Месть Колобка

Над болотом собирался вечерний туман, ближний лес чуть проглядывал верхушками деревьев, освещёнными закатными лучами, птицы уже устроились на ночлег, и в тишине особенно тоскливо – безнадёжно звучали подвывания Лисы.

 Патрикеевна сидела на берегу, там, где заканчивался твёрдый край и начинались зыбуны, кочки, заполненные водой углубления. Недалеко, на кочке,  зелёным холмиком виднелась Лягушка, она , сочувственно квакая и перебирая лапками, слушала стенания страдалицы.

- И вот иду я по тропинке, никого не трогаю, ты же знаешь, я – девушка нежная, воздухом лесным дышу, цветочки нюхаю. Ветерок хвостик расчёсывает, причёску поправляет – лепота! Только что маникюр сделала, коготки подточила. Это мне одна мышка помогла! – чуть смутилась Патрикеевна, -   и тут навстречу - ОН, это изделие хлебобулочное, прямо так  кинулся, чуть с ног не сбил!

- Ква-кой ква-шмар! – всплеснула лапками Лягушка.

- Стой, кричит, я тебе сейчас песенку спою!
 
- Ну, я песенки слушать люблю,- продолжила рыжая меломанка, сама неплохое сопрано имею, села ровненько, как в жюри конкурса «Ты – супер!», слушаю. Только песня у него какая – то не очень….  Ну, я открыла рот, чтобы  его … ну, … поддержать, а он, булка недоделанная, решил, что я его во второй тур приглашаю!

Заторопился так, обрадовался, кричит, что у него уже вторая песенка готова, только декорации надо поменять, а, чтоб его лучше было слышно, прямо на мой носик запрыгнул! А сам, чтоб его дрожжи порвали на мелкие кусочки, на меня так ехидно посматривает, намекает, что эта песня посвящается моей изумительной внешности!


Я от неожиданности уже рот открыла, чтобы его … предупредить, чтобы не свалился, жалко ж начинающее дарование, а он как завопит:

«Ну, что ж ты страшная такая, ты такая страшная! Ты ненакрашенная страшная и накрашенная!»

- Ква, ква – Алексин, квАндрей квАлексин, - захлопала лапками собеседница.

 - Ох, как вспомню, дрожь по всему телу, слёзы из глаз! – Лиса высморкалась, вытерла слёзы хвостом и продолжила.

- А он, ничтожество переквашенное, спрыгнул на дорожку и покатился! А сам свою песенку горланит во весь лес: «Ты ненакрашенная страшная и накрашенная.»

Хотела догнать его, уже рот открыла, чтобы … попросить больше не петь, да ноги отказали, стою, как берёзонька плакучая, сдвинуться не могу!

- Ква – ивушка!

- Ну, да, ивушка! Только от потрясения отошла, навстречу – Заяц! Я уже обрадовалась, рот открыла, чтобы его … поприветствовать, а он, ушастое недоразумение, как запищит, будто курсы по вокалу закончил:
«Ты ненакрашенная страшная и накрашенная»!

- Ква, курсы, это у того, ква, - торый на Квота Базилио, ква, похож?

- Да уж не знаю, только и волк и медведь, тоже, как сдурели, это безобразие теперь исполняют! Покинула я  родной дом, где счастливо прожила свою невинную жизнь, вот, от стыда места себе найти не могу! Душа стонет!

И Патрикеевна завыла томно, обречённо, и чуточку кокетливо.

- Квартир свободных, ква, много, - Квакушка кивнула в сторону болотных кочек, - квартируй!

- Видно, доля моя такая, скрываться от насмешек на болоте! – обречённо согласилась Лиса.

Наступившую тишину нарушил припозднившийся шмель:

- «Ты ненакраш-ж-шенная страш-ж-шная и накраш-ж-шенная»!

Где - то далеко в тёмном лесу ему ответила кукушка: «Ну, что ж ты страшная такая? Ку-ку, ку-ку, ку-ку»!

- Ква, хит, однако, ква! – философски заметила Квакушка, и шёпотом, чтобы не обидеть новую соседку, пропела: «Ты нена-ква-крашенная страшная и на-ква-крашенная»!