Хороший двигатель

С Антоном Андреевичем стали происходить удивительные вещи. С некоторых пор дней недели для него осталось только три. Два из них были субботой и воскресеньем. Все остальные будние дни превратились в пятницу. Пятницей был даже понедельник.
Это началось с момента, когда Антон Андреевич стал главой и владельцем крупной компании. Будучи человеком неглупым, Антон Андреевич находился в перманентном состоянии недоумения от свалившегося и продолжающегося счастья. Нет, счастьем это назвать, конечно, было нельзя, но лёгкость в движениях и поступках, а также приподнятое настроение от контроля над большим количеством оборотных средств постоянно присутствовали, как некий праздник. Как ежедневная пятница, предвестница выходных.
Невзирая на положение, он не был самодуром, не разговаривал ни с кем через губу. Антон Андреевич усердно и сознательно культивировал в себе комплекс полноценности. Подчинённые его уважали. Улыбались. Некоторые, как ему казалось, даже искренне. Антон Андреевич считал себя хорошим человеком.
Прожив достаточно лет, Антон Андреевич не переставал делать маленькие открытия. Одно из них касалось женщин. Они стали проявлять к нему, к человеку как минимум с сомнительной наружностью, интерес. На поверхности лежал простой ответ. Но не всё так просто. Антон Андреевич умел производить анализ и накапливать статистику и с недоумением обнаружил, что большая часть женского коллектива проявляет к нему интерес искренний, подсознательно следуя законам Дарвина о естественном отборе. Видимо, он, как особь, достиг некоего общественного экстремума, и значит, свойства его сущности были полезны с точки зрения эволюции.
Так Антон Андреевич размышлял и возможно обманывал себя, находясь в салоне по продаже элитных автомобилей. Автомобиль ему был не нужен. Более того, из пяти штук, которые имели умопомрачительную стоимость и пылились в гараже, два он даже ни разу не заводил. Плюс существовал водитель, какой-то кандидат каких-то там наук, который возил Антона Андреевича на работу и обратно, по пути развлекая парадоксами квантовой механики.
Менеджера автосалона Антон Андреевич не слушал, согласился на максимальную комплектацию, с удивлением узнал, что автомобиль электрический, и с безразличием приложил карту к терминалу, на котором высветилась восьмизначная цифра.
2.
Совсем недавно ему стукнуло пятьдесят. Было много слов и поздравлений. От одноклассников и друзей из скудного времени — искренних и скупых, от друзей из тучных времён — многословных и развязных. Антон Андреевич подумал, а вот если у него не было бы этого положения и денег, кто остался бы с ним рядом, кто пришёл бы на юбилей? Вопрос был настолько неожиданным, что у Антона Андреевича даже похолодело внутри. Ну мама, конечно. Жена? Да! Она была с ним во времена, когда у него были одни джинсы. Ему стало теплее. Ну дети. И одноклассники. То есть все те, кому он был дорог ещё тогда.
Юбилейные размышления не затихали в душе и позже. Антон Андреевич неожиданно осознал, что пятидесятилетие — это не какой-то этап в его жизни, а подведение итогов. И теперь жизнь имеет право идти по ниспадающей.
Воспоминания набегали волнами. Простая семья, светлое детство, река, лес, вечно заштопанные штаны, резиновые полукеды, байковая рубашка в клеточку с засученными рукавами, пионерский ремень, которым он гордился, велосипед «Орлёнок». Летом Антон ездил к бабушке на юг. Бабушка его очень любила, дарила деньги, что для ребёнка было чудом, и постоянно рассказывала про немецкую и итальянскую оккупацию во время войны. Немцы сделали из её дома холодный карцер для своих провинившихся солдат, оставив ей и деду маленькую комнату с печкой. Отцу был год, и дед, потерявший ногу в шахте ещё до войны, иногда тайно пускал какого-нибудь немца из карцера погреться. За что немец делился с дедом небольшим куском хлеба «для киндера». Когда наши прогнали немцев, город неожиданно заняли итальянцы. Но итальянцы, со слов бабушки, воевать не умели, были добрыми и кормили наших ребятишек кашей из полевой кухни, плюс раздавали диковинные галеты. Итальянцев выбили через две недели. Будучи в отпуске в Италии, Антон Андреевич очень хотел подойти к кому-нибудь и поблагодарить за ту кашу и галеты для наших ребятишек. Но как-то не удавалось. То ли ему было неловко, то ли по малодушию.
