стая крякв

Инвестиционный всплеск мира в форме воды бутилированной, не активизировал Россию, даже из святых источников выбранный.
Когда из онемевшего Санкт - Петербурга открыли квазиокно - главный канализационный коллектор в Европу, ликовали серые! А международный институт Пантон, наблюдая мировые течения, поддержал греев, назначив серый цветом года. И уточнил тон как свеже сломанный чугун, с зёрнами значило.

Серость толкает, угнетает, но не всегда. Когда в Неву, словно утка после выстрела Розенбаума, набок завалился троллейбус, пассажиров - ступорозных хищников, лёд лечил иглоукалыванием, шрамированием, целыми картинами на боди.

Переливание крови подрумянило воду, замёрзшие приняли на грудь, перекусили русалками, конями, копытами, с чугунной ограды моста "Анички". Трезубец не просили, потому что не традицию мясного рынка держит вилка.

После обильного полдника пассажиры могли застрять в трубе коллектора, гейзерами  абортировать внутренности. Не сумевшая вскрыть раковину с моллюском, подобрала вилы, и, проплывая таможню, в евророзетку три зубца вставила она.

Неудивительно, трансгрессировала нелегал вместо Балтики в Галию. Поплескалась в реке Сена с сеном и образом души - уткой на голове. Викторианское сумасшествие стряхнула. Чугун с гнезда не тёк. Держава сияла яйцом в синей Сене, словно в картине Моне.

Женщина - река, мужчина - берега. На берегу, за ограду трона с надписью Соломон, обожжённый держался. Викторией краснейшей в зелёных конусах торговал - ярко.

Обладательница вил на ягоду кивнула - мол, цифровой эквивалент?
Соло пару ел, горсткой зелёных листьев догнал, прикрыл глаза:
- Все атрибуты власти покупательницы за кат...

Катя и Пётр великие, пара Викторий, Соломон хитрый, за дефицит уток.

- Фу, - сажу с трона сдула, затёртое имя Саллах с Евфрата вернула. Картину на пока поставила, где бесформенная протоплазма космоса, только казавшаяся серой уткой, в фиолет нырнула, зелень головы ожившего селезня мелькнула, оставив всплеск.