Песни рода Прутковых о грибах. Часть 4

Продолжаю публикацию песен о грибах Владлена и Тимофея Прутковых.
Как уже упоминал, мне привелось стать обладателем семейного архива рода Прутковых, а именно той ветви, которая произрастает от Уара Козьмича - младшего сына действительного статского советника Козьмы Петровича Пруткова (1803-1863). Истории о создании песен составлены мною по текстам мемуаров и рассказам В.Т. Пруткова, комментарии - мои.

Содержание
1. Городские грибы.
2. Один сморчок.
3. Сморчковые шапочки.
4. Песня грибной дружбы.
5. Грибы впереди.
6. Билет на болет.



Городские грибы
В.Т. Прутков

В городах, где зимою не видно зари,
Где за крышами спрятана даль.
По весне, словно добрые духи земли,
Шампиньоны растут сквозь асфальт (1).
От того ль, что загадка какая-то есть
На газоне в колечке опят (2).
От того ль, что нельзя то, что собрано съесть (3),
Я люблю скромных шляпок наряд.
Городские грибы, городские грибы,
Вот опять я любуюсь строчком золотым (4).
Городские грибы, городские грибы
Навсегда завладели вы сердцем моим (5).

В час, когда фонари среди рыхлых ветвей
Над дорожками парка скользят,
Говорушки, глотая росистый елей (6),
Совершают старинный обряд.
Может, в городе вместе страдаем подчас,
Горькой гари вдыхая клубы.
Я срезал пестрецы (7) здесь три тысячи раз,
Представляя лесные грибы.
Городские грибы, городские грибы,
Вот опять я любуюсь строчком золотым (8).
Городские грибы, городские грибы
Навсегда завладели вы сердцем моим.

История стихотворения.
В конце июля 1981 года В.Т. Прутков по делам службы оказался в Томске, где должен был договориться с руководством Завода № 2 Комбината хлебопродуктов о поставке комбикормов в свой колхоз. На 31 июля выдался свободный день, который Владлен Тимофеевич решил потратить на грибную прогулку в Михайловской роще, что сохранила отчасти богатство прежней, росшей здесь до города тайги. Ранним утром, проходя по тропинке за Королёвским родником в сторону большой поляны близ берега Ушайки, стал он свидетелем природного чуда – солнечного затмения в лесу. Солнце уже взошло и желтовато светило избоку, сквозь березовые и сосновые стволы на опушке; и вдруг стало меркнуть, потемнели стволы, и пожухла листва на ветвях. Валуи под ногами потеряли свою яркость, и желтизна их стала переходить в грязно-коричневый оттенок. В разрыве крон, зашумевших от поднявшегося ветра, в темной синеве неба отчетливо проступили высокие серебристые облака и отдельные звезды. Все это так впечатлило грибную душу, так ярко показало зыбкость мира и самой тихой охоты, что образы грибов из памяти выступили с пугающей рельефностью, а городская среда придала им свой оттенок. Так в краткие минуты солнечного затмения сложились строки этой песни. Как говорил В. Т. Прутков, скользящий свет утреннего солнца в Михайловской роще он не раз припоминал, любуясь бегом фонарей за ветвями во время прогулок в вечерних парках разных городов.

Комментарий
1 – удивительна сила двукольцевого шампиньона Agaricus bitorquis, которую он являет в городских скверах; как нерпа  мордочкой проламывает намерзший лед в полынье, возвращаясь с охоты, так он крошит кусками подсохшую почву, прорастая из грибничных недр, в парках, скверах, на газонах; проламывает порой асфальт, приподнимает брусчатку, а то и целые тротуарные плиты!
2 – луговые опята Marasmius oreades, появляясь в июне, образуют хорошо заметные на стриженых газонах кольца;
3 – грибы жадно накапливают в своих телах загрязнители, особенно цветные и тяжелые металлы, чему способствует не только губчатая жадность плодовых тел, но многоярусная широкая паутина грибницы, впивающей почвенные соки. Оттого городские грибы на небольшом удалении от дорог и промышленных предприятий небезопасны для здоровья и служат скорее удовлетворению спортивного интереса грибников;
4 –  по весне, в конце апреля, когда грибник истомится желанием тихой охоты, но притом не имеет возможности выбраться за город, как приятно бывает пойти в лесопарк и обнаружить первые весенние грибы! Саркосцифы, урнулы, дрожалки… но мясистое тело строчка гигантского Gyromitra gigas особенно приятно обнаружить – вот воистину весеннее грибное золото;
5 – и как не завладеть, я вас спрашиваю, - ведь это чудо, найти в городе тот природный дар, который любит уединение чистой природы. Не передать всех чувств от находки городского гриба, но, помню я, как в один год более недели любовался зеленой сыроежкой Russula aeruginea по пути на работу – с утра от дома к метро, вечером – обратно. Любовался ее всходу и расцвету в тени жёлтых акаций и берез, любовался и ее гибелью в угасающей форме потемневшего, сморщенного, а потом заросшего светлой плесенью плодового тела;
6 – не удалось расспросить автора, какой гриб он имел ввиду: сначала не подумал об этом, а позже уже и не удалось. По опыту грибных городских наблюдений могу предположить, что имелась ввиду говорушка оранжевая Hygrophoropsis aurantiaca либо налиственная Clitocybe phyllophila, но слово «обряд» больше подходит к говорушке дымчато-серой Clitocybe nebularis, действительно охотно образующей мистические ряды, дуги и обширные кольца в лесах.
7 – трутовик чешуйчатый Cerioporus squamosus, иначе пестрец, да трутовик серно-желтый Laetiporus sulphureus, пожалуй, самые заметные и притом распространенные из городских грибов, что и понятно: где как не в городе трутовикам разгуляться на ослабших деревьях да парковых пнях.
8 – именно что любуюсь; это свойство характерное для горожан – любоваться тем, что сельский житель потребляет и, потребляя, с недоумением смотрит на восторгающихся рядовым продуктом горожан, принимая их по доброте своей за людей странных, достойных сочувствия из-за убожества их оскопленного городом практического ума; так и бывает, когда редкость становится объектом художественного восприятия и даже поклонения, непонятного селянам, смотрящим на природные богатства изнутри и вполне утилитарно.


