Бездна

Часть первая
Глава первая

Женщина прошла вдоль кладбища и свернула в сторону леса - где-то там, под тремя березками, похоронены родители. "Сколько новых могил - ужас... И в основном молодые..." Мимоходом читая эпитафии, она изредка останавливалась, чтобы всмотреться в незнакомые лица... Только что отошедшая от зимней спячки природа просыпалась. Мурава звонкой мелодией весны обнимала всю землю, но это не рождало в душе молодой женщины радостного чувства - скорее, усиливало ностальгию по лучшим временам беззаботного детства...
Добравшись наконец до могилы, она устало опустилась на скамейку. "Ну, здравствуйте... Вот я и пришла... - На минуту прикрыв глаза, резко вскочила и плашмя упала на дорогой холмик. - Господи, не могу больше - сил моих нет ... Отец, помоги, поддержи! - жалостно шептала она, но губы на фото оставались мертвыми, неподвижными. - А, плевать - никому нет до меня дела..." Достав бутылку, отпила из горла, получив неземное удовольствие... Через считанные минуты расслабилась, появился аппетит. Заедая каждый глоток горячительного напитка бутербродом из свежего огурца и колбасы, не заметила, как на смену молчаливым слезам пришли ненависть, отвращение к жизни. "Батенька, забери меня... Я так устала..." - и опять эта мертвая тишина, гробовое молчание... Легла навзничь, уставившись в небо. Ранней весной оно завораживало... На минуту женщине показалось, что оно подмигивает ей своими голубыми глазами. "Дотянуться бы до тебя... Окунуться бы в твою красоту - может, и стала бы я счастливой..." Величие, грандиозность космической бездны успокаивали Сонечку - и вскоре длинные ресницы ее глаз сомкнулись в сладостном блаженстве, что разливалось по всему молодому, упругому, еще не потерявшему красоту, телу...
**********
- О, привет! - обрадованно вскрикнул Петр, увидев на скамейке Ольгу, сестру своей благоверной. - Чего не заходите?
- Так закрыто - никого нет... Мы уже и замерзать начали... - она крепко обняла сынишку, серьезного мальчика лет пяти, и обернулась назад - ждала мужа, отлучившегося в магазин, что находился в конце параллельной улицы.
- Ну пошли... Не знаю, где черт ее носит... Обычно она в это время дома...
Достав ключ, ловко провернув его в скважине, Петр открыл дверь. - Проходите...
Пахнуло стылым воздухом и неприятным запахом дыма. На плите стояли кислые щи и жареная картошка - уже остывшие.
Включив телевизор и быстро переодевшись, зять юркнул под одеяло.
- Айдате сюда... Залезай ко мне! - скомандовал он мальчугану - и тот послушно забрался под крылышко едва знакомого дяденьки. - Потерпите немного - скоро хозяйка придет, печку натопит - и будет у нас рай неземной, теплота...
- Так чего ждать-то ее? - недовольно буркнула Ольга. - Давай затопим печку - где тут у вас дрова, уголь?
- В сарайке... - не отрываясь от телевизора, пояснил Петр.
В душе Ольги зашевелился червячок... "Вот какой, а... Ничего, я не отстану - сам затопишь... Привык, что сестра все делает..."
Побрякивая пустым железным ведром, она старалась привлечь внимание зятя, но тот не обращал на это никакого внимания.
- Петь, пойдем в сарайку; какая ваша - не знаю - их здесь несколько.
Отказать тот не посмел. Накинув фуфайку, недовольно взял ведро и вышел на улицу. Вскоре по всей квартире раздался бойкий треск дров - комната повеселела, заиграла особыми красками.
- Слушай, так аппетитно выглядит картошечка... А соленья какие-нибудь есть?
- В яме чего только нет...
- Почему в яме, а не дома? Погреб далеко? Может, сходишь?
Она видела, как ненавистно посмотрел на нее Петр, как недовольно заиграли на щеках его желваки, но не сдавалась.
- Петя, миленький, сходи, а... Может, грибочки какие есть... (она точно знала, что есть).
- Коровников, что ли, принести - их ужас сколько!
- Ага, ага... Вот здорово! Какие яства!
Пока Петр ходил в погреб, Ольга, примостившись рядом с сыном, оглядела незнакомую комнату - раньше в ней жила молодая женщина по прозвищу Татаруха. В комнате было мило, уютно. Здесь, на диване, спали родители, а другую, меньшей площади, отдали сыновьям - Максиму с Толиком.
На столе стояла фотография племянника - сына рано ушедшего из жизни брата. "Бедный наш... Как ты там?" Хлопнула входная дверь, и звонкий женский голос спросил:
- А дверь-то че открыта? Забыли, что ли?
Выглянув в прихожую, увидела Оксанку - подругу сестры - пышногрудую кареглазую женщину с короткой стрижкой - любительницу коротких декольтированных платьев.
- Привет... - скромно поздоровалась Ольга. - Проходи, только сестры нет дома...
- Да знаю я... Выходной у нее... Опять, наверное, на кладбище убежала...
- И как часто она бегает?
- Да как только Ленка обманом забрала сына... Соньке-то квартиру дали... Как опекуну... А та возьми да обмани ее - мол, привезем назад, только погостит... - бесперебойно тараторила Оксана, проглатывая половину слов, из-за чего понять толком сказанное было невозможно.
- Да погоди ты! Сонечка что - забирала Андрюшку?
- Ну да!
- Пошли в зал - расскажешь подробней.
... Смерть любимого брата надолго выбила Сонечку из колеи. После отца это был единственный человек, которого женщина не просто обожала - обоготворяла. И вот теперь его нет... В голове не укладывалось: как такого здоровенного мужика мог разом свалить инфаркт? "Переживал, наверное, из-за этой... Да чтоб она... - ругалась про себя женщина, всем нутром ненавидевшая ту, из-за которой, как ей казалось, так расстраивался Артем. - Хотя... Да черт их знает! Брак их давно изжил себя - Ленка еще при жизни брата нашла себе хахаля-алкаша, жила у него... - рассуждала Сонечка, истерзанная гнетущей бессонницей. - Скоро сорок дней, как нет тебя, Артемушка... - она смахнула набежавшие слезы. - Прости, что до сих пор не забрала Андрюшку - мать ведь она ему, хоть и пьющая... А какая мать отдаст свое дитя чужим людям? Чужая ведь я ей - слышишь, Артем?"
   Отведя сорок дней, женщина стала готовить документы на опекунство. "Господи, помоги мне... - бесконечно шептала она, - помоги убедить Ленку отдать Андрейку - ну что может дать она ему, если все время пьет?" Вот и домик ее - маленький, покосившийся... Из трубы дым валит... Робко постучавшись, вошла. "Фу... Чем так пахнет? Уриной, что ли?"
- Лен, ты где? - никто не ответил, но в маленькой комнате кто-то завозился. Открыв дверь, увидела - на кровати, обняв мальчика, лежала полураздетая пьяная Ленка. Улыбнувшись золовке, попыталась встать - ничего не получилось: тело не слушалось...
- Лежи-и! - приказала она сыну, когда тот, приподняв голову, хотел посмотреть на гостью. - Лежи, тебе говорят! А ты че пришла? Не отдам я тебе Андрея - поняла?
Лицо Сонечки запылало, дыхание участилось - слышно было, как бьется собственное сердце.
- Не отдашь по-хорошему, подам в суд на лишение материнства - любой подтвердит, как ты пьешь...
- И что? - необузданно закричала сноха. - Тебе от этого легче будет? Змеюка ты... - сказала и, вдруг уронив голову, захрапела. Сонечка, испугавшись еще одной смерти, подбежала к снохе, стала трясти:
- Лена, Лена, что с тобой? Очнись! - слезы градом катились по лицу. - Андрюша, воды, дай быстрей воды! - пока тот бегал, Соня била женщину по щекам - та откликалась невнятными звуками.
- Слава Богу - живая... Вот зараза - от пьянки закрыла глаза! А я-то подумала... Ну и тварь же ты, Ленка! - Соня больно ударила ее в плечи. - Андрюшка, одевайся быстрей! К нам поедем! У нас будешь жить!
**********
Лето подходило к концу. Забот у Сонечки прибавилось: нужно было подготовить и собрать к школе двух сыновей-первоклассников - своего и приемыша. За Андрея она не переживала: ему все давалось легко - он умело складывал слоги в слова, считал в пределах двадцати, а вот собственный ребенок... Каждую свободную минуту мать пыталась превратить в игру, чтобы хоть как-то заинтересовать Толика, да только все было бесполезно: он сразу зевал, просился то п...ть, то к...ть - в общем, было с ним одно мучение. Но сердиться мать на него не могла - уж больно ласковым он был, чутким. Бывало, придет она с работы, уставшая, обессиленная, а он прижмется к ней своим худеньким тельцем, обовьет шею длиннющими руками (и в кого они у него такие?!), глянет доверчивыми черными, как бусинки, глазами и по-взрослому скажет:
- Пойдем в сарайку? Я понесу уголь, ты - дрова...
Припадет несчастная женщина к тощей детской груди, вдохнет знакомый аромат, иногда всплакнет, а потом скажет:
- Что ж, пошли...
Тяжело было Сонечке в дому - вроде бы замужем, а вроде бы как нет... Муж, отработав смену за баранкой, старался быстрее вырваться из дома - там ждали его друзья да девки-потаскушки. Сколько раз выгоняла его - да толку-то: придет, попросит прощения, она и простит: какой бабе хочется куковать одной? Не всегда же муж бывал таким... Вот и сейчас понимал, как тяжело было жене с тремя детьми - через такое пройти не каждый может... Решение оформить опекунство одобрил, даже согласился поехать к Ленке.
... Всю дорогу Сонечка вела немой диалог со снохой. Не давали ей сердце (да и совесть бабская) поступить с ней бесчеловечно - как ни говори, а родня все же...
Та, увидев подходившую золовку, побежала к собачьей конуре и, взяв за ошейник огромного пса, с ненавистью закричала:
- Не приближайся - спущу!
Приготовившись к смертельной схватке, пес яростно лаял, рвался вперед, к жертве.
- Лен, негоже так гостей встречать - чай, не чужие мы... - забаритонил Петр. - Зря ты так... Давай поговорим - по-хорошему поговорим, как цивилизованные люди...
- Ага... Цилизо - фу ты, б...дь, не выговоришь... По-хорошему, говоришь, а почему Андрюшку не привезли - я ведь мать, я соскучилась по нему!
- Так привезем! Мы же не хотим тебя лишать прав на него - видеться будешь в любое время...
- Да? - голос ее дрогнул - и она вдруг заплакала... - Сидеть! - зло рявкнув на взбесившегося пса, подошла к калитке, открыла ее: - Проходите...
И снова ударил в нос этот стойкий аммиачный запах, отчего Сонечка слегка прикрыла нос узенькой ладошкой - ее чуть не стошнило.
- Петь, вытащи ведро... - обратилась она к мужу, и пока тот выносил, выложила на стол все, что привезла: голубцы, ливерные пирожки, свежие огурцы и помидоры, даже бутылку водки. Она видела, какими жадными глазами смотрела на стол сноха - такого у нее давно не было...
- Ну ты даешь... Весь холодильник привезла... Давай - наваливай!
- А мужик-то твой где? - поинтересовался Петр. - Что-то им и не пахнет...
- Дак это... - икнув, она снова потянулась к стопке. - На заработках он - печку в соседнем селе делает... Скоро приедет... Ну, за что?
- За тебя, Ленка, за тебя, за твою новую жизнь!
- Все шутить изволишь... А мне не до этого... - постучав кулаком по груди, заорала: - Вот скажи, как мне жить-то теперь? С таким пятном... Неужто не жалко вам меня? Совсем не жалко? А ведь я люблю своего сыночка - слышите? А, да что вам говорить! Наливайте! Напиться хочу! Забыться хочу!
По лицу Сонечки потекли слезы, сердце разрывалось от жалости к несчастной женщине - она так понимала ее!
- Леночка, милая, да не изверги же мы - понимаем тебя... Ты только скажи - почему не работаешь? На что жить вы будете, если Андрейка останется с тобой? Он ведь растет - ему питание, одежда нужны - сможешь ты это ему дать?
Обхватив голову руками, Ленка выла - жалостливо, по-бабски.
- Не мучьте меня! Знаете ведь - да и я знаю! - не смогу! Уходите! Давайте документы - что там подписать надо... И уходите - видеть вас не хочу! -  Неожиданно упав перед Сонечкой на колени, она стала целовать ей руки. - Пожалуйста, прошу вас, берегите моего сыночка... - Ползая по полу следом за Сонечкой, она в ударе кричала: - Берегите! Один он у меня - понимаете? - один! О Господи, горе мне, какое горе... - Вскочив, пнула ногой входную дверь так, что в сенцах загремела посуда и что-то свалилось с полки. - Вон из моего дома! И помните - вы обещали не лишать меня материнства, обещали в любое время свидание с сыном... Обещали? - Увидев утвердительный кивок, почему-то рассмеялась, задрав голову вверх, отчего Сонечке стало не по себе.
- Пойдем... Нам здесь больше делать нечего...
*******
На столе дымились щи, но Ольга вместе с гостьей уплетала за обе щеки картошку с грибами.
- Боже... - приговаривала она... - Как вкусно-то... Настоящее блаженство... Ммм - царская еда...
- Да уж... - поддакивала Оксанка, то и дело поправляя глубокий вырез платья. - Сонечка - хозяйка что надо... Изюминка к столу всегда есть... Да когда же она придет-то - уже пора бы... - глянув на часы, присвистнула. - Ничего себе! Четыре часа доходит! А где мужики-то наши?
- Да в шахматы вон играют... Помешался мой на них... Скажи, Оксана, - договорить Ольга не успела - на пороге стояла разрумянившаяся Сонечка с выглядывающим из-за спины младшим сыном.
- О-о, у нас гости... - обняв сестру, спросила: - Давно приехали?
"Какая же она красивая! - подумала Ольга. - Всегда была красивой, а сейчас прямо расцвела..."
- Сына, беги бегом в кулинарию - купи теста, гостей угощать будем - беляшами...
- Ты что, Сонечка, глянь, сколько еды на столе! - убеждала сестру Ольга, но та и слушать не хотела:
- То картошка, а то беляши или чебуреки - чуешь разницу? Ну-ка, девки, освобождайте стол, я быстро сейчас...
Сестра больше не сопротивлялась - знала, что Сонечка все равно сделает по-своему.
- Давай я помогу тебе!
- Не, не, не - только сама! Не люблю толкотни - идите в зал!
А минут через сорок на столе стояло целое блюдо наивкуснейших беляшей - сочных, горячих... Обжигаясь соком, все от удовольствия успевали только крякать.
- Мужики, подлейте нам! - как-то тихо и очень серьезно попросила Сонечка, и от этих слов на душе Ольги почему-то появилась необъяснимая тревога: никогда раньше она не видела, чтобы старшая сестра увлекалась спиртным, а тут... Бесстрашно опрокинув одну стопку за другой, Сонечка отодвинула в сторону беляши и спросила:
- Ну так что, подруга, пойдем работать в разрез? Я узнавала - требуются монтеры путей... График скользящий... И зарплата намного выше, чем на кирзаводе....
- А я что - как скажешь... Куда ты - туда и я... Наливай давай - за это и выпьем...
Ольга поняла: она здесь лишняя.
- Пойду я... Прилягу...
- Нет, сначала выпьем! Мужики, поддержите нас!
- Обязательно! - весело ответил Петр, выбрасывая в окно окурок. - Давай, Глеб, за встречу! А Ольга где?
- А, не трогайте ее... Она как выпьет - так спать ложится... Вся в мать... - пояснила Сонечка.
А Ольга и вправду пить не могла - сразу клонило ко сну, и ничего она с собой поделать не могла. Заглянув в спальню к племяннику - успокоилась: сын с Толиком смотрели мультфильмы. На столе стояла пустая посуда.
- Миша, ты не забыл мой наказ?
- Нет, мама, не забыл - сейчас унесу...
- А что должен помнить Миша? - живо поинтересовался Толик.
- В гостях не нужно быть обузой. Встал - убрал постель, поел - убрал посуду...
- Да не, не надо, мамка все сделает... Мы не убираем - она все...
- Иди сюда, Толик... Ты любишь свою мамку? - тот кивнул. - Значит, ты должен ей помогать...
- А я помогаю... Когда в магазин схожу, когда мусор вынесу...
