У меня никогда не было хорошей обуви

А хотите историю, из жизни, моей.
Конечно, совершенно бесплатно.
К чему мне это.
Нет, ну да..
Хотя, мне без разницы.
Она называется, вот к примеру, —
«У меня не было никогда хорошей обуви».
Это было тогда.
Конец перестройки, дефицит продуктов, вещей.
И начало свободного рынка.
Я тогда учился в ПТУ.
Там учили худо-бедно, кормили завтрак-обед, бесплатно.
Давали стипендию еще, рублей пять или десять.
Выдавали вещи из склада, каждый год, в начале сентября: форменную одежду, пиджак с брюками, плащ на весну, ватник на зиму.
Кирзовые ботинки, тоже на каждый год.
Они были крепкими, из кирзы, со шнурками, подошва подбитая латунными гвоздиками.
Если их намазать гуталином, то их можно не отличить от обуви из натуральной кожи.
Я их и носил осенью и зимой, за неимением ничего лучшего из обувного ассортимента: кроссовок, ботинок, или сапожек.
Наступила весна, обувь все же стала промокать от весеннего снега и луж.
Несколько раз простудился и болел, наконец, пожаловался маме, о никудышной обуви на такой сезон.
Она тогда в месяц март, получила зарплату, конечно копеечную, учительскую, на которую особо не разгуляешься.
Плюсом я получил деньги от своей стипендии.
Часть денег, частично «стипуху» удерживала бухгалтерия и начальство. (об этом другой разговор, не сейчас)
То есть где-то рубля два или три, всего.
Но ничего, отдал их маме, — и вот.
— Завтра мы идем на базар, покупать тебе обувь.
Заявила она безапелляционно.
У меня выбора не было, поэтому утром мы пошли на базар.
Базар, или рынок, раньше в 90-ых, он не был таким как сейчас: с торговыми центрами, с магазинами, с бутиками.
Он был попроще, гораздо проще.
Торговые палатки, торговые точки из столиков, или просто ящики на снегу.
В тот момент наш рынок заняли южане, «даги» по моему, со своим привозным товаром: от одежды и разных вещей.
Ширпотреб называется.
Не, вьетнамцы придут потом, годом позже, закладывая торговые ряды из металла.
Нам нужна была обувь, сапожки или ботинки, которые не промокают.
— Эй, эй, сюда иди дарагой.
— Мэрэй, абувька, слюшай, по дешевка атдам
— Любой розмер, любой розмер, кажаный, натуральный мэх. Падхади близко, выбирый….
Мы обошли несколько раз те торговые точки, где нужно мерить обувь, стоя одной ногой на картонке.
Мать приценивалась, южане цокали языками, глядя на нее и огорченно на меня. Ведь я стоял рядом с ней, куда мне деваться. От всего, и от унижения тоже, от которого краснеют уши и лицо, несмотря на весенний мороз.
Это был типичный южанин.
Молодой лет двадцати-тридцати, смуглое лицо, немного небритый, с норковой шапкой формовкой, которая лихо сидела на его голове, придавая ему вид эдакого диковинного купца из Персии.
— Падхади, дарагай. Всё харашее, всё натуралька как есть.
Мать купилась на его комплименты, на цену и на обещание скидок, взамен…
Тут купец многозначительно пощелкал пальцами с золотыми колечками.
— Какой розмер? Что нраваться, выбирай.
Мать купила у него сапожки с «молнией», как положено.
Мне нравились другие, но они были дороже, на добрых десяток рублей.
Хотя и за эти сапожки, мать отдала треть зарплаты, со всеми скидками, обещаниями согласиться на ужин в ресторане, как нибудь.
Сапожки были очень красивыми на вид.
Я их проносил неделю. Всего, если не меньше.
Через дня два стала отклеиваться «кожа» с кожаной поверхности, покрываясь пузырями, безжалостно обнажая обычный желтоватый картон, даже не дермантин или кожзаменитель.
Через три, — отклеились подошвы, из какой-то дешевой пластмассы. Даже не «китайской», а из какой-то херни.
Клей «момент», и подклеивание подошв, мало помогали.
Сапожки от весенних луж и таяния снега, разваливались на глазах, превращаясь в нечто бесформенное и уродливое.
Мне надо было только протянуть до лета, там уже будет сухо и тепло, и можно ходить хоть в тапочках.
Что делать? Не жалиться ведь снова маме, у нее были свои проблемы, как не было снова и денег на новую обувь.
Хотя, она потом сходила на рынок, дабы устроить скандал и вернуть деньги, но того южанина давно уже след простыл.
И тогда я решился: после выкидывания в мусорку этих злосчастных сапожек, от ушедшего отчима, как бы в наследство, достались резиновые сапоги, черного цвета.
Они бесполезно хранились в кладовке.
Отрезал их ножницами по щиколотку, чуть выше.
Так и носил это самодельное изделие, до лета.
Представляя себе в уме, что они обычные туфли.
Хотя они выглядели как простецкие галоши.
Размер был великоват, приходилось одевать шерстяные носки. В тепле это всё потело и прело, на морозе скользило, как на коньках.
А летом я уже надел, родные кирзовые ботиночки.
Со шнурками, с латунными гвоздиками на подошве.