Один сморчок
Т.У. Прутков

Грибами сладко веяло
Среди пыльцы берёз (1),
Поверила, поверила,
Что ты сморчки найдёшь.
Ты грезил медуницами (2),
Лукошко позабыв,
Грядущими жар-птицами
В яичках саркосциф (3).

Припев:

Один раз в год леса пылят (4),
Но круглый год грибы едят.
С весны до осени грибы
То одноцветны, то рябы
И так вкусны среди зимы!

Шумели реки белые
Среди твоих садов,
Тела искали спелые
Конических сморчков (5).
Трава сияла сахарным
Покровом лепестков,
Дарила только запахом
Георгьевских грибов (6).

Припев:

Один раз в год сады цветут,
Но круглый год грибы растут.
С весны до осени грибы
То одноцветны, то рябы;
И кое-где среди зимы (7)!

Шли луговой дорожкою
В заветные места,
С корзинкою и ложкою,
И подошли к кустам.
Найти сморчков немножко бы,
Увы, ты не нашел –
С одними синеножками (8)
Корзина и подол (9).

Припев:

Сморчков полно в лесах, степях (10),
В осинах, ивах и кустах (11).
Но ты найти один лишь смог
Невкусный розовый сморчок (12).
Один сморчок, один сморчок!
Один раз в год леса пылят,
Но круглый год грибы едят.
С весны до осени грибы
То одноцветны, то рябы
И так вкусны среди зимы!
Один раз в год сады цветут,
Но круглый год грибы растут.
С весны до осени грибы
То одноцветны, то рябы;
И кое-где среди зимы!

История стихотворения
Песня эта была написана в 1937 году Т.У. Прутковым по впечатлению от одной из историй, слышанных им в юности в имении родни...
Дальний родственник Прутковых по линии Семёновых Алексей Савельев жил в деревне Чернышовке, что близ села Гремячки и верстах в двадцати от Воейкова. Натурой он был поэтической, увлекающейся и ещё до революции удачно женился на хозяйственной девушке, крепко державшей и дом, и мужа. Однако в юности ухаживал за Глашей – девушкой, происходившей из дворни помещиков Семёновых и охочей до грибов. На Пасху, а она пришлась в тот год на первое мая, он после церкви, христосуясь, пригласил её вроде как на свидание, но под благовидным предлогом – собрать сморчков в известном ему месте (это, кстати, если судить по календарю Пасхалии, был 1910 год). Пошли в Дубок, как издавна назывался ближний лес среди пашни. Нашли грибов красненьких да мозговитых, стало быть, саркосциф и строчков. Но сморчков нет! На другой день уговорились сходить в старый барский сад, да-к там вовсе ничего не встретили, кроме грибного духа. Наконец среди светлой седмицы повел Алексей терпеливую Глашу в Мещёрской лощине по выпасам в сторону Тарасова леса. Сморчков опять же не нашли, зато набрели на лиловоногие подотавники. Тут с Глаши девичья истома и любопытство слетели, и начала она грибы ломать так, что не только корзину, но и подол набрала. Ползал за нею Алексей, грибы собирая, воодушевился и стал ей мужественность свою показывать. А та обидно посмеялась и розовым сморчком на деревне ославила, что вообще не по справедливости, ибо дважды благодаря парню домой приходила с весенними грибами. Дважды!

