Сломанное колесо

 Замереть перед тем, что приоткрылось...
В душе неспокойно, глаза на мокром месте.
 Знаешь, что сменится это другим, но потом, а сейчас...
 Стыдно, что в первую-то очередь забагрил мезальянс.
И вертится недавнее "фОрзац - нахзац".
Что там было-то в их начале?
 Ирина же не сирота, у нее мама, для которой чем это видеться должно было?
Ну ладно, это не столь важный факт, но потом прочтешь: Пойдем завтра в гости к ..., они нас принимают.
  Жениться, сниматься в том числе и для того, чтобы на год обеспечить им жизнь!
"Вот какую союзницу дал мне бог - двое мы с тобой - это так хорошо и надежно. Обнимаю тебя и очень люблю. Хорошо - да ведь? Выстоим! Твой Леонид."
 Таинство.
В жизни Оболенского горы фактов.
 Ау, путешественники, знакомо:"неразделенное созерцание красоты - половина радости".
Поэтому, думается, писались отчеты на форумах, от желания поделиться.
  А  Оболенским не знаешь, как и делиться...
"Сегодня -опять съемка. Пройти по бульвару, свернуть в закоулок - и попадешь в 15 век. Примечательно: молодые люди местные не видят этого. А я мысленно невольно перелетаю вспять через пять веков. Тема для Ульянича - мыслим мы бытово. Тем, что умещается в наше время. Дискретно - частичками практического бытия и действия. И вдруг улетаем либо назад, либо вперед, как Циолковский и Евтушенко или Джонатан. Континуально - так называется эта способность, подаренная человеку (что значит - продолжающееся бескрайно во времени). И вот тут спор с Эйнштейном получается - у него самая скорость это - света. А мысль во времени летит быстрее. А ведь время - это такой же предмет, только из него нельзя вещи сделать - размышляет один из героев Платонова".
 127-я станица книги, фрагмент. Там сколько информации на один квадратный сантиметр, осознаете?
Тираж - 1000 экземпляров.
Это вот я осознаю.
Это мне дадено.
И если спросить - за что, не отвечу.
Но вокруг всем рассказываю, опасаясь только одного, что не сумею пересказать!
Вчера смотрела "Красное и черное", где Оболенский - епископ. Кааакой епископ, вы бы видели! Смеющийся, с искрящимися глазами.
 А сломанное колесо, это он. Ирине он придумывал имена, и себе.
 "Ну, что поделаешь, наверное, не тот, к кому шла"
Как странно читать о том, что привычные слова молитв должны звучать иначе, ведь Кирилл и Мефодий знали болгаро-славянский язык, а не русский, на котором говорили наши предки.
  Монастырь дал ему так много!
 Похоже, что везде Оболенский черпал полной мерой, отсюда и его многогранность: "Маленькие знаки, незначительные, а всюду разбросаны, умей только их читать, за ними так много!"