Премьера оперы Лакме в Мариинском театре

ЛАКМЕ В МЕГАПОЛИСЕ

На Новой сцене Мариинского театра с успехом прошла полная сценическая версия оперы Лео Делиба «Лакме», редкая гостья в оперных театрах нашей страны. Особенность этой постановки в том, что она осуществлена совместно – нет, не с Метрополитен Оперой и не с Ла Скала, а с Красноярским государственным театром оперы и балета имени Д.А. Хворостовского. Даже не припомню другого случая, когда бы Мариинка делала совместные постановки с региональными театрами. Но лиха беда начало. Режиссер-постановщик мариинской «Лакме» - Сергей Новиков, он же автор красноярского спектакля, премьера которого состоялась в предыдущем сезоне.

Опера «Лакме» по либретто Эдмонда Године и Филиппа Жиля, основанного как обычно считается, на романе «Бракосочетание Лоти» Пьера Лоти, но на самом деле имеющим с ним лишь отдаленные совпадения, была впервые представлена публике 14 апреля 1883 года в парижском театре «Опера комик», где с момента премьеры прошла уже более двух тысяч раз. Однако в других странах «Лакме» ставится от случая к случаю, главным образом, когда появляется выдающееся сопрано на партию Лакме. Среди исполнительниц этой партии были такие выдающиеся певицы, как Аделина Патти, Марчелла Зембрих, Луиза Тетраццини, Амелита Галли-Курчи и Лили Понс. А стансы Никаланты, жреца Брахмы и отца Лакме, неоднократно исполнял Федор Шаляпин.
 
История, рассказанная в оригинальной версии оперы, произошла в ХIX веке в Индии, где, как известно, правила Англия. Верховный жрец Никаланта (Магеррам Гусейнов) в священном саду, где стоит индусский храм, провозглашает волю богов: надо бороться против ненавистных поработителей Индии. Из храма (издалека за сценой) доносится пение его дочери Лакме (Ольга Пудова), которая обращается к богам с молитвой, чтобы они помогли Никаланте. В священный сад заходят два английских офицера Джеральд  (Борис Степанов) и Фредрик (Егор Чубаков) с подругами  - дочерью губернатора Элен (Кира Логинова) и Роуз (Ирина Матаева) и гувернанткой Мисс Бентсон (Лидия Бобохина), а место это особое, и иноверцам в нем появляться нельзя. Возвратившаяся Лакме (Ольга Пудова) предупреждает офицера Ее Величества королевы Виктории, что если его застанут здесь индусы, он будет убит, и Джеральд нехотя, потому что между ним и Лакме вспыхнула искра страсти, но покидает сад. Никаланта с приверженцами разгневан тем, что сад осквернен.

Во втором действии английские друзья в том же составе в праздничный день гуляют по базару. Никалата, переодетый нищим, требует, чтобы Лакме спела, таким образом он надеется привлечь внимание англичанина-наглеца и убить его.  Лакме поет знаменитую арию с колокольчиками и Джеральд, конечно, появляется и уверяет девушку, что готов на всё, лишь бы не оставлять ее. Никаланте удается ранить Джеральда кинжалом, но Лакме умудряется переправить его в потайное место и выхаживает его там. В третьем акте появившийся Фредрик призывает Джеральда отправиться в поход, тот, повинуясь долгу офицера, соглашается и отказывается выпить принесенный Лакме волшебный напиток, который бы сделал их навсегда преданными друг другу. Лакме в отчаянии выпивает нектар ядовитых цветов. Джеральд готов выпить напиток, но уже поздно: обуреваемый чувством мести вбегает Никаланта и заносит над ним кинжал. Лакме, собрав последние силы, бросается между возлюбленным и отцом.
 
В режиссерской версии Сергея Новикова действие происходит в индуистском храме в современном мегаполисе, который на видео, занявшем весь громаднейший задник Новой сцены, очень похож на Нью-Йорк (художник по видео – Дмитрий Иванченко). Вместо священного сада - зеленый островок в огромном городе, очевидно, нью-йоркский Центральный парк. Индусский культурный центр мозолит глаза городским властям и бизнесменам, которые давно положили глаз на лакомый кусок земли в центре мегаполиса.

В отсутствие Никаланты в его дом из любопытства проникает англичанин Джеральд с компанией (те же имена, что и в оригинальной версии либретто, но молодые люди не британские офицеры, а «мальчики-мажоры»), и начинают трогать священные для индусов предметы, например, украшения на статуе богини Дурги, не зная, что это является кощунством, которого не простит ни один индус. Джеральда застает вернувшаяся домой Лакме и сначала гонит его прочь, но потом не может устоять против обаяния молодого человека. Никаланта, обнаружив следы оскорбителя, клянется разыскать его и наказать, но Джеральду удается скрыться.

Далее – почти как в оригинале, только Лакме спрятала раненного Никалантой Джеральда внутри огромного постамента статуи трехголового слона – индуистского бога Ганеши. Подъехавшая техника вот-вот начнет сносить дом индусского брамина, Лакме понимает, что Джеральд во всем этом как-то замешан, и от отчаяния проглатывает семена ядовитого растения. Джеральд, видя это, собирается выпить вместе с возлюбленной священную воду, но это уже не может спасти Лакме от смерти. Появившийся Никаланта хочет довершить начатое, но дочь запрещает ему угрожать Джеральду – после обряда его жизнь под охраной богов.