- Молодец - ты настоящий сын... Ладно, я пошла, вы долго не сидите...
Уже лежа на диване, Ольга задумалась: правильно ли делает сестра, освободив своих детей и мужа от обязанностей по дому... Она во многом не понимала ее, их характеры были совершенно полярны, но от этого любовь к сестре не становилась меньше.
- Оль... - муж положил огромную потную руку на ее колено. - Пойдем, посидим еще... Редко ведь приезжаем...
- Иди, милый, иди, я не хочу - ты же знаешь...
Он лег, подложив руку под голову жены. - Знаю, знаю - ты у меня особенная...
- Так-таки особенная? - сощурив сальные глазки, кокетливо спросила она.
- Вот вы где? - И Оксанка, ничуть не смущаясь, кошкой прыгнула на диван и легла между супругами. Ее бутылочные ноги оголились до колен - и это смутило Ольгу - рядом муж, смотрит на нее... И ничего не скажешь - придется терпеть...
- Ну и как вы живете? Ольга, тяжело работать в детдоме-то?
- Да нормально... - она незаметно накрыла ноги Оксаны покрывалом.
- Завидую я тебе, Ольга... Глеб у тебя какой молодец... Мне бы такого! - и откровенно глянула тому в глаза. - Спокойного, уравновешенного...
В груди у Ольги все закипело от злости. "Вот нахалка... Какая нахалка! Как можно себя так вести?!" Оксанка вдруг резко повернулась, и нос Глеба поневоле оказался у самой ложбинки груди. Ольга замерла... Буквально через минуту облегченно вздохнула: Глеб не грубо, но настойчиво перевернул Оксану на спину, сказав: "Не надо... Зачем ты так?" - поднялся и вышел...
- Слушай, Оксан, а правда - зачем ты так? Мы же как родственники... Понимаю - после смерти мужа ты соскучилась... По ласке... По всему, в чем нуждается женщина... - голос Ольги обидно дрожал. - Но ведь можно найти мужика на стороне - зачем своим клинья вставлять?
- Ты обиделась, что ли? Вот дуреха! Я и разлучать-то никого не собиралась... Переспала бы только - вот и все...
Ольга видела: не понимает ее женщина - и замолчав, задумалась...
- Ну, как вы тут? - деловито спросила Сонечка, вытирая о передник мокрые руки. - Оксанка, ты сеструху мою не трогай... Она не такая... Особенная... До нас ей далеко - как и нам до нее. - Подставив к дивану стул, присела у изголовья сестры. - Как там на работе? Все утряслось?
Испуганно взглянув сначала на Оксану, потом на сестру, она глазами умоляла - не надо при посторонних.. .
- Да брось ты! Оксанка - в доску свой человек, я доверяю ей как самой себе... Ну так как - утряслось?
- Я чего-то не знаю? - удивилась охмелевшая женщина. - Ну-ка, ну-ка...
**********
... Целый год Ольга Васильевна искала себе работу - подходящей не находилось. Изучив по карте все микрорайоны небольшого городка, куда она перебралась с семьей  в прошлом году, кружочком обвела все предприятия, имевшие собственную бухгалтерию, но, посещая каждое, все больше и больше убеждалась в неэффективности поисков. "Что же делать? - спрашивала она, оставшись наедине в маленькой уютной квартире. - Поменять профессию? Да я же ничего не умею, кроме как складывать числа... Пойду-ка куплю газету - может, там что-нибудь найду..."
Стоял обычный апрельский день. Легкий ветерок разносил по всем просторам городка душистый аромат весны. Звонкие ручьи, освободившись из плена снежных завалов, бежали вдаль, искрясь на солнце. "Журчат ручьи, галдят скворцы, и даже снег повсюду тает , и даже пень в апрельский день березкой стать мечтает" - вспомнила она слова неизвестного поэта. У газетного киоска столпился народ - в очереди стоять не хотелось. И она пошла - куда глаза глядят... Мелькали незнакомые дома, улицы, и вскоре она оказалась на берегу озера.
- Ну попей, милая, водицы, попей... - услышала она незнакомый голос - в нем было столько теплоты, что женщине стало интересно посмотреть на того, чей голос она только что слышала. "Боже! Какая прелесть!" - вырвалось из груди, когда увидела замечательный кадр: припав к земле согнутыми в коленках передними ногами, козочка, стройная, как газель, интеллигентно пила студеную воду. Рядом - красивая дородная женщина с гладко зачесанными волосами и хворостинкой в руке.
- Здравствуйте! - звонко крикнула Ольга. - Никогда такого не видела - это же фантастика - пить таким образом!
- Да мы уж привыкли - пьет только так - не иначе...
- Как зовут это милое создание?
- Юлька... - не успела произнести кличку козы, как та, услышав свое имя, встала и, принюхиваясь, подошла к хозяйке. - Она у нас умница - да, моя хорошая? Счас, счас... - достав из кармана кусочек хлеба, отдала любимице.
- Неужели? - удивилась Ольга. - Я как-то читала, что они намного умнее овец...
- Да уж... В нашей Юльке один недостаток - белье на веревке рвет! Объясняем, втолковываем, запрещаем - бесполезно!
Незаметно разговорились. Медленно шагая по прошлогодней листве, добрались до небольшого домика, на крыльце которого сидел седобородый мужчина.
- Ну, беги, Юля, беги - хозяин ждет уже... - обратилась она к козочке, и та, поняв ее с полуслова, припустила к домику, издавая на ходу какие-то непонятные радостные блеяния.
- Болеет хозяин-то... Смерти ждет - а она задержалась где-то... Месяц сроку давали, а уж четвертый пошел...
?
- Жаль... - хороший он у меня... Вот уж сколько лет живем, а все целоваться лезет... А ты сама-то - не здешняя, что ли?
- Не здешняя... С Урала я... Год как здесь...
- Работаешь? - Ольга не обижалась, что незнакомая женщина обращалась к ней на "ты" - столько в ее голосе было доброты и искренности, что об этом даже не думалось...
- Нет... Найти не могу... Вроде городок немаленький, а с работой плохо...
- Кто по специальности-то?
- Да одиннадцать лет в бухгалтерии отработала - на одном месте...
- С бухгалтерами у нас туго - это точно... Дак ты это - как это сказать-то грамотно... Переква... Перек... Господи, ну как это называется? На другую работу иди!
- Переквалифицироваться - это Вы имеете в виду?
- Ну да! Не сидеть же дома из-за этого - надоест! Я вот старше тебя, а домой меня не загонишь... Хоть и работа - ой-ой-ой... Слушай... А пошли к нам!
- Куда это?
- В детский дом!
- Куда-а? В детский до-ом?
- Ну да! Нам как раз воспитатель нужен!
- Какой с меня воспитатель... Не получится - я с числами работать привыкла!
- Фифа какая - привыкла она... Недолго и переучиться... Пойдем - заведующая - моя приятельница - быстро уговорю...
Так Ольга Васильевна оказалась воспитателем в детском доме.
... Никогда не забыть ей тот самый первый рабочий день. Не было подходящей одежды, как и не было времени ее приобрести. Нашла скромное платье мышиного цвета, примерила - пойдет... Все туфли на высокой шпильке - на таких долго не выстоишь: ходьбы много, не то что в бухгалтерии: сел и сиди - хоть целый день! Слава Богу, нашла - на невысоком каблуке. Сбегала в парикмахерскую - долго выбирала модельную стрижку - в итоге остановилась на короткой, с пышной челкой.
В семь тридцать была на месте. Волновалась - еще бы! Дали группу пацанов одиннадцати-тринадцати лет (14 человек). "Господи, скорей бы уж... Где она так задерживается? - подумала о заведующей. - А вот и она!"
Красивый бирюзовый кардиган элегантно облегал слегка пополневшую фигуру Светланы Николаевны. А прическа! Она так украшала ее головку! Глядя на жизнерадостную, полную неиссякаемой энергии женщину, Ольга смутилась - она всегда была слишком инертной, чересчур спокойной - понравится ли это заведующей и детям?
- Ну что - к боевому крещению готовы?
- Вроде бы...
Поднявшись на второй этаж, открыли дверь. Боже! Пахнуло стойким запахом аммиака, грязным потом и калом. Ольга Васильевна прикрыла нос.
- Специфический "аромат" этой группы - недовольно пояснила заведующая и быстрыми шагами направилась в туалет. Возле трех унитазов, не отличающихся идеальной чистотой, была налита жидкость от естественного физиологического процесса. Амбре урины был просто невыносим - все выскочили из туалета.
- Раиса Ивановна, - обратилась заведующая к ночному воспитателю, - следить надо за детьми-то - это же ужас...
- Как следить-то, Светлана Николаевна, за мотню держать, что ли? Им говоришь, говоришь, а они все равно - нет-нет да и мимо унитаза сходят...
- Ладно... Передайте смену новому воспитателю - так, чтобы она все поняла... И не помогайте - не лишайте ее самостоятельности. Удачи, Ольга Васильевна! Испытательный срок для всех одинаков - три месяца... Дерзайте! - и вышла.
- Здрасьте! - кто-то в одних трусах пробежал в туалет - за ним второй, третий, четвертый... Бежали как сговорившись - прыгали друг через друга, словно играли в чехарду.
- Хватит вам уж бахваляться! - беззлобно крикнула Раиса Ивановна.
Видно было, что дети ее не только не боялись - они ни во что ее не ставили... На душе Ольги стало жутко - как с такими общаться, если они не хотят даже слушать...
Приняв наскоро все дела, заторопилась в столовую - по режиму завтрак был в восемь часов.
- Дети... - облизнув пересохшие губы, сказала она. - Стройтесь в столовую!
- Чего-о? Мы что - в армии, что ли? - спросил кучерявый пацан невысокого роста. Умненькие глаза его настороженно смотрели на воспитателя. - Может, нам еще за ручки друг друга держать - по-октябрятски?
Сделав как можно серьезней лицо, ответила:
- Если будет таковая необходимость - пойдем и на это... А пока просто постройтесь. Умылись все?
Мертвая тишина. Пацаны замерли в положении "Смирно".
- Это как понимать? - совсем не командирским тоном спросила она. - Ну-ка руки вперед! - Вытянули. - Господи - это что? Цыпки? - Они были у каждого...
- Быстро в туалет - мыть руки с мылом!
- А оно у нас есть? - нагло спросил высокий паренек в тельняшке, которого почему-то все называли Шопеном.
- Что-о?
- Мыла нет... - давно нет...
- А как... - от возмущения перехватило дыхание, и она закашлялась. - Просто помойте руки - пожалуйста...
В столовой пришла в дикий ужас - не было соли, масла.
- Девчата... - обратилась она к поварам. - Как же так - есть несоленую пищу...
- А вот так... Все вопросы к заведующей...
- Ты куда? - спросила тощего мальчугана, держащего в руке несколько кусочков хлеба. - Ждем всех - вместе пойдем.
- Ага... Жди... - от детской невоспитанности стало не по себе: не знала, что и как подобает говорить в таких случаях. А пацаны уже выходили друг за другом - и все с кусками хлеба...
- Да не переживайте Вы так... - сказала подошедшая повариха. - Их уже не переделаешь - горбатого могила исправит...
Хотелось все бросить, убежать - куда глаза глядят, только не видеть бы эту грязь, вонь, недозволенную детскую наглость...
- И давно вы их так кормите?
- Как? - прищурившись, спросила тетя Нюра - главная повариха. - На все вопросы - ответ у заведующей... Нам... - прикусив язык, замолчала. - Ладно, разболталось я что-то...
С трудом переборов душевный дискомфорт, Ольга Васильевна поднялась наверх - предстояло всех проводить в школу, расположенную здесь же, во дворе. Холл был пуст. Заглянула в спальню - на сдвинутых кроватях пацаны, смачно ругаясь, играли в карты.
- Так... Быстро одеваемся в школу! - спокойно, но уверенно произнесла она. (Боже,  как не хватало ей педагогического мастерства, знаний, умелого подхода к детям!) - Слышите? - Никто не пошевелился, словно не стояла она перед ними и ничего от них не требовала. Злость, подкатившая горячей волной, захлестнула ее всю - от корней волос до пяточек... Еще секунда - и она взорвется... "Так... Тихо, тихо... - уговаривала она себя... - Уйди, злость, я прошу тебя... Ты мне не помощница..." - и злость ушла, оставив женщину наедине с тупым бессилием.
- Вы что - объявляете бойкот? - дрожащим голосом спросила она. - За что?
- Почему бойкот? - миролюбиво спросил Плитка - здоровый пацан в коротких, неумело зашитых штанах. - В чем идти в школу? У меня, например, обуви нет - в тапках не пойду... У Коляна - куртки нет... Нет тетрадей, циркуля - а сегодня, между прочим, геометрия.
- Не врите! - вырвалось у нее, и она испугалась: что-то сейчас будет...
- А вы не нервничайте - заметил Шопен. - С нами лучше по-хорошему...
- По-хорошему, говорите? А ну вста-ать! - громко заорав, схватила стул. - Встать, я сказала, не то...
Кто-то, присвистнув, сказал: "Да она психичка!". Видела, как они нехотя, но поднимались с насиженных мест и шли одеваться. "Слава Богу" - вздохнула она.
- Я жду всех внизу...
И они пришли - все. В руках - пустые черные пакеты. Кто-то в тапках, кто-то без курток и головных уборов, кто-то в дырявых штанах...
- Вы что - на самом деле так пойдете в школу? Холод на улице!
Понурив голову, они молчали... И она поняла, что переборщила, что не врут они - им на самом деле идти в школу не в чем.
- Простите меня... - смело глядя в глаза, сказала она. - Я не знала... Не поверила вам... Мы что-нибудь придумаем - я обещаю вам... Сегодня же будем думать... А сейчас надо в школу - понимаете? - в уголках ее глаз засверкали слезы...

Глава вторая

Пока дети находились в школе, Ольга решила проверить шкафы детей и, в случае необходимости, навести там порядок. Многое она видела, но такое... Из четырнадцати ящиков исправных оказалось три - остальные были то без дверей, то без полок. Кое-где в шкафах откровенно выглядывало острие неумело забитых гвоздей. "Боже, так ведь и до беды недалеко... - пошарилась в своем столе в надежде найти что-нибудь тяжелое - надо же забить гвоздь! - но не нашла ничего подходящего. - Пойду к девочкам - может, у них есть..." Хлопнула дверь - кто-то пришел... Глянула на часы - до конца занятий еще два часа. Красный, румяный от мороза, в комнату вошел Шопен. Такой встречи он не ожидал - обычно, когда сбегал с занятий, в отделении никого не было... Замерев от непредсказуемости, сказал:
- Я ненадолго... Счас уйду - только хлеб возьму...
- Слушай... - Ольга Васильевна вплотную подошла к пареньку. - Скажи честно - ты сбежал? И тут же поняла: не ошиблась - парень стоял, опустив голову. - Сядь...
- Бить будете - снова сбегу! - с ненавистью крикнул Шопен и попятился к двери. - Сбегу - и не пожалею, что Вы новенькая!
- Что-о-о? - нараспев переспросила Ольга, но пацан уже выскочил на улицу: громким, протяжным эхом отозвалась входная дверь. Обхватив голову руками, женщина стиснула зубы. "Нет, этого не может быть... - потерла виски кончиками огрубевших пальчиков. - Верно, я схожу с ума... Пожаловаться? - и тут же отбросила внезапно появившуюся мысль. - Еще чего! Расписаться в собственной слабости? Ну уж нет! Мы еще посмотрим! Мы еще повоюем!"
Перед дверью методистов остановилась - может, не надо?
- Вы новенькая? - спросила молоденькая девушка, выходя из туалета и вытирая мокрые руки. - Проходите, мы Вас ждали...
- Меня?
- Вас же приняли воспитателем к мальчикам? Анкеты нужно заполнить - на новеньких. - Засохшие цветы на окнах, разбросанные по всему столу книги придавали кабинету неряшливый вид. - Да Вы присаживайтесь - на Вас тоже анкета нужна. - Ирочка, Ирина Александровна, Вы освободились?
Из дальней комнаты вышла женщина лет тридцати. Огромные круглые очки удивительно украшали и без того умное личико. Вздохнув, приятным голосом произнесла:
- Не знаю прямо что делать... Последний звонок на носу, а слова читать некому... Вот скажите, Татьяна Васильевна, кому можно доверить такое? Ни-ко-му...
- Простите, что прерываю разговор... А можно мне подготовить своих мальчиков?