Сейчас они с водителем остановились на светофоре возле фастфуда. На бордюре сидели три явно голодных бомжа. На троих у них имелось не более четырёх ботинок. Антон Андреевич велел припарковаться в запрещённом месте, вышел из машины, прошёл в закусочную, купил три комплекта обеда и вручил мужчинам. Реакция на подарок была странной. Они не обрадовались, не испугались, а приняли пакеты как должное. Антон Андреевич вернулся в машину с некоторой даже досадой, переборол себя, достал из багажника дорогие спортивные кроссовки и отдал их самому босому. Босой на этот раз удивился, неожиданно и хрипло сказал спасибо. Антон Андреевич вернулся в машину в удовлетворённо-приподнятом настроении.
Воспоминания не отпускали. Бабушка его любила до слёз. Рассказывала, что во время войны пошла в соседнюю деревню обменять одежду на еду. Выменять ничего не удалось, за исключением мешка мороженой картошки и иконы Богородицы в дорогом окладе. Икону бабушка завернула в платок и положила на картошку. Обратный путь в город был очень тяжёлым. Поднялась метель, температура понизилась. Ночь. Дорогу замело, и бабушка, волоча санки и боясь сбиться, периодически натыкалась на людей, опрометчиво присевших отдохнуть. Зажмурившись продолжала путь. Так и дошла, уверовав в Бога и бережно установив икону в красный угол возле печки.
Антону Андреевичу, тогда пионеру, постоянные рассказы эти были скучны. А упоминание иконы вызывало протест. Однажды он дерзнул укоризненно сказать бабушке, что никакого Бога вообще-то нет, за что впервые чуть было не получил половником по лбу.
Бабушка умерла. Только через некоторое время от родственников Антон Андреевич узнал, что бабушка была неродиха. Отца его подобрала на вокзале, годовалого, плачущего, когда немецкий самолет очень точно отбомбился по гражданскому поезду и живых осталось мало.
Значит, она ему была не родным, фактически чужим человеком. Но любила до слёз. Антон Андреевич был неверующим человеком, но чувствовал, что бабуля помогает ему и сейчас в жизни. Глупость, но он в это верил. Иначе откуда у него всё это, плюс шестой ненужный автомобиль? И главное, для чего? Ну не такие у него способности. Как говорится, не по Хуану сомбреро.

3.
На работу Антон Андреевич приехал поздно. Как владелец компании, он мог себе это позволить, даже не изображая, что приехал с важной встречи. Пройдя через весь зал и демократично поздоровавшись с сотрудниками за руку, проследовал в свой кабинет.
В кабинете было тепло и уютно. Весеннее солнце пробивалось сквозь сиреневый куст перед окном, шевеля тени на светлых стенах. Антон Андреевич присел на диван, ощущая некоторую сонливость, присущую этому времени года. Мама учила, что на пятнадцать минут нужно заснуть-проснуться, и бодрость духа вернется. Но сейчас ему надо было кое-что сделать по работе. Вот только чуть-чуть на диване посидеть, и сделать...
4.
Секретарь сообщила, что пришёл посетитель. Антон Андреевич прошёл в переговорную. Посетитель кого-то напоминал. Вспоминать не хотелось. Посетитель хриплым голосом сообщил, что ему велено передать Антону Андреевичу подарок на юбилей. Сообщил, что это сюрприз от старинного партнера Антона Андреевича. Предложив кофе, Антон Андреевич с унынием приготовился слушать. Посетитель был лаконичен. Он предложил Антону Андреевичу сделать так, чтобы тот мог читать мысли всех, кто находится поблизости.
Анатолий Андреевич поморщился. Посетитель с достоинством молчал, разглядывая свои кроссовки. Сымитировав улыбку, Анатолий Андреевич принял бутылку «Есентуки-17», вяло поблагодарил за юмор и бросил минералку в пустой портфель. Посетитель ушёл, так и не притронувшись к еще неостывшему кофе.
