Очаровательная Виктория - продолжение

   Утром, несмотря на раскаты грома, я совершал обычную пробежку по тротуарам. Когда возвращался обратно и подбежал к дому, реагирующему на мои стихи, - блеснула молния, и с оглушительным, как пушечный выстрел, раскатом грома упали первые капли дождя. Откуда-то нахлынула радость, переросшая в чувство огромного счастья. Оно росло и росло, пока не заполнило собой весь небосвод. Я высоко поднял руки. Меня охватил восторг, экстаз и неслыханная эйфория - казалось, что я взлетаю ввысь. Небо тянуло, звало...
    После этого случая, должно, осталась зарубка в мозге: иногда, также спонтанно, сказанное повторялось и наяву, и во сне, но в более слабой форме. И каждый раз, уподобившись рефлекторному автомату, я делал попытку взлететь - а во сне взлетал.
     Лишь одно смутило меня, когда весь промокший забежал в дом. Это эрекция, которая чуть не привела к поллюции наяву. Может, причина в первой весенней грозе - она творила чудеса?
    Я собрался поехать в свой НИИ,  сдать отчет за месяц, перебить командировочный лист, но тут зазвонил телефон. Методистка вчерашней заочной группы просила срочно зайти в  университет. И была очень рада, что застала меня дома.   
    Проблема оказалась простой и необычной, глупой и заумной – как часто бывает в жизни. Чем не демонстрация всеобщего закона действительности - единства и борьбы противоположностей. Но, пожалуй, тут я слегка «перегнул палку». Все было проще.
    Доцент начал экзамены по астрономии с того, что запустил в аудиторию сразу треть группы студентов-заочников. Те вытянули билеты и сели готовиться.
    Должно, экзаменатор заметил, какие одухотворенные лица у  партработников и других, сидящих перед ним. И, конечно,  вспомнил, как блестяще сдал  экзамен один из них, то есть я. И, как полагаю, устыдился своих сомнений относительно этой, видимо, весьма достойной группы, и раздал листочки с задачками. Но когда понял, что ошибся - задачки отменить уже не мог. А ситуация тупиковая. Ведь на консультации он дал понять, что задачек не будет. Прецедентов, подобных этому случаю, он не припомнил, и решил: меньшее из зол - это вызвать меня.   
    И вот, «незаметно» сидя сзади, я в течение нескольких часов решал задачки. Так мне и надо! Надо знать место и время, где и когда выпендриваться!
    Виктория снова дождалась меня. Даже проводила до моего НИИ. Похоже, моя новая знакомая «положила на меня глаз» с серьезными намерениями, так как считает себя неотразимой.
     Это так, но я в сомнении - слишком красива, притом, какой-то особенной красотой. Иногда мне казалось, что  я погружаюсь  в неё как в болото и растворяюсь без остатка. Без сомнения, прав поэт Семен Надсон, который в стихотворении «Дурнушка» сказал: «Красота – это страшная сила!».
    Женщину делает красивой одежда. Я оценивающе смотрю на Викторию: она и голая будет выглядеть как прекрасный цветок - как белая роза, например. Некстати припомнилось:  моя сестра сажает годовалого сына на горшок, приговаривая: - «Игоречек, как цветочек, у него есть горшочек». К чему бы это? Если Виктория цветок, то я вроде бы... Но даже лучшая в мире женщина - всего лишь женщина, не более.
     И не без тайного умысла, я предложил Виктории организовать небольшую экскурсию - прогуляться, проветрить мозги после экзамена. Такова, мол, традиция. Экскурсоводом предложил себя. Виктория согласилась. И вот мы оба в моей теплотехнической лаборатории. Лаборантки встретили мою спутницу настороженно. Кривили губы. Еле заметно качали головами - ну и ну... Они все были хорошенькие, но в меру.
     Юлия Федосеевна, свекровь моей сестры, моя вторая мама, наоборот - встретила нас очень ласково. Угощала всякой всячиной и вином домашнего изготовления, - в этом она прямо волшебница.    Она также сказала, что сегодняшняя моя подруга красивее всех предыдущих. Мол, такую, как она, в живьем давно не видела. Марк Кузьмич, ее муж, только хмыкнул. Он работает в типографии газеты «Уральский рабочий», и немногословен.
