Игра и Игроки, часть 4

Девяностые, мы не успевали хоронить друг друга.
Некоторое отступление от основной темы, после расстрела Пыры и Шмидта на Таганке освободившийся престол занял Вячеслав Салаватулин, по кличке Морда, правая рука Пыры.
Морда был лет на десять старше Пыры и имел за плечами внушительный уголовный бэкграунд, но не смотря на своё богатое уголовное прошлое он не был прирождённым харизматичным лидером, как его блистательный и выдающийся предшественник.
Под его непосредственным руководством крепкая военизированная группировка начала постепенно ослабевать, терять былую силу и распадаться на несколько самостоятельно действующих звеньев.
За деньгами Морда методично и своевременно приезжал каждое первое число к нам в офис, но обратной связи от него не было, а именно разрешения стратегических вопросов и конфликтных ситуаций с параллельными недружественными структурами.
В переговорном процессе он был очень слаб, не уверен, некомпетентен и крайне нерешителен.
Одновременно с этим мы начали сотрудничать с офицерами ФСБ, молодыми дерзкими полковниками и подполковниками, и я ждал удобного случая, очередного провала со стороны Морды, чтобы как-то помягче, деликатней расстаться с ним и его командой.
В это самое время в Москве появились первые фитнес клубы, самым престижным был World Class, находившийся недалеко от Французского посольства.
Там собиралась вся серебряная, золотая и бриллиантовая молодежь Москвы: бизнесмены, знаменитые артисты, политики, лидеры преступных группировок, богатые, успешные, смелые, решительные, зарабатывающие легкие и быстрые деньги девяностых.
В World Classе я познакомился с тридцатипятилетним парнем, его звали Андрей N.
Я не знал чем он занимался, но деньги у него были очень большие, мало того, он был в прошлом физиком-ядерщиком и даже защитил диссертацию по своей предыдущей учёной деятельности.
Андрей был заядлым рыбаком и как-то напросился ко мне в Завидово половить рыбу.
В это самое время между мной, Серёжей Булатниковым и Борисом Шишкиным проходил закрытый дружественный турнир по деберцу в моём загородном доме.
Мы, давнишние друзья, никогда не играли между собой на деньги, но выясняли за карточным столом интеллектуальные, умственные и творческие преимущества друг друга.
Вернувшись с реки, Андрей некоторое время внимательно смотрел на нашу игру и спросил у меня сколько стоит одна партия.
Я ему ответил: «Мы не играем по многу, всего пятьсот долларов за партию.»
Андрей: «А мне можно влезть в игру?»
И он стал играть с нами, время шло, дело было уже к ночи, и мы кое-как втроём, по очереди выиграли у него шесть тысяч долларов.
На удивление, Андрей считал, как компьютер, как вычислительная электронная машина, без всякого опыта он каким-то непостижимым образом запоминал все карты, и нам, профессионалам, давал очень чувствительный и усиленный отпор.
Все устали от многочасовой баталии, и я предложил закончить игру, но Андрей отчаянно рвался в бой.
Последним его оппонентом был я, мы сражались всю ночь и к утру я выиграл у него сорок тысяч долларов и это мне далось совсем нелегко, но Андрей не успокаивался и просил меня продолжать, и продолжать играть.
Я сказал ему: «Давай сначала рассчитаемся, а затем в любое время скрестим наши шпаги.»
Мы договорились, что через день в спортивном клубе он мне отдаст деньги, но Андрей в назначенное время не пришёл.
Я позвонил ему, и он мне сказал, что хочет отыграться, я ему: «Отдай деньги и я всегда в твоём распоряжении.»
И мы договорились встретится на завтра в Олимпийском в определённое время.
Мы хотели поехать на встречу втроём, я, Боря и Сергей, но вдруг в какой-то момент я почувствовал что-то неладное и подозрительное, поэтому попросил Бориса остаться в офисе.
Мы с Сергеем уже в холе гостиницы, справа нам навстречу идут несколько парней, явно не астрофизиков - интеллектуалов и мыслителей.
Я говорю Сереже: «Это по нашу душу, надо валить отсюда.»
«Наше дело правое, мы выиграли и по любым законам имеем право получить своё», ответил мне Сергей.
В это время, с другой стороны, появляется наш знакомый Андрей и с ним ещё несколько человек определённой внешности с набором специфических антропометрических характеристик.
Парни нам предлагают спустится с бар, расположенный на минусовом этаже.
Один из бойцов спрашивает: «Вы кто такие, кто ваша крыша и вообще откуда вы такие шустрые нарисовались?»
Сережа, сто пять килограмм боевого веса, который мог легко пробить рукой металлический гараж, а головою стену в два с половиной кирпича, внезапно сдулся, как проткнутый гвоздём воздушный шарик.
Парень продолжает: «Мы позавчера за двадцать пять тысяч убили пятерых человек, а вы хотите отнять у нас наши деньги. Это наш человек» он указал рукой на Андрея, «и деньги он зарабатывает для нас.»
Он смотрит мне в глаза и говорит: «Бери пятёрку за расчёт и вали, иначе вы отсюда не выйдите.»
Я говорю ему: «Наших сорок тысяч, дайте хотя бы десять, и мы уйдем.»
Он достаёт из сумки упаковку долларов, отсчитывает нам десять тысяч, и мы расходимся.
Да, девяностые, необузданные и исступлённые, было весело, жарко и порой очень нелегко, ряды военных, безбашенных парней, которых я знал и с кем пересекался, скоропостижно поредели как минимум на восемьдесят-девяносто процентов.
Где они? Их лица остались навсегда молодыми, красивыми и решительными, но только запечатлёнными на холодных гранитных обелисках.
Могилы легендарных героев девяностых, поражающие своей невиданной роскошью и непревзойдённым великолепием, скульптурные и архитектурные шедевры современности, классическое наследие чудовищной эпохи.
Безвозвратно ушедшие, закопанные, погребённые, завёрнутые в молчаливый саван, как вам спится в сыром подземном ложе?

