Первый день

Я иду за руку с мамой. Она такая красивая. Мне так приятно держаться за её руку и смотреть на неё снизу-вверх. На её роскошные русые волосы. На её красивое платье.
Почему-то вспомнился вчерашний день, как она держала меня на руках в детском садике и радовалась вместе со мной, когда мне вручали портфель с учебниками. Мама, не отпуская меня со своих рук, обнимала и целовала то в щёки, то в лоб. Так она была рада за меня. Ведь завтра я должен стать первоклассником.
- Какой же ты вырос у меня большой! - восторженно повторяла она.
Сегодня утром она помогла мне одеться в школьную форму и сложить учебники в новый портфель.
И вот сейчас мы с ней идём в мою новую жизнь – в школу!!! 
Тёплый ветерок треплет мои белокурые волосы. Мы проходим мимо зелёного забора детского садика, с которым я вчера распрощался, переходим по мостику речку Бадка, и оказываемся перед широкой лестницей, ведущей к дверям школы.
Перед лестницей на линейку уже выстроились все ученики школы. Девчонки в белых фартуках, мальчишки в костюмах, а некоторые даже в бешметах.
Мама подвела меня к Прасковье Антоновне, а та, погладив меня по голове, взяла за руку и отвела в строй нашего класса.
- Стой рядом с Женечкой Терентьевой, - с мягкой улыбкой сказала она и оставила меня рядом с какой-то девчонкой. - Вы будете парой. Сейчас я к вам других ребят подставлю, и мы после звонка пойдём в класс.
Я посмотрел на свою соседку. Какое-то маленькое белобрысое, остроносое существо. Какой-то бант на башке пришпандюрен. Сзади болтается крысиный хвост из таких же белых волос тоже с таким же бантом. Меня аж передёрнуло от соседства с ней.
Мама гладила меня по голове и, видя моё недовольство, успокаивала. Она думала, что я сильно волнуюсь, о чём мне постоянно напоминала с самого утра.
И тогда, когда мы рассматривали учебники для сегодняшнего дня после детского садика. И когда мы вечером примеряли школьную форму.
Вообще-то я сказал вчера вечером своему другу Черёме, что моё поступление в первый класс не будет разрывом нашей дружбы. Неважно, что он младше меня всего лишь на несколько месяцев. Он всё равно поступит в первый класс на следующий год. И мы навсегда с ним останемся друзьями.
А тут сейчас меня ставят рядом вместе с какой-то девчонкой и хотят, чтобы я взял её за руку.
Ага. Дождётесь вы от меня этого.
Но мама заставила меня взять девчонку за руку, но она оказалась, как неживая и абсолютно холодная. Я заглянул девчонке в лицо.
Лицо её было бледное и замершее. Я сразу подметил, что она на чего-то боялась.
- Не бойся, это я временно с тобой, - обнадёжил я её, чтобы хоть как-то успокоить. - Дойдём до класса, и ты будешь сидеть на другой парте.
Женька посмотрела на меня огромными карими глазами и непроизвольно всхлипнула, наверное, я ей тоже не нравился.
Но мне приходилось постоянно держать её за руку, потому что другую мою руку держала мама. А Женькину руку, с другой стороны, держала её мама.
Торжественная часть закончилась. Какую-то осетинку в национальной одежде со звонким колокольчиком в руках носил на плечах по кругу высокий парень, а мы стояли и ждали куда же нас поведут.
Последние речи, последние поздравления и Прасковья Антоновна повела нас в класс.
Как же я был удивлён, когда на первой парте, в средне ряду, где усадили меня, по левую руку от меня посадили всё ту же Женьку. Сзади меня сидели Мирзоев и Котаев. Они с усмешкой поглядывали на меня, всем своим видом показывая, что они сидят не с девчонками, как некоторые бабники. Это среди нас пацанов было страшным ругательством, означая что ты слабак и недостоин звания мужчины.
Мама посмотрела на меня из полуоткрытой двери и под взглядом Прасковьи Антоновны послушно закрыла дверь.
Все родители были за дверью. Начинался первый урок в нашей новой жизни.
Детский сад со вчерашним утренником остался в прошлом. Перед нами стояла Прасковья Антоновна, которая должна была научить нас в нашей новой жизни чему-то новому, чего мы ещё не знали.