- Ну даете... Да Вы хоть представляете, какую группу Вам дали? Самых последних отщепенцев! Ни за что на свете!
- Прошу вас - дайте... Под мою ответственность...
- Нет, нет и нет! Срывать мероприятие такого масштаба никто не позволит! Дайте по несколько текстов на человека - выучат!
- Ну пожалуйста... Я Вас очень прошу...
- Вы что - не понимаете абсурдность своего поступка? Да они и на линейку не явятся - там же стоять надо! Нет, я сказала!
- Не уйду, пока не получу текст! Я обещаю, что все будет хорошо...
- А Вы упрямая, однако... Ладно... Ирочка, подумай, что там можно сделать... А Вам, Ольга Васильевна, надо запастись терпением - иначе...
"Что иначе? Что - иначе?" - кричала она в душе: ей так хотелось высказать все, что накопилось за день, хотелось подвести их к открытым пустым шкафам и сказать: "Вы хоть знаете, что у детей самого элементарного нет: мыла, зубной пасты, туалетной бумаги? Вы хоть знаете, в чем сегодня пацаны в школу ушли?" - но она смотрела на сытые лица бездушных девиц и понимала: все бесполезно... Не поймут... Такие дальше своего носа не видят...
**********
- Ольга Васильевна, а тут как? - раздавалось со всех сторон: примостившись на кроватях прямо тут, в спальне, парни выполняли домашнее задание. - И откуда Вы все знаете?
- Я, Димочка, не все знаю... Математику - обожаю, а вот  с русским языком у меня проблемы - придется вам к девочкам бегать.
- Да ладно - сами справимся...
- Ну вот скажите - откуда в вас столько... - проведя по волосам рукой и слегка сморщившись, задумалась, подыскивая слово.
- Дури, хотите сказать? - подхватил Шопен. - А это не дурь, Ольга Васильевна... Это самозащита - мы ведь никому не нужны... Случись что с нами - оплакивать никто не будет. У меня, правда, дядька есть... У Сыча - тетка... А у остальных - никого нема.
- К дядюшке часто ходишь?
- Дак не пускают - сбегаю, потом с милицией привозят...
- Вы, Ольга Васильевна, слушайте, слушайте Шопена - он ведь у нас семи пядей во лбу - не зря такую фамилию носит...
- А разве это фамилия? Я думала кличка... А зовут тебя как?
- Вадим... Александрович - по батюшке...
- Во как серьезно! - отпарировал Плитка.
- А почему с милицией?
- Приказ такой... Разыскивает милиция, а вычитают с воспитателя...
- Как это?
- А вот так, Ольга Васильевна, - сбежал, к примеру, Шопен в вашу смену - Вам и платить штраф... Следить надо за нами... Следить...
- Болтун! - смеясь, проговорила Ольга. - Тебя-то почему Плиткой зовут?
- Дак я и есть Плитка - Плитников Дмитрий Владимирович - прошу любить и жаловать...
- Ох, и болтун, ох, и...
- Да трепло он - как на духу говорю! - кричал Шопен, складывая талмуды в пакет. - О, шкеды наши идут - сейчас начнется...
**********
Звонко, радостно пели за окном птицы, возвещая о наступившем теплом майском дне. Весело, причудливо шепталась новорожденная листва... Утренняя роса, не успев высохнуть на скромных лучах солнца, переливалась всеми оттенками натурального бриллианта.
... Ольга, уставшая, но довольная, счастливая, возвращалась домой. Ни о чем не хотелось думать -  мечтала быстрее спрятаться в теплую постель и уснуть как сурок - с той лишь разницей, что набивать желудок перед сном не хотелось...
- Ты? - от радости чуть не подпрыгнула. - Ты дома?!
- Олюшка, да я же в отпуск пошел - забыла?
- Милый... И вправду забыла - прости, прости меня, непутевую... - тесно прижавшись к мужу, замерла. "Хорошо-то как..." А он уже расстегивал пуговицы ее демисезонного пальто, купленного на день рождения два года назад; усадив на небольшой пуфик, стаскивал тугие туфли, целуя ее прохладные колени. Смеясь и счастливо мурлыкая, она не сопротивлялась - любила его - сильнее чем семь лет назад... Они познакомились в парке на танцплощадке. Боже, как он красиво вальсировал, как легко несся по кругу, сжимая в нежных объятиях свою спутницу... И как она смущалась его возраста - старше на одиннадцать лет! А потом все стерлось: они понимали друг друга с полуслова, они смотрели в одном направлении!
В первые годы брака часто плакала - слезы градом лились при мысли, что он может умереть раньше ее... От этого еще роднее стал - обнимала, постоянно целовала, удивляясь, откуда берется столько слов о любви, - они так и срывались с губ...
Он мягко поднял ее на руки и, интимно целуя, понес на кровать... Сердце билось толчками - она слышала его удары.
- Люблю тебя, мой господин... - шептала на ушко, готовая отдаться ему сейчас же, сию минуту - она так любила его!
- А я-то... - сняв платье, расстегнув лиф, жадно впился в грудь. - Желанная моя... Богиня...
- Родной мой... Подожди... Сначала в душ... Я быстро...
- Я с тобой... Иначе умру...
Он раздел ее всю... Нежно гладил тело, целуя до исступления... И не было сил встать и уйти - хоть на минуту. Мир сузился для них двоих... Были только они и их чистая, необыкновенная любовь.
... Их руки переплелись - он цепко держал ее влажную ладонь в своих крепких руках, изредка поднося к губам... Не подавая никаких признаков жизни, она,  опустошенная, испитая до дна, не хотела нарушать той неги, истомы, что получила от любимого мужа...
- Оленька... Почему бы нам не родить еще одного ребенка? Я был бы самым счастливым отцом на свете!
В ответ - тишина... Та самая, которая говорит сама за себя и которую нельзя понять по-другому...
- Ты слышишь?
Повернувшись набок, положила на него длинную ногу - он придвинул ее плотнее к себе... Боже, им снова хотелось любить - хотелось раствориться друг в друге, слиться так, чтобы зародилась другая, новая жизнь - в память об их незабвенной любви...
... Она чувствовала: Глеб смотрит на нее - и не могла открыть глаз... Чуть дрожали ее длинные ресницы; тело, легкое, воздушное, словно парило в облаках...
- Милая моя... - шептал муж, глядя в ее лицо - Какая ты у меня хорошая... Все соседи любят тебя... - провел по лицу тыльной стороной руки - никакого ответа... - Откуда в тебе, такой маленькой, столько добра? - Ольга изо всех сил притворялась спящей. Поцеловав жену, встал и, осторожно прикрыв дверь, пошел на кухню.
- Так... Что там у нас в холодильнике? Копченый окорок, сало, рыба...
Отварив картошку, нарезал тонкими пластинами и поджарил так, как любила жена - до золотистой корочки. А лук! Да за такой румяный, красиво нарезанный Ольга готова была отдать жизнь! Открыв дверь в спальню, стал наблюдать: жена, глубоко втянув через нос воздух, улыбаясь, сладко потягиваясь, сказала:
- Боже мой... Какой аромат... Обалдеть... - и подняла голову.
- Вставай, соня, вставай - тебя ожидает королевская еда! - наклонившись, нежно прикоснулся к пуговочкам груди.
- О, нет! Сыта... - игриво засмеявшись, женщина, быстро вскочив, натянула прозрачный халатик.
- Нет, говоришь... Ну-ка иди сюда! - подхватив жену на руки, понес в душ.
Обвив могучую шею, она целовала его в нос, губы, щеки... Она любила его всякого: бритого или со щетиной, грязного или парадно одетого... Она дорожила своим чувством к этому необыкновенному мужчине, сделавшему удивительную вещь: подарил ей настоящее женское счастье.
- А потом... - он непозволительно медлил. - Мы заберем Мишку... и пойдем...
- Куда? - искренне заглядывая в глаза, кокетливо спросила обезумевшая от любви женщина. - Куда? Скажи мне на ушко... И вдруг, задрав голову вверх, заорала:
- Ура-а-а! Мы пойдем в магазин тратить манишки-и!
**********
Май полностью вступил в свои права: налился силой, молодостью малахитовый ковер земли, украшенный дивными полевыми и луговыми цветами; невероятный аромат мяты и любистока медленно плыл над городом...
Искренним, светлым чувством были наполнены сердца двух влюбленных, медленно шагавших по улице: весенняя природа пробудила в них неиссякаемую энергию жизни и познания, целую гамму эмоций - ярких, красивых, как вечерний закат.
- Посидите здесь - я быстро...
- Будь осторожна с деньгами - тихо прошептал Глеб.
Кивнув, Ольга Васильевна легким перышком взлетела на крыльцо небольшого магазинчика и скрылась за стеклянной дверью. Рынок канцелярских принадлежностей был так разнообразен, многофункционален, что привел женщину в замешательство: она не знала, как отличить эстетически красивую вещь от нужной, качественно сделанной... Повертев в руках несколько пеналов, выбрала, как ей показалось, надежную модель: недорогую и практичную.
- Простите, коробочку под канцтовары можно?
- Да, конечно! - откликнулась женщина, сидевшая на кассе, и выставила коробку - вместительную, надежную, что привело Ольгу в восторг. Не глядя на ценники, она стала бросать в контейнер все, что считала нужным: карандаши, ручки, стержни, циркули и даже цветные ластики. Продавец внимательно наблюдала за ней: редко встретишь такого покупателя...
- Куда это Вы столько набираете? Денег-то хватит?
- Денег? Ах, да - денег? Думаю, да!
Выждав момент, когда исчезнут покупатели, стала рассчитываться.
- Скажите... - волнуясь, она немного заикалась. - А заведующую магазина можно увидеть?
- Срочно? Прямо сейчас? - не очень ласково спросила кассирша.
- Да нет... - чуть слышно пробормотала она. - Ладно... Не надо...
- Что Вы хотели? Я и есть заведующая!
Смело взглянув в глаза, спросила:
- Спонсорскую помощь детским домам оказываете?
- Детским дома-ам? Им не приходилось, а вообще... помощь... оказываю... Что надо-то? Говорите, говорите - чем смогу - помогу...
- Правда? На самом деле или шутите?
- Ну, девка, даешь... Я что - на клоуна похожа? Говорите уж!
- Мне бы порошка стирального, что-нибудь чистящее для унитазов... - Помолчав, добавила: - А белизна у Вас есть? Ершики, мыло?
Видела, как та складывала в огромный пакет то, что она называла, и поверить не могла: неужели не перевелись еще душевно щедрые люди, которые вот так, запросто, без каких-либо гарантийных документов, могут подарить тебе настоящее счастье? Вздрогнула, услышав:
- Может, еще чего - так не стесняйтесь! Детский дом - это свято...
- А... - говорить уже не могла: благодарность к незнакомой женщине заполонила ее всю, вызвав бурю эмоций, в том числе слезы. Они замерли в глазах дрожащими бриллиантиками, цены которым никто не знал... - Вытирая бегущие слезы и постоянно оглядываясь, она шептала: - Зубные пасты - семь штук, зубные щетки - четырнадцать, туалетная бумага - десять... - она все называла и называла... И все летели и летели в пакеты предметы -  такие нужные тем, кого она успела полюбить всей душой, всем сердцем...
   С трудом открыв дверь, вышла на крыльцо.
- Ни-ичего-о себе - присвистнул муж, забирая тяжелые пакеты. - В них что - кирпичи?
- Глебушка... Ни о чем не спрашивай - объясню все потом... Идите с Мишкой домой - мне надо отлучиться - по делам.
- Я с тобой! Я с тобой хочу! - обрадованно закричал Мишка.
- Мишенька... Сынок... - целую ладошки, говорила женщина. - Взять тебя с собой сейчас не могу - понимаешь? Одной мне надо быть... - приподняв подбородок насупленного сына, взглянула в глаза. - Ты не сердишься? Обещаю завтра устроить тебе интересную прогулку - веришь? - тот кивнул и нехотя пошел к отцу.
- Не задерживайся - уже пятый час! - успел крикнуть Глеб, на что Ольга, не обернувшись, махнула рукой и скрылась за поворотом.
... Она смотрела с чувством глубокого восхищения на все - это был поистине мебельный рай. Здесь можно было подобрать все с учетом вкусовых и цветовых предпочтений, начиная от бюджетных видов отечественного изготовления и кончая моделями премиум-класса зарубежных производителей. "Никогда бы не подумала, что Россия может делать такую добротную мебель..." - думала она, переходя из одного салона в другой. Ей нравилось все, но искала она единственный предмет - письменный стол для своих пацанов. Вот он! Тот, который ей нужен! Презентабельный, массивный, длинный (около трех метров), с тумбами, подстольными ящиками и местом для компьютера! Настоящая сказка! Изучив каждый сантиметр стола, подозвала менеджера.
- Какова цена такого красавца?
Озвучивание заставило смутиться и задуматься - стоит ли вести дальнейший разговор?
- Его можно получить как дар детскому дому?
Парень не смутился - он не раз сталкивался с такими проблемами, потому уверенно сказал:
- Это Вам надо получить одобрение у Главы Администрации города. Если таковое будет - без проблем!
- Да? - она его уже почти не слышала: все внимание было приковано к прихожей - Господи, ну до чего же она хороша...
- Я еще Вам нужен?
- Да, да! Бывает такое, что могут одобрить два экземпляра мебели?
- Почему бы и нет? Договаривайтесь и, если что, приходите...
"Как, как получить эту мебель бесплатно? - размышляла она, шагая по улице, утопающей в сирени. Сильный аромат действовал убийственно - начался приступ кашля. Отдышавшись, побрела дальше. - Это ведь документы нужны - в бухгалтерии просто так не пропустят... - Взглянула на часы - двадцать минут шестого... - Рискнуть? И сама себе ответила: - Да!
В считанные минуты оказалась в приемной. Женщина-секретарь что-то бойко печатала, на вопрос вошедшей интеллигентно ответила:
- Подождите, может и повезет... У него сейчас посетитель - думаю, он скоро... - дверь открылась, и вместе с посетителем в приемную вышел Глава Администрации - толстый неуклюжий мужчина с глубокими залысинами и невероятно добрыми глазами. Пожав на прощание руку посетителю, резко развернулся и спросил:
- Вы ко мне? Только ненадолго...
Кабинет внушительных размеров пугал Ольгу - она не слышала собственного голоса...
- Ну... А я чем могу помочь? Могу благодарственное письмо напечатать... В газете написать...
- Родион Васильевич... Миленький - спасибо Вам! - она так искренне радовалась, что Глава просто залюбовался ей. - Если не трудно - позвоните туда, спросите, что для них лучше...
Набрав пухлыми пальцами знакомый номер, сказал:
- Алло... С кем говорю? - выслушав, добавил: - Так... Письмо я вам гарантирую! Уменьшить налог? Сделаем! Только уж Вы достойно выполните работу - сразу на место доставьте... - и положил трубку. - Ну, свою миссию я выполнил...
Ольга Васильевна, сорвавшись с места, подскочила к Главе и со слезами на глазах обняла его.
- Спасибо Вам! Я так счастлива!
- Ну, ну... - похлопывая ее по плечу, говорил: - Ради благого дела не жалко... С Галиной Сергеевной, начальником соцзащиты, познакомиться бы надо... Она подскажет, что делать дальше...
**********
Слишком долгой показалась Ольге эта ночь... Сна не было... Зато были мысли - светлые, чистые... Они заставляли женщину волноваться, мечтать, действовать. "Первым делом, - думала она, - надо правильно оформить документы - чтобы комар носа не подточил... - Ей ли ни знакома эта процедура?! - Необходим документ от заведующей, разрешающий просить спонсорскую помощь от имени администрации детского дома..." - Взглянув на мужа, улыбнулась - тот безмятежно спал на животе, подложив под подушку руки. Посмотрела на часы и, подтянув к подбородку одеяло, закрыла глаза - на небе не было видно даже верхней точки солнечного диска, значит, рассвета не будет еще часа полтора.
... Медленно уходила ночь, забирая с собой звенящую тишину. Еще минута - и покажется солнце... Уже и птицы проснулись - засвистели, защебетали, радуясь новому дню. А вот и оно! Огромное небесное светило величественно, торжественно выплывало из-за горизонта.
... Переступив знакомый порог, Ольга Васильевна сразу же столкнулась со сторожем.
- Доброе утро, Екатерина Васильевна! Как настроение?
- Доброе, доброе...