Комментарий.
1 – весенний дух многообразен, свежесть его изменчива; пробуждаются к росту и почвенные аскомицетные грибы, невидимые глазу, но дающие воздуху особый земляной дух , и по нему, этому духу, чувствуешь набухание природы и предвкушаешь находки весенних грибов;
2 – во время плодоношения сморчков и строчков как раз зацветает медуница Pulmonaria obscura;
3 – в это же время на глаза попадаются ярко-алые кружочки саркосциф, алой Sarcoscypha coccinea или, севернее, австрийской S. austriaca, неподражаемо выглядящие на сковородке или украшающих весенний салат;
4 – и то верно, что ветроопыляемые деревья и кустарники только весной, до распускания листьев, выбрасывают в воздух мириады пылинок;
5 – сморчок конический Morchella esculenta любит прогреваемые почвы, почему его можно найти на пожарищах, вырубках, осиновых опушках, но встречается он и в садах, особенно там, где перегнивает падалица (странно, что эта пара его там не нашла);
6 – в садах, особенно в запущенных, можно отыскать и рядовку майскую (майский гриб, георгиев, георгевский, георгиевский гриб) Calocybe gambosa, но она выходит позже сморчков, потому молодая пара только и могла почувствовать запах этого гриба, по-видимому, на месте нарастающей грибницы;
7 – в Средней полосе России зимой можно поискать разве что фламмулины бархастистоножновой Flammulina velutipes или стальниковой F. ononidis да вёшенок Pleurotus ostreatus etc., на стволах, выше снега, а в южных наших губерниях, особенно в Причерноморье, декабрь – вполне грибной месяц;
8 – по всей вероятности парень с девушкой гуляли по выпасным лугам, на богатой почве которых бывает весеннее поколение рядовки лиловоногой (синеножка, подотавник) Lepista saeva;
9 – синеножка чаще всего растёт кольцами, или фрагментами распавшихся колец – линиями, и если по осени бываешь морально готов к её обилию, то по весне напасть на богатое место рядовок – удача и неожиданность; неудивительно, что девушке пришлось избыток гриба собирать в подол;
10 – в лесах, понятно, и сморчки разные Morchella spp., и сморчковые шапочки Verpa bohemica бывают, а на степных участках – только сморчок степной M. steppicola;
11 – здесь, очевидно, отражён опыт автора о встречах сморчков в биотопах;
12 – сложно идентифицировать, какой гриб в данном случае упомянут; больше похоже на мокруху розовую Gomphidius roseus, но она осенью растет, да и встречается редко, значит была мало знакома крестьянам; возможно, речь идёт о весёлке Phallus impudicus с действительно морщинистой шляпкой, но та не розовая, хотя весёлку порой и называют сморчком вонючим (это согласуется с указанием в песне на дурной вкус розового сморчка); однако я склонен думать, что имелась ввиду хорошо всем знакомая, но сморщенная от старости волнушка розовая Lactarius torminosus, так как она может выделять неприятный млечный сок.


Сморчковые шапочки
Т.У. Прутков

Ты сегодня мне принёс
Не весенний медонос,
Не цветочки мать-и-мачехи (1)
Протянул мне гордо ты
Эти первые грибы,
Закружили меня запахи!

Припев:

Шапочки, шапочки (2)
Это привет ручейков (3).
Шапочки, шапочки –
Горка грибов (4).

Этот нежный колпачок (4),
Словно охристый сморчок,
Словно чудо из Богемии (5).
Мигом отблагодарю,
Приготовлю, отварю (6),
Будем кушать с наслаждением.

Припев.

Я не верю, что весной
Не растут грибы порой (7),
Нужно знать их предпочтения:
Меж берез и среди лип
Под осиной свежий гриб (8)
Наломай мне в дни весенние (9).

Припев.

