Порядок бытия

Листая календарь беспечных дней, год в очередной раз подкатил к своему завершению. Расписав заснеженной лазурью город, декабрь приготовился передать бразды правления январю, отметив данное событие Новогодним торжеством. Вот счастье и вернулось в её дом. Тихое, спокойное, измеряемое не ценой, а количеством подарков и поздравлений. А ещё - растерзанной кожурой мандаринов, разбросанными конфетными фантиками и платьем, купленным по дешёвке на распродаже. Вот оно счастье - в сотый раз смотреть «Иронию судьбы...» под заливную рыбу, когда рядом родные и близкие. Усаживать их вокруг стола, передвигать блюда, суетиться, подливая напитки и подкладывая оливье. Дождалась.

А за окном снег. Всё белое, чистое, акварельное. Сверху ледяные звёзды светят. Смотришь в эту зимнюю чёрно-белую темень за окном и думаешь - так было, и так будет всегда. Пусть будет. Пожалуйста, пусть.

- Мам, ну куда столько?

- Ешь, давай, совсем худой стал. Ты не заболел ли?

- Да здоров я!

- Он постился. - Алиса чуть заметно улыбается. Одними уголками губ. Ида никогда не видела, чтоб она смеялась громко и заливисто с обнажением всего ряда белоснежных, выстроенных как на параде, зубов. Алискиных зубов она и не видела никогда. Молчунья. Нечета Эльке. Вот у той-то зубы так зубы. Хоть на выставку. И смехом заливается к месту и не к месту. Красавица, конечно. Не удивительно, что Филька её выбрал. Хороша! Только не по вкусу она Иде. Чересчур яркая. Как-то много в ней этой красоты. Излишне много. Глаза огромные, как в японских мультиках. Но холодные. Взглянет и будто кинжал в тебя вонзит. А ресницы веером?. Свои длинные, так ещё и понаклеет. Загнуты, аж до бровей достают. Выточенные скулы зачем-то коричневым цветом подкрашены. Ну что это? Губы... Красивые губы, что тут скажешь, но чересчур пухлые. Кажется, нажмёшь и прыснут. В общем, не нравится ей Элька. А Алиска нравится. Вот и с внуками. Елисея обожает, не надышится. Хороший мальчишка, спокойный, послушный, вылитый Мартин. А Ксюшка - та больше в мать свою, такие же глазища, и чёрные брови вразлёт. Шумная, бойкая, устанешь от неё. Филя таким же был в детстве.

- Постился?- усмехнулся Филипп. - Ты что в Бога поверил?

- Уверовал, - поправил Мартин.

- Мда, братишка, видать зона тебе крышу-то свернула. - Филипп приподнял бутылку водки и посмотрел на просвет. - Не палённая часом?

- Ну, что ты, сынок. В магазине брала.

- Да сейчас и в магазине... - отвинтил крышку, плеснул в стакан, выпил, - хм, не, вроде ничего, - закусил груздем. - И как ты постился? Ну не жрал - понятно, а как насчёт этого… - Кивнул в сторону Алисы. - Неужто терпел?

Обнажив сверкающие белизной зубы, Элька залилась громким серебристым смехом. Чересчур громким, чересчур звенящим.

- Не терпел, а воздерживался.

- Воздерживался?! - Филя подмигнул невестке. Розовые щёки заалели стыдливым румянцем. Алиса схватила бокал с лимонадом, пытаясь утопить смущение глотком сладкого напитка. - Типа держался, как мог?

Элька залилась ещё громче.

- Отстань от него, Филя. Ну чего ты, пристал? Зачем про зону напоминаешь? Не порть праздник. Забудь про то, что было. Новый год как-никак. Что было, то прошло. Быльём поросло - так люди говорят. Мы свою вину искупили. Выбрали все страдания, на нашу долю выпавшие. Пережили, слава Богу. Рассчитались. Впереди только хорошее.

- Богу, Богу… Чего ему от нас надо, Богу вашему? Нафига тогда жизнь нужна, если от тебя ничего не зависит?

- Не богохульствуй, - Мартин посмотрел на брата твёрдым спокойным взглядом.

- Ладно, ладно. Но почему бы Ему не дать нам право выбора, хотя бы в вопросах жизни и смерти? А? Вот я бы хотел лет до 100 пожить.

- Если дать человеку такое право, то нарушится установленный порядок бытия. Тогда пришлось бы ограничить рождаемость.

- Не, цивилизация старых пердунов меня тоже не устраивает. - Филипп уронил голову на подставленный к щеке кулак. – Ладно, пусть будет как есть. Может и прав твой Бог, - пробубнил заплетающимся языком.

- Вот и правильно. Вот и хорошо. Пусть будет так, как сейчас. Всё как есть. И обязательно с детками. - Ида повернулась к ёлке. На развалинах игрушек, уложив голову на плюшевого медведя, спал Елисей. Рядом, тыкая металлической ручкой, вертела юлу Ксюша. - Они наша радость. Гляди-ка, Алис, Елисейка умаялся.

Алиса обеспокоено посмотрела на сына.

- Что-то он сегодня весь день вялый. Надо уложить.

- Я сам, сиди. – Мартин, отодвинув стул, выбрался из-за стола.

- Положи его в спальне, я сейчас расстелю, - подхватилась было Ида, но Алиса остановила.

- Мам, вы сидите, я сама расстелю.

- Вы чего засуетились все? Спит и спит, - Филипп грохнул ложкой, стряхивая прилипший ком салата в тарелку. - Ему и там хорошо. Давайте лучше выпьем.

Мартин осторожно поднял сына и прижал к себе. Мальчик не шелохнулся.

- Алис, у него температура!

- Да что ты! - Ида рванулась к Мартину, но тут же плюхнулась на стул, скривившись от резкой боли в коленях.

- Господи, да он весь горит! - Алиса прижалась щекой ко лбу сына. Косульи глаза источали ужас.

- Может «Скорую» вызвать? - прозвучало неожиданно серьёзно из пухлых уст красавицы Эльки.

- Ага. «Скорая» в Новогоднюю ночь... Смеётесь, что ли? - заплетающимся языком пробубнил Филипп и уронил голову на стол.

Стало оглушающе тихо, так тихо, словно остановился ход времени.

Вы прочли отрывок из книги Елены Касаткиной "Вдовий полог". Полностью книгу читайте на Литрес, Ридеро и Амазон.