- Как тут мои сорванцы? Все нормально?
- Вчера хвалила - никогда ведь не здоровались... Слова доброго, бывало, не услышишь - а тут на тебе!
- Ну и хорошо...
Быстренько переобувшись, легко взбежала по ступенькам. Сменный воспитатель уже поднял детей, и те, сонные, держась за хозяйство, дружно бежали в туалет. Достав необходимое для утреннего моциона, Ольга Васильевна направилась к воспитанникам.
- Это что - зубная паста? Ниче се! - восхищенно произнес Сыч. - Каждому?
- Конечно! Гигиена рта - в первую очередь! - улыбаясь, отвечала воспитательница. - Быстренько умываемся - и ко мне!
В радости просмотрела уход напарницы - та покинула комнату тихо, незаметно. Пока пацаны одевались, Ольга разыскала санитарку и, отдавая моющие средства, попросила:
- Пожалуйста, очистите все унитазы - чтобы блестели... Белизны не жалейте - запаха мочи быть не должно...
- Счас, счас... - приговаривала немолодая женщина, вертя в руках бутылочки и читая на них наклейки. - Надо же... Хорошо-то как...
У стола сгрудилась пацанва - невтерпеж было узнать, зачем позвала их воспитательница. А та, не задумываясь, стала каждому раздавать ручку, карандаш, ластик, пенал и... тетради. Словно завороженные, стояли подростки - ничего подобного раньше они не видели...
- Мне кажется, вы что-то забыли... - вывела их из оцепенения Ольга Васильевна.
- Мы? Да вроде нет...
- Спасибо сказать не хотите?
И полетели слова - справа и слева, громкие и не очень... Ее обнимали - она была счастлива.
- А сейчас... - загадочно проговорила она. - Наступил самый волнительный момент... Вот семь новых портфелей... Вы должны сами решить, кому их отдать... Это дело совести и чести... - и вышла.
Попив у сторожа горячего чая, вернувшись, обомлела: в шеренгу стояло семь человек пацанов-шкедов - за их плечами красовались портфели. Все остальные, улыбающиеся, довольные, смотрели на воспитателя.
- Кто так решил?
- А мы все! - заявил Плитников. - Малышей жалеть надо - правда, братва?
- Правда, правда! - неслось со всех сторон. - Пусть радуются!
Слезы навернулись на глаза...
- Дети... Ребята... - поправилась она, - Не будете против, если моим помощником будет Плитка? Уж больно хорошо у него все получается!
- О-о, здорово! Давай, кореш, давай - прямая дорога тебе в начальство! - громко кричал Шопен, сжимая в объятиях своего давнего друга.
... Она видела, как гуськом шли по школьному двору ее подопечные, и сердце замирало от нежности к ним. Когда успела она так привязаться к тем, кого считали изгоем общества, последними отщепенцами? Ответа не знала: ей казалось, что она знакома с ними с раннего детства, что может отличить их даже по запаху...
- Можно? - робко спросила Ольга Васильевна, открывая массивную дверь Светланы Николаевны. Как всегда - завален бумажками, какими-то журналами стол; здесь же, рядом, коробка дорогих конфет и ваза - хрустальная, со свежими цветами. И как всегда - безупречный вид заведующей...
Рассказав в подробностях все, что пришлось пережить в последние дни, Ольга растерялась, услышав вопрос:
- А деньгами... Деньгами могут помочь?
- Не знаю... Как-то не очень удобно... Дареному коню...
- Да знаю я эту поговорку - не продолжайте! Вы просто молодец! Но... понимаете... - сделав красивый жест рукой, поправила и без того идеальную прическу. - Мне нужны деньги... Для многих целей... Например, у меня скоро поездка в Москву - на курсы... Было бы очень кстати... - она в упор смотрела на воспитательницу, и та, не на шутку смутившись, пролепетала:
- Попробую... Только мне нужен документ... Что я не для себя...
- Сделаем! Сегодня же сделаем!
- Может, какие-то пожелания есть?
- Я уже сказала! - зазвонил телефон. - Да, я слушаю... Господи, неужели так трудно запомнить, что с бухгалтерией мы на параллельном проводе! - положив трубку, гневно промолвила: - Когда только отдельный телефон сделают!
- Ну, я пошла?
- Да, да, можете приступать к своим обязанностям... Хотя... Постойте!  Кажется, Вы слишком лояльно относитесь к пацанам... Смотрите - чтобы на шею не сели... И еще... Раньше времени на смену не приходите - воспитателю с Вами... В общем - не очень уютно...
- ?
- Идите, идите, я все сказала...
Земля разверзлась под ногами... Солнечный лучик, блеснувший в душе, исчез... Желание что-то делать, творить пропало... "Почему? Что не так? - задавала себе вопросы, пока шагала по длинному административному коридору. И вдруг ее осенила мысль: ревность, простая зависть - вот что движет ночным воспитателем! Вспомнила, как та опустила глаза, увидев радость в глазах ребятишек; как ушла не простившись... - Но зачем сразу жаловаться... Сказала бы - я поняла..."
ПоборОв обиду, стала разбирать слова для праздника. "Какие красивые строки... Кому дать прочесть самые главные - первое и последнее четверостишья?  Плитников - вот кто поможет! - и тут же вспомнила недовольный взгляд заведующей, ее ядовитую фразу: "С каких это пор хулиганов стали выбирать в помощники?" - Лицо зарделось, ярость с новой силой закипела в сердце. - Стоп! А откуда она знает? Завидев Ольгу, Екатерина Васильевна, ночной воспитатель, сразу же удалилась... Санитарка?Не может быть! - решительно сделав несколько шагов к двери, остановилась... - Да идите вы все к чертям! Слишком много чести - разбираться с вами..." Стало сразу легче, словно ее самое отпустили черти.
... А ребятня уже возвращалась из школы - двери, не успев открыться, снова закрывались, хлопая гулко, чуть слышно скрипя...
- А у нас сегодня субботник!
- Зачем так кричишь? - одернула Ольга Сыча. - Приучи себя говорить спокойно - глухих здесь нет... - подойдя вплотную к подростку, поправила воротник смятой застиранной рубашки. - Какой субботник?
- Как какой, Ольга-а...
- Михайловна - подсказала она. - Так какой субботник?
- В этот де-ень... мы перебира-аем... - он прыгал, как малолетка, на одной ноге. - В этот день мы перебираем... - шмыгнув носом, закашлялся. - Картошку в подвале... Ну и... - провернувшись, как балерина, на пяточке вокруг своей оси, чуть не упав, смеясь, добавил: - Набираем ее для столовой...
- Да? А кто это "мы"?
- Ну все, кроме самых маленьких!
"Почему, почему не передали по смене? Это же так естественно - напомнить о субботнике! - негодовала она. - Ладно, справимся!"
- Напоминаю - в туалет ходим аккуратно... И не все сразу!
Мертвая тишина. Оглянувшись, увидела методиста (правую руку заведующей) - та, присев на стульчик у двери, подняв красивые пальцы обеих рук, промолвила:
- Ничего, ничего - я подожду...
- Перед едой тщательно моем руки и в столовой говорим спасибо. Кто сегодня дежурный? - Вперед вышли Сыч и два шкеда. - Ведите всех на обед - я сейчас...
Мигом опустел зал, словно в нем никого и не было...
- А Вы молодец... - дружелюбно произнесла Виктория Николаевна. - Надо же - вековой запах мочи испарился... Трудно Вам?
- С чего?
- Таких... - не сумев подобрать подходящего эпитета, мягко продолжила: - С ними всегда было трудно... Один Плитников с Шопеном чего стоят...
- Они такие же, как все... Может, в чем-то даже лучше других...
- Ну-ну... Я, кстати, не косточки пришла им перемывать... После ужина нужно всех свести в актовый зал, закрепить за каждым место в строю... Думаю, помощь Вам не потребуется... - и пошла...
- Постойте! С планом мероприятий на месяц можно ознакомиться?
- Он на утверждении у Светланы Николаевны... После проверки будет в методкабинете - там и ознакомитесь.
... Дул злобный северный или северо-западный ветер. Мальчишки со злостью смотрели на дверь подвала - она все еще была закрыта. Худенькие, тощие, не имевшие головных уборов, они прятали замерзшие уши, нос в поднятые воротники курток. Пытаясь хоть как-то развеселить пацанов, Ольга то шутила с ними, пытаясь вызвать дружный смех, то приглашала поиграть - те отрицательно качали головами.
- И часто так бывает? - кивнула она в сторону закрытой двери.
- Пока не пожалует само Величество Принцесса... - Вон и Она...
Как всегда, парадно одетая Светлана Николаевна открыла дверь и, что-то шепнув на ушко одной воспитательнице, удалилась.
- Чего стоим? Вот ведра, мешки - начинаем работать... - без единой искорки тепла крикнула та, что стала участницей диалога с заведующей.
Господи, лучше бы не видеть всего этого! В кучку столпились все воспитатели - им не было никакого дела до воспитанников! Нарядно, добротно одетые, они обсуждали свои проблемы, изредка оборачиваясь и крича:
- Давайте, давайте! Че стоишь - хватай ведро - и вперед!
Никогда не видевшая такой дикости, Ольга, подняв большое ведро, искренне улыбнувшись, спросила:
- Ну что, мои хорошие, начнем? - и, сев на корточки, запустила холеные руки в холодную картошку. Раз, два, три... - звонко стучали клубни, падая в ледяное ведро. "Господи, дай силы справиться с этим..." - молилась она, боясь поднять глаза, чтобы не разочароваться... "Ну! - кричала ее душа. - Миленькие, ну давайте же! По-другому нельзя! Есть слово "Надо"!"
- Айда, пацаны! - закричал Плитка, и все, как по команде, ринулись к ведрам. Вот-вот упадет слеза - нет сил больше сдерживать ее - за минуту Ольга пережила столько, сколько не испытала за всю свою жизнь.
- Вас можно? - кто-то, положив руку на плечо, позвал ее. Оглянувшись, увидела молоденькую девушку - успела отметить, как к лицу той был румянец. Отошли.
- Вы что - не понимаете, что делаете? 
- А что я делаю?
- Вы нас ставите в неудобное положение... Работать должны дети! Мы должны их контролировать!
- Одно другому не мешает! - задорно ответила Ольга Михайловна. - Неужели лучше стоять в стороне и наблюдать? Я... Я просто не умею так... Да и не хочу - понимаете - не хо-чу!
- Мало ли что... - воспитательница уже не слышала ее. Подсев к пацанам, весело сказала:
- Не обращайте внимания - так в жизни бывает...
**********
- Думала - не дойду... - устало сказала мужу, когда тот открыл дверь.
- Что с тобой - ты заболела? Да на тебе лица нет! - стаскивая пальто, с тревогой в голосе говорил он. - Оленька...
- Глебушка, потом... Прилягу... - небрежно бросив сумочку на кресло, не раздеваясь, рухнула на диван. - Мишка спит?
- Спит, спит - не волнуйся... Недавно заснул...
- Спрашивал?
- Не то слово... Скучает по тебе...
- Знаю, милый, знаю... - Глаза Ольги нездорово блестели. - Иди ко мне... Дай руку... - Положила на самое сердце. - Руки у тебя чудные...
Так было всегда: когда сильно волновалась - спасал муж. Стоило прижаться к нему, положить руку на сердце - и все проходило...
- Расскажи...
Она вся дрожала. Поцеловав ладошку мужа, устало произнесла:
- Не могу я, Глебушка, больше... Больно... - показав на сердце, глубоко вздохнула. - Уйду... Сил моих нет смотреть... - Видя, что муж приготовился слушать, продолжала: - Слабой я оказалась... Не для меня такая работа...
- Ну что стряслось, милая? Не томи...
- Их бьют - представляешь? - сказала и заплакала - совсем по-детски... - Не могу... Не могу больше! - горько запричитала она. - Уволюсь... Это невыносимо... - Глеб, гладя голову жены, молчал. Выплакав самые первые горькие слезы, жена рассказала жуткую историю, свидетельницей которой оказалась не по своей воле.
... После ужина все дружно ворвались в актовый зал. Без труда расставив своих по росту, Ольга Михайловна стала раздавать слова. И вдруг совсем рядом - звонкая пощечина и громкое "Ой!" Закрыв лицо руками, девчушка лет девяти, громко зарыдав, рванула к выходу. Догнав ее и приподняв за волосы, воспитательница сквозь зубы злобно процедила:
- А ну стоять! Стоять, сказала!
- Вы что себе позволяете? - сорвавшись с места, крикнула Ольга Михайловна. - Да разве так можно? - отняв руку девочки от лица, увидела огромное, во всю щеку, бордовое пятно. - Вы с ума сошли, что ли?
- Заслужила! Не жалейте ее! Занимайтесь своими!
- Да как Вам... - спазмы, сжав горло, не дали договорить, и она выскочила.
Нашли ее у сторожа. Видя, как переживает воспитательница, Шопен сделал вывод:
- А Вам нельзя с нами работать! - перехватив удивленный взгляд, пояснил: - Сердобольная Вы шибко... Таким трудно...
- Хватит умничать! - цыкнул Плитников. - Не слушайте Вы это трепло! И за нас не переживайте - все слова выучим!
Не стесняясь, обняла своих гавриков.
- Спасибо, мои хорошие... Вы уж не подведите... Иначе...
... Глеб молчал. Внутри все горело, как от выпитой водки. Рассказанное женой вызвало желание громко, во всю силу кричать, материться. Ну и жизнь, подумал он, в ГОРОНО, наверное, и не знают об этом... По отчетам все гладко-сладко, а на самом деле... Взглянул на жену - измученную, с опухшими от слез глазами... Наклонившись, слегка коснулся розоватых щек - чуть дрогнули тяжелые ресницы и снова замерли. Бросить бы все и уехать куда глаза глядят. Но он хорошо знал свою жену: вслед за минутной слабостью появится то, что придаст ей силу духа, желание бороться, ни в коем случае не сдаваться.
- Ой, я что - уснула? - испуганно глядя на мужа, спросила Ольга. Сладко потянувшись, прикрылась покрывалом и почти шепотом попросила: - Принеси мне сорочку - она там, в спальне, на стуле...
Пока муж ходил, скинула одежду, надела халатик.
- Ты куда? Нет, нет! Сегодня без душа - ты вся горишь... - Посадив на колени, дотронулся до маленькой разгоряченной груди - и больше уже ничего не помнил. Краешком уха слышал, как жена что-то говорила, пытаясь оттолкнуть его, но ее движения были слишком робкими, слабыми, чтобы заставить замолчать то, что родилось в нем буквально за считанные минуты. Мягко, настойчиво он сдавил ее в своих объятиях и, жадно целуя, понес на диван...
   Не успев отойти от истомы, услышали: к ним кто-то крадется. Приняв вид спящих людей, стали наблюдать: сын, подойдя к дивану, наклонился, чтобы удостовериться, спят ли родители; видя, что те безмятежно отдыхают, нехотя двинулся в спальню.
- Мишенька, ты чего? - не сдержавшись, ласково спросила Ольга.
- Мама... - чуть не плача, проговорил малыш... - Я хочу к вам... Мне страшно...
- Тебе-е страшно? - удивился отец. - Да ты же у нас ничего не боишься! Ну иди к нам - расскажи, чего ты так испугался?
- Робота... Он за мной гнался...

Глава третья

А в детском доме Ольге Михайловне перемывали косточки. Уложив детей спать, собрались воспитатели в глухой комнате, расположенной в конце коридора, и давай вспоминать все, что произошло в последнее время. Вспомнив, пришли к выводу: так с ними никто никогда не поступал, надо что-то делать...
- Нет, я серьезно говорю - мне не нравится, как она ведет себя с детьми - чуть ли не на равных... Скоро уже под ручку ходить с ними будет...
- А в подвале? Я ей говорю: легче всего работать самой, надо детей заставить - так она и слушать не захотела...
- Выскочка! Наша Лана теперь всех по ней равнять будет!
- Нет, она совсем сдурела - раздать слова этаким придуркам...
- Так это же хорошо! За сорванное мероприятие по головке не погладят...
- Детский дом позорит - где это видано, чтобы вот так ходить и выпрашивать? Обогатиться, наверное, хочет - за счет детдомников...
**********
- К вам можно? - скрипучим голосом спросила соседка, когда одетая Ольга открыла дверь.
- Конечно!
- Вы что - уходите? А я хотела вас на чай позвать... - увидев вопрос в глазах Ольги, добавила: - - у Люды, снохи моей, день рождения...
