Черногория. Боки

         В Черногорию не едут, в Черногорию возвращаются. Мухин взял одну из привезенных раковин, нет, не стал подносить к уху. Да и зачем? И так из комнаты доносился записанный шелест прибоя, а в плетенке были рассыпаны морские камни. Мухин просто взял раковину в руки и ощутил энергию Ядранского моря.
        Впервые он с женой попал в Черногорию почти случайно, лет двадцать назад.  По соседству, в Сербии, организовывались его выставки, и Миряна, милая женщина, давняя знакомая, поселила Мухиных в Булярице, у художника Брилы, в уютном апартменте на берегу моря. 
        Побережье пустовало. В воздухе еще звучали отголоски прошлой войны. И у мужчин порой стояли слезы на глазах, поскольку в такой войне они ничего не могли сделать, защитить свои дома. Но, тем не менее, на вопросы Мухина, почему нет в продаже рыбы, местных оливок, изделий из керамики и вообще из чего бы то ни было, отвечали, мол, мы не рыбаки, не крестьяне, не ремесленники, мы – воины.
        День у Брилы, как и у всех остальных, начинался с рюмки лозовой (а иначе, как откроются глаза?) и чашки кофе. Оставив жену Добрину с полугодовалой дочкой Милицей, отправлялся по делам. То в придорожном кафе посидит с чашкой кофе, то в соседний Петровац заедет, с другом встретиться за рюмочкой ракии. В общем, дел хватало. Заодно и Мухиных развозил по всему побережью, от безлюдного Котора и Пераста, в котором встретилась лишь пара немцев с рюкзачками за плечами, до Старого Бара и берега Скадарского озера, поросшего соснами и каштанами со съедобными плодами. Миряна же развозила Мухиных по вернисажам местных художников со всей представительной публикой побережья, обильными речами и девочками в национальных платьицах, разносившими ракию и вранац. На яхте навестили местную акварельную знаменитость Саво Павловича в бухте Режевичи, отсидели в его ресторанчике на берегу, поедали морскую снедь и пели уныло-протяжные российские песни, глядя на заходящее солнце.
        У Брилы был безродный маленький песик Боки о трех ногах, точнее сказать, не у него, а при нем. Художник, или, по-черногорски – «уметник», просто его подкармливал чем придется. Весь день Боки бродил по поселку в поисках съестного, да слушал как его собрат, лабрадор, поскуливает в будке на цепи в огороде Брилы. Похолодало. Ветер с гор принес дожди, наполнившие водой пересохшую речушку за огородом. Боки прижимался к стене. Мухин накормил его сосисками и очень тихо, чтобы не видели хозяева, впустил в дом. Трудно описать выражение лица пёсика. Впервые его впустили. Но из коридора он не посмел войти в комнату, не хватило духу. Так и улегся у двери. Утром Мухин пошел к морю, Боки – за ним. Из улиц и переулков выныривали разномастные друзья, виляя хвостами, собралась целая стая, бегала по берегу, плескалась в воде. Отправились обратно. Так же, по одному все исчезали в своих переулках. Домой вернулись вдвоём.
        По воскресеньям отправлялись дружной компанией в монастырь Градишты в горах на службу. Впереди шествовал Боки. Службу вел единственный обитатель монах Павле с вытянутым иконным лицом.  Звон колоколов Боки приветствовал громким лаем.
- Кучи, кучи (домой, домой)!- кричал ему Брила. И Боки тут же прятался под скамейкой. Вся обширная паства человек из десяти после службы садилась на веранду, оплетенную виноградом. Пили ракию, кофе, обсуждали, очевидно, насущное. Боки ждал молча, сидя рядом с Мухиным.
        Как-то отправились с Брилой в пещеру в горах, где обещаны были летучие мыши. Путь начинался сразу за участком. Тропинка вскоре исчезла, перешла в уступы и выемки в отвесной скале. Брила комментировал по-сербски, за какой камень браться рукой, а куда вставлять ногу. На сей раз Мухин прекрасно его понимал. Кружилась голова. Но Боки весело на всех своих трех лапах бежал впереди. Отступать было некуда. Там, в пещере, Мухин увидел скопище летучих мышей, чудесный обзор на монастырь напротив, скривил физиономию, думая только о том, что придется еще возвращаться. На обратном пути, побелевший, он не смотрел вниз, на отвесные скалы, только на прыгающего впереди бесстрашного Боки. И в голове крутилось одно: «Завтра самолет полетит в Москву. Со мной ли?» Флакон валокордина и бутылка вранаца восстановили равновесие.
Следующим ранним утром Мухины погрузили вещи в машину. Рядом стоял Боки, в глазах которого проступали слезы. Он всё понял…
        Через несколько лет Мухин вновь вернулся в Черногорию. Спросил у Брилы о судьбе Боки, но тот так и не вспомнил, о ком шла речь.