Чума

Никогда не привыкну к этому пронизывающему холоду. Моя врачебная практика спустя четверть века после тех событий ушла в другое русло, да и уехал я из столицы подальше на юг. Здесь, в Батисте, где горячий песок окатывают зеленоватые волны Западного моря, я могу не беспокоится, что холод вновь пронзит своей иглой затылок. Но во снах я иногда возвращаюсь в те времена.

Было начало октября 1777 года, когда меня, молодого врача, разбудил стук в дверь моей клиники. На пороге я встретил мистера Моргана Бекхэма в окружении Синих Мундиров. Капли дождя блестели в свете керосиновой лампы на его плаще и треуголке. Ватный парик набух от уличной влаги, а по небу ветер гнал низкие тучи. По его словам, мне нужно было срочно собираться и ехать с ним в одну из центральных больниц, где в конференц-зале при участии самого императора состоится консилиум. Тематика была мне неизвестна.

Из смутных слов Бекхэма по пути я узнал, что в районе Доков очередная вспышка некой болезни. Доктор Чарльз Спенсер предположил, что это завезённый из сельской местности карбункулёз. Я, как специалист по инфекционным заболеваниям, должен был присутствовать на том сборище, дабы, ознакомившись со всеми бумагами, высказать свою точку зрения. Но пока мимо проходили кварталы Старого Города с его характерными островерхими крышами и ромбовидным остеклением, я вкратце расскажу о том, кем был Морган Бекхэм для меня, города и империи.

Он был выходцем из древнего и именитого дворянского рода, к сожалению, сильно обедневшего из-за засухи. Переехав в Гент, тот, проявив некоторый предпринимательский талант, организовал фармацевтическую лабораторию, которая изготавливала вакцины от чёрной оспы, которая была бичом в империи и за рубежом. К нему начали стекаться со всех краёв света, дабы получить прививку от оспы. Бедняков он вакцинировал бесплатно, а с остальных взимал солидную плату, нажив хорошее состояние. А дальние родственные связи с именитыми семьями, в том числе правящей династией Кроули, позволили ему довольно быстро подняться по карьерной лестнице. С тех пор он активно занимался инспекцией больниц, госпиталей, частных и государственных клиник. Собственно, именно благодаря его положению в обществе, неутомимому запалу энергии и рыцарскому мужеству, город не потонул в трупах в первые же недели эпидемии.

На заседании высказывались самые разные предположения: Виман Хорст, глава имперской службы безопасности, утверждал, что это иностранная диверсия, несколько специалистов из Академии Наук вслед за Спенсером твердили про карбункулёз, поскольку случаи мора скота и их хозяев от этой страшной болезни уже были (химик Уильям Беккари ещё пару лет назад разработал особое сооружение для захоронения инфицированных животных, которое активно начали строить по всей империи); остальные же, как и я, просто отмалчивались.

Заседание прервалось спешной новостью о внезапной кончине лорда и леди Шоу в их имении близ шахтёрского городка Редвуд, где тоже была зафиксирована вспышка. Судя по всему, болезнь возникла или же была занесена извне где-то неделю-две назад. Посовещавшись с министрами, император приказал мне и ещё нескольким докторам явиться в имение Шоу и осмотреть их тела. Я же настоял на том, чтоб их перевезли в ближайший морг для проведения безопасного вскрытия. В страшной спешке мы выехали на поезде по ветке, что соединяла промзону южнее Старого Города и рудники Редвуда. Ехали прямо на грузовой платформе, открытой всем ветрам и проливному дождю. Стояла густая дымка, пахнущая углём, дровами и торфом, которыми активно топились камины и печи домов. Улицы, ускользающие под нами, заполонили хмурые солдаты в синих мундирах и мушкетами наперевес. Теперь на улицах хозяйничала Континентальная Армия.

Нас пригласили ожидать приезда тел в кабинет старшего врача. В нём нас угостили сладким чаем и крепким табаком. Я тогда робко оглядывал помещение. Тяжёлая дубовая мебель, резные панели и пыльные ковры нагнетали и без того мрачную атмосферу ужаса, нависшего над городом. Наконец, когда во двор въехало два катафалка, мы спустились в подвал, где расположился морг. Вы когда-нибудь ощущали этот холод? Холод веял от всего: от кирпичных стен, от мраморных столов, от гранитных плит пола, от покрытых селитрой, почти окаменевших деревянных перекрытий. Холод веял от трупов, белых покрывал и осунувшихся, скрюченных ледяной судорогой патологоанатомов. Накинув халат, натянув перчатки и фартук, напялив пахнущую спиртом марлевую повязку, я вошёл с остальными в секционную лабораторию.