История стихотворения
На первой декаде мая 1961 года Т.У. Прутков с оказией выбрался в город Скопин. Заодно зашел на центральный рынок, который по субботам открывался на Бугровке, и встретил там своего старого знакомого композитора Анатолия Новикова, жившего в Москве, но приехавшего в ту пору навестить родных и заняться покраской фасадов отчего дома. Разговорились, да так за разговором и доехали на телеге с покупками до дома Новиковых на углу Красноармейской и прежней Троицкой улиц. В доме с устатку приняли чуток, обсудили мировые события, как полагается, одобрили мирные инициативы патриотического фронта Лаоса и введение самоуправления в Танганьике, и, провозя на вилке масленок от тарелки до рта, не раз охотно изобразили первый американский суборбитальный полет, состоявшийся за два дня перед этим. Как вспоминал, В. Т. Прутков: «И тут смотрю, у Анатолия на столе разложена «Советская культура», декабрьский номер прошлого года, а там его статья про песню «Ландыши». Я ему и говорю, постукивая пальцем по заголовку,
– Толя, чего это ты майские цветы невзлюбил?
– Знаешь, Владлен, эта песенка… эстрадная, – он слегка скривился. – Надоела своей популярностью. Крутят почти везде. Мотив прилипчивый до оскомины, а мысли нет вообще. Никакого желания думать. Какое-то мелкобуржуазное, пошленькое восприятие жизни. Тьфу!
– Да, песенка легонькая . Но, может, молодежи и надо иногда что-нибудь такое поверхностное для развлечения . Песня однодневка... или одногодка.
– Ты что! Уже четвертый год распевают. Светлого мая приве-ет! – напел Анатолий. – Ты понимаешь, что молодежь надо заводить социальным содержанием. В каждой песне нужно отразить устои советской власти, иначе у нас будут не песни выходить, а диверсии… идеологические диверсии. – Анатолий начал возбуждаться и хмурить брови. – Тихон Николаевич (Т.Н. Хренников – председатель Союза композиторов СССР – Прим. А. С.) тоже так считает, а это, сам понимаешь, авторитет.
– Может ты и прав. Вон Сократ тоже говорил, что гибель государства начинается с перемен в игре на флейте, - заметил я примирительно.
– Конечно, прав! – воскликнул он и вскочил с рюмкой в руке и, наклонившись над столом, провозгласил. – за устои советской песни! И пусть завянут ландыши!
– За твои песни, Толя, – поддержал я и, выхватывая очередной масленок, ободрил. – за твои новые пластинки!
Анатолий однако не приободрился, а помрачнел – видно, с записью его песен не все было гладко. Не дал ему погрузиться в рабочие думы и предложил:
– А хочешь я прямо сейчас на мелодию «Ландышей» стихи напишу про сбор майских грибов? С идеей советской трудовой этики. Ударим из Скопина по фельцманову разгильдяйству! Шапками его закидаем!
– Ну-ка, попробуй, - смягчившись, согласился он. – Проветрюсь пока на дворе.
Буквально тут же возникли строки припева, а меньше чем в полчаса были записаны и строфы куплетов. Причем писал их тут же, карандашом на полях газеты. А потом спели, поговорили.
– Не пойму только, – наморщил лоб Анатолий. – Чего эти шапочки из Богемии? Это не на импортный хрусталь намек?
– Что ты, название у гриба по науке такое – шапочка богемская. А Богемия в Чехословакии. Мы с ними как раз сейчас особенно дружбу крепим. Три года как... Так что здесь отсылка к интернациональным связям в соцлагере.
– Ну-ну, – вроде согласился он, но наклонил набок голову. – Так-то песня неплоха вышла. Покажу друзьям в Москве. Кажись, получилось у тебя шапками богемскими Оскара (О.Б. Фельцмана – Прим. А. С.) закидать! – и резко, заразительно рассмеялся.
– Знаешь, я бы на твои стихи и сам песню написал. Что-нибудь запоминающееся и с советским духом.
– Как раз есть вариант. Стихотворение я назвал «Песня грибной дружбы». Возьмешься?
Словом, прочитал стихотворение. И записал на бумаге. Посидели еще, вспомнили молодость. У Новиковых и заночевал. А осенью пришло письмо от Анатолия в Воейково с нотами песни о грибном братстве. Но судьба у этой песни была прямо драматическая. Впрочем, это Вам, Саша, в другой раз расскажу».

Комментарий
1 – цветение мать-и-мачехи Tussilago farfara предшествует появлению сморчков и строчков и сопровождается пробуждением грибного мира, появлением алых, коралловых, оранжевых саркосциф и мрачных молодильных саркосом, словно раскиданных перепревшими сморщенными яблоками по ельникам нечистой силой;
2 – в конце апреля или начале мая вырастают одни из наиболее симпатичных аскомицетных грибов – шапочки. Ноздреватая их ножка, ломающаяся с тонким хрустом при заготовке, покрыта сверху шляпкой со свободными краями, что ясно отличает шапочку от сморчков. Коричневая с желтым оттенком шляпка эта изрыта складками у шапочки сморчковой Verpa bohemica либо сохраняет ровность, как ровной может быть утоптанная на тропе глина, у шапочки конической V. conica;
3 – и правда, в период плодоношения шапочек лесные и полевые ручьи полноводны, и берега их топки, и вообще природа пышет полноводьем, напитывая вселенную корней талыми водами;
4 – гриб этот невелик и по сборе впечатление производит не отдельными экземплярами а горками плодовых тел, впрочем, теряющих свою величину при варке;
5 – сморчковая шапочка также именуется богемской либо чешской по своему латинскому названию;
6 – сморчковые шапочки перед употреблением необходимо отваривать в течение минут двадцати. Получившийся бульон в пищу непригоден и выливается;
7 – оно, конечно, понятно, что не всякий год в своих местах те или иные грибы родятся, однако же молчание грибниц подвигает на поиск новых мест, порой весьма отдаленных4
8 – сморчковую шапочку можно встретить в сырых, усыпанных прошлогодними листьями лесах, обязательно рядом с липами, осинами или берёзами. Лес должен быть без дерна, но с разлагающимся листовым опадом, поскольку грибница шапочек по молодости питается сапротрофно, а затем устанавливает микоризу с деревьями. Нередко там ее можно найти, где гниение опада лучше идет – вдоль ручьёв, канав и ям с водой, например, по краям больших весенних луж в лесу. При этом коническая шапочка появляясь позже, еще сильнее жмется к воде, спасаясь от сухого воздуха, выходя иной раз даже на отмели лесных речушек и ручьев;
9 – и без ножа шапочки хорошо заготавливаются – ножка их хрупка; кода жа набредешь на стайку в несколько десятков небольших шапочек, то пальцами их, право, проще собирать, чем при помощи ножа;


