Зинка

(Многоуважаемому и горячо любимому заведующему кафедрой ЖИВОПИСИ профессору Барышникову В.Л. посвящается)

        В одном из столичных вузов на кафедре ИЗО на потертом диване из кожзама, лежал доцент Мухин, тщетно пытаясь вздремнуть. Единственная стрелка на стенных часах давно указывала на цифру восемь. На подоконнике, между горшками с гибискусом и циндапсусом выглядывал из-за занавески засаленный гудоновский экорше, прозванный студентами «козлом». Реквизит. На кафедре издавна жили три мухи – Зинка, Зойка и Клавка. Доцент категорически запретил лаборантке Люсе их трогать. Родные, как-никак. Ближе к новому году они исчезали, очевидно, улетали на юг, а в апреле возвращались.
        Зинка ползла по куску недоеденного торта около пустой черной коробки с надписью «Hennessy OX». Подруги её попрятались. «Не иначе непессуху вчера уговорили на вечерниках. Вот и торт не доели, сушки оставили», - отметил про себя доцент, укладывая руки на груди. «Только свечки не хватает для полного.»
        Утренних студентов после переклички как волной смыло. Следующие только к трем образуются. Можно набраться сил. «Хорошо бы провалиться хоть на десять минут», - думал Мухин, вдавливая себя в сон. В ушах шумел отдаленный морской прибой. Перед глазами проявилась солнечная булярицкая бухта с одиноким парусом на горизонте. «Эх!», - вздохнул Мухин, вспоминая доковидное счастливое время.
        Заснуть не удалось. В коридоре послышались знакомые шаги.  Кафедрал Барашков, злой и расстроенный вернулся с ученого совета и смотрел на Мухина строго, со значением.
 - Ну что, устал, дурафил?
 - Да вот, давление, аритмия, мне допоздна торчать.
 - Давление у него! Меньше красного усугубляй!
 - Неделю не пью.
 - Жене рассказывай! Неделю… Устал. На майские отдохнешь! Небось рассаду на балкончике посадил? Ну вот, будешь любоваться.
        Сели пить утренний подостывший чай с сушками. Зинка на всякий случай переметнулась к окну, подальше, поползла по стеклу.На столе лежало новое подписанное поутру Мухиным служебное соглашение.
 - Ты по что меня на ноль пятнадцать ставки опустил? - нахмурился доцент, - Были ставка, полставки, четверть, теперь я вообще – пыль дорожная. А студентов то не поубавилось.
- А ты что, переработал? Ты у меня за ноль пятнадцать еще отжиматься будешь! Кафедра физкультуры рядом. У меня на всех вас, полтора десятка непризнанных гениев, три с половиной ставки. Соображай! Кстати, могу тебя уволить. Будешь сидеть дома, в любимом локдауне, стишки крапать, картинки красить, ролики лепить. Блогкер!  Займёшься прозой. Рассказами.
 - Ты бы лучше премию выписал, чем советовать.  Зубья чинить не на что, котов уличных кормить.
 - Ну, коты и без тебя проживут, не зима. А зубы тебе зачем? В маске же ходишь. Где я деньги на премию возьму?
В коридоре послышались первые голоса студенток. Парней в группах почти не осталось.
 -Ну, двигай! Думай о методике!
Доцент поплелся в аудиторию. «Эх, завтра буду лежать, вечерники только в четверг». В ушах по- прежнему шумел тихий морской прибой. «Годы берут своё. Хорошо бы к неврологу зайти».
        Барашков сел за свой стол, заваленный служебными записками, распоряжениями по режиму во время пандемии, письмами из бухгалтерии о скорой комиссии и инвентаризации, приглашением к участию в выставке «Александр Невский – спаситель России», которое нужно рассмотреть и разобраться, то ли с Невским, то ли с выставкой. Еще и принять участие в конференции РАХ по теме «Композиция в искусстве». «Доцента бы на совет отправить. У него бы не то, что давление, мозги бы сплавились, - подумал кафедрал, - Да… оставили только три с половиной ставки. И кафедру скульптуры прилепили к нам. Скоро объединят с рисунком и объявят факультативом. Такое уже было. После ВХУТЕМАСа никакого рисунка с живописью. Потом с трудом восстанавливали. Оптимизация! Глядишь, вообще сольют со строителями и геодезистами.  На что им живопись?», - Барашков внимательно перечитывал разбросанные листы. Читать он любил.  В затылок не моргающими глазами смотрел козел. Зинка с подругами осмелела, перелетела на стол и подъедала остатки торта.