! Тоже мне — Хозяйка Медной горы.
Дом опустел. Режущая слух тишина. Андрей сидел на кухне, глядя в мутное окно.
Столько лет вместе, а ушла — и сожаления нет. Только тоска. По кому? По сыну? Да. Или не только? По жене? Привычка — вторая натура… Она ведь была просто удобной. Терпеливой. Но почему же так пусто теперь? Может, я чего-то о себе не знал? Не знал, что это не просто привязанность? Не может быть… чтоб майор влюбился в собственную жену, да ещё и не заметил, когда это случилось… Нет, бред. Просто одиночество. Вот и всё.
— Галина, я по сыну соскучился, — сказал он по телефону. — Прости. Я всё понял. Завязал со своими флангами. Раз-два! Смирно! Равнение направо! — он пытался шутить, но голос дрожал. — Возвращайся. Прошу.
Она вернулась. Всё потекло, как прежде: дни за днями, недели за неделями. Только у Андрея Фёдоровича прибавилось звёзд на погонах — и что-то изменилось в сердце.
Как я не ценил её? — думал он. — Сколько она вынесла! Все переезды, казармы, детские сады, больницы… Когда я лежал в госпитале, она не отходила от меня ни на шаг. А ведь тогда она сама едва держалась на ногах. Я даже спасибо не сказал. Балбес! Настоящий балбес.
Он смотрел на жену и вдруг увидел, какая она красивая. После родов округлилась, помягчела — настоящая русская женщина. Где ж были раньше мои глаза? — думал он, почёсывая затылок. Приглашу её куда-нибудь. В кино. Нет, лучше в кафе. Или... что она вообще любит? Я даже не знаю её любимых цветов! Олух царя небесного!
На годовщину свадьбы Андрей занял у сослуживца денег и повёл Галину в ресторан. Зазвучал саксофон, плавный, щемящий.
— Разрешите пригласить вашу даму на танец, — послышался мужской голос.
— Я не танцую, — тихо сказала Галя.
— Иди, родная, иди, — улыбнулся майор, сам не понимая, зачем сказал это.
Она кружилась в танце легко, изящно, будто стряхивая с себя годы усталости. Мужчина что-то шептал ей на ухо. Андрей смотрел, и его сердце сжималось.
Чёрт подери, а ведь я её ревную! Смотрю на свою жену, а будто вижу впервые… Как же хорошо, что она вернулась. Только вот — простила ли?
— Ты меня простила? Или просто делаешь вид? — спросил он позже.
— Я тебе благодарна, — ответила она, чуть подумав.
— Благодарна? За что? — удивился майор.
— За саксофон, — загадочно улыбнулась Галина.
Он заметил: она изменилась. Вроде та же, а вроде — другая. Иногда взгляд её был где-то далеко, а иногда, напевая, она улыбалась себе.
— Ты какая-то не такая, — говорил он.
— Тебе показалось, — спокойно отвечала супруга.
— Что-то случилось?
— Нет.
И вдруг, как молния, мелькнула догадка.
— Ты полюбила другого? — спросил он неожиданно.
— Да. Прости, — сказала она просто, глядя прямо в глаза.
Андрей весь день ходил, будто подраненный. Кровь гудела в висках.
— Ты счастлива с ним? — спросил он, не выдержав.
— Очень.
— Я тебя не держу, — выдохнул он.
— Почему? — тихо спросила Галя.
— Потому что люблю, — ответил он. — Прости, что сказал это впервые.