А мне было мерзко и противно сидеть на одной парте с какой-то белобрысой девчонкой.
Учительница с восторгом говорила о нашем тожественном первом дне в стенах школы, но мне было не до этого.
Самое обидное было для меня то, что меня посадили с девчонкой и вокруг все пацаны осетины насмешливо поглядывали на меня. Мол, как будто, я и сам девчонка.
Рука незаметно полезла в портфель, стоящий под партой. Я влюблёнными глазами смотрел на учительницу, которая расхаживала перед нашей партой в первом ряду и рассказывала нам о первом счастливом дне, до которого мне сейчас не было никакого дела.
Моя рука вытащила из портфеля мешочек с чернильницей непроливайкой.
Куда её деть? Я не представлял себе. Но тут же рука нашла в портфеле ручку с пером, тетрадь и я всё это выставил на парту.
- Макаров, - прервала свою пламенную речь Прасковья Антоновна, - писать мы будем на следующем уроке, а пока сложи обратно всё это в портфель, - выговорила она мне, показывая на чернильницу, ручку и тетрадь.
Пришлось подчиниться и я, уже демонстративно открыв крышку парты, достал портфель.
Женька сидела, задрав голову на учительницу, внимая каждому её слову. Меня это ещё больше подзадорило.
И я стал складывать все свои монатки обратно в портфель. Тетрадь, ручку…
А вот чернильницу, вынув её из мешочка, который сшила для этой цели мама, я поставил в лунку для чернильниц на заднюю парту за собой.
Сзади раздался смех и Таймураз по-осетински спросил меня:
- Ты зачем это поставил здесь?
Но я ему не ответил, а ещё глубже залез под парту, засовывая правой рукой в портфель всё, что перед этим вытащил.
Левая же рука знала своё подлое дело. Она выловила крысиный хвостик Женькиной косички с бантом и засунула его в чернильницу непроливайку, которая стояла сзади на парте.
Мирзоев с Котаевым были в шоке. Они только могли произносить междометия. От увиденного Прасковья Антоновна обмерла. Ведь это всё делалось у неё на виду, прямо перед её глазами.
Ощутив, что с её косой что-то происходит, Женька завизжала и в классе началась неразбериха.
От неожиданных воплей дверь в класс открылась и в неё ворвались родители.
Вокруг стоял крик и гам. Только я молчал и наблюдал за всем этим бедламом.
Ну не хотел я сидеть с девчонкой за одной партой всю свою оставшуюся жизнь!
Женькина мать кричала на мою маму и обзывала меня хулиганом. Моя мама вытащила меня из-за парты и шлёпала меня то ладонью по затылку, а то и по нижней части моего худосочного тельца.
Прасковья Антоновна в шоке стояла перед нами. Остальные родители полностью поддерживали Женькину маму. Они были убеждены, что этому сынку начальника, не место в этом классе.
Мама вытащила меня из школы и, периодически лупцуя, препроводила домой. А вечером, когда папа пришёл с работы, был допрос с пристрастием. Ох, и долго же они меня лупцевали…

Но школа есть школа. И, если она началась, то уже никогда не закончится. Будь то просто школа или школа жизни.

Косу Женьки подрезали. И это был не просто крысиный хвостик, как мне показалось с первого взгляда, у неё на самом деле была шикарная коса настоящей блондинки, цветом которой позавидуют все жительницы Скандинавии.
А с Женькой мы просидели за одной партой до шестого класса.
За это время я никому не позволил её обидеть.
Сколько контрольных я за неё решил и переправлял её сочинения, я не помню. Но к её косе я больше никогда не притрагивался.


Мы, до нашего последнего расставания, навсегда оставались с ней друзьями.
Я никогда не забуду её большущие, доверчивые карие глаза, в которых всегда была уверенность и непоколебимость в своём друге.
Наверное, папина порка в отношении уважения к женщинам, пошла мне на пользу.
На всю мою оставшуюся жизнь.
Но это жизнь и в ней всегда много терний, чтобы добраться до звёзд.

Владивосток 2012

Рассказ опубликован в книге «Детство»: https://ridero.ru/books/detstvo_3/