О бутылке с минералкой Антон Андреевич вспомнил только в машине, когда водитель вёз его домой. Открутив крышку, сделал глоток. В следующий момент почувствовал, что речь водителя стала задваиваться, каждое слово повторялось через мгновение. А слово «сингулярность» даже затроилось. Но хуже всего стало, когда водитель замолчал. Мысли водителя побежали, как горный ручей. Здесь было и о жене водителя, и о детях, и о прошлой работе, и ещё о какой-то женщине. Потом опять о квантовой механике, о каком-то Планке и какой-то его постоянной, которая имеет почему-то огромное значение. Мысли водителя прервались, затем возобновились, и теперь Анатолий Андреевич стал слушать о себе. Та характеристика, которую выдал этот человек, была обидно точна...
Не выдержав, Анатолий Андреевич велел остановиться, вышел из машины, накинул дорогой модный пиджак с кожаным воротником и, не попрощавшись, направился пешком в сторону дома. Выходит, минералка работала. Художественную галерею он решил пройти насквозь, надеясь отдохнуть в тихом закатном морском прибое культурных мыслей. В первом же зале на стульчике сидела знакомая женщина-экскурсовод. Как обычно, серое платье, старомодная шаль, какое-то время назад крашенные волосы. Анатолий Андреевич остановился поздороваться и перевести дух. Мимо прошли два спортивных парня. Те мысли, которые он услышал от этой невзрачной серой женщины, заставили его, человека уже немолодого, покраснеть. Ощущая жар на щеках, он бегом бросился обратно на улицу, нервируя охрану у дверей галереи.
Метров через двести силы кончились, и Анатолий Андреевич впервые за последние лет пятнадцать решил спуститься в метро. Подивившись стоимости поездки и подумав, что завтра на работу он, пожалуй, поедет на метро тоже, Анатолий Андреевич попросил в кассе один билет туда и один обратно. Город был большой, идиотов было достаточно, поэтому безразличная кассирша, нисколько не удивившись, выкинула из маленького окошечка карточку на две поездки.
Как ни странно, в метро было хорошо. Народ ехал с работы. Кто-то думал о селёдке с луком и неплохо бы с холодной картошечкой в мундире, кто-то о детях с продлёнки, кто-то о химчистке, кто-то о бутылке за телевизором. Надоедал только молодой парень рядом, который занудно обдумывал какую-то электрическую схему. Постепенно Анатолий Андреевич стал успокаиваться и понял, что, как в гигантском слаломе, нужно придерживаться определённого человеческого маршрута, чтобы просто не сойти с ума. Поднявшись на поверхность, он остановился возле стройки. Уставшие рабочие сидели на пыльной бетонной балке и пили чай из термоса. Анатолий Андреевич был настолько поражён отсутствием у них мыслей, что автоматически присел рядом. Рабочий постарше молча налил ему чай в мятый, но чистый бумажный стаканчик, посмотрел на Анатолия Андреевича внимательно, подумал, что пиджак у того отличный, вот бы Эдику на свадьбу такой, а ведь у Эдика нет даже белой рубашки. Анатолий Андреевич допил чай, посидел ещё немного, встал, отдал пиджак рабочему и побрёл в сторону дома. У подъезда долго стоял, понимая, что так и не решится подняться в квартиру. Прошло уже двадцать пять лет со дня свадьбы, но он всё равно любил свою жену.
Развернувшись, Антон Андреевич безразлично побрёл прочь от дома.
В соседнем дворе в песочнице возилась малышня. Мальчишки важно таскали по песку машинки, а девочки кормили кукол обедом. Чашки и тарелки были полны песка. Одной девочкой он залюбовался. Она была похожа на Мальвину с бантиком из любимого детского фильма. Весёлая и озорная, с огромными глазами, девочка не оставляла всех в покое, придумывая разные правила для игры. Было видно, что её куклы — самые сытые.
Мысли у детей были светлые, радостные и сумбурные. Антон Андреевич заслушался, просидел возле песочницы до самых сумерек, удивляясь, что детей так долго не забирают. Изрядно озябнув, он наконец проснулся.

5.