Шримад Бхагаватам книга 5, глава 13
Свет видывал немало храбрецов, сильных, смелых, решительных, под стать боевым слонам, что силою своего подвига сокрушали огромные вражеские полчища.
Многие из тех героев остались в памяти людской как мудрые, справедливые правители, преданно служившие своему народу.
Все они полагали, что земля, по которой они ступают своими могучими стопами, воистину принадлежит только им.
Славные витязи бились  друг с другом насмерть за комья земли, считали борьбу эту смыслом своей жизни и погибая становились этой самой землею, за которую предстояло умирать следующим поколениям храбрых витязей!

Лето 1991 года, мой друг Когтев Владимир Гаврилович (директор Московского ипподрома), Бе Буар Михаил Евгеньевич(один из главных учредителей ООО «Эвихон»), Нинилин Вячеслав Александрович (глава управы «Хорошёвский» северного округа города Москвы) и я подходим к дому 82 по Хорошёвскому шоссе со стороны метро.
Длинный красивый, но уже побитый нетерпеливым временем многоподъездный дом, на половину уже расселённый, построеный ещё пленными немцами после войны.
М.Е. Де Буар смотрит на это здание и говорит: «Да, покупаю, мне подходит, я здесь построю свою империю зла!»
И он построил «свою империю зла», но не в этом доме, а рядом, в нескольких кварталах от этого места.
Нефтяная компания Эфихон не занималась разработкой нефтянных месторождений, во всяком случае в то время, её владельцы играли по крупному, кредитные деньги они вкладывали в сигареты и спиртное, которые непрерывными эшелонами двигались уже с дружественных, демократических западых границ в Москву и растамаживались по эксклюзивным, льготным тарифам.
Сейчас М.Е. Де Буара называют колекционером, спасавшим древне-русскую иконопись, меценатом, попечителем, благотворителем, но это именно он с его компаньонами приучили молодёжь распивать пиво и другие алкогольные напитки около каждого подъезда, около каждого выхода из метро, и это он с его компаньонами заполонили алкогольной продукцией все ларьки и магазины России в девяностых.
Я был знаком с Де Буаром и был много раз у него в усадьбе на берегу Москва реки в Горках 10.
Де Буар участвовал своими финансами вложениями в нескольких наших проектах, неоднократно покупал с нашей помощью большие квартиры в старой Москве, а также купил у нас небольшое здание в Малом Кисельном переулке, но после 1998 года я его уже не видел.
Я знал о том, что он заболел, что у него была онкология, и что он скончался 2009 году.
М.Е. было семдесят лет, а у смерти был собственный план на него и на его жизнь.
В наших отношениях со смертью деньги, власть, положение, особые полномочия не имеют никакого значения и ей, хозяйке этого мира, совсем не важно с какой скоростью ты летишь по встречной полосе, окружённый машинами сопровождения, и чем ты располагаешь, и какие у тебя дома с басейнами, и сколько козырных тузов у тебя припрятано в колоде, и какие счета у тебя в банках, и какая охрана тебя повсюду экскортирует, и какие планы у тебя на завтрашний день, все эти очень важные для тебя атрибуты и обозначения, за которые ты всю свою жизнь отчаянно сражался, смертью никак не учитываются.
Ты думал, что за свои деньги станешь бессмертным?
Нет, друг мой, ты в общей очереди, в которой никак не учитываются деньги, связи, привигилерованное положение, власть, учённые степени и прочие разукрашенные атрибуты, внезапный конец просчитанного, вычисленного и тщательно спланированного тобою маршрута и твоя несокрушимая империя внезапно рассыпается, словно трухлявый домик из песка на берегу океана.
С тебя аккуратно снимают медали, ордена и прочие государственные награды, затем тебя заботливо упаковывают в дубовый празничный гроб, разнаряженные священники, со скорбными лицами, отпевают тебя в церкви, великое мистическое таинство, но всё это для тебя абсолютно бесполезно, дальнейший твой маршрут ни тебе, ни им, священникам, не подвластен.
Оставшиеся наверху твои партнёры, жёны, дети уже дружно рвут, делят и крадут друг у друга твоё имущество и твои сбережения, и там, на другой стороне невидимого экрана из этих сокровищ тебе уже ничего не достанется.
На самый последний суд ты пойдёшь без орденов, медалей, наград, вещей и машин сопровождения!