    В большой пятиместной комнате студенческого общежития физфака девушки встретили нас радостно. Когда я выставил на стол бутылки с вином и всякую снедь, девушки кинулись меня целовать. Хмурилась лишь одна, моя бывшая любовница. Мы с ней расстались. Я очень долго отсутствовал, и она встречалась с другим.
     Когда Виктория села рядом с ней, она вскочила и выбежала из комнаты. Собрав все поцелуи, я вышел вслед за беглянкой.  Она стояла в конце коридора, уткнувшись лицом в окно, её плечи  вздрагивали - она плакала. Насколько была права великая Фаина Раневская, повторившая Надсона, сказав:  красота - страшная сила!    А здесь ревность. Возможно, с оглядкой на прошлое - но она женщина. К тому же тоже мила и моложе «некоторых»... Я подошел и положил руки ей на плечи. Она рывком обернулась и уткнулась мне в грудь. Я обнял ее и поцелуем высушил слезы. Через несколько минут мы возвратились в комнату. Девушки уже накрывали стол. Чтобы не усугубить ситуацию, я отказался от приглашения - пожелал девушкам счастья, и мы с Викторией ушли.
     Сплошная невезуха. Никто не сказал: «Какая вы замечательная пара!» Надо найти кого-то бесстрастного. Точно! Есть такой эксперт! На лестничной площадке этажа я «тормознулся» около столика с телефоном и предложил Виктории на минутку присесть на один из стульев.
    Она мрачная. Ей не понравились смотрины, устроенные мной. Не понравилась сценка с моей бывшей подругой. «Даже ей, с ее внешностью и положением приходиться...». Это только подтверждает, что женский удел - чувства.
   Желая прервать предполагаемые мной её мысли, я показал на телефон и, в попытке успокоить, сказал:
- Вот на нем я повторял опыты Вольфа Мессинга по чтению мыслей. Уже знакомые тебе девушки держали в уме номер телефона знакомого или родственника. Я набирал задуманный  номер и передавал трубку девушке, где она слышала знакомый голос.
    Задумай номер знакомой. Условие одно. Ты должна действительно желать, чтобы я набрал номер правильно. И я наберу. Но от этого моего предложения Виктория отказалась – у неё не было настроения.
    Набираю номер своего друга Саши Розена. Он журналист, работает в «Строительной газете». Начал писать роман. Повезло - Саша дома. Только голос странный, но мне очень обрадовался. Просит зайти к нему. Говорит, что несколько раз звонил в город, где я был в командировке, но в гостинице меня ни разу не застал. Отвечаю, что сутками пропадал в цехе завода, где внедрял свое изобретение. Обещаю сейчас же зайти. Он живет почти рядом, по улице 8 Марта. Но Виктория отказалась сопровождать меня.
    Провожая к остановке автобуса, я рассказываю ей, какой Саша Розен талантливый журналист. Что его печатают и в центральных газетах. Аккуратист и очень порядочный. Как и я, не увлекается спиртным, все в меру. В отличие от меня, даже не курит. Ему чуть за тридцать, но он успешно отбивает атаки еврейской диаспоры города, которая хочет его женить. Даже отбил атаку хорошенькой евреечки, дочки очень обеспеченных родителей. За ней давали 30 тысяч рублей приданого – очень большая по тем временам сумма. Он бы мог, к примеру, к своей однокомнатной квартире прикупить еще с десяток двух или трехкомнатных кооперативных квартир. Но он очень любит блондинок, а среди евреек они большая редкость...
    Когда мы дождались автобуса, Виктория вдруг переменила решение и согласилась идти со мной к Саше. Моя аксиома, даже теория, утверждающая, что ревность опаснее гриппа, дала трещину. Только что Виктория заразилась флюидами ревности от моей бывшей любовницы, а теперь снова была как новенькая и улыбалась. Но то, что вскоре увидел, было нечто. Это был не прежний Саша. А обстановка в квартире? Такой бедлам...
    Скажу одно. В те дни я завершал свой труд по описанию процесса превращения живой клетки – в конкретного человека.   
Увиденное у Саши, я вставил как эпизод в фантастический рассказ, который вскоре дописал. Там возрожденная копия перехватывает инициативу и отстраняет от всех дел своего создателя и, кроме всего прочего, женится на невесте молодого ученого. (Кстати, невеста очень похожа на ту, от которой, в реальности, Саша Розен отказался). Обосновались они в квартире, подаренной родителями невесты к свадьбе.