- Да мы с удовольствием бы... Только суббота сегодня - рынки работают...
- Так после рынка и приходите! Посидим маленько...
Эту удивительную женщину Ольга обожала. История, некогда рассказанная Надеждой, - так звали соседку со второго этажа - сблизила их, сделала почти подругами, несмотря на большую разницу в возрасте. Не каждый решился бы привести с улицы голодную, в оборванном тряпье, дикую девчушку лет четырнадцати, от которой отказались родители! Привела в дом, научила всему, заменила ей мать, а потом выдала замуж...  за родного сына... Тот не сопротивлялся: нравилась она ему, с ума сходил, завидев крепкое, ладное тело ее...
- Хорошо, Надежда Васильевна. Предупреждаю: визит на рынок будет долгим...
- Дак и день долгий. Вечереет поздно - успеется! Так жду!
... Пестрит городской рынок товарами - чего здесь только нет! Даже компании, чьими изделиями завалены прилавки супермаркетов, открывают здесь свои точки - всевозможные брендированные павильоны, киоски, отдельные секции.
Центральный рынок, по которому шныряла Ольга со своей семьей, привлекал покупателей не только репутацией, но и выгодным местом расположения - находился в центре небольшого живого городка, занимал огромную площадь и не нуждался ни в какой рекламе.
   Завидев целую выставку детских осенних курточек - рванули туда. Первым бежал, подпрыгивая, Мишка - ему нравилось мерить все, что предлагали - особенно яркое, поднимающее настроение.
- Ну, Мишенька, какую хочешь? С капюшоном, без?
- Неа... Не люблю капюшон... С воротником хочу!
Перемерив с десяток курточек, остановились на густо-сиреневой, с капюшоном.
- Нельзя без него - в ушках ветер гулять будет... - ласково говорила Ольга. - Шапочку новую хочешь? - видя, что сын немного расстроен, предложила: - Может, игрушку какую?
- Да-а! Робота хочу - вот такого! - расставив детские ручонки в стороны, капризно произнес мальчик.
- Ну пошли... - Взяв жену за руку, видя, как быстро побежал сын, Глеб крикнул:
- Далеко не убегай!
... Ольга, пристроившись у одного прилавка, внимательно рассматривала паласы. Боже, думала она, как было бы здорово приобрести такой... Мечтательно смотрела на тот, который был больше и, наверное, красИвее всех - на темно-коричневом фоне - лимонного цвета огромные цветы.
- Вам что-то показать?
- Нет, нет, спасибо - все хорошо...
Люди приходили и уходили: кто-то, оплатив, взваливал ковер на плечи и, довольный покупкой, исчезал; кто-то ворчал на неимоверно высокие цены - в общем, все как обычно.
- Я смотрю, Вы никак не можете определиться... - снова заговорила продавщица, белокурая женщина средних лет. - Не стесняйтесь - если что - товар есть...
Затылок вспотел, на языке так и вертелись нужные слова, произнести которые Ольга никак не решалась - но ведь надо же! Наяву она уже представляла комнату, украшенную паласом, и своих счастливых пацанов...
- Скажите... - Господи, как стыдно просить... Это всегда унизительно - считала она. Но ведь детский дом - это не рядовая ситуация... Особая... - Не могли бы Вы... - во рту пересохло, сердце волнительно трепетало, - вот этот палас подарить детскому дому? Простите - право, мне не очень удобно...
Видя, как искренне волнуется женщина, та, подумав, ответила:
- Можно! У меня муж детдомовский. Пишите адрес - доставим! Только...
- Я знаю! И не обманываю - вот документ! - раскрыв сумочку, достала справку-доверенность и положила перед женщиной.
- Прекрасно! Ждите дня через три-четыре!
- Спасибо... Огромное... - Приложив руки к щекам, недоверчиво улыбалась. - Неужели такое возможно? Дай Бог Вам здоровья! - Открыто улыбаясь и силой сдерживая эмоции, переполнявшие ее, спросила: - Можно посмотреть весь палас?
- Оля, ты что? - крикнул подошедший Глеб, видя, как жена помогает продавцу раскатывать неимоверных размеров ковер. - Он же тяжелый - подожди!
Люди восхищенно смотрели на красавца: - Сколько стоит? Какой размер?
- Все, все - таких больше нет!
- А меньших размеров? Какая прелесть! - раздавалось со всех сторон.
- Да Вы мне удачу принесли - это Вам спасибо! Вон сколько народу выстроилось!
... В самом конце рынка Ольга увидела мебель.
- Глебушка, давай подойдем... - высунув язычок и прижав его к верхней губе, умиленно попросила Ольга. - Посмотрим - и все...
- Что еще задумала твоя маленькая головка? - шутя, спросил Глеб. - Ты меня поражаешь...
Ольга его уже не слушала. Подойдя к массивному, обтянутому искусственной кожей, дивану, стала изучать каждый его сантиметр. Какой красавчик! Смелости было уже не занимать. Объяснив все в деталях, показала мужчине-продавцу документы.
- Знаете... Так сразу ответить Вам не могу - с женой посоветоваться надо... Она у меня здесь, на рынке работает...
Каково же было удивление, когда увидела жену - ту самую, у которой выпросила палас. Краской залилось лицо, загорелись уши...
- Ой, нет - простите! Не знала! - схватив сумочку и еще несколько раз извинившись, направилась к мужу, ругая себя самыми нелестными словами. На выходе с рынка ее окликнули - запыхавшийся мужчина-продавец кое-как вымолвил:
- Все в порядке... Мы согласны...
*********
В самый разгар веселья кто-то позвонил в дверь.
- Наконец-то! Думали, уж не придете... Айдате к столу!
Ничего себе, думала Ольга, сколько народу... И все незнакомые...
- Познакомьтесь - это моя лучшая подруга! - громко объявила Людмила. - Между прочим, не последнее лицо в городе - депутат, директор магазина. А это - ее муж, музыкант, сочинитель песен...
- О, о, о, - все сказала? - совсем не женским голосом спросила Татьяна. - Рекламу, что ли делаешь? Наливай - тост говорить буду...
Все замерли, слушая теплые слова, посвященные имениннице, а та, смущенная, залитая краской, сидела с опущенными глазами, готовая вот-вот расплакаться - так тронули ее слова верной подруги.
- За тебя, Людочка, и за твою чудесную маму! - подытожила та и залпом выпила гранатовое вино, считавшееся непозволительной роскошью в простых кругах народа.
- Оля, а ты чего не пьешь? - участливо спросила Надежда Васильевна, наблюдавшая весь вечер за подругой. - Исхудала что-то... Уж не заболела ли? - Ольга отрицательно качнула головой.
- Хорошо у вас... Спокойно... И так трогательно... А на меня не обращайте внимания - устала. - Краешком глаза следила за танцующими - Глеб лихо отплясывал под задорную музыку, посылая жене воздушные поцелуи, полные любви и нежности. Уходя, он успел шепнуть: "Не вздумай уйти и заснуть без меня... Разбужу..." Вот хулиган! Всегда был таким!
- Как дела? Как работа? Нравится?
- Нравится... Сама не ожидала... Только много проблем...
- Пошли на кухню - поболтаем!
Гремела на всю катушку музыка. Пьяненькие гости, танцуя летку-енку, не пели - орали слова популярной песни.
- Может, выпьем?
- Нет, нет, что Вы...
- Ну за работу-то можно? Чтобы не было этих... проклятых проблем! Давайте, давайте!
Осушив стопочку водки, Ольга почувствовала, как божественное тепло окутывает ее, разливается по всему телу.
- А ведь я... пьянею, Надежда Васильевна... - смеясь, говорила она. - Мне так хорошо с Вами, надежно...
- Спасибо! Рассказывайте свои проблемы - я само внимание...
Вздохнув, ничего не скрывая, поведала обо всем, что беспокоило ее как воспитателя, а в конце добавила:
- Парни мои все слова выучили - даже не верится... Вот только душа болит - не в чем на сцену выйти - белых рубашек у них нет, а у кого есть - застиранные... И обуви нет - вся худая... Ума не приложу, как выйти из положения.
Неожиданно вставшая с места соседка выглянула в зал и кого-то поманила - через секунду на кухню вошла Татьяна, полная энергии и позитива.
- Сядь-ка... - приказала Надежда Васильевна, - поговорить надо...
Выслушав лучшую маму на свете, взглянула на малознакомую Ольгу - та внушала ей доверие. Помолчав, пообещала подумать, поговорить с мужем и к концу вечера дать ответ.
- Часок-то еще выдержите? - поправив взмокшие волосы, спросила Надежда Васильевна.
- Надо - значит, надо - в моих интересах...
Сидя за стеклянной дверью, еще не старая женщина разливала в стаканы душистый чай.
- Не волнуйся, Оля, - говорила она, - все будет хорошо... Татьяна - особенный человек. С понятиями...
- Все равно беспокойно - а вдруг...
- Избавьтесь от негативных мыслей, нелепых предчувствий... Все будет хорошо...
Взяв стакан в руки и немного отпив из него, неожиданно спросила:
- Второго не хотите? - вопрос застал Ольгу врасплох, и она, поперхнувшись чаем, закашляла. - Не уклоняйтесь от ответа.  Все нужно делать вовремя - Вам ведь уже за тридцать?
- Тридцать четыре будет...
- Я дважды мать, не считая приемной дочери, - знаю, что говорю. Пацаненок уже большой у вас, пора бы...
- Надежда Васильевна правду говорит! - подхватил разговор вошедший Глеб.
- Ты что - подслушивал?
- Было маленько... Случайно...
- Вы молоды, здоровы и, судя по отношениям, счастливы... - взьерошив на затылке волосы, продолжила: - Подумайте над моим предложением... Извините - я сейчас...
- Хорошая у нас соседка, - сказал Глеб, усаживаясь рядом с женой - и та, преданно взглянув мужу в глаза, согласно кивнула.
- И ты у меня замечательная! Мне ведь уже за четвертый десяток перевалило, да и тебе за тридцать... Не поверишь - так хочется маленького... Дочку бы... - понизив голос, прошептал: - Давай, а?
- Что - прямо сейчас и здесь? - смеясь, спросила она. Пересев на колени супруга, крепко обняла и, чмокнув в щечку, взволнованно прошептала в ухо: - Согласна...
- Вот вы где! - Татьяна в сопровождении мужа, улыбаясь, входила на кухню. - Ну что, Оля, - можно так называть, да? - мы тут порассуждали и... - сделав многозначительную паузу, в упор посмотрела на женщину. - Приходите в понедельник - что-нибудь придумаем... Девчонок своих подключу - с миру по нитке - голому на рубашку - договорились?
- Ой, в понедельник-вторник не могу... А в среду уже выступление...
Татьяна, сузив глаза, смотрела куда-то в сторону. Ее пальцы нервно постукивали по столу.
- Что с Вами делать... Давайте завтра...
**********
Ольга была счастлива как никогда: в ее сердце без очереди входило все, что приносило радость - любимая работа, встреча с интересными людьми; ей было чем заняться и кого любить... И пока она была на верном пути: радости не кончались - лезли как из рога изобилия - может, потому, что была она человеком светлым, солнечным...
- Боже мой! Какие красавцы! - говорила она, глядя на парней, стоявших перед ней в белых отутюженных рубашках, модно подстриженных (привозила знакомого парикмахера!) и отполированных туфельках, - Боже мой... - мальчишки молча смотрели на нее - слов не было. - Все хорошо. Запомните - главное, не вертеться, смотреть только в зал и читать громко, выразительно. Итак...
   Когда выходили на сцену, в зале пробежала волна удивления; кто-то искренне хлопал в ладоши, но они ничего не слышали и не видели - стук собственного сердца, безграничное волнение переполнили их... Рядом, за кулисами, стояла Ольга Михайловна. Увидев знакомый жест, начали читать... Как никогда не читали... Замер зал... О чем-то переговаривались учителя и воспитатели...
Разве найдутся такие слова, чтобы описать все, что пережили эти "изгои общества", "отщепенцы", как их называли, стоя на сцене и произнося самые чудесные строки, адресованные выпускникам школы? Гордость переполняла детские сердца - и не было в мире ничего прекраснее этого состояния...
Ольге хотелось прыгать, визжать от радости - хотелось быстрее обнять своих пацанов, расцеловать их...
- Господи, да какие вы у меня молодцы! - обнимая каждого, говорила она после выступления. - Я так горжусь вами! А сейчас - внимание! Достав новенький магнитофон и включив музыку, душевно произнесла:
- У меня сегодня настоящий праздник... Если бы вы знали, какую радость доставили не только мне, но и всем сидящим в зале... Думаю, это не останется незамеченным... Спасибо вам! - помолчав и собравшись с мыслями, добавила: - Сегодня у одного их вас - великий праздник... У кого? - Пожимая плечами, мальчишки смотрели друг на друга в полнейшем недоумении - у кого?
- Вадик, да у тебя же сегодня день рождения!
- У меня? - лицо его сначала вытянулось, а потом озарилось улыбкой. - Правда, что ли? Не знал... - как острием по сердцу...
- А ну качать его! - крикнула Ольга Михайловна, и все, объединившись, подскочили к нему. - Раз! Два! Три! Хватит, хватит! - Дождавшись тишины, сказала: - Думаю, никто не будет возражать против такого подарка - и вручила Шопену новенький, туго набитый портфель. - Посмотри, что там...
Открыв, парень свистнул: внутри была новая осенняя куртка и красивая рубашка в клеточку. Почесав за ухом, сел на стул и неожиданно для всех заплакал...
- Ты че, Шопен? - спросил Плитников, - радоваться надо, а ты...
- За стол! - скомандовала воспитательница. - Будем есть арбуз!
... Прошел час. Сердце Ольги Михайловны бушевало... "Как? Как так можно?! Не прийти, не высказать благодарность мальчишкам - ведь они так старались!" Она видела, что и парни изредка посматривали на дверь - видимо, кого-то ждали... Прошло три часа - сделаны уроки, и опять никого... "Да что же это такое! - негодовала Ольга, - они что - совсем не придут? Да нет... Быть такого не может... - Взглянула на часы. - Скоро по домам разойдутся... Перед детьми как неудобно..."
   Постучавшись, открыла дверь и вошла к методистам - те пили чай, весело переговариваясь.
- Вы что-то хотели, Ольга Михайловна? - спросили, когда та, резко развернувшись, неожиданно направилась к выходу. У нее умерла душа... Хотелось плакать, выть волком от такой бездушности...
- Как вы можете... - покрывшись пунцовыми пятнами, сделала шаг вперед. - Как Вы можете вот так - пить чай, когда там... - От подступившего волнения снова стала заикаться. - Они же дети - ждут Вас! Они... Они... - слезы застили глаза. - Они же оправдали доверие! - почти крикнула она и, прикрыв руками глаза, выскочила в коридор... Она чувствовала, что поступила неправильно, опрометчиво, что этот инцидент может быть началом большого скандала - чувствовала, но не могла сдержаться. "Как они не понимают, что излишняя строгость, неуважение к ребенку делает его плохим, рождает в нем гнев и враждебность... - думала она, умываясь холодной водой в туалете. - Злые дети! - да не злые они - обездоленные, никому не нужные!"
Услышав топот, прислушалась - шаги появились и стихли. Надо было идти к детям, а она не могла собрать нервы в коробочку, прийти в себя после всего, что увидела...
"Господи, помоги... - шептала слова как заклинание. - Что бы ни думали, ни говорили там, в кулуарах, что бы ни делали, я должна быть с детьми!"
... Тем временем в комнате воспитанников стояла полная тишина - мальчишки, выстроившись в ряд, опустив головы, изредка посматривали на дверь.
- Ну что - молодцы... - дежурным голосом говорила Виктория Николаевна. - Думаю, понимаете: отблагодарить нечем: бюджет... - увидела, как радостно блеснули глаза пацанов, как пробежал по рядам вздох облегчения - и поняла: пришла долгожданная Ольга Михайловна. Где-то глубоко-глубоко в душе что-то шевельнулось - мерзкое и отвратительное, но она быстро освободилась от знакомого чувства... - В качестве награждения даем возможность выступить в доме престарелых...
Ее уже не слушали - подростки, обступив воспитателя, наперебой что-то рассказывали, а та, вытирая бегущие слезы, успевала только мотать головой. Мельком взглянув на счастливые лица, методист тихо, незаметно скрылась за дверью.
- А пойдемте гулять! - крикнул Плитников, - у нас сегодня свободный вечер!