Шримад Бхагаватам книга 10, часть 1, глава 10
Нарада сказал: Ничто так не развращает душу, как богатство, благолепие и знатное происхождение.
Хотя обладатель этих достояний и находится в более выгодном положении нежели прочие смертные, однако дав волю гордости он непременно растратит эти благопритения на женщин, азартные игры и вино.
Высокомерие — мать жестокости, всякое высокомерие оканчивается безжалостным истреблением слабых, и нет такого преступления на которое не пошёл бы самовлюблённый гордец, дабы отдалить смертный час своей обречённой на гниение плоти.
Высокомерные невежды, задумайтесь о том, что есть ваша плоть, которую вы столь нежно певствуюте, во что обратится предмет вашей гордости?
В испражнения червей, в придорожную пыль!
Даже при жизни плоть ваша не есть ваша собственность, множество живых существ пользуются ею, как предметом своего наслаждения и выгоды, жена, родители и дети, работники и хозяева.
Так передовая из рук в руки столь любимую твою плоть они в концов вручаю её погребальнуму порученцу или вовсе бросают на съедение сабакам и червям.
Однажды востав из непроявленной природы плоть твоя вновь исчезнет в непроявленном и нет имени, и собственника твоему телу, как нет имени и собственника у кучи испражнений.
Однажды объявив безымянный прах свой собственностью ты будешь отвечать за злодеяния, что творишь с помощью него над другими существами.
Кто влюблён в свою внешность, в своё имя и богатство, тот не способен видеть вещи в истинном свете, потому лишив тебя предмета гордости я исцелю твою слепоту.

Так и есть, большую часть своих денег Де Бур проиграл в казино.
В Москве в то время существовало несколько групп – высококлассных картёжных мошенников, которые планомерно, систематически и методично обыгрывали казино.
Одна армянская группа, другая русская, существовали и другие, я про них слышал, но лично их не знал.
При мне Де Буар общался с представителем одной из групп и они договаривались вместе одной командой лететь в Европу и там играть против казино.
В начале 1997 года я потерялся для этого сказочного мира, выпал из игры и не знаю, что произошло дальше, десять тысяч сто шестьдесят два, десять тысячь сто шестьдесят три, десять тысяч сто шестьдесят четыре, десять тысяч сто шестьдесят пять.

Шримад Бхагаватам книга 11, глава 23
Жена и брат, родители и друзья продадут тебя за грош и переметнутся с стан твоих врагов едва оскудеет рука твоя.
Родня твоя дорожит тобою покуда у тебя водятся монеты.
Стоит золотому ручейку иссякнуть, близкие возненавидят тебя пуще заклятых недругов.
Злобой воспылают их глаза едва они перестанут слышать звон твоего золота.