Сергей Новиков весьма деликатно приблизил сюжет оперы к современным реалиям, но я не уверена, что спектакль от этого особо выиграл, хотя и не проиграл: то же противостояние культур, та же власть силы.
 
Обо всём этом пронзительно «говорит» очень удачно использованная в декорациях спектакля (художник-постановщик, художник по костюмам Мария Высотская) уничтоженная картина Василия Верещагина «Казнь из пушек в Британской Индии». Дело в том, что британские колонизаторы столкнулись со спокойной готовностью индусов умирать, поскольку смерть за религиозные идеалы обещала перерождение в более высокой касте. Тогда и была изобретена казнь, получившая название «Дьявольский ветер»: индуса привязывали к жерлу пушки, вылетавшее ядро разрывало его на части, а части эти разлетались на разные расстояния. Разумеется, хоронили казненных всех вместе, без разбора. А индусу высокой касты при необходимости даже в быту коснуться собрата низшей приходилось, чтобы сохранить себе возможность спастись, омываться и приносить жертвы без конца. А тут могло случиться, что голова брамина ляжет на вечный покой с частями тела парии (парии – одна из самых бесправных неприкасаемых каст в Индии).

Написанная в 1884 году, через год после парижской премьер ы «Лакме», картина Верещагина стала «информационной бомбой». Его обвиняли в клевете на высоконравственных английских военных. Художника спасло то, что быстро нашлись очевидцы и свидетельства этой экзекуции. Тогда англичане выкупили картину якобы в американскую частную коллекцию и уничтожили её. Во всяком случае, уже более ста лет эту картину никто не видел и в каталогах коллекций не заявлял.

Так вот, в день праздника богини Дурги Никаланта вывешивает на фасаде своего центра восстановленные фрагменты этой картины.

Если у либреттистов Делиба показана вседозволенность хозяйничавших в Индии англичан, то в версии Новикова - вседозволенность власть и деньги имущих: в конце спектакля на красивом и реалистичном видео экскаватор начинает сносить индийский культурный центр, и контраст между маленьким (по сравнению с упирающимися в облака небоскребами) зданием этого центра и гигантами мегаполисной архитектуры - не просто разительный, а не оставляющий надежды на то, что сносимый культурный центр появится в этом городе в другом месте. Словом, история повторяется, а разные континенты и прошедшие века этому повторению не мешают.
 
Несмотря на напряженный и драматичный сюжет, музыка «Лакме» - поэтичная, изящная, сверкающая, услаждающая слух. Красочность музыки подчеркивает и постановка: так, сцена базара – чрезвычайно многонаселенная и живая: каждый артист здесь делает что-нибудь: прохлаждается или рассматривает товар, или примеряет палантин, или прикидывает, у кого бы что незаметно украсть и т.п., плюс большое разнообразие и восточная цветастость костюмов и яркий «солнечный» свет, заливающий всё это буйство жизни (художник по свету – Руслан Майоров).
 
Великолепна большая балетная сюита (сцена) – яркие танцы с многочисленными участниками и замечательной парой солистов – Марией Чернявской и Аароном Осавой-Горовицем. Особенно впечатлил Осава-Горовиц – и великолепной техникой, и пластичностью, и легкостью исполнения, а исполнять ему было что: и пируэты, и прыжки, и другие балетные премудрости. Эта балетная сюита представлена в варианте полусценической версии «Лакме», которая увидела свет в Мариинском театре в 2021 году (хореограф – Александр Сергеев).

Лакме - ведущее сопрано в опере, а Джеральд – ведущий тенор, естественно, что у них есть любовные дуэты, причем, длинные и сложные. Но оба солиста со всеми сложностями успешно справлялись как в ариях, так и в дуэтах.

Восхитительно прозвучала баркаролла Лакме и Маллики («Цветочный дуэт» в первом акте), легкое сопрано Ольги Пудовой и меццо Екатерины Крапивиной сделали этот дуэт очень красочным.

Публика, конечно, ждала знаменитую арию Лакме с колокольчиками во втором акте, и певица вознаградила ожидание виртуозным исполнением. Пудова отлично владеет вокальной техникой и колоратуры звучат у нее прекрасно, но объема её голоса недостаточно для такого большого зала, как Новая сцена Мариинки.

Предсказуемо восхитительным оказался Маггерам Гусейнов в партии Никаланты – и красота тембра, и безупречная вокальная техника, и обаяние, и драматический дар артиста сделали его образ сильным и запоминающимся.

Оркестр под управлением великолепного Кристиана Кнаппа исполнял музыку Делиба с проникновенностью и отдачей и составлял прекрасный ансамбль с певцами.

Вроде все хорошо и даже отлично, однако мелкие несоответствия постановки деталям либретто явились не то чтобы ложкой дегтя, но ложкой чего-то другого. Например, где в мегаполисе могут оказаться лотосы, за которыми поплыли на лодке Лакме и Маллика? А в каком мегаполисе – хоть американском, хоть азиатском можно увидеть огромную вывеску на русском языке (в спектакле это надпись «Англетер» гигантскими буквами над последним этажом одного из небоскребов)?

В третьем акте Лакме говорит Джеральду, что их ждет «полный ручей». Что-то сомневаюсь, что им удастся найти этот ручей в мегаполисе а ля Нью-Йорк. Ну, и конечно, инвалидная коляска, на которой Никаланта появляется на базаре под видом нищего, и без которой теперь редко обходится какая-либо осовремененная оперная постановка. Прямо колясочная эпидемия! Это всё мелочи, конечно, хоть и считается, что в искусстве не бывает мелочей.