- Согласна... - ослабленным голосом промолвила Ольга. - Тем более, я согласилась подменить ночного воспитателя...
- Ур-ра-а! - кричали, обнимая, малыши.
- Куда пойдем? - сдержанно, по-взрослому, спрашивали старшие.
- А куда глаза глядят! Главное - вы рядом.
... Вечер выдался шикарным - сухим, теплым и по-настоящему летним.
- Смотрите, ландыш! - увидев цветок, Саня, худющий подросток с пеганым от веснушек лицом, рванул на небольшую полянку, окружавшую огромный роскошный дом.
- Нельзя! - успела крикнуть Ольга, слегка пригрозив пальцем. - Нельзя - территория частного дома! - подойдя ближе, воскликнула: - Боже мой, какая прелесть - смотрите... - Изящные белоснежные цветы, словно жемчужины, кучнились под кронами тенистых деревьев. Подростки недоуменно смотрели то на Ольгу Михайловну, то на цветущий ландыш. - Его нельзя срывать - это же символ весны... - трогательно произнесла воспитательница. - Нельзя вырывать с корнем - ведь на нем спят будущие цветы... - Поведя носом, крикнула: - Черемуха! Како-ой аромат - чувствуете? - Отыскав глазами красавицу в снежном наряде, крикнула: - Вот она! -
- А ее можно рвать? - ухмыляясь, громко спросил Шопен, всю прогулку почему-то молчавший.
- Вот, вот... От таких бездушных людей она и страдает! Ну посмотри! Все посмотрите! - Обняла за плечи рядом стоявших мальчишек. - Неужели вы способны уничтожить такую красоту? - Опустив головы, все молчали. - Жаль... - вздохнула она. - Жаль, что чувство прекрасного... - она не успела договорить: открылась калитка, и незнакомая женщина, подпоясанная теплым платком, приставив ладонь ко лбу, чтобы солнце не слепило глаза, стала всматриваться в нежданных гостей.
- Здравствуйте! - упредила ее Ольга, стараясь этим блокировать неприятный разговор. - Извините - мы просто любовались участком... Красиво тут у Вас...
- Мне тоже нравится... - призналась хозяйка, приближаясь к толпе. - Правда, хлопот много. Не знаешь, с чего начать... Сейчас вот викторию собираю... 
- Так рано? Ведь еще же только май на исходе!
- Да, да... Но я уже собираю... - с гордостью говорила женщина. - А хотите - я вас угощу? - разинув рот и не зная что сказать, пацаны во все глаза смотрели на Ольгу Михайловну - им так хотелось попробовать то, чего никогда не держали во рту...  - Идемте! - уверенно крикнула женщина, но никто не тронулся с места. - Вы чего? Идемте же!
- Как? Все? - удивилась Ольга. - Вы приглашаете всех?
- Ну конечно же! Пацаны-то, чай, никогда и теплицы не видели - разве возможно такое в детском доме?
- А Вы что - нас знаете? - удивился Плитка. - Ниче се!
- А то как же! Магазин-то наш рядом... Что прячешься, цыган? - обратилась она к Шопену - или не узнал?
- Здрасьти... Узнал.
... Увидеть такую красоту никто не рассчитывал. На кустах - сильных, больших, с ярко-зелеными листьями и мощными корнями - висели крупные красные ягоды.
- Вот это да! - присвистнув, восхищенно произнес Сыч.
- Да... Слов нет... - подхватил Плитка.
- А я-то думаю - откуда на рынке такие ранние ягоды... - поддержала разговор Ольга. -  В огородах-то она только бутончики набирает, а там ее уже продают... Теперь понятно - в теплицах выращивают... И когда же Вы ее высаживаете?
- Так в конце января-начале февраля и высаживаем...
Она смело обрывала ягоды и складывала их в стаканчики.
- Сколько вас?
- Одиннадцать! - крикнул Плитка, и Ольга облегченно вздохнула: она забыла пересчитать детей - настолько была расстроена Последним звонком.
- Вы вот что - берите стаканчики и ступайте во-он туда - она показала в сторону леса. - Там у нас детский уголок - только ни-ни! Ничего не ломать - поняли? - Дети, кивнув, понимающе смотрели на тетку - еще несколько минут назад она была для них совсем чужая, а теперь...  - А мы побалякаем маленько - можно?
- Конечно, можно! - кричали пацаны, убегая вдаль. Никогда им не было так хорошо, как сейчас... Беги куда хочешь, делай что хочешь - полная свобода!
... Примерно через полчаса они увидели приближающегося воспитателя - та широко улыбалась, излучая глазами какой-то особенный свет...
- Ну что - пересчитаемся? Раз... Два... Семь... Де-е-сять... - Сердце остановилось - кого-то нет? - Ребята, мы кого-то потеряли? - Страх пронзил ее всю. Страх не за себя. За ребенка. Взволнованно, дико, словно раненая птица,  закричала:- Где Шопен? Шопен где? - видя, как все опустили голову, поняла: они все знают. Знают, но не скажут. И от этого стало невыносимо больно, обидно - так, что перехватило дыхание, и она снова закашляла... Увидев синеющие губы, все подскочили к воспитателю и стали успокаивать:
- Ольга Михална... - чуть не плача, говорили малыши. - Он придет...
- Не переживайте... Он всегда так делает...
И только Плитка молчал. Он не знал, что говорить в таких случаях...
- Быстро домой!
- А нам как - строем или...?
- Господи, почему строем-то? Не тюрем... - вовремя опомнившись, сказала: - Просто идите - как нормальные люди...
Гудело все тело. В голове стучало. Казалось - еще немного, и она упадет. Мысль, что с Вадимом что-то может случиться, приводила ее в безумие. "Вадик... Как же ты мог? Как же ты мог! Ведь все же было хорошо!"
- О, наша Прынцесса явилась! - крикнул Потапыч, мальчуган с курчавыми волосами и удивительно косолапыми ногами. - А че это они делают?
Оторвав взгляд от земли, Ольга увидела машину и мебель - ту, что выпросила в магазине.
- Это же нам привезли! - радостно сообщила она. - Наконец-то! Это наша мебель!
Четверо грузчиков, подхватив прихожую, направились... Куда? Куда ее понесли?! Ничего не понимая, испуганно закричала:
- Вы куда? Остановитесь - это же наша мебель! Слышите?
- Отойдите, барыня... - сквозь зубы процедил парень в кепке, - у нас приказ туда - и кивнул в сторону открытой двери. 
- Не пущу! Не смейте!
На шум вышла улыбающаяся Светлана Николаевна.
- Ольга Михайловна, здравствуйте! - елейным голосом заговорила она. - Это я дала команду - ну зачем такая добротная мебель должна стоять там? А знаете что - забирайте-ка эту комнату себе!
- Не поняла... Какую?
- У меня есть отремонтированная комната... Берегла тому, кто занял бы первое место в соревновании, а теперь... - сделав все тот же красивый жест рукой, поправила свисающие локоны. - А теперь я отдаю ее вам! Идемте!
Вот это да! Никак не ожидала Ольга увидеть такую потрясающую комнату: светлые обои, отполированные подоконники, новые двери...
- Это... нам?
- Не Вам, Оленька, Вашим пацанам! Здесь только батареи нужно покрасить - а так все готово - добро пожаловать!
- Боже, как здорово... Можно посмотреть моим?
- Только краешком глаза!
**********
Уложив детвору спать, Ольга Михайловна, сев за стол, достала листок чистой бумаги и приготовилась писать объяснительную. В голове по-прежнему стоял шум, в затылке ломило. "Как скрутило меня, - подумала она, - неспроста это..." Привалившись к спинке стула и закрыв глаза, задумалась. Вадима не было - и душа ее была не на месте. "Знать бы, что с ним... Хорошо, если у дядьки, а если нет? Если... О Боже, нет... Об этом лучше не думать..." Показалось, что кто-то скребется в окно - прислушалась - никого... Налила из чайника еще не остывшей воды, сделала несколько глотков. Нет, определенно со стороны окна раздавался какой-то звук. Переборов волнение, подошла и, откинув шторку, вздрогнула: прямо на нее сквозь стекло смотрел Шопен. "Вадик... - слезы брызнули из глаз, и она стремглав бросилась к сторожу. - Быстрей, быстрей открывайте - там Шопен! - секунды показались часами, - Да быстрее же!
- Вадик! Родненький, ты вернулся? - не стесняясь, она то целовала его, то крепко прижимала к груди, приговаривая: - Боже мой, какое счастье, что ты вернулся...
- Я не смог уйти... - тихо, почти под нос, проговорил Шопен, но Ольга его услышала. - Вернулся, чтобы... - он уже не мог говорить... Он тоже плакал, смахивая слезы большими пальцами рук. - Мне стало жалко... Вас...
- Вадик, Вадик!!! Не говори ничего! Идем, я покормлю тебя!
Наверное, такой счастливой она никогда не была. Это было не то счастье, которое она испытывала рядом с Глебом, но очень похожее на него... Грудь переполняла нежность, помноженная на благодарность - он не ушел, помнил о ней, о том, что ее могут наказать штрафом...
- Ешь, ешь! Я как чувствовала, что ты придешь - захватила порцию из столовой. - говорила она, блаженно улыбаясь. - А знаешь - нам дали новую комнату - представляешь? Теперь мы все будем там - и там все будет иначе... У нас будет красивый палас - во весь зал! Будет новая мебель...
- Это какая комната? Та, что с отдельным входом?
- Ну да! Улыбнись, Вадик, - все же просто замечательно!
- Ага... Не дождетесь... Да ни в жисть она не отдаст ее нам - вот посмотрите! Она жадная... Хоть и красивая...
- Вадик, ты что! Не смей так думать!
- О, Шопен вернулся! - крикнул Сыч, вышедший по нужде. - Шопе-ен вернулся! - закричал он во все горло - и в мгновение ока пацаны заполнили зал.
- Вадька, слышь? Ты навсегда или как? - подшучивал над ним Плитка. - Без тебя скучно... - Вдруг, резко развернувшись, он открыто взглянул на воспитателя и смело заявил: - Ольга Михайловна, а Шопен резонно заметил - не отдаст она комнату нам... Ей легче Вас у нас забрать...
- Да вы что! Не будет такого - никогда!
- А если предложит?
- Если предложит? - кашель уже был на подходе. - Если предложит - откажусь! Ни под каким предлогом я не разлучусь с вами! Вы... - продолжать разговор было бессмысленно.

Глава четвертая

Прикрыв глаза, стараясь забыться и ни о чем не думать, Ольга снова и снова возвращалась к событиям последних дней. Печальные глаза пацанов, резонные высказывания Шопена заставляли вздыхать, ворочаться с боку на бок. До мельчайших подробностей вспомнив встречу с Королевой, поняла: Шопен прав... "Почему она не отдает ключ? Приказала перенести вещи и тут же скрылась - уехала..."
Почувствовав, что Глеб смотрит на нее, - повернула голову.
- Переживаешь? - в упор спросил тот. - Одного не понимаю - как ты, умная женщина, могла так поступить?
- Как?
- Опрометчиво и глупо! Ты уверена, что все будет в целости-сохранности?
Пожав худенькими плечами, Ольга, вздохнув, подтянула покрывало. - Не добивай меня... Пожалуйста...
- Ну иди ко мне...
- Нет, нет... Обними меня - сзади... И дай руку...
**********
- Ольга Михайловна, скоро придем?
- Наберись терпения, Плитка! - загадочно улыбаясь, отвечала женщина. - Учись у Шопена - он глупых вопросов никогда не задает. Они шли по каким-то тайным тропинкам, обходя лужицы, заполненные свежей водой: только что прошел дождь. На омытых ливнем листьях сверкали бриллиантовые капельки, и Ольга, протянув руку к ближней ветке на дереве, потрясла ее - вниз полетел настоящий дождик, целый водопад брызг.
- Ну Вы что - закричал Сыч, стряхивая с себя миниатюрные капельки - их было так много, что рубашка мгновенно стала влажной.
- А Вы шутница, однако - сдержанно улыбаясь, заметил Шопен. - И совсем непохожа на тех, кто с нами раньше работал...
- Да что ты говоришь! - обняв мальчика за плечи, Ольга еле сдержалась, чтобы не расцеловать его. - Одинаковых людей не бывает... Ну, вот мы и пришли...
- Ого! Это че - магазин, что ли?
- Глупая твоя башка, читай! - приказал Шопен.
- Уни-иверма-аг - по слогам прочитал Сыч. - Как во Франции небоскреб!
- Ты че - совсем тупой? Небоскребы где бывают? Скажи ему, Плитка!
- Все, все, все! - прервала диалог Ольга. - Так... Думаю, один из вас пойдет со мной, остальные дожидаются приглашения. Кто?
- Иди, Плитыч, ты у нас мастак!
... Не верилось Ольге, что так в жизни бывает: пришел-купил-ушел, причем, без всяких проблем.
- Таня... У меня нет слов... Это что - все нам?
- Здесь не все. Тюль выбирай сама - на вкус и цвет... Да что тебе объяснять - сама знаешь. Оля! - властно позвав молоденькую девушку, приказала: - Отведите на склад и дайте полную свободу выбора...
Вернувшись, Ольга увидела в руках Плитки огромный магнитофон.
- Ты... Ты где это взял? - краснея и чувствуя, как подкатывает негодование, спросила она.
- Дали... - гордо заявил тот, - и кассеты вот... - достав из пакета несколько штук, показал воспитателю. - Да не своровал - не переживайте!
Снова подошла Татьяна с какими-то бумажками и пакетом в руках.
- Не ругай ты его! Сама дала - не вытерпела: жадно смотрел... Держи! - и протянула пакет. - Телефоны что надо - последней марки.
- Что-о? - не веря собственным ушам, переспросила Ольга. - Ты и телефоны достала?
Господи, это же... Да это же сказка, Таня! Кому скажи - не поверят!
- А ты никому и не говори! Ни к чему это - поверь! Прочти и подпиши!
Чего только не было в списке - обои и краска, валики, клей, совок, два ведра, телефоны, магнитофон, игры...
**********
- Помоги мне... Хороший помощник сейчас дороже золота. - Ей нравилось разговаривать с Глебом, наблюдать за его реакцией, чувствовать, что она не одинока в своих проблемах.
- Я предупреждаю - голос его стал жестким, решительным,- только вечером... Когда не будет этих... Ты поняла, о ком речь...
Он усмехнулся, заметив настороженный взгляд жены.
"Боже, как же я люблю этого человека... - подумала Ольга, - я готова выслушивать все его доводы, лишь бы..."
- Ты меня слушаешь?
- Да, да, милый, прости - задумалась... - и тут же пожалела, что сказала это. Глеб был иной человек, не похожий на других, и разговаривать с ним надо было иначе. - Пожалуйста, прости... - Встав с дивана, присела перед ним на корточки. - Я плохая, да? Ну прости меня - пожалуйста...
- Надеюсь, я не стал для тебя...
Ольга, прикрыв его рот ладонью, отрицательно покачала головой и тихо произнесла: - Нет... Ты что... Я люблю тебя - как и прежде... Намного сильнее...
- И можешь доказать? - она видела, как его глаза мгновенно загорелись хищническим огоньком, и почувствовала, как в душе ее поднимается жаркая волна безграничной нежности к мужу. - Глеб...
А он уже раздевал ее, нетерпеливо целуя в шею, губы. В сторону полетела блузка, и Ольга, томно улыбаясь, пошутила:
- Так... А что будет дальше, мой господин?
- А дальше? - легким движением он подхватил ее на руки и понес в душ...
... Он нежно прикасался к ее бархатистому телу мочалкой, ароматным мылом - и от этого возбуждался ничуть не хуже любой другой любовной игры; опустившись возле нее на колени, попросил направить струю воды на голову - кое-как справившись с волнением, она сделала это - и была в восторге... Лаская ее губами, Глеб опускался все ниже и ниже... Иногда ему не хватало воздуха, и он останавливался, чтобы сделать свежий глоток и взглянуть на реакцию любимой.
- Глебушка... Не могу больше... - в истоме шептала Ольга. Чувствуя, что вот-вот сожмется в конвульсиях, она, присев на корточки, стала целовать мужа. - Хватит прелюдий... Я вся горю... Пойдем... В спальню...
- Любимая... - подхватив жену на руки, донес до кровати и замер в интимном поцелуе...
