08. 02. 2023 Про Вышний Волочек

    Поселок наш затерялся в самом сердце европейской части страны, где-то почти посередине, между Москвой и Ленинградом, сегодняшним Петербургом.
Между двумя самыми большими городами страны и одними из красивейших городов мира, наше крохотное поселение было мелкой родинкой на карте, случайно выросшей среди сплошных болот и лесов, которые раскинулись вокруг .

Красный Май жил под крылом города с логопедическим названием Вышний Волочек. 12 километров на автобусе, со всеми остановками полчаса. Автобусы по расписанию, первый в 5 утра, последний около полуночи. Мы хоть и не считали себя горожанами в полном смысле этого слова, но географически сливались со старшим братом . В конце концов, что там какие-то 12 километров в масштабе всей страны?

В течение всего своего детства я привыкла смиренно отвечать на вопросы: а почему так длинно? А это пишется через дефис или без ? А нужно е или ё ? А почему такое мудреное название?

И, хоть в школе не было специально выделенных уроков краеведения, время от времени нас возили по экскурсиям и все дети знали, почему.
Город наш стоял на водоразделе двух водных бассейнов: Балтийского моря и Каспийского. Грузы из Балтийского по рекам сплавлялись вниз по карте, грузы из Каспийского по рекам поднимали вверх. Но водного сообщения между двумя этими водными системами до 18 века не было и купцам приходилось сгружать товары и перетаскивать их по земле из русла одной реки в другую. Иногда вместе с судами. Волоком. Бурлаки на Волге известная всем печальная картина Репина. Вот, примерно так.

Волоков таких было много, где-то был и нижний, но слово осело в названии города только у нас.

Даже при выстроенной уже системе каналов, одетые в гранитные берега и обрамленные красивыми горбатыми мостиками, часть товаров перетаскивалась волоком — уже по каналам, но с помощью людей, так как сами каналы были узкие и не очень глубокие: судам было сложно маневрировать в них самостоятельно.

С детства помню протертые веревками гранитные опоры моста в самом центре города. Отполированные до блеска, гладкие выемки , немое напоминание о тяжелейших испытаниях.

В середине 19 века, в 1851 году пошли первые поезда по Петербурго-Московской железной дороге (да, она тогда называлась так), ставшей самой длинной железной дорогой в мире на тот момент.

Вышний Волочек оказался одной из крупнейших станций на ее пути. До сих пор сохранился вокзал, выстроенный тогда, строгое красивое здание из красного -коричневого кирпича, немного похожее на средневековые замки своими полукруглыми арочными окнами и башенками с шахматной нарезкой.

Два строения по обе стороны железнодорожных путей соединялись красивым мостом, с высокими железными опорами и изящными коваными решетками, с чугунными ступенями с прелестным рисунком.

Контраст основательности зданий и обманчивой легкости лестниц и пешеходного моста создавал впечатление монументальности и воздушности одновременно. Внутри было гигантское пространство, полное воздуха и света, висели огромные люстры, полы были выложены плиткой со старинным рисунком. Стояли кадки с высоченными растениями, напоминающими скорее маленькие деревья, чем домашние цветы и широкие удобные деревянные ряды кресел с тонкими изогнутыми сиденьями.

Билеты продавали кассирши, сидевшие за стеклянными окошками и к ним вилась вечная очередь, в какое время не приди. Пока взрослые томились в ней, ребятня носилась по вокзалу, там было раздолье и побегать, и покричать. Звуки взвивались вверх, к потолку с железными перекрытиями, звенели и переливались гулким эхом, мелкие быстрые детские шаги тоже рассыпались гулкими искрами.

На одной из стен висело расписание поездов, во всю стену, где каждая строчка, состояла из карточек, собранных , по типу блокнотов на пружинке и в какое-то мгновение , когда очередной поезд отходил от станции и нужно было менять расписание, эти строчки перелистывали очередную карточку, друг за другом меняя картинку с информацией, словно кто-то невидимый перелистывал эту огромную книгу с приятным чуть стеснительным шуршанием.

Вышний Волочек и примазавшийся к нему Красный Май, были  ( впрочем и сейчас остаются) пересечением двух путей сообщения между столицами — железнодорожного и автомобильного, этаком пункте, где соединяются палочки в букве Х.

Для города, как экономического образования такое расположение, несомненно , должно было бы приносить пользу в плане экономическиого и политического потенциала. Но в итоге все было не очень ровно. Город знал и времена расцвета, и времена упадка.

А нам было просто приятно, что мы живем в таком месте. Вроде бы в глуши, но, по крайней мере, с легкой доступностью улететь в любом направлении из своего болота.

Питер с Москвой соединяла автомобильная трасса, к которой наш поселок примыкал своей окраиной. И бесконечное шмыганье машин во всех направлениях воспринималось нами, как шум волн — естественным и привычным явлением. На которое ни повлиять, ни изменить невозможно.

На тот момент, когда я родилась, в Вышнем Волочке жили около 75 000 жителей. Он был прелестным провинциальным городком, утопающим в зелени. Пять каналов и 4 реки , проходя через весь город, до сих пор делят его на причудливые пазлы, сливаясь и расходясь, образуя остров в центре, на котором выстроен Богоявленский собор , по-праздничному белоснежный, с сияющими куполами, поднимающимися выше бархатной зелени вокруг.

Берега каналов в основном обрамлены посадками - сейчас это уже могучие деревья, зачастую склоняющиеся к воде, задумчивые, тихие, непомерно печальные в своей заброшенности.

Над каналами перекидываются мостики. Деревянные, железные, свежепочиненные и давно заброшенные, разные. Здорово смотреть на каналы с середины какого-нибудь такого мосточка, наблюдая, как уходит вдаль лента темной воды, как огибают ее сверху полукольца мостиков, как с двух сторон льнут к ней зеленые берега и где-то там, вдалеке она сливается со своей сестрой после долгой разлуки.

В центре Вышнего Волочка был парк детских атракционов. Ничего не помню, кроме карусели, которую очень любила, но не могла долго кататься, потому что кружилась голова. Кресла на длинных цепях, и это, любимое всеми детьми, чувство захватывающего тебя восторга от парения в воздухе, кажется над кронами самих деревьев, высоко-высоко, откуда видны и бликующая на солнце вода в каналах и маленькие люди где-то там внизу, и ощущение, что ты вот-вот дотронешься протянутой рукой до этих огромных церковных куполов.

Помню красивое двухэтажное здание, путевой дворец Екатерины, в котором она останавливалась чтобы переночевать, когда ездила на лошадях из Петербурга в Москву. В советские дни там было уже невесть что, но все помнили, для кого это было построено.

До сих пор в самом центре города стоят торговые ряды. Почти такие же, как в Питере, только скромнее. Тоже два комплекса, с арочными сводами и лавками/магазинами. Один из них функционирует до сих пор, другой потихоньку разваливается.

До сих пор во всем городе, как в центре, так и на окраинах можно встретить дома построенные в прошлые века. И еще деревянные, и уже кирпичные. В разных стилях, в разной степени заброшенности.

Но даже сейчас, неухоженный, и смиренно ждущий часа, когда его наконец-то причешут, я вижу не сыплющуюся с фасадов краску и раздолбанный асфальт, а ту давнюю картинку — хорошенький, зеленый, ухоженный городок, город-праздник, город-приключение, город- воскресение, в 30 минутах езды от обычной жизни.