Песня грибной дружбы
Т.У. Прутков

Дети разных народов,
Мы охотою тихой живём.
Даже в трудные годы
Мы добычу домой принесём (1).
В разных землях и странах
Мы выходим в путь рано (2),
Духом едины,
В руки корзины,
Все по грибы, друзья!

Припев:
Как бы ни был каждый новый гриб хорош,
Был хорош, был хорош,
Всех грибов в лесу не сыщешь, не возьмёшь,
Не возьмёшь, не возьмёшь.
Полных корзин
Пожелай другим –
Благодарим!
Всех грибов в лесу не сыщешь, не возьмёшь,
Не возьмёшь, не возьмёшь.

Помним лес, помним поле
И находки прекрасных грибов,
И степное раздолье (3)
С благодатью природных даров.
Всех свободных от лени,
Под древесные сени
Мы созываем
За урожаем:
Все по грибы, друзья!

Припев.

С молодыми сердцами
Мы к печальным народам идём,
И корзины приносим
Чтоб порадовать нашим трудом.
Снова мир насладится
Приношеньем грибницы,
Снова с корзиной,
Духом едины,
Все по грибы, друзья!

Припев.

История стихотворения
В сентябре 1961 года Т.У. Прутков получил от своего московского приятеля А. С. Новикова письмо, в котором тот сообщал, что 17 октября после торжественного концерта, посвященного открытию XXII съезда ЦК КПСС в Московском доме композиторов состоится праздничный ужин, на котором А. С. Новиков планирует представить коллегам песню на стихи В.Т. Пруткова. На те самые стихи, что были записаны для него летом того же года в доме Новиковых в Скопине на Рязанщине. И было бы хорошо передать для этого вечера грибных заготовок, чтобы песню приняли более доброжелательно. К письму были приложены ноты.
Этот уникальный шанс В.Т. Прутков не мог упустить. Он собрался в путь, собрав лучшие грибные припасы: соленых белых грибов 2 трехлитровых банки, подберезовиков и подосиновиков 3 трехлитровых банки, дубовиков, маринованных маслят, осенних опят и сосновых мокрух по пять литровых банок, а также прошлогодних отборных рыжиков десятилитровую бутыль (на грузди в тот год неурожай был). Добравшись до Москвы поездом 8 октября (как раз было предпоследнее воскресенье перед открытием съезда), нанял такси и перевез гостинцы на квартиру Новиковых, наказав хранить грибы в холодильнике или на балконе.
Позже А.С. Новиков рассказывал, что 17 октября праздничный ужин не состоялся, так как наиболее важные участники задержались на банкете во дворце Съездов, а грибы в Дом композиторов уже были привезены и там оставались до 29 октября, когда праздничный ужин все-таки был устроен (его приурочили к открытию в этот день перед Большим театром памятника одному из немецких поэтов, театралу, знатоку английской и античной драматургии). Песня о грибной дружбе понравилась композиторам, слушавшим ее под богатые грибные закуски, и даже была исполнена на бис. Однако вскоре многие из гостей почувствовали тошноту и томительное неудобство в животах, что вызвало даже один или два конфуза. Хуже всего было приглашенному на этот злосчастный вечер начинающему актеру исторической документалистики и участнику съезда В. В. Шульгину, который поначалу особенно налегал на рыжики, а позже занемог так сильно, что пришлось его уложить на софу, где он впал в бред и цитировал отрывки из каких-то монологов: «Боже, как это было гадко!.. Пулеметов по грибы… пулеметов мне хотелось… не удалось спасти… я принял отречение на трех четвертушках… на четырех… на десяти четвертушках!..» Думали, В. В. Шульгин умрет, но нет, промывание желудка помогло. Скандал вышел знатный, и про несчастную песню композиторы больше слышать не хотели. Так и не получилось у В. Т. Пруткова выйти в известные поэты-песенники, а жаль: хороших песен у него немало.
По итогу этой драматичной истории оно, конечно, понятно, что грибы в Доме композиторов почти две недели в тепле простояли и потому испортились, но и тлетворное влияние немецкой поэзии, полагаю, сказалось. Как немцу на Руси памятник ставят, так обязательно у кого-нибудь жди заворот кишок.