- Боже! Я сойду с ума! - воскликнул он, когда, оторвавшись от жены, увидел, как встали ее сосочки. Не в силах больше сдерживаться, подмял под себя. Горячая и страстная, она отвечала взаимностью; еще минута - и они, испытав мощный оргазм, застонали, почувствовав огромное облегчение и воздушность...
**********
Глеб открыл глаза и улыбнулся.
- Ты что, Глебушка? - сонно потягиваясь, спросила Ольга.
- А не кажется ли тебе, милая женушка, что мы слишком долго парили в облаках?
- Ты хочешь сказать: пора опускаться на землю?
- Ну да... - поцеловав обнаженные плечи жены, замер на груди. - Хорошая моя... Лежал бы так с тобой вечность... Да надо вставать - впереди трудный вечер...
- И нам не мешает подкрепиться, восстановить силы...
********
В детдоме их уже ждали - старших пацанов распирала жажда деятельности; таинственное начало сулило что-то интересное, необычное.
- Так, пацанва, - сразу заговорил Глеб, - предстоит большое дело... Надо расставить мебель, покрасить батареи. Аллергии на краску ни у кого нет? - Все молчали. - Командовать парадом буду я - значит, и вопросы задавать только мне - понятно? Слушаться - бес-пре-кословно!
И закипела работа - самая веселая из всех работ, какие приходилось выполнять им здесь, в детском доме. Ольга Михайловна, глядя на всех, восхищенно улыбалась - какие же все они были молодцы! Глеб бегал по огромному залу туда и обратно, следя, чтобы ребята не надорвались, чтобы соблюдали технику безопасности. Краешками глаз следил за женой - он взял с нее слово, что тяжести поднимать она не будет.
- Здорово! - восторженно произнесла Ольга, когда, довольные и счастливые, пацаны уселись на диван. - Нравится?
- А то! - за всех ответил Шопен. - Для себя стараемся!
- Чайку бы сейчас... - мечтательно произнес Плитка, - настоящего, циклонского.
Заулыбавшись, Ольга взглянула на Шопена.
- Да бесполезно это, Ольга Михайловна! - махнул рукой Вадим. - Не хочет он запоминать... Сыч, как правильно - циклонский или цейлонский?
Вытаращив глазенки, тот пытался что-то вспомнить, но, видимо, и у него память было короткой...
- Видите? Тупые как валенки. Цей-лон-ский - слышите, пацаны, - цей-лон-ский - заорал он. - Запомните это слово!
- Вот переедем сюда - и сделаем чаепитие... - пообещала Ольга, - А сейчас - всем спасибо и - в корпус!
Проводив воспитанников и постояв несколько минут на крыльце, они вошли в комнату и оценивающе присмотрелись. Казалось, все стояло на местах, но уюта не было.
- Что-то не так...
- Мне кажется - я понял... Диван не на месте... - оглядев зал, заключил: - Он должен стоять вот здесь - и глазами показал на простенок с правой стороны. - Вот здесь он должен стоять!
- Точно! И как мы не сообразили... Как же теперь?
- В следующий раз...
- О, нет, Глебушка... Давай сейчас... Он не тяжелый - я помогу тебе...
- Ты что, Оленька... Даже думать не смей!
Диван оказался не из легких, и Глебу пришлось приложить усилия, чтобы сдвинуть его с места. Осталось чуть-чуть, совсем немного.
- Давай помогу! - подскочив, Ольга приподняла диван...
Нет, боли не было, но по телу побежали мурашки, испариной покрылся лоб... Что-то теплое потекло по ногам... Взглянув вниз, вскрикнула - густая клейкая кровь заливала пол...
- Глеб! - дико заорала она. - Что это?
Ее испуг мгновенно передался ему, и он, подскочив, спросил:
- Что это?
Схватив его за руку, Ольга неожиданно заплакала.
- Глебушка... Я что - была беременна? - слезы градом покатились по лицу; окончательно осознав, какая непоправимая беда их настигла, закричала: - Глеб, я была беременна - ты понимаешь? Это был наш ребенок... - В ее глазах было полное отчаяние.
- Я помогу... - трясущимися руками он подхватил жену на руки, и та, обняв его за шею, услышала биение сердца, прерывистое дыхание мужа. У него темнело в глазах от усталости, тревоги. Бережно уложив Ольгу на диван, прильнул к изголовью.
- Олюшка... прости... - поднял голову, и она увидела, как дрожат его губы. - Прости, родная...
Завизжали тормоза.
- Это скорая! - сорвавшись с места, Глеб рванул к двери, но было поздно: молоденькая девушка цыганской внешности уже переступала порог комнаты.
- Ну... Что тут у нас? - заученно спросила она; увидев на полу сгустки крови, побледнела. - У Вас кровотечение?
- Сильное...
- Тяжесть, падение - что у Вас было?
- Тяжесть... - еле слышно пролепетала Ольга. Слезы, огромные, как бусины, стекали по щекам. - Скажите... а...
- Не знаю... Ничего не знаю - все скажет доктор...
Машина, развернувшись, полным ходом покатила по влажному асфальту. Шины беззвучно скользили. До самой больницы Глеб не выпускал руку жены - она была влажная, холодная, да и сам он был белый как полотно.
- Не могу больше... терпеть... - побелевшими от боли губами едва слышно прошептала Ольга.
- Потерпи, милая, уже приехали... Может, обойдется...
- Навряд ли...
... Вышедший из палаты доктор окликнул Глеба, стоявшего в коридоре с прислоненной к стеклу головой.
- Ну что, уважаемый, я могу Вам сказать... - У Глеба передернулись плечи. - После такой тяжести... - увидев трясущийся подбородок мужчины, привычно сказал: - Не волнуйтесь - для женщины опасности нет...
- А...
- Пока не знаю... Полежит - посмотрим. Ступайте домой... Завтра придете...
Кое-как дождавшись следующего дня, Глеб, отпросившись с работы, рванул в больницу. Увидев вышедшую из палаты медсестру, с надеждой спросил:
- Ну как она?
- Кровотечение продолжается... Ее лучше не беспокоить... - Увидев в глазах Глеба сверкнувшие слезы, добавила: - Ладно... Проходите - только ненадолго...
Ольга встретила мужа лихорадочным блеском в глазах.
- Прости меня... - у нее не было слез. - Сама виновата... Ты же говорил...
Целуя руку жены, Глеб молчал. Она видела, как тяжело ему было, и сердце ее разрывалось от жалости к мужу.
- Главное... - он не мог говорить, трудно было дышать... - Лишь бы с тобой было все хорошо...

Глава пятая

Пока Ольга лежала в больнице, Глеб загружал себя всевозможной работой, лишь бы только отвлечься от мрачных мыслей.
- Пап, скоро маму выпишут? - задавал один и тот же вопрос Мишутка. - Че так долго?
- Во-первых, Мишенька, не "че", а "что"; во-вторых, надо потерпеть - мама должна окрепнуть... Иди ко мне...
Усадив на колени, крепко обнял сына.
- Почему нельзя к ней - я хочу видеть ее! - с легкой капризой проговорил Мишутка.
- Пока нельзя - давай немного потерпим - мы же с тобой мужчины - согласен?
Утвердительно кивнув, Мишка неожиданно спросил:
- А у меня когда-нибудь будет братик или сестренка?
Все, что угодно готов был услышать Глеб, только не это! Ничего не ответив, он спрятал лицо в редких волосиках сына, чтобы тот не увидел, как судорожно задрожала его щека.
- Когда-нибудь обязательно будет - вот увидишь...
- Пап... - развернувшись всем телом, Мишка смело взглянул на отца, - а как дети оказываются в животе?
- Что-о? - глаза Глеба округлились, и лицо озарилось улыбкой. - Что ты сказал?
- Ты вроде не глухой... - Мишка серьезно покачал головой. - Как я оказался в животике мамы?
Господи, как сейчас не хватало ему Ольги - его мудрой, бесценной супруги! Она бы сейчас обязательно нашла правильный ответ - не то что он...
- Ну-у-у... Ты вправду хочешь это знать? - Да! - Выпустив через рот струю воздуха, прерывисто заговорил: - Ну-у... Ты видел, как целуемся мы с мамой? - Еще бы! - Так вот... Во время поцелуя... - Его лоб покрылся испариной... - Когда люди целуются, то происходит обмен... капельками слюны - понимаешь? - Нет... - Ну, я целую твою маму, моя слюна попадает сначала ей в ротик, а оттуда - к ней в животик... - А, знаю, знаю! Потом эта капелька растет, растет... - Да, мой хороший... Она растет и превращается в маленького человечка... Давай больше не будем на эту тему - пожалуйста... - Ладно!
... Неожиданно Ольга замолчала... Молчали все, и все понимали, как тяжело было вспоминать это...
- Так ты приехала, потому что на больничном?
- Да... Отдыхать буду месяц... А потом...
- Да не переживай ты - все образуется... Главное - сама жива-здорова, есть работа, любишь ее - что еще надо?
- Да хватит тебе... тараторить! - перебила Сонечка Оксанку, - не так-то все просто... Идемте пить чай - остыл, наверно...
- О-о, это с удовольствием... - подтянув бретельки бюстгальтера, Оксана первой двинулась на кухню.
- Что-то мы все обо мне да обо мне - ты-то как, сестренка? - Ольга нежно погладила шершавую, всю в мозолях, руку Сонечки. - Переживаешь?
- Не будем об этом... Потом...
Сказала и отвернулась - чтобы скрыть подступившие слезы... Поймет ли ее Олюшка - слишком они разными были...
- О чем задумалась? Очнись! - Оксанка тронула подругу за плечо - та не пошевелилась - воспоминания делали свое дело...
... Сердце Сонечки распирало от радости - еще бы! Все складывалось как нельзя лучше: мальчишки благополучно закончили первый класс; ей, как опекуну, выделили трехкомнатную квартиру - дело оставалось за малым: получить ордер. Вот тут-то и нагрянула Ленка со своим новоявленным мужем: дай, мол, да дай сыночка - на несколько дней. Чувствовала ведь: нельзя верить Ленке - чувствовала, да только бабская жалость отказать не позволила: как-никак - мать ведь она ему, родная мать... И отдала...
- Пойду прилягу... - еле слышно сказала Сонечка, - что-то голова гудит... Хозяйничайте сами... - и удалилась.
Нависло гробовое молчание.
- Ну и я пойду - припозднилась что-то у вас... Соньку-то... Это... Не оставляй одну - тяжко ей... Худо...
- Спасибо... Хорошая ты баба, Оксанка, душевная... Повезло сестре с подругой.
- Да уж... Сколько лет вместе... А давай выпьем - за нашу дружбу! Давай?
Чокнувшись, Ольга пригубила вино - пить совсем не хотелось.
- Ну пока... Побегла я...
Убрав со стола, Ольга на цыпочках прошла в спальню сестры.
- Да не сплю я... - услышала она голос Сонечки... - Устала от нее... Ох и болоболка - ни на минуту не смолкнет... Посиди со мной...
- Тебе плохо - да? Разгрузиться не хочешь?
- А что рассказывать-то? Ничего не исправишь - дело сделано... Только знаешь... - Сонечка, чуть привстав, показала на грудь, - больно здесь... Так больно, что дышать нечем... Зачем она так со мной? Я что - ей враг?
- Ну-ну... Успокойся...
- Никогда не прощу... Через какой позор прошла я - если бы ты знала... Ведь мы уже квартиру ходили смотреть, документы все приготовили, профком характеристику на меня отправил - а тут на тебе - явилась .... Вот ведь ведьма какая... - голос сестры набирал обороты; Сонечка уже не шептала, а кричала: - Привезу, говорит, через десять дней... Ведьма, ведьма! - упав на подушку, она завыла - да так, что Ольга почувствовала, как на ее голове зашевелились волосы. Она не знала, чем успокоить сестру, потому, нежно поглаживая ее руки, тяжело вздыхала.
- Милая моя... Сколько же пришлось пережить тебе...
- Оленька, выпить... Принеси что-нибудь выпить... Так больно - сил нет...
- Ты что, Сонечка... Это... Это...
- Ничего ты не понимаешь! И не поймешь! Не жила ты моей жизнью - как сыр в масле катаешься... - она вдруг резко соскочила и направилась на кухню, на ходу крича: - Ты поживи, как я живу! Испытай то, что я испытала, - тогда и поговорим...
Сонечка молчала. Да и что она могла противопоставить сестре, если на самом деле судьба наделила ее прекрасным мужем, настоящим женским счастьем, любимой работой - всем тем, чего и в помине не было у Сонечки. Минутное затишье заставило Ольгу встать. В дверях она увидела сцену: любимая сестра, ее Сонечка, пила водку прямо из горла бутылки... Увиденное так потрясло ее, что она еле сдержалась, чтобы не дать той пощечину...
***
Всю ночь Ольга не сомкнула глаз. Муж ворчал, пытаясь узнать причину беспокойства, но та умоляюще просила ни о чем не спрашивать. "Господи, как хорошо, что его не было дома - сгорела бы со стыда..." В ушах по-прежнему звенели слова сестры, полные безысходности и отчаяния. "А ведь и правда - трудно отказаться от спиртного, окажись в такой ситуации... - старалась хоть как-то оправдать сестру Ольга. Свернувшись на диване калачиком, со всех сторон подоткнула стеганое одеяло: перед утром в комнате стало свежо. Все личные невзгоды как-то разом отодвинулись на задний план - остались только горечь да боль от ссоры с сестрой. - Прости меня, Сонечка, что порой не понимаю тебя - признаЮсь в этом и каюсь... Но почему ты с такой злостью разговариваешь со мной, словно я в чем-то провинилась? До мельчайших подробностей припомнила последние минуты скандала...
... Выпив почти полбутылки, Сонечка, усмехнувшись, спросила:
- Что - не видела еще меня такой? А вот смотри - смотри и запоминай!
- Да что с тобой, Соня?! В тебя словно бес вселился!
- Бес, говоришь? Ну да - так оно и есть - бес вселился! Ты меня бесишь! И всегда бесила!
- Я?
- Ты, ты!!!
- ?
Во рту пересохло - такого оборота Ольга никак не ожидала - никогда. Всегда считала, что единственная сестра рада ее приезду, с удовольствием возится с племянником, общается с зятем - и вдруг...
- Ты что, Сонечка... Как ты можешь?
- А вот могу! Ты же у нас... Да ну тебя - противно даже говорить об этом!
- Ну уж если начала - закончи, пожалуйста... Чем это я тебя так раздражаю?
- Да всем! Сделай, Глеб, это - сделай то... Тьфу! - она сплюнула на пол, показав тем самым, насколько гадка ей ситуация. - Сама-то ты что-нибудь можешь - ведь ты же баба!!!
- ?
- Что молчишь? Язык отвалился?
- ?
- Мужское ли дело ребенку задницу вытирать? Ты мать, ты рядом, а сын кричал: " Папа, вытри попу!"
- И что здесь такого? Он с ним больше времени проводил, нежели я... У меня работа...
- Да у кого ее нет! У меня, у Оксанки или у мужика моего? Но я дома все успеваю... Потому что... Потому... - она видела, как из глаз Ольги градом покатились слезы, и замолчала. - Ты куда? - Хлопнула входная дверь - Вот дура!
... А Ольга смогла остановиться только у храма. Она не понимала, что привело ее сюда, но душа... Она хотела молиться... Она хотела вымаливать прошения у той, кто ее так ненавидел... Тихонько открыла дверь - пахНуло знакомым запахом горелых свечей и ладана. Прошла к иконе Божьей Матери и, склонив голову, начала читать...
По телу разливалась Божественная благодать - то состояние умиротворения, при котором человек способен забыть и простить... Именно этого так не хватало Ольге.
... Глеб застонал, вздрогнул - это оторвало женщину от воспоминаний. "Что-то во сне увидел... - подумала она; муж отчаянно отмахивался, пытаясь кого-то прогнать.  - Глеб... - прошептала она, - Гле-еб... - тот повернулся на бок и затих. - Господи, как хорошо, что он не был очевидцем ссоры с Сонечкой, - в который раз подумала Ольга. Муж с зятем уходил в то время в сад - там у сестры было настоящее деревенское хозяйство: два десятка кур, несколько индюков и огромный боров. - Молодец Сонечка - содержать такое хозяйство в городе не так-то просто, а она содержит... А я - я смогла бы? Да кто его знает - может, и смогла бы... - рассуждала Ольга. И снова боль подступила к сердцу - проклятая обида так и не ушла - притаилась где-то на дне души и нет-нет да зашевелится, давая о себе знать   приступом если не ярости, то... - Что-о? Я способна... на ненависть? Господи, прости меня, прости меня, Сонечка, как и я прощаю тебя..." - начала она снова читать слова молитвы. Скрипнула дверь - и в просвете двери появилась худенькая фигурка Сонечки.