Он понял, что заснул, и заснул, видимо, крепко. Солнце в кабинет уже не попадало, стало прохладно. Ощущая на рубашке мокрое холодное пятно, от которого, видимо, и проснулся, Антон Андреевич с досадой понял, что во сне храпел с открытым ртом. И главное, секретарь его не предупредила. Разозлившись, он вышел из кабинета, забрал ключи от автомобиля у невиноватого кандидата наук и поехал домой сам.
Сон не отпускал. Сон был настолько ярким и реалистичным, что Антон Андреевич потрогал портфель свободной рукой. Не нащупав минералку, он не испытал облегчения. Скорее была даже досада.
На широкой улице загорелся зелёный. Антон Андреевич резко нажал на газ. Явно избыточная мощность мотора мгновенно переместила дорогую машину к следующему светофору. «Отличный двигатель!» — отметил Антон Андреевич, переведя дух. 
Сегодня был день рождения бабушки. Это было ясно из надписи в телефоне. Справа у дороги чуть покосилась старенькая церковь. Антон Андреевич решил зайти, сделать там, что положено, насчёт бабушки. В храмы он иногда заходил и ранее, в большие и красивые. Чувствовал себя раскованно. В этой же церквушке его охватило какое-то оцепенение, он ощутил себя здесь деревяшкой. Очень усердный батюшка дочитал молитву, и прихожане в полной тишине разошлись. Антон Андреевич взял тоненькую свечку, ища глазами, куда положить деньги. Рядом стоял деревянный дубовый ящик для пожертвований. Антон Андреевич мог бы просунуть в прорезь пачку купюр, но интуитивно чувствовал, что это неуместно. Эти деньги пришли к нему не по труду. Присев на лавку, долго размышлял и пришёл к выводу, что монету, которую нашёл в бумажнике, уж точно заработал своим трудом. Монетка упала звонко.
Какая-то старая бабуля в чистейшем белом платочке, очищая кисточкой латунный подсвечник, спросила, чем солдатику помочь. Антон Андреевич сообщил, что он свечку за бабушку пришёл поставить, только вот куда? Бабуля его похвалила и указала на квадратный большой стол, смешно добавив, что каждый солдатик поступочком оценивается. Антон Андреевич сказал, что вовсе он не солдатик, служил когда-то два года, и то в штабе отсиделся. Никаких поступочков не совершал. А теперь и времени не хватит совершить. Лет-то ему пятьдесят уже. Бабуля в платочке вздохнула и сказала, что одному для поступочка целой жизни мало, другому — года, а кому и секундочки достаточно. Всяко бывает. Вон, у соседки сын с парашютом прыгнул, а у товарища рядом парашют-то и не раскрылся. Так вот этот сын ухватил друга, и вместе приземлились успешно. Всего только ногу сломал. Антон Андреевич ужаснулся, парень ведь мог разбиться! Бабуля улыбнулась, сказав, что нет больше той любви, как если кто положит душу за други своя!
Свечка была тоненькая, растаяла в руке и потеряла геометрию. Антон Андреевич установил её на подсвечник, с трудом прочитал на стене молитву, догадавшись вместо точек произнести имя бабушки, постоял немного, вышел на улицу, сел в машину и поехал домой.
Если кто положит душу за други своя. Фраза крутилась в голове. Что это значит? Руки пахли воском. Хорошая бабуля. Надо будет ещё туда зайти. Потом.
На светофоре справа стояла легковушка. Мама была за рулём, улыбалась и двум дочкам рассказывала что-то. Одна девчушка была совсем маленькая и держала игрушку. Та, что постарше, с бантиком, сидела за мамой и внимательно смотрела на Антона Андреевича. Он помахал ей рукой. Девочка улыбнулась и помахала в ответ. Потом упёрлась носом в стекло и покачала головой. Это было забавно.
Антон Андреевич посмотрел на светофор. Зелёный. Стал медленно трогаться, но увидев слева огромный грузовик-бетономешалку, притормозил, удивившись, почему тот несётся на красный. Похвалив себя за осторожность, Антон Андреевич повернул голову направо и обомлел: легковушка с детьми тронулась и уже практически выехала на перекрёсток. Секундочка, и Антон оказался между бетономешалкой и легковушкой, подумав: «Ах вот в чём дело!». Страха не было совсем. В голове только мелькнула благодарная мысль: «Хороший двигатель!».

Май 2023 года