Комментарий:
1 – особенно в умеренном климате, когда сырое лето приводит к недороду, особенно хорошо родятся грибы, которым влага как раз полезна. Так, в правление Бориса Годунова на Руси во время годов без лета (1601-1603) монастырские летописцы отмечали изобилие грибов, которые высыпали посреди лета и притом много было грибов невиданных (очевидно с летней волной соединялась осенняя волна с непривычными рядовками, говорушками, гигрофорами и т.д.);
2 – это правило действует точно в различнейших странах, природных зонах, причем по многим соображениям;
3 – понятно, что на разных материках эту строчку нужно будет исполнять по-разному:
«И саванны раздолье» – в Африке;
«Помним буша раздолье» – в Австралии и на юге Африки;
«Диких прерий раздолье» – в Северной Америке;
«И пампасов раздолье» – в Южной Америке;
«Помним льянос раздолье» – на севере Южной Америки;
«Помним кампос раздолье», «И серрадо раздолье», «Каатинга раздолье» – в разных частях Бразилии.


Грибы впереди
В.Т. Прутков

Колышется дождь вдали пеленой,
Над лесом родным только ветер поёт.
Сегодня дожди прошли стороной (1),
Но завтра, быть может, грибницы прольёт.
Не надо печалиться, грибы впереди,
Грибы впереди, надейся и жди!

Тропинка в лесу запахла грибом (2),
Земля напиталась от плачущих дней (3).
Сегодня лишь сор в лукошке пустом,
А завтра, устанешь с корзинкой своей (4).
Не надо печалиться, грибы впереди,
Грибы впереди, надейся и жди.

Как в небе звезда, на шляпках роса (5),
Блестящих рядовок, маслят и опят
В подстилке встает, волнуясь, гряда,
Большую грибалку нам приметы сулят!
Не надо печалиться, грибы впереди,
Грибы впереди, надейся и жди.

История стихотворения
Как-то в середине августа вышли мы с В.Т. Прутковым по грибы в Сухороженский лес. Дождей тогда хороший не было, но утром пал слоистый туман, какой бывает над лугами и полянами в конце лета, и мы надеялись найти сколько-нибудь грибов, чтобы самое малое на хорошую сковородку хватило. Для хорошего грибника во всякое время года найдется грибное занятие, и в самое безгрибье порадуется он найденному, хотя бы и иссохшему плодовому телу. Когда же после летней засухи начинают идти предосенние дожди, а в утреннем воздухе появляется прохлада, грибник испытывает прилив воодушевления: он ждет грибной волны. Он забывает про обычные дела и бросается в те увлажненные леса, где должны идти грибы или уже идут. Слух опытного грибника до чрезвычайности тонок, яснее, чем кот ночную мышь в комнате, слышит он писк грибов, пробивающихся из своих землистых и лиственных норок в отдалённом лесу, не менее как за десять вёрст.
В этот раз лес нас совершенно не радовал. Даже на влажных обычно ивово-осиновых грядах, сухо похрустывала под ногами листва. Бросили мы этот лес вместе с его засохшими свинушками да валуями и полями перешли в колок под названием Большой бык – всё казалось, оттуда грибы не то пищат, не то мычат. Сушь безгрибная! Рядом лесок Малый Бык – порыскали тоже безуспешно. Дошли наконец до Комарятника – заповедной байрачной дубравы с небольшим ручейком. Там в низине, среди кустов лещины, напали наконец на стаю мясистых млечников – дубовых груздей. Где-то полторы корзины получилось. Не пожаришь, конечно, но с умом засолить можно.
Возвращались более удобным путём, ступая тяжело вдоль кукурузного поля, пока не вышли на шоссе. Устали и с трудом доволочили не столько корзины, сколько собственные ноги до дома на дальнем конце села.
Присели изможденно за чай и мало-помалу разговорились.
– Да, безгрибно, – сказал, словно крякнул, Владлен Тимофеефич.
– Безгрибно, – я устало кивнул, не сводя отрешенного взгляда со своей чашки.
– Был как-то в Комарятнике, вот также по сухоте, в августе. Ничего! С досады набрал скрипиц… замаялся потом их тащить. Да еще возьни с ними, ох! – он поднял взгляд к потолку, что, наверное, должно было означать большое количество работы при засолке скрипицы. – И вот помню, что тогда уже везде по округе шли дожди, а Воейково дожди, как специально, стороной обходили. Все как сейчас.
Я прихлебывал чай большими глотками и слушал – говорить не хотелось совершенно.
– Вот и сейчас так. За Доном все промочило – Долгое, Никольское. Под Чернавой в посадках белые пошли. Под Милославкой дорогу развезло – к хорошему лесу не проедешь, а у нас тишина.
Я всё также молча прихлебнул чай и кружку держал обеими руками около рта, будто она могла выскользнуть из пальцев, однако же пытался вежливо кивать. Тогда хозяин, как я теперь понимаю, решил меня приободрить и, сняв с гвоздя на стене гитару, сделал перебор:
– В тот раз написал песню. Вот послушай, – добро и настойчиво взглянул на меня Владлен Тимофеевич и запел.
Так я услышал эту песню и прочувствовал историю её появления собственными ногами и спиной. Настроение наше улучшилось, и под новый чайник закипела беседа о жизни нынешней и прошлой и будущей, и о грибах, которые ждут нас впереди.

