Страж перекрёстка

  Дядя Лёня был невысокого роста человек лет 60 с высоким лбом и такими чертами лица, а также манерой разговора, что походил на какого-нибудь сказочного Старичка-Лесовичка. (Походка и стиль одежды у него тоже были соответствующие.)


   Обычно или человек красит место, или наоборот – он думает, что место красит его. Здесь же ничто никого не красило; и человек был с виду самый неприглядный, и место, прямо сказать – «отстойное».

   На пустыре, между несколькими дорожными развязками с трёх сторон и полем, заваленным кучами строительного мусора, стоял кирпичный дом. С дорог летела пыль и всякие отбросы, кучи мусора зарастали полынью, крапивой и кустарниками, что было удобно для цыган, которые прятали там всякие свои «закладки»…

   Дом не был жилым, окон в нём не имелось, а внутри располагался цех с металлообрабатывающими станками Всё это оборудование было разукомплектовано, давно не работало и электричество сюда подведено не было.
   К дому было пристроено несколько железных самодельных контейнеров и других складских помещений. Ещё была просторная собачья будка. Дядя Лёня был здесь сторожем.
   Не работал, а именно был. Лишь ненадолго и очень редко он отлучался в свою квартиру или на дачу, но жил именно здесь, в этом стрёмном месте.


   Жильё, однако, здесь было уж вовсе, даже для этой книги, необычным...

   Днём престарелый милицейский пенсионер сидел на стуле у стенки основного здания, а ночевал в собачьей будке, вытесняя крупную немецкую овчарку Найду. В сильные же морозы залезал в колодец теплоцентрали, что проходила в 15 метрах южнее…

   Василий стремился к лучшему, пытаясь создать (с переменным успехом) это лучшее своими руками…

   Дядя Лёня же вполне довольствовался тем, что есть, хотя и не был счастлив (если судить по его разговорам).

   На деле же, когда дядя Лёня в 20-градусный мороз, лежал под засаленной шинелью в собачьей конуре – радовался тому, что у него есть облезлая перчатка из кожезаменителя. Можно ведь поджечь её и вскипятить кружку воды для чая. Пофиг, что от копоти лицо станет чёрным как у эфиопа, но зато не придётся вылезать на холод и искать сухих дров…
   В подобние моменты глаза дяди Лёни светились таким счастьем, что если оказывался при том Вася, он почти завидовал старику…


   В таком возрасте, в каком был дядя Лёня, стыдно было бы не иметь успешного сына. Сын его имел квартиры в Киеве, Москве и Вильнюсе, и собирался ещё приобрести недвижимость в городе Варна. Отцу, конечно, своему он постоянно предлагал улучшить тем или иным способом жилищные условия… Но не понимал он того, что не место красит человека; и не человек – место. А просто у каждого человека – есть место именно своё.

   Где и красить никому ничего не надо, а можно просто жить.
   Далеко не всякому дано такое место отыскать, у некоторых и всей жизни не хватает. Дядя Лёня же своё место нашёл, хоть и оказалось оно изрядно загаженным.



   Сидя здесь, он каким-то образом всегда точно знал, что происходит в радиусе 10-15км. Кто у кого что украл, кто «сел», кто «освободился»; кто женился; у кого кто родился; кто с кем и из-за чего поругался, и т.д. и т.п.

   Какими-то невероятными путями сюда стекалась не только информация, но и огромное количество предметов; от пустяковых безделушек до редких безценных артефактов…


   Иной раз Вася, зайдя к соседу своему, видел, что тот пьёт портвейн, мадеру или даже марсалу каких-нибудь 80-х или 70-х годов прошлого века – достав бутылку из целого ящика. (Тогда предприимчивый эстет выменивал эти бутылки на водку в соотношении 1:1).

   Никто и никогда не уходил от этого старичка с пустыми руками, но количество интересных вещей у дяди Лёни не становилось меньше, совершенно не подчиняясь Закону сохранения массы вещества.


       *      *     *

   Когда-то очень давно, когда лес был не только на севере, но и везде кругом, можно сказать, был только Лес – в этом именно месте стояло капище.
   Люди, создававшие в древности подобные сооружения, это вам не нынешние барыги из «донстроев-мортонов-пиков» с ишачьими мозгами, они никогда и ничего не строили где попало. (Как и не давали «просто так» элементам местности названий).

   Люди те – видели землю насквозь не хуже современных геофизиков. И видели они, что здесь находится «перекрёсток» - пересечение глубинных разломов определённого свойства, давно перекрытых мощными толщами пластичных осадочных пород.
   Другой подобный «перекрёсток» находился в 17 километрах западнее, но этот – был немного посильнее и другого свойства.

   И приходили сюда со всей округи люди; и приносили они жертвы древним богам.
   На восток от этого капища и пошла потом деревня, первая дюжина домов которой уже теперь не существовала в реальности, а были эти дома в прошлом, примерно там, где и капище…

   Другие люди пришли сюда, принесли Учение Христа, и местные забросили капище, которое разрушилось, заросло и превратилось в небольшой холм. Потом и холм сравнялся с рельефом.
   Только по крапиве можно было сказать, что место необычное. Здесь она была в 1,5-2 раза выше и какого-то буровато-розоватого цвета.


   Но «древние боги», точнее сказать, духи этих мест – никуда не делись. Всеми забытые, пакостили они по мелкому прохожим, вымещая свою тоску и одиночество…

   В 20-м веке, при совхозе, здесь стоял сарай, где хранились грабли, лопаты, и прочий инвентарь; потом же, в 90-е, этот сарай приватизировали.


   Предприимчивые люди пришли сюда и построили кирпичное здание промышленного назначения, привезли и установили станки, начали организовывать производство.

   Жизнь здесь закипела. Но ненадолго.


   Местные духи, не будучи способны покинуть свой «перекрёсток» - начали здесь работать…
   Они напрочь перессорили всех учредителей, держателей и совладельцев этого, ещё не организованного, предприятия. Начались раздоры, ссоры, судебные иски, потом «наезды» с рукоприкладством и порчей оборудования…

   Это были серьёзные люди, обладавшие немалыми деньгами, опытом и административным ресурсом…
   Однако старые «хозяева перекрёстка» - разогнали их, как кухарка помойной тряпкой подбиравшихся к кастрюле котов.


   Но из этой компании один человек понравился «древним богам», и они его «взяли в оборот».

   Старый милиционер, капитан в отставке, по национальности литвин, вырос далеко отсюда в северных лесах. Он знал лес и животных любил – гораздо больше людей, о которых по своей ментовской практике составил мнение несколько однобокое.

   И сидел он здесь много лет; с одной стороны христианин, но с другой – язычник, волхв.

   Страж Перекрёстка Сумеречного Щита.


22-24.07.2019