Кормилица

Диск солнца коснулся горизонта, порозовел и, медленно бледнея, начал скрываться за ним. Его лучи золотистым веером рассыпались по крышам крестьянских изб, затем, искрясь, прощально пробежали по верхушкам верб, берёз и клёнов, украшающих улицы небольшой деревеньки. Летний знойный день, наполненный изнуряющим трудом людей и природы, уступал место ночной прохладе и отдыху. Цветы, прятавшиеся от жёстких лучей, склонив голову, теперь ожили, приподнялись; воздух был насыщен густым ароматом мяты. Скрип колодезного журавля - кто-то спешил пополнить запасы воды и напоить скот, да ленивые, только по обязанности, голоса собак напоминали, что завершается очередной рабочий день. 

Стадо разномастных коров, возвращаясь с пастбища, медленно брело по улице, заполнив её. Дорожная пыль, взбитая копытами животных, серой пеленой висела над стадом, сопровождая его. По ходу движения коровы поочерёдно, одна за другой, покидали его. Сытые, переполненные молоком и разомлевшие от летней жары они с желанием спешили к своим хозяйкам и уютным сараям.

Вот одна из них - бурой масти, с короткими аккуратными рогами и красивым осветлённым окрасом на лбу, замотав от удовольствия головой, перешла на ускоренный ход, вперевалку выбрасывая ноги.

- Увидела хозяйку, торопится, - не преминул отметить пастух Красавин Пётр, привыкший разговаривать и сам с собой, и с животными, как с людьми. - Молодец! Ждут уже тебя.

Струговец Матрёна давно приметила свою Бурёнку, идущую в стаде, и с нетерпением ожидала её, чтобы пообщаться с любимицей и излить ей свои женские чувства. Скромно одетая в простое ситцевое платье с ромашками по его полю да накинутый на голову платок, укрывший пушистые длинные волосы, уложенные сзади в кокон, она с умилением смотрела на спешащую к ней Бурёнку. Будучи сиротой, Матрёна ещё в детстве, через бедность и голод большой семьи родителей, хорошо осознала особое значение коровы для выживания детей, считая её с тех пор главной  кормилицей семьи. Сейчас же, будучи матерью шестерых детей, она тем более с особой теплотой относилась к корове, как в народе говорят: «Души не чаяла», часто вслух размышляя:

- Всю семью кормит: и молоко, и творог, и сметана, да и простокваша хороша. А без сыворотки молочной, как испечёшь настоящий, пышный и духмяный каравай? С Бурёнкой всё в семье имеется, а без неё, что делать?
- Как малое дитя бежит к тебе, - удивлялась соседка, наблюдая за возвращением Бурёнки из стада домой.
- Кормилица! Она и есть член семьи, - соглашалась хозяйка. – Корова – основа домашнего хозяйства, с ней не пропадёшь, а без неё горя хлебнёшь.
- Правильно говоришь, - поддержала подошедшая Прасковья. – Пример, Сорокины – семеро детей в войну было, а немцы, уходя, увели коровёнку, вот двое ребятишек в зиму и померли.

Соседка, соглашаясь, закивала головой, увидев же свою Рябушку, подошедшую к дому, поспешила к ней.

- Матрёна, не обессудь, что бежит твоя корова, я хорошо пас, старался, - поспешил пояснить добропорядочный Красавин, опасаясь, что та сделает вывод, как  будто корова голодная.
- Спасибо, Пётр! Я вижу, вымя-то полное, бьёт по ногам. Она всегда ко мне спешит.
- Хорошая у тебя коровка! От стада не отбивается и пастись старается прилежно, - похвалил Красавин. – Вот у Нюры Николаевой корова… Змея змеёй, так и норовит в колхозный люпин залезть, да потраву учинить, - с удовольствием делился словоохотливый пастух.
- Спасибо на добром слове, - поблагодарила Струговец и, на всякий случай, перекрестила Бурёнку, доверчиво уткнувшую свою большую голову в грудь хозяйки.
- Жарко сегодня было, да и слепни заедали скот, вот и зашла она в густые заросли, а обратно чуть вышла, всё вперёд норовила идти, - поделился Пётр.
- Да, это её недостаток с малолетства, задним ходом не может идти, привыкла только вперёд двигаться или разворачивается.

Корова чувствовала особое отношение хозяйки к ней, её заботу, ласку и отвечала тем же, доверчиво распахнув глаза. Матрёна, нежно оглаживая бока и почёсывая ей голову, любила смотреть в них. Её большие и прозрачные глаза, как лесные озёра, излучали сложные чувства, но она ощущала их тепло. В их глубине, как по небу, плыли облака, и отражался облик хозяйки. В периоды невзгод и переживаний Матрёны, когда её глаза были наполнены слезами, корова, как человек, опустив голову, тяжело вздыхала рядом, сожалея, что ничем не может помочь.
Любимым лакомством Бурёнки была краюха черного хлеба, посыпанная крупной солью. Жарко дыша, она широкими влажными губами касалась хозяйки, а шершавым языком нежно лизала ей руки, пахнущие хлебом, и тянулась к лицу. Её большие ноздри чутко ловили аромат долгожданного угощения. Краюха хлеба мгновенно пропадала в бездонном рту, а Бурёнка, удовлетворённо вздыхая, хитровато и с надеждой смотрела на Матрёну.

