Чёрный ворон

Мы все, всяко, под градусом пели «Чёрный ворон». Но все ли мы задумывались, что там кроется за сакральным «Что ж ты вьёшься надо мной? Ты добычи не дождёшься, чёрный ворон, я не твой»? Вряд ли. На этом мы уходили на перекур или за очередной стекляшкой из холодильника.

А там, в песне этой, на самом деле, ох, столько всего. Очевидно, что текст написан по мотивам Гражданской войны. И текст этот грустен, так неимоверно грустен. Герой обращается и к любимой девушке, и к матушке, и прощается с ними обеими.

И, знаете, что привлекло моё внимание? То, что для девушки он просит ворона передать ложь, что-то вроде - «Скажи ей, что я встретил другую», тогда как перед мамой он предстаёт во всей своей искренности - «За Родину я пал, мама».

Мама.

Мама…

Сначала он, не веря ещё в не неизбежность, говорит «Я не твой, чёрный ворон, нет, я не твой». А потом, поняв и приняв неминуемое, истекая кровью, глядя на свои раны, просто поднимает глаза в небо и говорит смиренно «Чёрный ворон, весь я твой…»

Напоминает что-то, правда?

Да. Андрей Болконского напоминает, но перенесённого прихотливыми писательскими умами в следующее столетие. History repeats itself. Over and over. История повторяет себя. Снова и снова. Таков закон. Да. Снова и снова. Меняются имена, меняются войны, но герои остаются прежними.

Одобрил ли Лев Толстой такой движ? Мне кажется, да. Он ведь тот ещё был чудак.

К чему это я? Да к тому, что в следующий раз, выпив, и затянув «Чёрный ворон», давайте помянем и безымянного героя сей песни, и Андрея Болконского, и сотни, тысячи, миллионы людей, которые, истекая кровью под русской развесистой берёзой, перевязывая свои раны, взывали к маме.
 
Мама. Мама…

Плачу.