Оглядев мертвецов, я понял, почему некоторые говорили про карбункулёз. Кожа была серой, лимфатические узлы воспалены, по всему телу были кровоточащие язвы. Но именно они посеяли во мне сомнения. Язвы не были похожи на карбункулы. Больше они напоминали открывшиеся бубоны. Чума... Сколько лет уже не слышали о ней? Последняя хорошо задокументированная эпидемия была несколько веков назад. Серая смерть, крысиная чума. Много у той пандемии было названий. Я спросил о ситуации с крысами в местах вспышек. Судя по всему, их было очень много. Настолько, что городские крысоловы не справлялись. Антисанитария и скученность жителей в трущобах закончили общее дело. Решив лишний раз не трогать тела, я приказал санитарам завернуть трупы вельмож в плотный брезент и срочно захоронить в запаянных металлических ящиках.

Спустя уже пару дней в городе поселился кошмар. Чума была крайне заразной, смертность превышала любые разумные пределы. На улицах хозяйничали доктора и санитары в защитных масках-противогазах и плотных комбинезонах; всюду страх и подозрение на грани паранойи. Каждый день, на каждой колокольне пел колокол по усопшим. Крысы в колыбелях, хмурые нацгвардейцы с мечами наперевес, расстрельные команды. За любой случайный чих или кашель могли убить на месте. Поезда с грудами тел регулярно выезжали за крепостную стену, где в огромных рвах их хоронили. Наконец, Великий Магистр разрешил кремировать чумных. Под крематории были переоборудованы несколько кирпичных и фарфоровых заводов. Суеверные люди связывали страшную болезнь с ведьмами и чёрной магией в целом. Рядом с кострами для сжигания заражённых вещей, пылали костры Инквизиции.

Я долго сидел в университетской библиотеке над древними книгами по медицине. Никто не знал, что делать с болезнью. Лечили симптомы, но это лишь ненадолго облегчало положение больных. Лекарство активно искали, но учёные только ходили вокруг да около. Из-за блокады, склады с хлебом пустовали. Тут и там вспыхивали голодные бунты. Солдаты без зазрения совести убивали их из мушкетов, протыкали штыками, бросали в обезумевшую толпу гранаты. А потом, в разгар очередного чумного бунта, начался страшный пожар. Прорвав кордон военных, бунтовщики прорвались в богатые районы вдоль реки Претори. Загорелось пару особняков и доходных домов. Пожарные бригады, и без того подкошенные эпидемией, не смогли вовремя приехать из-за баррикад и людских заторов. Пламя пожирало здание за зданием. Я тогда находился в здании Императорского Университета, помогал спасать в подвалах бесценные книги и рукописи. Вскоре пламя сплошной стеной подступило к кампусу. Многие бросались в реку, чтобы спастись от огня.

Выгорела большая часть города. Мы бродили по пепелищу, осматривая и оказывая первую помощь выжившим. Но от пожара оказалась своя польза. Количество трупов резко сократилось. Он дал передышку, благодаря которой лекарство было найдено. Однако полностью взять ситуацию под контроль удалось лишь с наступлением весны 1778 года. Я лично радовался тому, что трупов в полевом морге в одном из пакгаузов на улице Магнолий, к которому я был приписан как инспектор, поубавилось.

Окончательно очистить все районы, где был зафиксирован рост заболеваемости, удалось только к февралю 1779 года. Население Гента сократилось примерно на половину, из которых около 700 000 - умершие. Остальные разъехались из мегаполиса, если была возможность доказать, что они здоровы. Районы, лежавшие в руинах, отстраивались заново, но вот большую часть уцелевшей промзоны и Делового Квартала забросили. Из-за того, что часть улиц стояло на бывших мангровых болотах, их затопило, сделав рассадником москитов и прочей опасной живности.

Впрочем, во многом исцеление от эпидемии даровало нам больше пользы, нежели вреда. Мы научились противостоять серьёзным инфекционным болезням. Так, по вестям, что доходят до меня из Кингпорта, там остановили новую неизвестную болезнь, призванную звериной лихорадкой. Инфицированные шахтёры, что наткнулись на загадочные подземелья, на последней стадии сходили с ума и набрасывались на санитаров. Однако вспышка той группой шахтёров и парой врачей так и ограничилась. В любом случае чума и страшный пожар оставили свою страницу в истории Теандорской империи. И мне кажется, больше таких потрясений не случится.