- Проходи уж, - ласково похлопывая ладонью, приглашала довольная хозяйка, - в кормушке для тебя сочной травки, да клевера приготовила.

Бурёнка величественно, как и подобает главному представителю подворья, напрямую проследовала к сараю. Бравый красавец петух, гордо хороводивший курами, возомнил себя важной персоной и основным главарём двора.  Он был прекрасен, как гусар, напоказ воинственно выставив шпоры. Не желая терять авторитет перед подопечными, распушив перья, он важно приподнялся, вытянул шею и нагло встал на пути коровы. Та, даже глазом не моргнув, грузно шлёпала по кратчайшему маршруту и не думала его менять. Петух, испуганно прокукарекав, теряя перья, еле успел выскочить из-под её копыт.

- Не лезь под ноги, зазнайка, - сделала ему замечание хозяйка.
Услышав тяжёлую поступь копыт Бурёнки, входившей в сарай, в его углу за перегородкой радостно захрюкал поросёнок.
- Обрадовался, надоело в одиночестве время  коротать, - пообщалась и с ним Матрёна.

Ей особенно нравилось доить свою любимицу. Приняв очередную порцию хлеба с солью и пережёвывая жвачку, та спокойно стояла на месте, периодически оборачиваясь и благодарно посматривая. Парное молоко тугими струйками било в подойник. В этот момент, отгоняя оводов, она даже хвостом взмахивала осторожно, стараясь не задеть заботливую хозяйку. «Как человек, - умилялась Матрёна, нежно поглаживая любимицу, - всё понимает, только сказать ничего не может».

- Фёдор, хорошо бы вход в коридор со двора сделать, - ставя полное ведро молока, внезапно предложила жена. – Не придётся вокруг ходить, и скот кормить удобнее будет.
- А с этой дверью, что делать?
- Перенести на противоположную сторону коридора, а на её место поставить окно.
Фёдор, к удовольствию хозяйки, согласился, и теперь неширокий коридор имел естественное освещение и выход во двор, облегчив уход за коровой.

Её муж, тоже из бедной крестьянской семьи, где было  11 детей, уважительно относился к этим крупным добрым и полезным для людей животным. Даже лично пострадав, он не изменил к ним отношения. Ещё дороже стал Матрёне муж, когда узнала, что спасая животных, он готов был жертвовать собой.

Произошло это в период погрузки молодняка в кузов грузового автомобиля. Испуганные животные гуртом навалились на закрываемый задний борт, грозя рухнуть на землю, смяв друг друга.
- Фёдор, помоги! – испуганные крики погрузчиков, как по тревоге, подняли  плотничавшего у коровника Фёдора. Бросив топор, он мгновенно подставил себя под борт. Животные были спасены, но рука их спасителя не выдержала нагрузки – врач констатировал перелом...

Подошла страда сенокоса. Трава, набравшая силу и созревшая, зелёным цветастым покрывалом укрыла луга. Колеблемая жарким дыхание воздуха она искрилась в лучах солнца. А вокруг, в мире и согласии, во всю мощь старался природный оркестр: тонко жужжали пчёлы, басовито – шмели, стрекотали кузнечики.
В этот день Матрёна, зная, что вернётся домой поздно, поручила старшему сыну Николаю встретить Бурёнку.

После сенокоса, подходя к дому, Струговцы услышали шум и крики Николая: «Бурёнка, выходи!», а затем увидели сына, ухватившего корову за хвост и тянущего её из коридора.
- Что случилось?
- Забыл дверь коридора закрыть, вот она и зашла, - объяснял Николай.
- Ко мне она шла. Не встретила я её, вот она и пришла сама, - сделала вывод Матрёна.
- Хлеб весь съела и соль из солонки, - дрожащим голосом добавил сын.
- Бурёнка! Иди ко мне, - попыталась уговорить хозяйка.

Кормилица, услышав её голос, дёрнула головой вправо-влево, посыпалась посуда, загремело ведро, но дальше в небольшом коридоре идти было некуда, и она осталась на месте.
- В таком узком коридоре не развернётся она, - с сожалением заметил Фёдор.

На шум подошёл сосед Василий. Узнав в чём дело, он предложил:
- Давайте помогу. Пойдёт обратно, только надо помочь ей задние ноги переставлять. Тогда деваться будет некуда, начнёт и передние к ним двигать, вот и выведем обратно.

Все согласились с ним, появилась надежда. Василий, ухватившись за заднюю ногу коровы, потянул её на себя. Бурёнка, не поняв благих   намерений, да и действо Василия ей не понравилось, дёрнулась, резко взбрыкнув ногой.

- Вот холера! Так и убьёт ненароком, - озлившись, выругался сосед, не ожидавший такой реакции от  тихой коровы, и поспешил отойти в сторону, на всякий случай. – Брыкается хуже лошади, - как оправдываясь, проворчал он.

- Фёдор, надо выводить её вперёд, на улицу, - предложение жены было неожиданным.
- Но там, ведь, нет двери, стоит уже окно…
- Вытащи его и отбей доски, зашитые снизу.
Тот, задумчиво покряхтев, ничего не сказал и пошёл за инструментом.

Бурёнка скромно переступала с ноги на ногу и спокойно посматривала на хозяев, доверяя им и ожидая их решения.

Фёдор натужно сопел, но настойчиво выворачивал хорошо закреплённую раму окна, освобождая проход для общей любимицы и кормилицы их многодетной семьи.