Комментарий
1 – сущее испытание для грибника – видеть и слышать, как окрестности проливают августовские и сентябрьские дожди, а сухость грибниц в любимых лесах не оживляется небесной влагой;
2 – уже входя в лес, принюхиваешься: не пахнет ли грибом. И это верный признак, которым пренебрегают многие грибники. Особенно же приятно, проходя по лесной тропинке с разведкой, улавливать запах приближающегося грибного места;
3 – именно что не просто грибной дождь нужен, а несколько дождливых дней, чтобы грибницы пролило хорошенько и пробудило прохладой от жаркой засушливой спячки;
4 – такое нередко бывает при хорошем сборе: тяжела корзина, но все крепишься и наполняет с верхом так, что по пути из лесу чуть ли не из сустава руку выдирает драгоценная добыча; перемучаешься, пока донесешь. А ведь можно было удовольствоваться и меньшим. Тем более что всех грибов из лесу не вынес;
5 – в росистое утро сумрачная лесная опушка, богатая осенними грибами, становится похожей на звездное небо. Медленно идешь, высматривая лучшие грибы, а вокруг шляпки мерцают бликами наподобие созвездий.


Билет на болет
В.Т. Прутков

Белый гриб, поманил,
У лесника билет я купил (1),
Вот и долгожданный день настал.
Я в лесу средь груздей,
Их нарезаю скорей,
Лешего (2) вдруг голос прозвучал.

Припев:
– Предъявите билет!
Что я мог сказать в ответ.
Вот билет на болет (3),
Для груздя билета нет.

Вот в лесу я опять,
О чём ещё мне мечтать,
Полчища маслят передо мной (4).
Благодатный денёк,
Сел, устав, на пенёк,
Вдруг Яга (5) встаёт передо мной.

Припев.

Режу грозди опят (6),
Я в стороны бросаю взгляд,
Мне кошмары чудятся во тьме (7).
Вот бегу сам не свой (8),
Вдруг кикимора за мной
Свищет и кpичит из ступы мне (9).

Припев.