    Друг молодого ученого, бывший в отъезде, не в курсе этих событий, но успевает прибыть к торжественной церемонии. После свадебного вечера, он возвращается к себе домой. Вдруг странный телефонный звонок от того, кто со стопроцентной вероятностью должен быть погружен в негу брачной ночи. Он просит друга явиться к нему, притом в его старую холостяцкую квартиру. И что видит тот, явившись туда? Его встречает не счастливый муж, а небритый и мрачный тип, утверждающий нелепость, что он и есть его настоящий друг.
    Таким же типом я увидел Сашу Розена в тот день, по сравнению с прежним, всегда элегантным. Такой беспорядок в его квартире я тоже увидел впервые. Везде пустые бутылки. Стол заставлен объедками – пельмени, перемешанные с квашеной капустой, полбанки маринованных огурцов, консервная банка с остатками черной икры, две бутылки с боржоми, почему-то даже не раскупоренные, и еще много чего. Посередине стола гордо стоит пузатая, наполовину пустая бутылка «Негро», с портретом симпатичного чернокожего мужчины. В кресле-качалке дрыхнет пьяный мужчина, как оказалось, писатель, автор романа «Королевский гамбит».
    Я был весьма удивлен, а Виктория живо заинтересовалась происходящим здесь. Когда ситуация прояснилась, затеяла уборку, начав со стола. Я с начала знакомства с ней был в недоумении, почему молоденькую Викторию с ангельским лицом назначили завучем средней школы. Пусть даже исполняющей обязанности. Думал, набивает цену, привирает. Но вскоре понял - это правда. Дураков в системе образования, в горОНО - нет. И недолго ждать, когда она станет завучем школы без всякого и.о. Только надо дать, кому следует, достоверную информацию о ее способностях. И разрешение будет. Я бы дал добро и за меньший талант.
    Дело вот в чем. Вскоре, после нашего прихода, зашли два Сашиных приятеля, затавренные для продолжения застольного мероприятия (по сочувствию Саше и негодованию действиями «некоторых»...). Надо было видеть, с какой энергией и менторским тоном крутого руководителя в голосе, Виктория выставила их обратно за порог. А заодно с ними и писателя, очухавшегося от ее голоса, сунув ему в руки бутылку «Негро» - должно, на опохмелку...
    Саша был ошарашен контрастом между внешностью и активными действиями моей спутницы. О себе  скромно промолчу. Хмель с Саши слетела вмиг. А Сашина беда, на которую слетелись все сочувствующие, заключалась в следующем.
    Он написал статью. Ее суть: в каком-то районе Свердловской области (если не запамятовал – Красноуфимском) некачественно построили коровники. Специальный корреспондент главной газеты страны «Правда», попросил разрешения перепечатать статью в своей газете. (Кстати, сын писателя Аркадия Гайдара). Разумеется, Саша согласился.  Но поставить свою подпись под статьей с новой «шапкой», то есть заглавием для «Правды» - отказался. Там было добавлено, что в области плохо с мясом, так как плохо строят...
     Саша сказал, что про мясо он не писал, и был уволен со «Строительной газеты» с волчьим билетом.
     Теперь он мог разгружать вагоны или устроиться на работу сторожем. Я успокоил его, сказав, что таскаю за собой в командировки персонального гитариста, устроив на должность старшего инженера. И почему бы мне не заиметь и собственного корреспондента. А Виктория нашла и сунула Саше в руку электрическую бритву.
    Вскоре, мы трое подъехали к центральному универмагу, и зашли в отдел одежды. Виктория повредила плащ, когда выталкивала гостей Саши. Здесь выбрала недешевый, вошедший в моду плащ «болонья». Свой плащ она без слов сунула вытянувшейся перед ней работнице отдела. Когда мы шли к выходу, Саша спросил негромко:
  - Что? Сегодня наступил коммунизм? Теперь все бесплатно? Забыл: в отделе торгующей за валюту, я видел замечательные кожаные печатки. Сертификатных денег, что у меня было, для оплаты не хватило…
    Я объяснил ему, что универмаг – «вотчина» отца Виктории. Ее обнова теперь его забота. Мне и Саше, если судить по его иронии,  сцена с переодеванием не понравилась. Но не нам судить Викторию. Она женщина, к тому же у нее нелегкий день. После экзаменов негативная энергия только накапливалась. Мы были свидетели, как темная сила - словно эмоциональная шаровая молния, набрала критическую массу и взорвалась, разметав гостей Саши. А сейчас видели внешнее обновление. Содержание и форма должны быть едины. К тому же, похоже, у Виктории частичное «раздвоение личности».