- Спишь?
- Нет, конечно... - шепотом ответила Ольга.
- Пошли на кухню.
- Зачем?
- Не боись - не буду... Поговорить надо...
Наспех надев теплый халат, вышла с готовностью защитить себя - молчать больше не намерена.
- Ты извиняй меня... за вчерашнее... Переборщила... Тошно мне.
И тут Ольгу прорвало - высказала все, что думала, все, что накопилось в сердце за несколько часов молчания после ссоры.
- Слушай, Соня, вот если бы я увидела, что твой муж помогает тебе, заботится - да разве бы я рассердилась на тебя? Я была бы на седьмом небе от радости - а ты? Почему ты так злишься - ведь я твоя сестра! Вывод только один... - Соня подняла глаза - и Ольга увидела в них что-то нехорошее, неприятное, что заставило ее присесть. - Ты что? Ты так ненавидишь меня и совсем не скрываешь этого? За что, Сонечка? Та молчала. - Ты... Ты завидуешь мне? Ты боишься в этом признаться? - Ольга, присев перед сестрой на корточки, взяла ее руку и, поднеся к губам, поцеловала. - Сонечка, милая, ты что? Мы же родные люди... - Отдернув руку, та, встав, подошла к окну. - Знаешь... Наверное, ты права... Завидую - очень завидую... Никто никогда обо мне так не заботился, как о тебе Глеб... Вся моя жизнь - стремление помочь другим... И что? - Ты сама виновата... - сказала и осеклась - ох, не понравится это Сонечке... - И в чем же это я виновата? В том, что стараюсь вовремя накормить всех? Что делаю все, чтобы им было комфортно в семье? Глупости какие-то ты говоришь, Оля... - Вот в этом и заключается твоя ошибка... Иди ко мне - сядь... Понимаешь... Ты похоронила в себе женщину... - Не поняла... - Не перебивай... Я, когда Глеб рядом со мной, даже пустую хозяйственную сумку не понесу - он несет, не говоря уже о загруженной... А что делаешь ты? Муж с пустыми руками идет рядом, а ты тащишь два ведра с углем - разве это дело? Кто виноват? Да только ты! Ты сама позволила себе быть такой! Ты ему позволила быть таким! Сама рубишь дрова - все сама, сама - кругом сама, а он для чего? И еще... Помни, что ты не всегда будешь молодой и сильной, - наступит время, когда этого не будет, - кто поможет тебе? Он? Дети? Да они даже не догадаются, что тебе нужна помощь - такими ты их сделала сама, такими ты детей своих воспитываешь... - Уф-ф... Сколько ты мне наговорила... Неужели я такая никчемная жена и мать? - Да причем тут это! Ну вот смотри - наш Мишка... - Не продолжай... Я заметила, что он у тебя и постель уберет, и посуду... А мои... козлы... Видят, что на столе чисто, - поедят и посуду не уберут... - Это ты виновата... Картошку опять одна сажала? - А кто еще? Толик помогал да Оксанка... Сам-то все на спину жалуется - болит, говорит... - А Максим? Ему-то ведь уже восемнадцать, в армию собирается - помочь матери не может, что ли? - Да у Светки он все время да на работе - куда ему до меня... - Дикий ужас - да и только...
- Вот вы где... - на пороге стоял Глеб, натягивая через голову тоненький свитер. - В магазин надо сходить?
- Да не... Разве что... Испугавшись своих мыслей, Сонечка замолчала...
- Никакого спиртного! Сегодня день трезвости! - отчеканила Ольга.
Длинный пронзительный звонок заставил всех вздрогнуть - кто бы это?
- Привет! Мам, есть что-нибудь пожрать - устал с дороги...
- Ты откуда? От Светки или с работы? Борщ будешь?
- Да с работы я... Мать, мне повестку прислали - в армию... Через неделю... Сонечка как стояла, так и села.
- Сынок... Как же так... - она прикрыла глаза, и Ольга увидела, как из-под закрытого века скатилась тяжелая, одинокая слеза...

Глава шестая

Ольга уезжала расстроенной - боль за сестру не отпускала, временами усиливалась при мысли, что будет с той после мобилизации Максима.
- Ты уж прости, моя хорошая, - приехать не сможем...
- Да что уж... У тебя сложный период... - обняв сестру, Сонечка на несколько секунд замерла на плече. - Спасибо тебе... Не серчай на глупую - не со зла я... 
- На родных не обижаются... Ты только... держись... Не пей... Ну я прошу тебя - пожалуйста...
Выпрямившись, Сонечка, побледнев, отвела руку сестры и недовольно спросила:
- Опять за свое? Да я почти не пью! Вот только когда тяжко или Оксанка в гости придет... Прямо в алкаши меня записала...
- Ну прости, прости - душа болит...
- За меня? С чего бы? Это мне переживать надо - за тебя! - заключила она.
- ?
- У тебя что - крыша поехала? - наклонившись, шепотом спросила она. - Ты зачем в церковь ходишь? Отродясь в нашем роду боговерующих не было... Позоришься только... И нас позоришь...
- Ты что, Сонечка, в каменном веке живешь? Да сегодня любой может прийти в храм - если сердце просит... Давай не будем об этом - ну, пожалуйста... А вот и автобус... Глеб, Мишенька! - крикнула она и, резко повернувшись, обняла сестру. - Звони - не пропадай... Пока, сестренка!
- Пока... - с губ чуть не сорвалось слово "сестрица", почему-то так не нравившееся Ольге.
... Автобус набирал скорость. Постепенно Душа Оленьки вошла в гармонию с собой и наполнилась светом. Женщина чувствовала грядущие перемены в своей жизни,приближение чего-то нового, доселя ей не известного.
Мишка сладко посапывал, прислонившись к могучему плечу отца, а тот, нежно обняв сокровище и прикрыв глаза фуражкой, засыпал... "Боже, как же я люблю их... Обоих..."  - подумала она и, усевшись удобнее, постаралась заснуть.
***
Закрыв первую половину больничного листа, Ольга, не раздумывая, рванула в детский дом. Сердце ее пело от радости при мысли о том, что она вот-вот увидит тех, к кому привыкла, прикипела всей душой не только как воспитатель, но и как мать и женщина.
Первыми ее увидели малыши, игравшие на детской площадке.
- Ога Василевна - крикнула бойкая конопатая девчушка - одна из тех, кому впору пришлись комнатные тапочки, доставшиеся от подарков Ольги Васильевны. Воспитатели (их было двое) недовольно оглянулись. Чтобы не напрягать отношения, она быстренько поднялась на второй этаж и направилась к заведующей. "Где она может быть? - повертев головой, поняла: ее здесь нет. - И где она? Может, у методистов?"
Первое, что бросилось в глаза, - тюль. Он небрежно лежал на окне и успел уже чуточку запылиться.
- А-а... где Светлана Николаевна?
- На курсах... Заменяю ее я... - с гордостью произнесла Виктория Николаевна - Вы что-то хотели?
- Да вот... больничный - хотелось бы сдать...
- Давайте... Так-сс... - внимательно рассмотрев документ, заключила: - Все в порядке... Профком подпишет - и в бухгалтерию... Что-то еще? - перехватив направленный на окно взгляд, поспешно добавила: - Это она сама принесла - пусть, говорит, пока здесь будет...
- Мне кажется... или на самом деле так - отрез стал нЕсколько меньше?
- Ой-ой-ой!!! - Пожалуйста... Избавьте меня, пожалуйста, от подозрений - не хватало мне еще головной боли от Вас... Заберите его - от греха подальше...
Лицо пылало... Казалось, глаза вылезут из орбиты - настолько расстроена была Ольга. Не успела открыть двери, как столкнулась с Сычом.
- Пацаны-ы! Ольга здесь! - крикнул и, покраснев, тут же извинился...
Боже мой, что тут началось - слов не хватит описать ту светлую радость, которая переполняла всех. Рассказав все новости, ребетня, усевшись на кровати, ждала, что скажет их Ольга... Она молчала... Она просто не знала, что говорить в таких случаях - говорили сердце, глаза и даже кровь, что от эмоций подпрыгивала фонтаном вверх.
- Ольга Васильевна, - вздохнув, заговорил Плитка. - Магнитофон сломался...
- Да? И что - нЕкому отремонтировать?
- Неа... Мы никому и не говорили - вдруг заберут - насовсем...
Скрипнула дверь.
- Ну что, детвора, свидание пора заканчивать - Ольге Васильевне некогда... Да, Ольга Васильевна?
- Да, да - извините... Пока, ребята... Дима, дай магнитофон - авось, муж наладит...
Вышла с таким тяжелым осадком, с такой горчинкой, что не дай-то Бог испытать это еще раз... Оглянулась - в окна смотрели родные глаза, кто-то махал рукой... "Пока, мои хорошие, - люблю вас..." - прошептала она и, послав воздушный поцелуй, скрылась за поворотом.
***
... Она вприпрыжку бежала по солнечному лугу - маленькая счастливая девочка с золотистыми веснушками на лице, с кокетливыми кудряшками, ниспадающими на лоб. Боже, сколько вокруг солнца! Сколько цветов! Она лёгкими движениями касалась их, иногда наклоняясь, чтобы почувствовать исходящий аромат. Добежав до пика пригорка, присела, созерцая яркую нарядность излюбленного места. Откуда такая красота? Кто придумал её? На ладонь присела божья коровка. Добежав до кончика пальчика, взмахнула крылышками и улетела. Девочка долго смотрела вслед, потом легла на спину, устремив взгляд в бескрайнюю синь неба. Куда плывут эти мягкие, пушистые облака? К боженьке? Всматриваясь в одну и ту же точку, увидела фигурку. Зайчик! Точно зайчик! Вот у-ушки, ла-апки, мо-ордочка... Она знала ещё одного - весёлого, игривого, которого вызывала зеркальцем. Она была его хозяйкой, а этот... Э-эй! Э-э-эй! Э-э-эй!
- Оля! Оля, проснись! Что с тобой?
Открыв глаза, увидела испуганное лицо мужа.
- Ты чего, Глебушка? Случилось что?
- Да ты таким голосом кричала... С Богом разговаривала...
- С Богом? Не помню... Ничего не помню...
- Вставай, моя хорошая. Завтрак на столе. Мишку в садик сам отведу, а ты поторопись - твои гаврики заждались, наверное... Магнитофон в упаковке.
Удачи тебе!
***
- Как увольняете? За что? Я честно отработала испытательный срок!
- Вы воровка!
- Не поняла...
- Вы без разрешения вынесли магнитофон с территории детского дома, а это называется воровством.
- Да Вы что себе позволяете! Какое воровство? Я взяла его отремонтировать!
- Ничего не знаю - факт остаётся фактом... Не уволитесь по собственному, уволим по статье. И ушла.
Ольгино лицо горело - от стыда, от нелепости и ещё от чего-то, что невозможно описать. Ну уж нет! Я так это не оставлю - пойду в соцзашиту - пусть разбираются! По лицу потекли слёзы. Припав к стене, заплакала - беспомощно и неудержимо...

Глава седьмая

Прошло две недели. Ольга с замиранием сердца ждала результатов проверки конфликтной комиссии. Трудно представить, что пережила женщина за это время, но сердце её по-прежнему жаждало справедливости. Всё чаще и чаще она задавала вопрос - за что? Почему это случилось именно с ней, ведь она отдавала работе всё своё время, сердце и душу. Ответа не находилось. Было больно и стыдно за пережитое. Невыносимо становилось дома, где, казалось бы, рядом были родные люди: любимый муж и сын. Но силы покидали её - почва уходила из-под ног, учащалось сердцебиение и наступала полная опустошённость. Ничего не хотелось делать.
Чтобы восстановиться и набраться сил, она часами лежала на диване рядом с Глебом - от него исходило столько теплоты и заботы, столько любви!
- Лапочка моя, не переживай, всё будет хорошо - верь в это!
- Да я ни во что уж не верю... Просто хочу знать результат. Милый, обними меня... Крепче, как умеешь делать только ты! Спасибо, мой хороший!
- И я хочу обнять тебя, мамочка!
Ольга с трудом улыбнулась.
- Родные мои, что бы я без вас делала! Прижав Мишеньку к себе, поцеловала в затылок. Трудно было дышать... Откуда-то взявшееся раздражение заставило соскочить с дивана и открыть форточку.
- А знаете что - пойдёмте в парк! Мишенька, хочешь покататься на ракете? Или на "Сюрпризе"? А мороженого хочешь? Лично я - да! А ты, Глебушка?
Состояние тупика, бессмысленности жизни, состояние падения в чёрную бездну - откуда такие чувства? Ольга не понимала, что это чаще всего бывает при жгучем чувстве стыда, когда хочется провалиться сквозь землю при крушении планов и надежд, когда весь мир рушится и нет желания жить дальше.
***
Ей позвонили в полдень - пригласили на диалог к трём часам. Сердце ёкнуло от дурного предчувствия, а оно её никогда не обманывало. Значит, всё зря, и она больше никогда не увидит своих пацанов... Бездна снова поглощала её, лишая возможности жить достойно и с удовольствием, превращая жизнь в борьбу за существование. Я должна жить! Я должна выстоять! Несмотря ни на что!
Освежив лицо заговорённой водой, подкрасив пухлые губы, она тихонько, как кошка, вышла из подъезда и направилась в Мэрию города. В сердце "царила" опустошённость, граничащая с безразличием. Так было всегда, когда ей грозила опасность. Чувства словно замораживались. И это спасало её, выводило на новый виток жизни.
- Можно? - негромко спросила она, открыв дверь в приёмный кабинет начальника соцзащиты Галины Сергеевны.
- Да, да, конечно! Проходите, Ольга Васильевна! Ну что... Мы провели обследование условий детского дома, выявили уйму недостатков. Провели опрос детей не только вашей группы, но и других... Поздравляем - отзывались о Вас лестно, уважительно.
- Правда? Ой, я так рада - спасибо Вам! Я могу вернуться на работу?
- Да, конечно... Но! Я, как женщина и человек, посоветовала бы не возвращаться. Почему? Да потому что если захотят найти огрехи в Вашей работе, - найдут. Вы понимаете меня?
- Естественно. Спасибо - я подумаю... Спасибо ещё раз. До свидания!
Слёзы обильным потоком лились по лицу. Как хорошо, что их не видит ни Глеб, ни Мишенька. Присев на краешек скамьи, выплакав все слёзы, обратила лицо к солнышку - лучи были такими яркими! Постепенно на смену удручающему унынию пришло спокойствие, ясность мысли, трезвый ум. Ну что такого случилось со мной? Кто-то умер? Нет, все живы! Предали ученики? Нет, наоборот, - доказали верность мне как воспитателю! Так в чём дело, почему ты так раскисла, Оля? Всё хорошо! В голове рождались новые планы, идеи. Захотелось поступить в пединститут на физмат. Я обязательно поступлю! Она чувствовала: учитель - её призвание... И она не ошибалась...
***
Прошло два года. В жизни Ольги произошли небольшие перемены: она поступила в институт и с удовольствием штурмовала новые знания, особенно по педагогике и психологии. Глеб работал не покладая рук, так что семья ни в чём не нуждалась. Мишенька ходил в первый класс. Не складывались отношения с одноклассниками, и молодая женщина очень переживала.
- Мишенька, может, ты сам виноват в чём-то - скажи, родной, мы с папой попытаемся помочь тебе.
- Ни в чём я не виноват! Они сами меня обзывают! Я только защищаюсь!
Необъяснимая тревога поднималась в сердце Ольги. Хотелось быстрее закончить неприятный разговор, дабы не травмировать психику ребёнка.
   В дверь позвонили. На пороге стояла соседка. Улыбаясь, сказала:
- Оля, у моей дочери уволился учитель математики - может, сходишь в школу, узнаешь? Тем более, школа совсем рядом, не надо куда-то ехать...
- Спасибо. Обязательно схожу!
- Так сейчас иди - чего резину тянуть?
Надев любимый костюм, подкрасившись, Ольга Васильевна направилась в соседнюю школу. С трудом верилось, что счастье снова может ей улыбнуться, но подсознательно она чувствовала удачу. Вот и кабинет директора...