История стихотворения
– Был со мной такой казус, – сказал Владлен Тимофеевич, мерно взрыхляя землю в междурядьях луковой грядки, когда мы вышли на огород за его домом по утренней прохладе.
– Собирался я тогда за боровиками - они как раз должны были пойти. Затопил утром печь для сушки, заготовил зелень для засола, а сам поехал к лесу. Далековато, верст тридцать, под Мураевней, но лес богатый...
– Отчего же он богатый? – интересуюсь.
– Так там суборь. – он разогнулся, оперся на тяпку и пояснил. – Елки там, какие еще землевладельцем до революции посажены, сосны, зрелые, березы, дубы. Рельеф разнообразный, с оврагами. Хороший лес для разного гриба.
Я хотел кое-что уточнить про этот лес, но хозяин без перерыва продолжил:
– Поехал я, стало-ть, за боровиком. Только прошел до первых ёлок за березовой опушкой, а там груздей – масса необыкновенная, – он перехватил тяпку и протянул правую руку, словно хотел коснуться до этой массы, и продолжил. – Ну, думаю, пропадай белый гриб, стану набирать грузди.
– Много получилось?
– Набрал хорошо, пришлось ходить к машине ссыпать. Но особо много брать не стал, чтобы успеть засолить, а на завтра съездить все-таки за боровиками.
– И как на следующий день? – поддерживаю я разговор, а сам немного отхожу в сторону, так как утреннее солнце, выглядывая из-за дома, начинает бить в глаза.
– Вот послушай. На другой день ставлю машину у другой опушки, у молодого сосняка.
– Зачем же? – поднимаю бровь и хочу блеснуть знанием. – В молодых соснах маслята, мокрухи, рыжики, зеленушки…
– Конечно, – отмахивается Владлен Тимофеевич. – Через молодняк хотел в старый бор зайти. Это подальше будет, но чтобы опять груздями не соблазниться.
– Так. И как?
– Да вот, – виновато, в землю улыбнулся он. – Смотрю – маслят тьма. Попробовал резать – чистые, редко какой с червецой. Эх! Боровики то ли будут, то ли нет. Нарезал шесть корзин, забил весь багажник.
– Это ж сколько работы! – я почти воскликнул, представляя труд по маринованию маслят.
– Да, – Владлен Тимофеевич оперся на другую ногу. – больше половины тут же и раздал, пока по деревне ехал. Но потрудиться пришлось все равно. Хоть и не белые, но обильному грибу был досадливо рад.
– Неделю потом по грибы не выходил, но все ж не утерпел, туда же выбрался. Опять захожу на березовую опушку. Ба! Опёнок пошёл. Прямо свежими гроздьями на бревнах, пнях. Стал его резать, тем более в прошлом году его мало было – соскучился. А я еще когда на маслята соблазнился, подумал: не наказал бы лес-батюшка за то, что второй раз его обманываю. А тут уже по третьему разу обман.
– Как так обман, почему? – спросил я с недоумением, но как будто смутно догадываясь.
– Примета такая. Входишь в лес – мысленно попроси у него грибов, каких хочешь собрать. Он тогда охотнее места откроет. А тут вроде три раза белых просил, а на другие срывался.
– Ну да… Я слышал, что кто-то и молится лесу перед тем, как грибы собирать.
– Молится не молится, а попросить не зазорно. Это правильно. – он глянул на меня строго и продолжил. – и вот нарезаю опята. Вдруг резкий треск, шелест, как будто кто-то подпрыгнул и на меня ринулся. Такой резкий испуг и дикая мысль: леший!
Владлен Тимофеевич прикрыл глаза, словно воспоминание сильного страха доставило ему удовольствие. Я внимательно молчал.
– Слышу треск в сторону пошел. Между кустов вижу кабаньи спины мелькнули прочь. Вот, думаю, испугали друг друга! – он усмехнулся и раскрыл глаза, посмотрев на меня с веселой искоркой.
– Да, – понимающе киваю. – Кабан испугать может.
– И что интересно, вскоре написал я по этой истории песню «Билет на болет».
– Как так, – удивленно наклоняю голову. – Почему балет? Это ж известная песня – Корнелюк поет.
– Да не балет, а болет. Белый гриб это болет эдулис. Относится болетовым грибам. Их все на грибном диалекте болетами называют.
– А причём билет?
– Так на мелодию этой песни и написал, чтобы спеть можно было. А про билеты для сбора грибов мне N рассказывали. В Германии так давно уже. Хочешь собирать грибы – покупаешь лицензию.
– Зачем же для такого простого дела лицензию? – всё же не отойдя от удивления, снова спрашиваю я.
– Да уж строго и не помню. То ли для безопасности, то ли там думают, что грибники зверей объедают. Еще коров запретили бы за то, что саранчу объедают, – он сделал вид что сплюнул и зло закончил. – Немчура! Умозрительные законники.
– Немецкая метафизика, – весело подхватил я. – Европейцы так любят: обжирают планету, а лесных мышей жалеют.
Владлен Тимофеевич на это кивнул, но комментировать не стал, и я перевел разговор:
– А что за песня у Вас получилась?
– Так бери тяпку у сарая. Лук прополем, и спою.
Позже дома я познакомился с песней Владлена Тимофеевича, как обычно, под гитару.

Комментарий
1 – намек на лицензирование сбора грибов в Германии, о котором автор узнал от знакомых, приехавших из Ордруфа, что под Эрфуртом и рассказывавших о правилах сбора грибов на неметчине.
2 – кому как не лесному хозяину поинтересоваться этим, и вообще внезапный голос в лесу грибнику неприятен, ибо если не испугается, то почувствует приближение конкурентов;
3 – белые грибы как раз относятся к болетовым;
4 – захватывающее зрелище – обильная волна маслят, когда глаза разбегаются и невозможно нарезать одни без того чтобы одновременно не давить другие;
5 – неудивительно, так как Баба-Яга тоже известная охотница до грибов и лесная хозяйка;
6 – о! это приятно, подобно парикмахеру, хватаешь опята за чуб и чикаешь ножом или даже захваченными в лес ножницами по ножкам; быстро заполняется корзина, потом вторая, затем пакеты, припасенные в карманах, а если их нет, то снимаешь порой плащ или свитер, набивая их добычей и используя на манер узла;
7 – в полумраке нередко нечеткие картины в боковом зрении мозг вдруг дорисовывает каким-то образом из глубин подсознания, из тех уголков, где таятся фобии;
8 – потом становится стыдно, что так легко теряешь голову, забываешь и о приметах и о правилах ориентирования, а круженье по лесу с выходом почти на одно и то же место только нагоняет иррационального ужаса;
9 – чего только не померещится, когда в лесу на тебя страх нападает! Смотришь вперед, но ум в боковом зрении из каждого темного пятна зверя или лешего рисует. Вертишь головой – не видишь ничего страшного, а чудится, что оно есть. Позже уже страшных образов фантазии и не вспомнишь, а чувство страха долгими годами в памяти держится.