   Перед ней два молодых человека - высоких, стройных. Внешность обоих в норме. Спиртным не злоупотребляют. Похоже, каждый в своей профессии в меру талантлив. Но умом не блещут. Один, сдав вступительные экзамены сразу в два вуза и будучи принят, добровольно ушел на срочную службу, выбросив «псу под хвост» 4 года жизни. Второй, имея все виды на хороший карьерный рост, взбрыкнул и сел в лужу. А сейчас мечется в попытке высушить штаны. М-да, - есть о чем поразмыслить...
    Я, не вполне уверенный в точности прочтения мыслей Виктории по взглядам и мимике лица, чуть склонил голову к ее ушку и сказал, что хочу оградить Сашу от сочувствующих доброхотов, и он переночует у меня. Будем думать, как ему быть дальше. Если у нее будет желание, можем встретиться после сдачи ею очередного экзамена. Так у меня стало входить в привычку каждый вечер отправлять Викторию к родителям проведать дочку. Скоро стану монахом.
    Саша мой поступок не одобрил. Я тоже сожалел, кляня свою импульсивность. Когда задумался о мотивах поступка - они были противоречивы и взаимоисключали друг друга. Здесь и выражение лица работницы отдела одежды, и кое-что еще…
    Перед тем как досказать об этом дне, завершу сказ о Виктории. Она простила меня, когда я сказал, что приревновал к Саше. Но со мной происходило нечто странное. Меня тянуло к Виктории, но я не мог преступить грань в наших отношениях. Проще - склонить к сексу. Дело не в табу - она вскоре развелась с мужем. Я начал воспринимать ее как сестру. Смешно, но мы оба по гороскопу скорпионы и обучаемся на философа. Как два медведя в одной берлоге. Но она жаждала любви и счастья (а не питаться телом, предоставляя право любить лишь мужчине). Ведь женщины, обеспечивая продолжение рода людского, одновременно желают быть и счастливыми. Есть много примеров, когда это им удается.
    Печально было то, что «малопонятная сила», сдерживающая от интима с Викторией, отвращала меня от других женщин, заставляя хранить ей верность. Она была всем хороша – и внешне и многом другом, но чего-то не хватало. Какой-то искринки, что ли? Тогда я и занялся творчеством - дописал фантастический рассказ. Но выход из почти тупиковой ситуации нашел своеобразный.
    Перебрал в уме всех более-менее достойных знакомых мужчин, но только в своем НИИ обнаружил подходящего кандидата. Он вполне мог устроить Викторию. За потерей жены в автомобильной катастрофе, вскоре потерял и единственного девятилетнего сына. В игре, убегая от своего приятеля, он налетел на выезжающую со двора грузовую автомашину и ударился головой о борт. Водитель хотел отвезти в больницу, но мальчик убедил его, что с ним все в порядке. Тот отпустил мальчика, написав номер своей автомашины на его руке. А было кровоизлияние в мозг.
   Виктория изучила мое протеже и выдвинула условие – чтобы я помог возможному жениху написать кандидатскую диссертацию. Что-то вроде отступного от меня. После перевода этого товарища в нашу лабораторию, я отдал ему тему по уже внедренному изобретению. Она была очень серьезная, касалась непрерывной разливки стали. Виктория в дальнейшем помогала мне советами в отношениях с женщинами. В основном ругала, так как их стало много.
    .Когда после отъезда Виктории мы с Сашей остались вдвоем, я предложил вариант, как ему поступить. Обратиться в партийные органы и потребовать восстановить на работе, как несправедливо уволенного. Напирать на то, что его преследуют по национальному признаку - по 5 графе. Мол, если не восстановите на работе, то разрешите выезд в Израиль.
 - Меня не преследуют по национальности, - удивился Саша.
  - Пусть докажут! - ответил я.
    Саша чуток подумал и поехал обсудить мое предложение с представителями своей диаспоры. В то время уже шли разговоры о выезде в Израиль.  (Саше дали добро, но не сразу -  тогда я уже был на Колыме, где застрял по пути в Аляску).